Мастер меча тысячелетней выдержки. Том III

Глава 17

На этот раз долго бегать нам не пришлось; звуки явственно и чётко доносились сверху, и как только мы взлетели по лестнице на второй этаж, Лебедевы дружно повернулись в сторону одного из коридоров и хором завопили:

— Это там!

— Гостевые спальни!

Хорошо всё-таки иметь рядом кого-то, но ориентируется на местности.

— Поспешим, — взволнованным голосом произнесла Анжела. Кажется, всё происходящее она воспринимала как страшноватое, но в то же время интригующее приключение; наслушавшись обо мне, а ещё больше — надумав самостоятельно, она теперь страсть как хотела поглядеть, что же на самом деле я представляю из себя.

— А зачем спешить? — буркнул хромающий позади всех Хаск. Он всё ещё прижимал к затылку мокрое полотенце с подтаявшим льдом, но стойко следовал за нами. — Данте мы нашли, теперь он никуда от Сизифа не денется, а если Антона успеет прибить, то я его за это ругать не буду.

Лебедевы согласно усмехнулись.

— Лучше бы тебе держаться позади, — предупредил я. — Данте — опасный противник, и если с тобой что-нибудь произойдёт, твой отец мне этого не простит.

— Кто он такой, этот Данте? — заинтересованно спросила Анжела, всё же не сбавляя шага. — Откуда взялся, чего хочет?

Я поцокал языком.

— Судя по всему, посланник Богов. Их избранный порученец, особый агент. Я не слишком много о нём знаю — когда он родился, я уже был в царстве Дита, а теперь у меня не было времени…

— Погоди, тот самый Данте? — поглядела на меня Августа. — Который жил в средние века и был защитником людей от Богов?

— А потом проиграл в битве и пропал, — добавил её брат.

— Не пропал, а был заключён Богами в Ад, — поправила его сестра. — И вроде как вернулся через два или три века, но уже с промытыми мозгами… Боги сами велели жрецам донести всю эту историю для людей — как такую пугалку для непокорных, чтобы никто не вздумал бунтовать.

— Ага. Это было ещё до войны с Богами, тогда ещё не знали, как их убивать, — заключил Юлий.

Хаск покачал головой, отнимая от неё полотенце.

— А я ничего такого не помню. Прогуливал, наверное.

Теперь источник звуков был уже ясен каждому. Крики, в которых ясно слышались голоса Антона и Данте, звон мечей, грохот падающих предметов…

— Туда, — я указал на дверь. — Какого чёрта он, интересно, искал в этих комнатах?..

Вопрос был риторическим, а потому отвечать на него никто не стал; все впятером мы залетели в двери одной из гостевых спален — кажется, её занимал Хаск…

Неожиданно чёрная метка на моей ладони сильно зачесалась, словно вспыхнула изнутри огнём; впрочем, я и без неё уже видел, кто и что передо мной.

…огромным клинком Данте рассёк пополам перевёрнутую кровать, за которой укрылся Антон Кислевский; тот изо всех сил пнул ногой одну из половин, отправляя её в Данте. Это сработало, и посланник Богов отлетел к другой стене — а сам Антон выкатился из-за другого обломка и размахнулся мечом…

— Сильный, — прокомментировал Хаск. — Но лёгкий. У меня тоже так вышло разок или два… а потом он мне вломил. У этого тоже не получится.

— Ой, иди-ка ты нахер, Хаск!! — заорал Антон; кажется, у него сдавали нервы. — У тебя не вышло, потому что ты придурок и хреновый мечник, а я первый…

Удар!!! Данте одной рукой поднял половину кровати и без замаха швырнул её в Антона; тот, громко выдохнув, присел, уклоняясь — а когда встал, то Данте был уже рядом, готовый опустить на него меч.

И он его опустил.

— Псих!! — Антон попытался блокировать удар своим мечом (когда он ругался со мной в гостиной, тот висел у него на поясе — может, для образа не расставался с ним, а может, мечник и правда не привык ходить куда-то без своего оружие). — Кто ты вообще такой⁈ Откуда взялся?

— Я твоё возмездие! — проговорил Данте. — Расплата за дерзновение пойти против Богов!..

Клинок Данте звякнул о меч Антона; раздался громкий скрежет, Антона отбросило назад… Сбитый с ног, он уставился на то, что осталось от его клинка.

— Это же… артефактный… он же…

— Мой меч сотворил сам великий Гефест!.. — рассмеялся Данте. — Разве по силам какой-то артефактной железяке противостоять ему?..

Мы все пятеро замерли, точно в кинотеатре; не хватало только попкорна. Данте, разумеется, давно заметил нас, но целенаправленно бил Антона, свою цель номер один. Он занёс клинок.

— Больше тебе нечем защищаться, Антон Кислевский, убийца Гименея! — Данте улыбался широкой улыбкой маньяка. — Твои последние слова?

— Ч-что?.. — Антон попытался отползти назад, но упёрся в стенку. — Стой, ты всерьёз…

— Твои последние слова, ну⁈ — повторил Данте. — Я хочу сказать их твоему народу, когда буду показывать ему твою отрубленную голову! Пусть видят и знают, что стало с их предводителем и символом!..

— Кхе-кхе, — заметил я. — Предводитель из него, честно говоря, так себе, да и символ тоже паршивенький.

— О, так и есть, — согласился Данте. Он не торопился, смакуя свою победу; правую ногу он поставил Антону на грудь, и теперь не спешил, зная, что побеждённый противник никуда не денется. — Но всё-таки он символ, какой ни есть — и за это его следует уничтожить. Тебе ли не знать, как это делается… Да, Сизиф?

Он оглянулся на меня… я пожал плечами и откинул назад волосы.

— Всё думал, когда ты сообразишь, Данте. Мы встречаемся уже в третий раз, а ты только сейчас понял, кто я такой. Кстати, как в тот раз поиграли с Бериком?

— С кем⁈ — в глазах Данте мелькнул панический ужас — но тут же погас. — Ты про ту адскую тварь?.. Даже не думай призвать её снова! Теперь я готов встретиться с ней лицом к лицу! Только лишь сначала прикончу того, кто дерзнул поднять руку на Богов…

Я оглянулся на Лебедевых, Хаска и Анжелу. Им бы лучше держаться подальше, а то ещё зацепит…

Те, однако, стояли, ничуть не выказывая беспокойства — только суровую решимость. Лебедевы и Хаск держались вместе, как одна команда, готовые, в случае чего, прикрыть и защитить друг друга; Анжела держалась чуть позади и, кажется, что-то искала в своей небольшой сумочке с логотипом дорогого бренда.

— Не беспокойся, — заметил я. — На этот раз помощь Берика мне не понадобится.

Печать на ладони чесалась, но уже не в буквальном смысле; мне просто не терпелось скорее прикончить Данте и сбросить с себя проклятие Дита.

— Может, отпустишь уже этого доходягу? — я кивнул на распластанного на полу Антона с обломком его меча. — И сразишься с кем-нибудь в своей весовой категории?

Это, конечно, тоже было лукавством. В одной весовой категории с Данте я был вчера утром, до визита на Олимп, а после того, что там произошло, я шагнул далеко вперёд. Но он этого не знает, и отлично. Если так задуматься… несмотря на всё раздражение, которое вызывал у меня Антон, лучше бы ему всё-таки остаться в живых. Мне и правда хотелось заключить союз с герцогом Аквилой, хотелось остаться здесь, в герцогстве… а сметь Антона, кхм, кхм, «затруднит переговорный фон». Так сказать.

— Зачем же мне выбирать между двумя удовольствиями? — Данте вновь расплылся в безумной улыбке. — Я убью Кислевского, в затем отдам должное и тебе, Сизиф. О-о-о, господин Дит будет так рад возвращению беглого узника! Ему не понравилось, что ты ускользнул…

— Ага, я в курсе, — я поморщился и шагнул вперёд. — Давай-ка лучше ты сначала сразишься со мной, а? Если победишь, то Антон и остальные и так никуда не денутся от тебя…

— Эй, мудак!! — взвыл Антон на полу. — Ты тут что, пари на мою жизнь, что ли, заключаешь⁈

Я удивлённо глянул на него. Да нет, вообще-то наоборот — спасти тебя пытаюсь. А что, у тебя есть какие-то возражения?

— Слушай, кто ты там такой!.. — Антон неожиданно вцепился Данте в штанину, не пытаясь убрать со своей груди его ногу, а просто привлекая внимание. Кхм… ему что, и правда жить надоело? — Не знаю, что ты думаешь там и что тебе надо, но… если ты мстишь за Богов — то тебе нужен не я! А-а он! Да!

Данте вскинул бровь и поиграл в воздухе мечом.

— Ты так думаешь?.. Мальчик, чьё лицо глядит со всех плакатов герцогства…

— Это всё отец! — заорал Антон, чуть дёргаясь. — Это была его идея! А Б-богов убил Сизиф! Я… я не собирался… всё из-за него!

— Тьфу, — неожиданно сплюнул Хаск. — Я, конечно, знал, что ты мудак, Кислевский, но чтобы до такой степени…

— Хаск, не плюй на пол, — сдержанно попросила Августа Лебедева. — Хотя по существу ты, конечно, прав.

— На все сто, — согласился Юлий.

В глазах Данте зажёгся непонятный блеск — торжество, смешанное с чем-то, чего я пока не мог расшифровать.

— Вот, значит, как? — рассмеялся он, не убирая ноги и занесённого меча; держал свой огромный клинок он легко, безо всякого видимого усилия. — Ну и кого ты пытаешься обмануть, грешник? Я чую твой обман; он смердит, как и все прочие твои грехи

Данте покачал головой и занёс меч чуть-чуть повыше — как будто хотел посмотреть, что тогда произойдёт.

— Эй!! Эй-эй! — заорал Антон, лицо которого исказилось в животном ужасе. Кажется, умирать первый мечник герцога был пока совершенно не готов. — Да, я убил Гименея… но так вышло! Я… я пытался ударить Сизифа… тот подставился под удар…

— Ложь!! — Данте надавил ногой; в рёбрах у Антона что-то хрустнуло, тот заорал. — Давай! Скажи правду!

Он словно ставил на Антоне эксперимент, глядя, до какого отчаяния и унижения тот дойдёт, вымаливая себе жизнь. И… меня почему-то этот эксперимент тоже захватил. Я не вмешивался, склонив голову набок и наблюдая. Не вмешивались и другие.

— Ладно! Ладно! — взвыл Кислевский. — А-а-а, пусти, не жми так… Я убил Гименея!.. Но… но…

Глаза мечника наполнились слезами.

— Знаешь, что было перед этим? Знаешь⁈

— Узнаю, когда ты расскажешь мне об этом, — улыбался Данте. — Начинай, видишь — тебя слушают все!

— Да к чёрту их, это они во всём виноваты… Я убил Гименея, когда тот уже почти согласился…

— Согласился на что⁈ — Данте снова надавил.

— А-а-а… Предать Богов! — Антон уже не вырывался, просто умоляюще, со слезами глядел на своего мучителя. — Перейти на нашу сто… на сторону людей! Да, я убил его… но я, можно сказать, спас его от предательства… от позора… Помог остальным Богам…

Данте не выдержал; убрав ногу с груди Антона, он опустил меч и, запрокинув голову, хрипло расхохотался; неприятный, каркающий смех беловолосого типа разносился под высоким потолком гостевых покоев.

— Н-но я убил только Гименея! — воодушевлённый и обрадованный тем, что ему больше не ломают рёбра и не грозят снести голову мечом, заговорил Антон — быстрее и жарче. — Остальных убил Сизиф!.. И эти… его дружки… всё они! Они убили Хнума… убили Баст… Арьямана… остальных…

Хаск сплюнул на пол. Снова. И на этот раз ни брат, ни сестра Лебедевы ничего ему ни сказали.

— Ты! — ткнул Данте пальцем в грудь Антону. — Знаешь, что можешь быть лучше мёртвого символа?

— Ч-что?.. — тот отползал назад; кажется, рёбра у него были всё же целы — или, по крайней мере, рана не мешала быстро двигаться.

— Сломанный символ, — выдохнул Данте. — Лучше, чем отрубленная в бою голова лидера восстания, может быть только живой лидер восстания, который, весь в слезах и в соплях, ползает на коленях и вымаливает пощады, готовый сдать и обвинить своих товарищей. Богам это понравится.

— Кха, кха, — громко заметил я. — Кстати, о Богах… ты, наверное, ещё не знаешь, Данте, но…

— Не перебивай, Сизиф! — Данте возвысил голос; клинок метнулся в мою сторону, не атакуя, а просто указывая на меня. — Какой отличный день! Судьба сегодня даровала мне сразу два подарка. Я преподнесу Богам твою отрубленную голову, а душа твоя отправится обратно в Ад — а этого «лидера и символ» я покажу всем… все увидят, чего стоит убийца Гименея!..

— Все и так уже это видят, — фыркнула Августа.

— Что ж, вы уже увидели, — Данте повернулся к ней. — Значит, ваше последнее дело на Земле выполнено; вас можно и прикончить. Даже тебя, еретик! — он перевёл меч на Хаска. — Я сегодня добрый!

Я задумчиво смотрел на него. Конечно, я давно мог бы атаковать Данте, но все эти разговоры так завораживали… А кроме того… я кое-что заметил. Кое-что занятное.

Ладно, пока он болтает — он не нападает, так что пусть поболтает ещё немного. Поглядим, чем это окончится.

— Да! Да! — взвыл Антон. — Это они виноваты… они предложили восстать против Богов, я не виноват…

— Вот как? Повторишь это, когда я выволоку тебя на главную площадь этого городишки? А⁈

— Да! Повторю! Клянусь… Прикончи их, а я…

— Слушай, ты! — не выдержала Лебедева; она глядела прямо на Данте. — Я понимаю, что ты фанатик, но не можешь же ты быть настолько тупым? Он просто хочет, чтобы ты прикончил нас, как свидетелей его позора, а сам потом попытается сбежать!

Антон побледнел; кажется, именно это он и собирался провернуть. Что, и свою невесту тоже собираешься пустить в расход, Кислевский? Чтобы потом объявить своему и её папашам, что «сделал всё, что мог, героически отбивая её у злодея, но тот всё-таки успел»?

— О, не беспокойся об этом! — Данте покачал головой. — Я вовсе не тупой, девочка. Никто не поверит, что этот трус действительно перешёл на сторону Богов, или что он убил Гименея, «спасая того от позора». Что за бред! Но, видишь ли… от меня он не сбежит.

Улыбка Данте не угасала, напротив, она становилась всё шире; блеск в глазах лишь разгорался.

— Не только не убежит… но и не обманет. Не избегнет! Всё случится так, как предначертано Богами…

— Да забудь ты о своих Богах, — заметил я. — Возможно, ты ещё не заметил, но…

— … а потому в вас нет нужды. Вы все умрёте, здесь и сейчас!

Данте коротко рассмеялся — и сорвался с места, прямо по направлению ко мне; я метнулся навстречу, стараясь перехватить его раньше, чем он доберётся до остальных…

Чёрт!.. Можно владеть силой множества Богов, но, когда тебе в колени врезается половина разрубленной кровати, это всё-таки неприятно. Я запнулся, едва не потерял равновесие, потерял несколько секунд…

— Кислевский!! — заорали Лебедевы и Хаск.

— Это он её швырнул!

— Зачем ты это сделал, мразь⁈

Данте рассмеялся.

— Хочешь доказать свою верность, мальчик? Отлично, отлично, а теперь…

Огромный меч неумолимо приближался к моей голове; из-за этих несчастных секунд я потерял инициативу, и был обречён…

Так, они, кажется, думали. Кислевский и Данте.

Ну не идиоты ли?

…я поймал широкое лезвие рукой; ту слегка царапнуло, но всё-таки причинить мне серьёзного вреда этот клинок теперь не мог. На лице Данте и Антона появилась удивлённая растерянность, непонимание, замешательство…

В следующую секунду я вырвал клинок из руки Данте — и, ухватив его за рукоять, врезал по посланнику Богов.

Вот так. Словно это камень. Просто и понятно.

…Анжела Аквила чуть закашлялась; кажется, её тошнило. Ну да, ну да — от моего удара Данте едва не разорвало пополам. Он лежал в углу с развороченной грудиной, с кишками, вывалившимися наружу, и кашлял кровью.

— Кха… как ты…

— Прости, Данте, — улыбнулся я, подходя ближе. — Просто… просто я сильнее. А ещё я о**ительный мечник, знаешь ли.

У Антона дрожала челюсть; он пытался встать, но, кажется, не получалось. Все уставились на меня — даже Хаск, который, казалось бы, должен был знать…

Похоже, никто из них до сих пор не понимал, насколько я теперь силён. Ни Антон, который испытал на себе превосходящую силу Данте и думал, что я обречён. Ни Анжела, пытающаяся понять, что из рассказов обо мне — правда, а что — вымысел. Ни остальные…

— Боги… — выкашлял Данте. — Боги… вернут меня… это ещё не…

— Ох, — вздохнул я. — Прости, приятель. Я ведь несколько раз пытался сказать тебе об этом, но ты вечно меня перебивал. Зевс и остальные… они сдохли. Вчера. Так уж вышло. Из всего основного пантеона олимпийцев остался только Дит… вот к нему-то ты сейчас и отправишься.

— Ч-что?.. — в глазах Данте зажёгся ужас. Он не спорил, не орал, что я лгу — видимо, каким-то неведомым образом понял, что я говорю чистую правду, и это-то его и ужасало. — Нет, н-нет… кха… нет… т-только не Дит…

— Он тебя уже заждался, — заметил я.

Меня, впрочем, тоже… но разница в том, что меня-то он не дождётся.

Без замаха, коротким ударом сверху вниз, я добил Данте.

…вытянув ладонь, я глядел, как бледнеет, исчезает с неё чёрная печать Дита. Вот и всё. Проклятие снято, дамоклов меч не висит у меня над головой; пришла пора заняться и другими делами.

— Т-ты!.. — неожиданно ожила Анжела; она старалась не смотреть в ту сторону, где лежало то, что осталось от Данте, и повернулась к Антону. — Зачем… ты… это сделал?

— Ч-чего⁈ — выдохнул тот, поднимаясь; Кислевский держался за грудь и опирался о стенку. — Я вообще-то спасти пытался… и себя, и тебя… он бы…

— Лжец! — отрезала Лебедева. — Ты пытался спасти себя и прикончить нас, ненужных свидетелей. Так?

— Именно так, — подтвердил её брат, а Хаск недобро хрустнул кулаками.

— Ещё и идиот, — покачала головой Анжела. — Если бы Сизиф и правда погиб, кто бы защитил тебя от Данте? Твой папочка, может быть?

— И-и-идите-ка все нахер! — выпалил бледный Антон, заикаясь. — В-вот что… всё равно никто не узнает, что здесь произошло! Д-даже если скажете… н-никто не поверит…

Вот как? Ты так уверен в этом, Антон?

Он посмотрел на меня ненавидящий взгляд.

— П-пижон… если бы только у меня была Эгида… но ты украл её…

А, Эгида!.. Так вот из-за чего он остался в особняке! Кажется, я начинал понимать.

Антон вновь пробежался по нам взглядом; наверное, в иной ситуации он и правда попытался бы прикончить тут всех — один, без Данте — но сейчас сила была не на его стороне, и он отчаянно это понимал. Он и заикался-то именно после того, как увидел, на что я на деле способен!

Так что он предпринял единственное, что мог в этой ситуации — быстро выбежал за дверь, чуть хромая и продолжая держаться за грудь.

Его никто не останавливал.

…спустя полминуты гробовой тишины я тихо рассмеялся и присел на краешек стула, чудом уцелевшего в разгроме комнаты.

— Вот ведь идиот. Кажется, он так и не заметил…

— Не заметил что? — уточнил Юлий.

Я кивнул в сторону Анжелы.

— Того, что всё это снималось на телефон. Интересно было бы взглянуть на его реакцию, когда он узнает…

Я повернулся к дочери герцога.

— Уже пустила это в эфир, надо полагать?

— Не-а, — покачала головой та. — Пока — лишь скопировала для страховки. Такие вещи лучше использовать строго в нужный момент.

— Вот как, — кивнул я. — И зачем тебе это, можно поинтересоваться?

Она пожала плечами.

— Мой отец… хороший политик, но как отец — оставляет желать лучшего. Меня давно уже не устраивает то, что он собирается выдать меня за Антона из своих интересов. Думаю, после того как я покажу ему это видео, вопрос со свадьбой будет закрыт раз и навсегда, а если нет — что ж, тогда видео будет обнародовано.

— Часть, где Сизиф выпускает Данте кишки, придётся блюрить… — пробормотала Августа.

Я хмыкнул.

— Забавно…

— Что именно? — не поняла Анжела.

— Антон, насколько помню, тоже не горел желанием заключать этот брак, — пояснил я. — Впрочем, это было до того, как звёздная болезнь окончательно ударила ему в голову…

Я решительно встал — и протянул меч Хаску.

— Думаю, мне тоже пора поговорить с твоим отцом. Займёмся уже наконец-то делом.