Мастер меча тысячелетней выдержки. Том III

Глава 4

— Возмутительно!

Голос Ареса прогремел под сводами олимпийского дворца, эхом отражаясь от стен. В чём-чём, а в громогласности буйному Богу войны нельзя было отказать.

Зато по части интеллекта, или там, допустим, сдержанности… Зевс и Афина переглянулись между собой, заметно поморщившись. Да уж, пожалуй, младшенький сынок Зевса был туповат.

— И что же тебя не устраивает на сей раз, братец? — в голосе Афины Паллады отчётливо читалось раздражённое «дурачок ты наш».

— То, что… что… — Арес взмахнул руками, пытаясь патетическими жестами компенсировать нехватку красноречия. — Что мы Боги!!!

— Вот так сюрприз, — не оценила Афина. — Как ты узнал?

— Мы Боги, и для нас будет унижением отсиживаться за спинами жалких людишек, а самим прятаться в безопасности, когда мы могли бы вместо этого вести их в бой, идя первыми и сметая лучших воинов человеческой армии одним щелчком…

Афина покачала головой.

— Тебе бы только пощёлкать, братец.

— Да, Арес, — Зевс хмуро глянул на сына. — Мы Боги, как ты верно заметил. И именно поэтому наше место тут — а пушечное мясо пусть гибнет там, принося пользу.

— Но…

— Арес!! — Зевс повысил голос. — Жизни Богов — единственное, что имеет значение во всей Вселенной! И я не хочу, чтобы ты — или кто-то ещё из наших — погиб. Мы, разумеется, победим, но нет необходимости выбирать такую высокую цену.

— Смертные и так забрали слишком много наших, — согласилась Афина. — Если бы не эта цена, мы бы, конечно же, давно уничтожили их всех до единого, но жертвовать Богами ради победы — глупо, если можно потратить немного времени, приложить самую малость умственных усилий, и…

Арес с неудовольствием покосился на сестру. Они с Афиной взаимно недолюбливали друг друга; Паллада вечно задирала нос и считала себя умнее, не упуская случая это едко подчеркнуть.

— Пфф, — выдохнул он. — Раньше всё было проще и веселее.

— Ага, ага, — фыркнула Афина. — Конечно же. И трава зеленее, не забудь упомянуть это.

Цвет зелени вокруг дворца был словно выкручен на максимум яркости и насыщенности — Зевс не терпел унылых блеклых пейзажей.

Злобно пробурчав что-то себе под нос, Арес уставился в потолок; Зевс недовольно поморщился.

— Афина, — велел он. — Продолжай.

— Да, отец, — кивнула Паллада. — Так вот; как я и сказала, испытания прошли успешно — вживить человеческие технологии в творения Гефеста получилось, и сейчас весь вопрос в том, сколько таких гибридов Гефест и наши смертные рабы сумеют изготовить и за какой срок.

— Дай им всё, что требуется, — Зевс махнул рукой. — Деньги. Материалы. Магию. Всё, что попросят. И пусть сделают так быстро, как это только возможно.

— Как скажешь, отец, — вновь послушно согласилась Афина. — Именно так я и собиралась поступить. Что же касается смертного войска из наших рабов, то оно…

Шаги за дверью залы заставили её быстро повернуться — и замолчать; Зевс и Арес также повернулась к дверям.

— Отец! — ворвавшаяся внутрь Артемида имела чрезвычайно разгневанный и взволнованный вид; Богиня охоты раскраснелась и шла большими шагами. Аполлон, едва поспевавший за ней, выглядел скорее озадаченным. — У нас проблемы, отец!

Зевс нахмурил кустистые брови.

— Что такое?

— Борей не выходит на связь, — выдохнул Аполлон. — Он должен был…

Он осёкся под взглядом своего отца и двух Богов войны.

— Борей должен был поймать тех придурков-диверсантов, — заговорила Артемида негромким, но возбуждённым голосом. — Всё было готово, он бы застал одного из них с поличным, а дальше мы бы пытали его, пока он не выдаст все их планы и секреты. Но…

— Но, кажется, готово было вовсе не всё, — холодным голосом заметила Афина. — Не так ли, сестра?

— И ради этого вы меня побеспокоили? — Зевс продолжал хмуриться. — Во время военного совета?

— Может, Борей просто решил преследовать того зачинщика, чтобы накрыть их логово, — пробормотал Арес, сплёвывая на мраморный пол.

— Не плюс на пол!! — Зевс, раздражённый до крайности, реагировал на каждую мелочь; он еле сдержался, чтобы не съездить по макушке своему сыну. — Артемида. Почему ты решила, что Борей пропал и что-то пошло не так?

— Его нигде нет, — та пожала плечами. — И нет следов того, чтобы он куда-то направился…

Да уж, с Богиней охоты в таких вопросах лучше было не спорить.

— Зато нашлись другие следы, — продолжила она. — Как раз там, где должен был находиться Борей. Там что-то произошло. Схватка… пролита кровь смертных… а затем следы — в две стороны.

— Кто? — Зевс быстрым шагом приблизился к дочери. — Кто-то из иных пантеонов?

В голове у него уже крутились варианты. Конечно, сейчас, когда они на пороге войны, найдётся много желающих воспользоваться ситуацией, избавиться от конкурентов, а самим выйти в дамки, заняв место пожирнее в пересозданной Вселенной. Но кто? Славянские Боги? Египетские? Индусы, ацтеки? Кто? Нужно быть настороже…

— Следы принадлежат… — Артемида замялась, — с-смертным. Но…

— Чего⁈ — в глазах Зевса промелькнули молнии; он взмахнул руками. — Ты серьёзно, дочь⁈

— … с ними была ещё какая-то огромная тварь…

— Я спрашиваю, ты серьёзно⁈ — ярился главный Бог греческого пантеона. — Какие-то смертные проникли на Олимп… ради этого вы нас прервали? Вместо того, чтобы просто пойти и раздавить этих жалких букашек⁈

— Отец! — Артемида тоже сверкнула глазами, глядя на него в ответ. — Это ещё не всё. Несколько часов назад… эээ…

Она опять замялась.

— Да ты будешь уже говорить толком или нет⁈ — не выдержал Зевс.

— Сработала её защита, — делая вид, что он разглядывает лепнину на колоннах, сообщил Аполлон, стоявший чуть позади сестры.

— И что это должно значить⁈

— Что… что сюда проник тот, кто… — всё ещё мялась Артемида.

— О Тартар, — вздохнула Афина. — Она хочет сказать, отец, что один из смертных, проникших в наши владения — Сизиф.

Все в зале уставились на Афину.

— Откуда ты… — часто заморгала Артемида.

— Откуда? — Афина Паллада самодовольно пожала плечами, чуть скривив лицо. — Я, знаешь ли, Богиня мудрости, сестра. Какой ещё другой смертный мог быть настолько живуч и настырен, что тебе пришлось поставить защиту на случай его возвращения на Олимп? Только тот, кто тебе хорошо знаком, тот, кто способен прожить столько времени…

— … и тот, который тебя трахнул! Ха! — Арес громко расхохотался, согнувшись и хлопая себя по колену.

— З-заткнись! — заорала на него Артемида.

— Что есть, то есть, — фальшиво улыбнулась Афина. — Не притворяйся, будто ты этого сама не хотела, сестрица.

— Потому ты и запретила ему тут появляться… — продолжал бесцеремонно ржать Арес. — И ещё проклятие на него наложила… чтобы он не мог никому об этом рассказать. Иначе конец твоей легенде про Богиню-девственницу, да? Но мы-то знаем…

— ТИХО!!! — загремел под потолком голос Зевса, перебивая и гомерический хохот Ареса, и возмущённые крики Артемиды. — Замолчали все!!

Боги застыли; перечить Зевсу здесь не решался никто.

— … значит, так, — совершенно тихо, почти шёпотом, заметил Зевс после короткой паузы, обводя своих детей задумчиво-нехорошим взглядом. — Я вас услышал. Да, я согласен; Сизиф — это надоедливый жук, и раздавить его, будем честны, куда сложнее, чем обычного смертного…

Он сделал паузу.

— … но он всё ещё смертный, — заключил он. — А мы с Афиной и Аресом тут занимаемся куда более важными делами. Так что раз вам двоим нечем заняться — то вот и разберитесь со всем этим. Давайте-давайте; ступайте, узнайте, куда пропал Борей, что там с этими заговорщиками, как с этим связаны Сизиф и прочие смертные…

Он махнул рукой в сторону двери.

— В путь, дети. Не подведите меня.

Артемида и Аполлон переглянулись. В этот момент их посетила одна и та же мысль.

Может быть, зря они пришли сюда с этой вестью?..

Да уж; царство Диониса и в прежние времена не было образцом гармонии и порядка, а теперь и вовсе напоминало… что-то среднее между полевым лагерем туристов-неумёх и поселением бомжей-сквоттеров. Обтрепавшиеся по краям палатки, поваленные брёвна и ветхие шалашики то тут, то там; несколько больших горящих костров.

Территория была забита нимфами, сатирами и прочими существами, вечно окружавшими Диониса; кажется, где-то вдалеке я разглядел парочку кентавров, с другой стороны, кажется, была гарпия… Вся эта разномастная толпа занималась… ничем. Жарила мясо на костре и пила бражку (судя по запаху, сомнительного качества), горланила песни с примитивным текстом на греческом или просто валялась на жухлой траве. Вроде и на прежние разгульные вечеринки Диониса не похоже — и делом вместе с тем тоже не заняты.

Но, по крайней мере, на нас тут никто не обращал внимания — уже хорошо. Хаск уже вписался в компанию любителей барбекю, и даже Берику выделили огромную косточку, чёрт его знает от какой тварюги, которую сейчас все три головы с упоением грызли.

Я задумчиво крутил в руке перезревший персик, глядя в одну точку.

Константин сидел чуть в стороне, у небольшого костра, за которым жарил мясо огромный, дикого вида тип с чёрной кожей. Не в смысле негр, а совсем чёрной, как уголь или гудрон.

Титан.

А я-то думал, эти ребята вымерли ещё до моего рождения!.. Кажется, та заварушка звалась титаномахией — тогда Зевс вместе с Богами, циклопами, сторукими великанами и прочими уродцами прикончили их всех до одного в борьбе за мировое господство. Или не прикончили, а навечно куда-то там заточили?

Как я познал на своём опыте, разница невелика. Кроме одного момента: из заточения можно выбраться.

Кто ты такой, парень, и что ты здесь делаешь?

Поймав на себе подозрительный взгляд Титана, я встал, отшвырнув прочь персик. Кажется, у костерка говорили обо мне; что ж, поговорим вместе. Я направился к этим двоим.

— Наверное, это не очень удобно — иметь такой рост, — негромко заметил я, подходя к костру вплотную. — Ты как-то высоковат даже по меркам Богов; ни в один дверной проём не впишешься.

— Сизиф, — шумно, точно буйвол, выдохнул Титан. Звук его голоса напоминал рокот камней, катящихся по узкому ущелью.

— Угу, — согласился я. — Собственной персоной.

Титан фыркнул.

— Я наслышан о тебе, ищущий бессмертия.

Я с интересом смерил Титана взглядом. Бессмертия, говоришь?.. Сколько ж тебе лет, парень? Судя по тому, что я знаю, ты должен быть даже старше Зевса и его братьев.

— Рад это слышать.

— Это был не комплимент, — огромный палец ткнулся мне в грудь, но остановился как раз вовремя для того, чтобы я не рухнул наземь. — Не пытайся заболтать меня, Сизиф. Не знаю, зачем ты тут, но мы вовсе не друзья.

— Ой ли? — криво ухмыльнулся я. — Знаешь, а я обычно привык определять это просто: враг моего врага — мой друг.

Конечно, Константин ничего нам не говорил, изображая из себя партизана. Но догадаться, в общем-то, было несложно. Что мы знаем о Титанах? Они должны очень, очень сильно не любить Богов, как минимум, греческого пантеона, а как максимум — вообще всех. Что же до Магистра Константина, то вряд ли он бы обзавёлся какими-то секретными делами в одиночку, так что…

— … и, судя по всему, у вас какие-то планы против моих врагов, — закончил я. — Разве это не прямая дорога в союзники… прости, имени не знаю.

— Я Иапет, — пророкотал великан; при всём монументальном величии его голоса он умудрялся говорить тихо, так, чтобы слова не долетали до соседних костров. — И я скажу тебе как есть, Сизиф, без хитростей. Враг моего врага, да?

Он нехорошо ощерился, чуть приподнявшись (отчего его чёрная туша нависла надо мной, как громадная статуя).

— Я поверю, что ты враг Богам, — продолжил он. — И поэтому я не вышвырнул тебя отсюда, как только Константин назвал мне твоё имя.

Ну спасибо, Костя.

— Вышвырнул? — он обернулся в ту сторону, где, привалившись к древесному стволу, пьяно дремал Дионис. — Не ты здесь хозяин, Иапет.

— Поверь, — Титан тихо рассмеялся. — Если бы я захотел, то просто разорвал бы тебя в клочки, и этот пьянчужка ничем бы мне не помешал. Но я этого не делаю — потому что ты и впрямь враг моих врагов, и ещё потому, что мне не нужно привлекать лишнее внимание. Но я тебе не доверяю, потому что слышал о тебе.

Он шумно выдохнул мне прямо в лицо струю сухого воздуха.

— Ты самовлюблённый козёл — вот ты кто такой, Сизиф. Ты — тот, на кого никогда нельзя положиться; тот, кто ради своих хитрых целей пожертвует соратниками…

Да вы что, сговорились все, что ли⁈

— Да? — я мотнул головой в сторону большого костра. — А, может, спросишь об этом у Хаска? Не знаю, что ты там слышал, когда и от кого, но он бы как раз и рассказал, как я «пожертвовал» им. Всего чуть больше часа назад! Между прочим, Дит предлагал мне отличную сделку, и если бы я согласился отдать ему Хаска, то сейчас гулял бы без этого украшения.

Я протянул вперёд ладонь, демонстрируя чёрную печать проклятия, похожую на татуировку.

Судя по тому, как сморщилось лицо Титана, он остался не очень впечатлён этим; Константин, переводя взгляд то на меня, то на него, то на Хаска в отдалении, собирался было что-то сказать, но Иапет остановил его, положив ручищу ему на плечи (так, что Магистр аж пригнулся).

— Как бы там ни было, — выдохнул Титан. — Может, попадись ты мне чуть раньше… Но я не хочу перекраивать свои планы, когда всё уже запущено. Не хочу вносить элемент случайности. Ты мне просто не нужен, Сизиф. Мы не враги. Но и не союзники. Делай что хочешь, но не лезь в мои дела.

Наверное, это где-то даже справедливо. Но всё равно обидно, я ведь и правда предложил помощь.

— Ладно-ладно, крепыш. Как знаешь, я не настаиваю. Мне достаточно знать, что у тебя есть какой-то план — ведь, сработает он или нет, это всё равно займёт Богов, а немножко хаоса мне сейчас не помешает. Так сказать, первородного хаоса!

— Пошёл вон, клоун! — взревел Иафет теперь уже в полную мощь, не оценив моей шутки. Все вокруг тут же заоборачивались на нас; кто-то от испуга выронил бутылки и стаканы, кто-то заблеял и разразился витиеватыми греческими ругательствами…

Рассмеявшись, я неспешно развернулся и направился прочь. Моё дело — предложить, ваше дело — отказаться. Было бы полезно знать, что конкретно тут замышляется против Богов, но, в сущности, что мне сейчас их планы? Моя задача номер один сейчас — это найти проход на Землю, вернуться, а после найти и прикончить Данте, пока не вышло время; всё прочее подождёт.

И вот ведь какая незадача…

Я остановил взгляд на Дионисе, сидящем под деревом, направляясь прямиком к нему.

Открыть проход на Землю, если я верно помню, способен любой Бог.

Любой.

Вот только если он способен понимать, что делает и где вообще находится, а не живёт в непрерывном алкогольном делирии!

— Дионис, Дионис, Дионис… — пробормотал я, подходя к раскидистому дереву. Со стороны казалось, будто Бог пьянства просто спал, но этот запах… да, его ни с чем не перепутаешь. — Как это вообще вышло? Я думал, ты застрахован от подобного. Твоя же собственная стихия!

Глаз Диониса приоткрылся; мутный зрачок принялся беспокойно метаться по мне.

— Эт-то ты? — прохрипел Дионис, слегка суча руками в заранее обречённой на провал попытке встать. — М-м-мой старый… добрый друг… С-сизиф.

Ого. А ведь он не имя услышал, как Титан. Он и правда узнал меня — даже в этом облике.

— И зачем ты явился? — тут же шагнула к нам уже знакомая мне нимфа Ива. — Только тревожить его зря будешь.

Она говорила о Дионисе как о безнадёжном больном, и, наверное, я её вполне понимать.

— Так уж вышло, — я развёл руками. — Приходить я, в общем-то, не собирался, напротив — мне бы уйти… Но ведь он сейчас не сможет открыть дверь, да?

— С-сизиф… — по щекам Диониса катились пьяные слёзы. — Может… хоть ты… с-сумеешь…

— Он в этом состоянии даже помочиться не может, чтобы тунику не запачкать, — вздохнула Ива, отводя лицо.

— Что с ним случилось? — осведомился я, опираясь о дерево.

— Я… я не м-могу протрезве… зветь! — сообщил мне Дионис, привставая и тут же падая обратно, на измятую траву.

— Вот именно, — кивнула Ива. — Что с ним случилось?

Она покачала головой.

— Случилось то, что он не выдержал прогресса.

— В каком смысле? — не понял я.

— Так ты правда тот самый Сизиф, из старых времён? — Ива испытующе вгляделась мне в лицо; кажется, мы не были знакомы прежде, но как знать — вдруг мельком виделись? — Тогда ты должен помнить, какое раньше было вино.

— Хорошее, — отозвался я. — Из чистого винограда, лёгкое и весёлое. Без всякой химии…

— Лёгкое! — она указала на меня пальцем. — Вот именно. Ты знаешь, что каждый стакан, каждая рюмка алкоголя, выпитая смертными — это жертва Дионису? Всё равно как если бы он лично выпивал всё это.

— Да, но он же, чёрт подери, Бог пьянства! — возразил я. — Разве у него нет… божественного запаса прочности?

— Он у него был! — отрезала Ива. — И его хватало, пока люди пили такое вино, как в дни его молодости. Но знаешь, что произошло потом? Люди стали выдумывать всё более и более крепкий алкоголь. Водка, коньяк…

— Абсент… — подсказал я.

Кажется, до меня начало доходить.

— Абсент! — подтвердила Ива. — А население Земли всё росло и росло. Теперь алкоголиков там, внизу, в сотни и тысячи раз больше, а само пойло — намного крепче. Теперь ты понимаешь?

— Н-не могу… протрезветь! — рыдая вовсю, подтвердил Дионис.

— Вот, до чего ты его довёл… — начала было Ива, но Бог пьянства перебил её.

— Н-не кричи! — он икнул. — С-сизиф… мой друг. Он же не… н-не виноват, и я… мы… виноваты они. Эти люди… и Боги… никто, никто не поможет мне протрезветь… не хочет… не может… а ты сможешь?

Мы с Ивой переглянулись.

— Могу прикончить его, — тихо произнёс я, так, чтобы слышала одна лишь нимфа. — Из милосердия. Но ты вряд ли будешь этому рада?

— Честно говоря, я сама уже не знаю, — пробормотала та. — Возможно, это даже было бы правильно… но если Дионис умрёт — роща погибнет, и мы вместе с ней.

Не то, чтобы меня очень это волновало; я пожал плечами.

— Зевс… — продолжал говорить Дионис. — Зевс мог бы… мог… помочь… но ему это… не надо… Это он… Он с-сделал меня… таким… сделал Б-богом…

Ага, точно. Я не говорил, что Дионис некогда был простым смертным?

Ну ладно, не простым — полубогом, сыном Зевса. Но Богом его отец сделал уже потом… Обрекая на вот это.

— Л-лучше бы я… — пьяно рыдал Дионис. — Л-лучше бы остался ч-человеком…

Да уж. Кто там говорил, что Богом быть — сплошное райское наслаждение? Вот примерно это бы и ждало меня, согласись я тогда на предложение Зевса. Стал бы Божеством какой-нибудь мелкой хрени, от которой больше проблем, чем пользы…

— Ничего не поделаешь, дружище, — смотреть на то, во что превратился мой всегда любивший жизнь приятель, было больно, и я покачал головой. — Зевс сделал из тебя своего божественного виночерпия, любимую игрушку. А теперь игрушка сломалась, и твой папочка выкинул её, чтобы не воняла. Если хочешь, могу отправить тебя в небытие — но это всё, чем я могу тебе помочь.

— Н-нет! — неожиданно приподнял голову Дионис, уставившись на меня пьяными глазами.

— Увы, — вздохнул я. — Такие вещи необратимы.

— Д-да нет же! — от волнения Дионис принялся вновь шарить руками рядом с собой. — Н-нет! Зевс бы… он м-может… мог бы… Но он н-не хочет, ты понимаешь?

Бог пьянства всхлипнул.

— Кто я ем-му… просто… сын, да? А там ценная штука… он хранит её… я п-просил, у-умолял… Но он н-никогда… А в-вот ты, Сизиф… ты п-по этой части… ты мог бы достать… д-для меня… А я в д-долгу не останусь…. П-понимаешь?

Мои глаза расширились.

Чего? Это сейчас снова пьяный бред, или же правда? Бога можно превратить в человека?

Если это так, то неудивительно, что Зевс хранит такой козырь на самый крайний случай, а не тратит на спасение сынка.

Приподняв палец вверх, Дионис уставился на нас с Ивой с таким видом, будто он знает что-то очень-очень важное и мудрое — но, похоже, никак не мог собрать в голове нужные слова.

Чёрт. Очень надеюсь, что это не бредни пьяного. Ой как надеюсь…

— Давай, приятель, — подбодрил я Диониса. — Рассказывай всё, что тебе известно. А там я подумаю, как можно тебе помочь.