Мастер молний. Книга III

Глава 16

В Иркутске девчули останавливаться не пожелали. Уж не знаю, чья была инициатива, скорее всего они вошли в сговор с Алисой, которая традиционно занималась билетами и размещением, но барышни сняли два номера на берегу Байкала. Причем, один из них — для меня. Сами они разместились в двухместном через стенку от моего.

Возможно, это моя вина, я не объяснял им толком свои планы. Теперь же мне прибавилось несколько километров пути до точки назначения. Ну и ладно, прекрасный повод размяться. Да и Волну я понимаю: ей как водному элементалю озеро Байкал должно казаться землей обетованной. Точнее — водой.

И вода эта была видна прямо из окон наших спален. Отель с романтичным названием «Мачта» выглядел как корабль, хотя и не размещался на барже. Но форма здания, круглые окна-иллюминаторы, внутренняя отделка, насыщенная деревянными панелями на стенах, всевозможными штурвалами, рыболовными сетями и прочими корабельными атрибутами — все в отеле напоминало о дорогой яхте. Грубый камень, также задействованный в дизайне, выбивался из морской тематики, но прибавлял дороговизны образу.

Получив сигнал, я перенесся в комнату к девочкам, потом по Тени вышел на улицу и оттуда уже зашел на регистрацию. Вечерело. Утром девочки собрались на прогулку. Одна из услуг отеля — поездка по байкальскому льду на катере с воздушной подушкой. Я честно предупредил их, что скорее всего покину их ночью.

Девочки рассказали о свидании с Кали. Как я и думал, Байкал и вся Иркутская губерния явно защищены той же силой, что прикрыла Кремль. Кали забралась далеко от дома, поэтому девочки отделались легким испугом, а когда самолет подлетел ближе, испуганно ретировалась, показав напоследок зубки. Этот финальный демарш, кстати, был абсолютно лишен смысла, но такой уж у темной богини характер: любит, чтобы последнее слово оставалось за ней.

Остаток дня я посвятил необычному развлечению: мы вышли на берег, там я заставил Волну обучить Варвару магии. Я же тем временем уселся в кресло, которое сам себе и создал, и принялся наблюдать. Естественно, наша элементаль взяла за основу базовые знаки воды. Для первого урока у обоих девушек обучение шло неплохо. А уж силы от Байкала шло немеряно.

Варвара потом изумлялась, как она умудрилась провести несколько часов на морозе и не то, чтобы не замерзнуть насмерть, а даже не испытать дискомфорта. Она, кстати, пыталась уговорить меня согреть ее ночью, но тут уж я был непреклонен, пообещав наверстать упущенное позже. Поужинали мы в столовой отеля, которая на удивление выглядела простенько и никак не тянула на ресторан. Зато кухня мне понравилась. Девушки отдали должное рыбному меню. Я попробовал и согласился, что омуль — царь-рыба.

После этого я поцеловал учениц, предупредил, что окажусь вне доступа не меньше, чем на неделю, и ушел медитировать. Я уже поймал приветственный импульс от духа этого места, а также просьбу подождать проводника. Вряд ли ко мне придет угрюмый бурят, знающий каждое дерево в тайге на сотни километров вокруг.

Сторожевое заклинание выдернуло меня из транса. Кто-то настойчиво бился в замерзшее стекло. Я открыл окно, в него влетела совершенно задубевшая ворона. Я почти не удивился. Ожидал я скорее наглого голубя, что присылала мне Минерва, но какие места, такие гонцы.

Поняв, что птица устала и проголодалась, я создал на небольшом столике две тарелки с кедровыми орешками и раскрошенным батоном. Рядом я поставил плошку с водой. Перекусив и отогревшись, птица сердито закаркала. Поняв, что общение на птичьем языке утомит нас обоих сильнее долго пути, я наладил между нами телепатический канал.

— Ты должен был ждать в городе, — тут же пробурчала ворона. — Я устала как больная псина, а мы еще тронулись с места.

— Если хочешь, поспи, — предложил я. — Уверен, что уж лишний час у нас есть.

— Нету, — проворчала пернатая зануда. — Мы должны торопиться. Не знаю зачем, но меня уверили, что ждут с нетерпением.

— Там будет много народу? — удивился я.

— Сам увидишь. Погнали уже. Как ты собрался передвигаться? В вашей железной фырчащей коробке?

— Нет, это слишком долго. Мы полетим.

Я примерно представлял, куда мне следует явиться — где-то на полпути в направлении Усть-Кута. По-хорошему, мне следовало встретиться с ворчливой птицей в какой-нибудь деревеньке на берегу Лены, как можно ближе к пункту назначения. Но мне предложили ждать гонца в Иркутске.

Возня разбудила таки учениц. Они вломились в номер, который я и не подумал запирать, тем более что замок для моих девчуль не преграда. Варя, увидев птичку, сразу запищала: «Какая прелесть», и протянула руку, чтобы прелесть погладить. Ворона хотела было клюнуть надоедливые пальцы, но я мысленно рявкнул, клюв оторву, так что пришлось бедолаге стоически терпеть ласку.

Потом девицы полезли прощаться-обниматься и ко мне.

— Ну ладно, — сказал я наконец, — долгие проводы — лишние слезы. комнату эту сохраните, я сюда вернусь. Портал в Лазурь на двери, ключ настроен на нас троих. Окно за мной закройте, пожалуйста.

Я обратился совой, в этом облике я уже летал в окрестностях Вешних Вод. Мы с вороной, которая явно отогрелась, отдохнула и рвалась в путь, вылетели в окно.

— Не отставай, человек, — насмешливо каркнула она и стала набирать скорость.

Я думал, что мы полетим почти строго на север, но мы взяли заметно восточнее. Я только вошел в вкус свободного ночного полета, да еще и на скорости, обычной сове недоступной, как моя проводница сломалась. Пришлось затормозить, с грехом пополам дотянули до ближайшего селения. Выглядело оно куда богаче той Сибири, что я себе представлял. На вид поселок напоминал обычное дачное Подмосковье — кирпичные дома в один, а чаще два этажа. Вполне цивильные заборы с чугунными пиками на кирпичном же фундаменте. Я нашел место, где нас никто не видел, что было нетрудно в час быка, и обратился обратно в человека. Ворона обессиленно присела мне на плечо.

— Ну вылитый пират с попугаем, — пошутил я.

— Эй! — возмутилась птица.

— Сам ты «эй», — застыдил я проводницу. — Мы и пятидесяти километров не одолели. А впереди еще добрых триста, а то и триста пятьдесят, очень уж мы на восток забрали. Ты знаешь, что такое «восток»?

— Не глупее некоторых. Где солнце встает, — разворчалась птица. — Вдоль реки полетим. Так ловчее будет.

— Ладно, кафешку искать в ночи бесполезно, пошли, перекусим по-походному. Рек вокруг Иркутска было видимо-невидимо, больших и малых. Таковая текла и вблизи поселка, где мы остановились. Я нашел на берегу скамейку и кострище, которое явно прошлым днем жгли, снегом еще почти и не запорошило, развел огонек. Ворона устроилась поближе к огню греться, я даже чуть заволновался, как бы она перья не опалила. Я же снова превратился в птицу и вылетел в лес, что на том берегу стоял стеной.

Вернулся с пойманным зайцем, сове такая охота была привычной, да и я легко нашел жертву по биению сердца. Вернувшись в человеческий облик, я вспомнил походный опыт, я много шлялся в свое время по лесам, особенно, когда у эльфов учился. Бывало, месяцами к цивилизации не выходил. Короче говоря, поймал я зверька и принес на берег. Ворона, увидев добычу, оживилась. Глянув на меня слегка виновато, бочком-боком подскочила к зайчику и ловко выклевала у него глаза.

— Вкусняшка, — услышал я ее мысль.

Освежевал и разделал тушку я за пять минут, а потом сварганил нам с птичкой шашлык. Мы перекусили, и я предложил времени не терять и двигаться дальше. Но чувствовалось, что птица не в форме, ей после сытного ужина, или раннего завтрака, короче говоря, трапезы посреди ночи, хотелось спать, а не лететь триста километров.

— Ладно, — проворчал я, — вечно все на горбу у мага в рай въехать хотят! Цепляйся!

Я укрепил кожу на спине и шее, а потом почувствовал, как вороньи когти вязнут в густом совином оперении, пытаются вонзиться в кожу, но не могут пробить.

— Устроилась? — спросил я. — Ну держись как следует, полетим с ветерком.

Настоящие совы, конечно, не летают ни так быстро, ни так далеко. Ну я-то только притворяюсь птичкой, мне можно. Что такое триста километров для мага воздуха? Один порыв ветра.

Разок мы все же остановились на берегу реки. Насколько я мог судить с высоты птичьего полета, мы летели вдоль Лены. Ворона пыталась управлять мной, как всадник лошадью, царапая когтями с нужной стороны, но я велел ей говорить словами, благо телепатия от нас никуда не делась.

На самом деле птичье тело начинало заявлять свои права, мне элементарно захотелось снова поохотиться. Я снизился и полетел между ветвями деревьев, высматривая возможную добычу. Ночью ее было немного, но какие-то сумасшедшие зверьки зачем-то шлялись среди сугробов и заснеженных еловых лап.

Белку я проигнорировал из уважения к Варваре и ее боевому прошлому. Потом на меня чуть не прыгнула рысь, я показался ей вполне достойной дичью, но в последний момент она опомнилась, да и мне не особо хотелось закусывать кошечкой.

В итоге я поймал, бесшумно спикировав, какую-то куницу, а может быть и ласку. Моя спутница нацелилась на свой излюбленный деликатес — глаза. Я не стал утруждать себя превращением человека и разведением огня, а вместо этого отдался инстинктам. Видели бы мои ученики, как я рвал клювом и когтями еще трепещущую плоть.

Когда мы чуть насытились, и ко мне вернулись человеческие мысли и чувства, я решил дать птичке имя.

— Будешь Людмилой, — сообщил я вороне.

— Это почему? — удивилась она. — Я не разбираюсь в людских кличках, но должен быть какой-то повод.

Конечно же птица не выдавала такие сложные фразы, хотя местные духи явно поработали над ее разумом. Но от нее приходил по ментальной нити между нами импульс, содержащий подобный смысл.

— Почему-то как ни гляну на тебя, так и хочется сказать: «Людк, а Людк!»*

* Не вижу, почему бы такой фильм не могли снять в Царской России, а значит «прежний Беринг» мог его посмотреть и полюбить. Конечно, какие-то косметические правки в сюжет были бы внесены. А вот «Москва слезам не верит» совершенно невозможна.

Мы долетели до маленькой деревушки с первыми лучами солнца. Справедливости ради стоит заметить, что зимой рассветает поздно. На тот поселок, где мы отдыхали несколько часов назад, это селение ни разу не было похожа. Только три дома из десятка казались похожи на человеческое жилище, остальные почти или совсем развалились.

Ворона подлетела к одной из относительно целых изб и решительно застучала клювом в окно. Я хотел помочь ей, и забарабанил в дверь, надеясь, что какой-нибудь отчаянный дедок спросонку не пальнет мне в грудь из охотничьей двустволки. Конечно, к этому моменту я уже стал человеком. Я не захотел мудрить, принял «базовый» облик — Беринга.

Дверь открыла бабулька, обмотанная рваными пуховыми платками.

— Пришли! — всплеснула она руками. — Замерзли небось! Проголодались! Заходите быстрее!

— Спасибо! Мы хотели бы снять угол, если возможно.

Людка опять по-пиратски расселась у меня на плече.

— Да-да, меня предупреждали, что надо будет путника принять, — затараторила старушка. — У нас мало кто ходит. Иногда охотники забредают, но редко. Или летом на лодке рыбака принесет. Они как упьются, руль бросают, их сюда течение притаскивает. Иногда. Так-то никому мы не нужны. Ой, да что ж я языком все мелю, проходите, сейчас я вас чаем горячим отпою. Как вы добрались-то? Вездеход я не слышала, а иначе сюда и не доехать в эту пору! Но тарахтит, трактор этот, всю деревню будит.

Я прошел в дом, естественно, никакой прихожей там не полагалось, прямо за входной дверью нас с птичкой ждало нечто вроде с гостиной с натопленной печкой и столом, накрытым клеенчатой скатертью.

Самовара тоже не предполагалось, все же это бедный дом в глубинке, а не пафосный загородный отель. Видавший виды жестяной чайник кипятился на печной плите. Ну а согреться мне предложили мутным самогоном, закусывая черным хлебом и вареной картошкой.

Людка заерзала у меня на плече. Я скормил ей горбушку, вспоминая, можно ли птицам ржаной хлуб. Да ладно, если что — подлечу.

— Я все, — передала мне ворона. — Моя задача выполнена.

Улетать она при этом не спешила.

— Хочешь остаться? — спросил я, почувствовав ее душевные метания.

— С тобой интересно. Меня еще совы не катали.

— Ну так оставайся, никто тебя не гонит.

Вслух же я спросил хозяйку, как ее зовут.

— Марфа Игнатьевна я, — ответила старушка.

— Очень приятно, меня зовут Яков Георгиевич. А скажите, Марфа Игнатьевна, нет ли здесь неподалеку заброшенной церкви?

— Пару километров на северо-запад. Только туда сейчас не пройдешь, дорогу замело по пояс. А так церковка красивая. Была когда-то, сейчас развалины остались.

— Спасибо, Марфа Игнатьевна. Я бы поспал пару часов, не покажете, где я притулиться могу?

— Идем, милок, вон комнатка, маленькая, но чистая. Не сомневайся.

Это, кстати, оказалось правдой, меня ждала очень чистая комнатушка с железной сетчатой кроватью и старым матрасом, который я, когда остался один, то есть с Людкой, реанимировал заклинанием. Постель же выглядела изношенной, но будто только что из стирки.

Встав же из-за стола, я положил тысячу рублей.

— Спасибо большое за кров и пищу.

— Да ты что милок, — старушка будто перепугалась. — Это много очень! Не стоят мои хоромы столько! Вот я возьму, а остальное убери быстренько!

Она выдернула из пачки купюр сотенную, а остальные отодвинула, стараясь не прикасаться к такому несметному богатству.

— Не обижайте меня, Марфа Игнатьевна! — я и не подумал забирать деньги. — Мне виднее, сколько стоит ваше гостеприимство. А сейчас я все же чуть отдохну. Только скажите, вы меня как будто ждали! Откуда узнали, что я появлюсь.

— Ну как откуда, как откуда! — запричитала старушка.

— Оттуда же, откуда и я, дурень, — беззвучно рассмеялась ворона Людка.

Выспался я прекрасно, отключился, едва коснулся подушки, не выпал в астрал. Со мной такого давно не происходило.

Но все же залеживаться не стал. Проснулся через два часа абсолютно бодрый, но встревоженный. Охранное заклинание забило тревогу. Людка лежала на полу, завернутая в махровое полотенце, будто в кокон. С моей магической «сигнализацией» гостья поступила также, просто на другом уровне бытия. Но мгновенно его заткнуть оказалось слабо даже богине.

У Кали обликов куда больше, чем у меня, и она принимает из все чуть ли не по очереди, этакие тела-недельки. Но сейчас в кресле сидела именно та роковая брюнетка, с которой я познакомился триста лет тому назад. Не спорю, сам факт, что она помнит нашу первую встречу, что-то всколыхнул в моей душе. Вернулись непрошенные воспоминания.

Светская львица в красном вечернем платье смотрелась в старой избе максимально чужеродно. Богиня сидела в кресле, которого вчера здесь наверняка не было, и вертела в руках подушку.

— Думаешь, не придушить ли меня во сне? — поинтересовался я максимально саркастичным тоном. — Слишком поздно. И да, я тоже рад тебя видеть.