Медицина Древнего

Глава 12

— Простите, что? — я чуть не потерял дар речи, настолько неожиданной была его вспышка гнева. — Вы мне приказываете?

— Да, — прорычал Буревестов, его глаза стали наливаться кровью. — Прриказал.

— Не думаю, что это уместно, — хмыкнул я, а в голове заметались мысли. Как быть в этой ситуации?

В кои-то веки я решил побыть примерным аристократом. Не лезть напролом. Не брать нахрапом. Решил тихо и мирно поговорить. Уладить разногласия, которые, чего уж таить, и разногласиями-то назвать сложно. Ну, изменила ему жена. Так разведись. Всё, любовь прошла — завяли помидоры. А он трагедию устроил, причём Петрову самую настоящую. Мстит даже.

— Ещё как уместно, мальчик, — оскалился Буревестов, нависая надо мной, как атлант над муравьём. — Петров нанёс урон моей чести, он должен искупить. Страдать всю жизнь.

— Серьёзно? — удивился я.

Нет, правда. Только вдуматься — должен страдать. Сколько уже прошло? Лет шесть? Может, хватит? Если честь задели, так вызови на дуэль и накажи. Не смог? Запретили? Но тут, видимо, кукуха совсем отлетела. Буревестов совсем берега не видит. Он, даже…

— Ты никто. Мальчишка, слабак, — цедил слова князь. — Прриказываю тебе гнать его.

Никто не может мне приказывать. Никто. Даже Зевс только просил. Аид, когда я поселился в его царстве, просил об одолжении. Об остальных Олимпийцах и говорить нечего. Многие, даже не просили о помощи, а умоляли. А тут, какой-то человек, приказывает⁈

— А то что? — криво ухмыльнулся я, сохранять спокойствие становилось сложнее. — Нападёте на меня?

— Не прикидывайся валенком, — выплюнул князь.

В его глазах уже плескалось безумие. На губах закипала пена. Да он припадочный.

Не успел я ответить, как вокруг сгустилась магия. Буревестов на одной силе воли заставил свои стихии бурлить. Его губы шевельнулись. Беззвучно произнесли формулу заклинания, и пальцы ударили в столешницу. Вокруг нас тут же сгустился туман.

Я ощутил, его потенциал. Он сможет, если с таким характером доживёт, стать архимагом, наверное. Сейчас же он магистр. Достаточно высокого уровня, но магистр. А с ними я уже сталкивался.

Ситуация осложнялась тем, что плащ я, против обыкновения, снял и оставил на вешалке в приёмной. При мне из артефактов минимум. Хватит ли его?

Ответ однозначный — нет. Ни для атаки, ни для защиты. Но моих сил хватит, чтобы выйти отсюда. Ударить его не смогу. Вернее, смогу, но не пробью его защиту. Но выйти смогу. Добраться до плаща и станет легче. Можно будет обменяться оплеухами.

Но на победу рассчитывать не стоит. Всё же я не так полно восстановил свой дух. Да и кинжала при мне нет…

Стоп! А зачем вообще атаковать или защищаться? Он Петрова убить не смог, значит и на меня не кинется. С чего я вообще подумал о драке? Я гость. А гостя обижать нельзя.

Всё это промелькнуло в голове со скоростью молнии. Да, если бы и дольше, Буревестов будто специально застыл надо мной в грозной позе. Глаза навыкате, зубы оскалены. Наверное, он пытался меня напугать, но больше казалось, что он тужится на унитазе.

Я молча встал с кресла. Хмыкнул ему в лицо и, взмахнув для вида рукой, разрезал туман на две части. Серая дымка разошлась прямо передо мной.

— Научитесь различать, князь, кому можно приказывать, а кому нет, — бросил я и прошёл к двери.

За спиной раздался гневный, булькающий хрип, но я не обратил на него внимания. Открыл дверь и вышел в приёмную. Секретарь уже был на ногах и с волнением смотрел на меня.

— Вы ему валерьянки принесите, — посоветовал я, набрасывая плащ на плечи. — А не то он там всю мебель разломает.

Дворецкий ждал у приёмной. Проводил меня на выход. Охранник в чёрном мундире скользнул по мне взглядом. В гостиной на нас чуть не налетела служанка с пузырьком лекарства. Дубовые двери распахнулись и я оказался на улице.

Шагнул вперёд и огляделся. Нравится мне тут. Вышел из дома, и уже проезжая часть. Не надо топать через лужайки и сады.

Хорошее настроение улетучилось тут же. Стоило увидеть герб Буревестова на заборе.

Нда, доставит он мне проблем. Чую, миром не разойдёмся. Я теперь Петрова ради принципа не прогоню. Пусть князёк знает, что разговаривать надо уметь, а не приказывать налево и направо. Подумать только. Он приказал мне! Мне! Равному Богам, повелителю молний, Великому магу! Да у меня Цербер за палочкой бегал…

Трель телефонного звонка прервала моё возмущение. Я бросил взгляд на увядшие цветы и кустарник у входа в особняк Буревестова, и понял, что теперь разошёлся я. Да так, что не контролировал магию.

Сверху на асфальт хлопнулся дохлый голубь. Пнул его ногой под куст и взял трубку.

— Кирилл Дмитриевич, — раздался в гаджете напряжённый голос Бестужева, — что ты, демоны тебя побери, творишь?

— Вы о чём? — улыбнулся я и направился пешком по улице. За мной тронулась наша «Ладога».

Внутри от его тона как-то потеплело. Не только мне одному досадили хамством. Это нас равняет.

— О Буревестове, — буркнул Бестужев, — он мне звонил. Что ты…

— Пётр Алексеевич, — перебил я его, — ничего, просто хотел попросить за Петрова. Шесть лет прошло. Сколько можно гробить такого специалиста?

— Да ты понимаешь, о чём просил? Он же…

— И что? Не может никак понять, что чем больше злится, тем смешнее со стороны выглядит? Давно пора забыть и жить дальше. Аристократ должен быть уравновешенным, тем более такой боевой…

— Кирилл, — голос Бестужева пришёл в замешательство. Видимо, я попал в точку. Неужели он ему удобен таким? — Владислав Петрович очень ранимый человек. Это с виду он такой грозный.

— Я заметил, — хмыкнул я в трубку, останавливаясь у фигурного столба, и дожидаясь зелёного сигнала светофора. — А ещё он крайне не сдержан.

— Так и ты не денег занять приезжал.

— Пётр Алексеевич, он пытался мне приказать, и нанёс оскорбление, — я решил добавить перцу, не всё же Буревестову меня очернять. — Пусть скажет спасибо, что я не вызвал его на дуэль. А вошёл, так сказать, в положение.

— Эм, хр, — трубка забулькала, потом голос Бестужева пришёл в норму: — зачем тебе вообще Петров? Другого доктора найти не мог?

— Думал договориться, — пожал я плечами, хоть он и не мог этого видеть, и добавил: — а теперь точно возьму к себе. Отличный специалист.

— Ты же понимаешь, что мне будет стоить огромного труда его сдержать? — тон Бестужева снова сменился, приобрёл деловые нотки.

— Вы хотите узнать, когда я вступлю в наследство? — спросил я и махнул рукой Василию за рулём «Ладоги».

— Да я…

— Пётр Алексеевич? Вас не слышно, Пётр Алексеевич, — запричитал я в трубку, когда машина подъехала. — Связь прерва…ся, нет сети…

Я нажал отбой и отключил телефон. Ну не готов я сейчас обсуждать наследство деда. Не готов. Потому и поехал к Буревестову сам, а не через Бестужева.

— Эх, тартар меня поглоти, так себе идея была сюда приезжать, — пробурчал я, залезая в машину и бросил Василию: — поехали в особняк.

Особняк встретил меня непривычным теплом и уютом. Сняв плащ, я с наслаждением переобулся в мягкие домашние тапочки. Ноги буквально утонули в пушистом ворсе — маленькая радость после долгого дня.

На душе было легко. Все основные дела закончены, проблемы если не решены, то хотя бы под контролем. Можно позволить себе расслабиться, насладиться моментом спокойствия.

Поднявшись в спальню, я переоделся в пижаму и накинул сверху тёплый халат. Мягкая ткань приятно холодила кожу. Давно не чувствовал себя настолько… дома. В академии хорошо, но здесь совсем другое. Моя территория, мои люди.

Спустился в гостиную, где уже потрескивал камин. Глубокое кресло словно обняло меня, когда я опустился в него. Языки пламени танцевали за каминной решёткой, отбрасывая причудливые тени на стены. Умиротворяющее зрелище.

Слон появился бесшумно, словно призрак. В строгом чёрном костюме дворецкого он выглядел непривычно. Идеально выглаженные брюки, накрахмаленная рубашка, начищенные до блеска туфли.

Его грубое лицо с тяжёлым подбородком и шрамом над бровью теперь выражало чинное достоинство. Даже короткий ёжик волос казался аккуратнее обычного. Ни следа от того бандита с района, которым он был ещё недавно.

На серебряном подносе, который Слон держал с неожиданной грацией, исходили паром чашка чая в фарфоровой чашке и тарелка с румяными пирожками.

— Господин, ваш чай, — произнёс он с достоинством, слегка склонив голову. Движения выверенные, словно он всю жизнь служил в богатых домах. — Ирина Леонтьевна специально для вас напекла. Вот эти с мясом, эти с капустой, а здесь с яйцом и луком.

Я улыбнулся, глядя на его чопорную позу. Массивная фигура, привыкшая к дракам и разборкам, сейчас источала какое-то особое благородство:

— Василий, что-то я тебя не узнаю. Где тот бандит из дворовой «малины»?

На его лице промелькнула тень былой ухмылки, но он тут же вернул себе чинный вид, расправив широкие плечи:

— Не понимаю, о чём вы говорите, господин.

Я усмехнулся, и Василий наконец позволил себе расслабиться. Его поза стала естественнее, хоть и сохранила некоторую церемонность:

— А чё я? — он пожал плечами, аккуратно расставляя угощение на столике у кресла. — Здесь всё по-людски. Одежда новая, кормят-поят. Убраться там, принести-отнести — это ж не бандитские разборки. Живу в приличном районе, в хорошем доме. Никаких перестрелок, никакой уголовщины. Меня всё устраивает.

— Раз устраивает — замечательно, — кивнул я. — Старайся, и будет ещё лучше.

Слон помедлил, словно собираясь с мыслями:

— Господин, тут такое дело… Ребята в подвале интересовались насчёт стрельбы, чтобы тир там сделать. Василию бы подтянуть навыки. — Он слегка откашлялся. — И барышня Алёна тоже спрашивала. Думал, может, организуем что-то вроде тренировок?

Я отхлебнул чай, обдумывая его слова. Сестру нужно держать подальше от оружия, но базовые навыки самообороны ей бы не помешали.

— Хорошо, подумаю над этим, — кивнул я.

Мысли невольно перешли к Ирине Леонтьевне. Удивительная женщина — за считанные недели навела в особняке идеальный порядок. Алёна её побаивается и слушается. Даже мои бывалые гвардейцы в её присутствии становятся тише воды, ниже травы.

Помнится Мак с Железным решили устроить тренировочный спарринг прямо в холле. Ирина Леонтьевна возникла словно из воздуха — высокая, статная, с тяжёлым взглядом. Сказала всего пару слов, но таким тоном, что бывшие вояки побледнели и ретировались.

Коля появился у камина, добавил дров в огонь. Языки пламени весело затрещали, взметнувшись вверх.

— Будешь пирожок? — предложил я.

— Нет, спасибо, господин, — он покачал головой. — Ирина Леонтьевна уже угостила на кухне.

— Как она вообще, освоилась?

— Очень довольна, — в голосе Коли прозвучала искренняя теплота. — Говорит, всю жизнь мечтала работать в приличном аристократическом доме. Нет, детей она, конечно, любит и всю жизнь им посвятила. Возраст, сами понимаете, хочется покоя. А здесь её уважают, ценят. Она прямо светится от счастья.

— А ты сам как? — я внимательно посмотрел на своего первого слугу.

— А что я? — он пожал плечами. — Сестра под надёжной защитой, хозяин заботливый… — Коля замялся. — Только вот чувствительность бы вернуть. И внизу очень бы хотелось, а то чувствую себя странно при виде красивых женщин. Точнее ничего не чувствую.

Мой живой труп опустил голову и замолчал.

— Помню-помню, — кивнул я. — Займёмся, как только соберу нужные ингредиенты и артефакты.

На самом деле всё было сложнее. Вернуть чувствительность умертвию — задача не из лёгких. Но я обещал, значит, надо решать.

В этот момент на лестнице послышался топот, словно табун молодых лошадей решил спуститься в гостиную. В следующий миг в комнату ворвался настоящий ураган по имени Алёна.

Длинные тёмные волосы разметались по плечам, домашнее платье из тонкого шёлка струилось при каждом движении. В глазах плясали озорные искорки — вылитая мать. Та же грация, та же царственная осанка даже в минуты бурного веселья.

— Кирилл! — сестра подлетела ко мне, чмокнула в щёку, оставив лёгкий аромат цветочных духов, и грациозно опустилась в соседнее кресло. Впрочем, «опустилась» — слишком мягкое слово. Она именно плюхнулась, по-детски подобрав под себя ноги. Платье взметнулось облаком, на миг превратив её в экзотический цветок.

— Я слышала, ты хочешь открыть клинику? — её глаза горели любопытством, а в голосе звучали заговорщицкие нотки. Она подалась вперёд, как всегда делала, когда собиралась что-то выпросить. — Это правда?

— Правда, — я отхлебнул чай, наслаждаясь ароматом. Ирина Леонтьевна действительно знала толк в правильной заварке. И, похоже, не только в ней — судя по поведению сестры, она явно пыталась подойти к разговору издалека.

— Я тоже думала… — Алёна придвинулась ещё ближе, сложив руки на подлокотнике моего кресла. Её глаза сияли той особой хитринкой, которая появлялась, когда она что-то задумывала. — Может, мне пойти учиться на лекаря? Представляешь, мы бы работали вместе! Я бы помогала тебе, лечила людей… — она мечтательно улыбнулась. — К тому же, это же благородное дело, и никто не скажет, что я… — она запнулась, явно подбирая слова.

— Я тебе ничего не советую, — мягко ответил я, пряча улыбку. Сестрёнка явно готовилась к долгой осаде. — Сама решай, чем хочешь заниматься.

Она откинулась на спинку кресла, картинно вздохнув. Тонкие пальчики принялись накручивать прядь волос.

— Знаешь, здесь так хорошо. Никто не давит, как было дома с папой. — В её голосе промелькнула горечь. — Можно самой выбирать… — она поморщила носик, переходя к главному. — Только вот свободы маловато. И денег…

Последнее слово она произнесла особенно выразительно, бросив на меня взгляд из-под ресниц. Тот самый взгляд, которым она обычно добивалась своего от папаши.

— Поговорим с Ириной Леонтьевной насчёт денег, — предложил я, с трудом сдерживая улыбку.

Эффект был мгновенным. Алёна тут же надула губки, а её осанка из царственной стала почти детской:

— Почему с ней? — В голосе появились капризные нотки. — Ты же мой брат! — Она попыталась снова пустить в ход свой фирменный взгляд, но он уже не был таким уверенным. — Она такая строгая… И вообще, почему она должна решать?

Последняя фраза прозвучала почти жалобно. Было видно, что моя своевольная сестрёнка уже успела столкнуться с железной волей нашей экономки.

Я не успел ответить — телефон в кармане халата завибрировал. На экране высветилось «Мама».

— Сынок, — бархатный голос матери согрел душу. — Как ты? Как Алёна?

— Всё хорошо, — я откинулся в кресле. — Все под присмотром. У нас тут замечательная экономка-гувернантка, Ирина Леонтьевна. Следит за порядком.

— Я так рада это слышать, — в её голосе прозвучало облегчение. — Очень хочу приехать к вам. Соскучилась…

— Что там с наследством деда? — перевёл я тему.

Мать помолчала секунду:

— Я ещё раз поговорила с ним. Никак, Кирилл. Только по мужской линии, и при личном присутствии. Ты должен приехать.

— Мам…

— Сынок, это очень важно, — в её голосе появились умоляющие нотки. — Это наследство рода Орловых. Ты глава рода. Ты просто обязан приехать. Я прошу тебя. Ты обязан получить это наследство. Мой отец итак долго носит ношу. Я же согласилась выйти из рода, а ты?

Кажется, я знаю откуда Алёна умеет так хорошо манипулировать. Она права, если откажусь, может обидеться. Что же там за наследство такое важное, которое хотят получить все, но не могут? Меня кольнуло любопытство.

Я вздохнул:

— Хорошо. На зимних каникулах приеду к деду. Так ему и передай.

Алёна, всё это время прислушивавшаяся к разговору, встрепенулась:

— Она скоро вернётся? Я ещё столько всего не попробовала!

— Нет, пока не вернётся, — успокоил я сестру.

Она просияла и упорхнула из комнаты — только платье мелькнуло в дверях.

Я потянулся за очередным пирожком. Тесто таяло во рту, начинка оказалась сочной, с правильными специями. Надо будет поблагодарить Ирину Леонтьевну. А пока можно насладиться покоем, теплом камина и…

Телефон снова ожил. На этот раз сообщение от Шальной. Я пробежал глазами текст и едва не поперхнулся. На стройку клиники напали. Похоже, Череп снова активизировался.

— Геру мне в жёны, — пробормотал я, откладывая недоеденный пирожок. — Когда же от меня отстанут?

Череп, где-то в секретном бункере или подвальном помещении. Возможно в башне. Точно не известно, потому что секретно.

Череп сидел на табурете и пил чай. Обстановка в его логове была спартанской. Тайное убежище готовили поспешно, и завезти предметы роскоши не успели. Да ему и не нужно было. Главное, что есть диван, а в соседней комнате бильярдный стол и проход в сауну. Оттуда как раз раздавались девичьи голоса…

Как же они надоели.

Череп прятался здесь уже несколько недель. С тех пор, как объявил войну Орлову и Шальной. Будь его воля, он бы отдыхал у себя дома и давно поменял приевшихся девок, но приходилось мириться с действительностью. Не по совей воле он здесь оказался. Не по своей…

А самое поганое, что он, даже, не знал, по чьей. В один прекрасный день ему пришло письмо с приказом начать войну. Череп и так собирался, но по приказу? Серьёзно? Письмо он порвал и посмеялся. А потом на его людей напали, и их не стало. Пришло второе письмо.

После второго полыхнул склад с контрафактным алкоголем.

Череп пытался выяснить, кто нападает, и откуда приходят письма, но не преуспел. Зато, когда пришло третье письмо, то вместе с ним появилась сумка с деньгами. Жаль только не для него, а для наёмников.

Череп понял, что ему не остаётся ничего другого, как подчиниться: кроме денег в сумке оказалась ещё и бомба.

С тех пор он переехал сюда воевал. Ему приходили приказы, куда нападать, и он отправлял бойцов. Шальная и Орлов отбивались.

Со временем появились ещё деньги. Прислали артефакты. Но успехов на поле криминального боя не наблюдалось.

Череп допил чай и, поморщившись, встал. В сауну ему не хотелось. Его манил диван и подушка. Но не успел он к ним шагнуть, как на телефон пришла СМС:

«Приказываю атаковать клинику Орлова».