Наследник огня и пепла. Том Х

Глава 12 Живая стена

Мы шли галопом — строем, тугим, собранным, как натянутая струна. Проломились через низенькую стену, огораживавшую рощу фруктовых деревьев, разметав нескреплённые раствором камни. С неотвратимостью бульдозера влетели в деревья, ломая нижние ветви. Ветви над нами трепетали от копытного грома, но не успевали заслонить небо. Конница двигалась, как один зверь — боевой, тяжёлый, неумолимый. Железный поток. Впереди было поле, ещё не распаханное.

Я ехал впереди. Шлем — на мне. Забрало — опущено. Коровка не ржал, не мотал головой, неторопливо скакал. Уверенно, словно это он вёл за собой сотни коней. Впрочем, отчасти так и было. Рядом — Волок, чуть сзади — Сперат, Гирен и весь тот цвет рыцарства, что остался после Пирсов. Вирак слегка угомонились и не лезли вперёд. Роннель держался рядом, но приотставал на полкорпуса, признавая моё первенство.

Плащи полощутся. Копья пока подняты. Гербы развеваются: Итвис, Роннель, Вирак. Мелкие и многочисленные значки меньших домов и вассалов.

На холме шла битва.

Не знаю, за что Бертран Ветвистый получил свою кличку, но сейчас он повёл себя как олень. Было видно, что его люди в очень невыгодной позиции — пираты сверху, и им просто одно удовольствие лупить пехоту Маделар. Меня ввела в заблуждение его борода и молчаливость. Принял за умного. Напрасно.

Треве стояли поодаль — вот уж от кого я ничего другого и не ожидал. Эта семья вошла в легенды тем, что присоединялась к сражению только тогда, когда победитель уже определён. Разумеется, они всегда оказывались на его стороне.

Я двинул коленом, направляя Коровиэля в обход холма по широкой дуге. Самое время ударить пиратам в тыл. Отсюда я видел, что их больше, чем у Маделар. Примерно в полтора раза. В чём-в-чём, а в цифрах Маделар можно верить. Если их 500, то пиратов на холме не больше семи-восьми сотен. Они не устоят перед почти двумя сотнями всадников. Даже если в их щиты ударят хотя бы сорок копий и им — конец. Мы их стопчем. Может не с первого раза, но они уже обречены.

Слева мелькнул силуэт — Треве. Он вывел коня мне навстречу и высоко поднял кулак. Я замедлился, вытянул поводья, чуть поднялся в стременах. Он поравнялся и, не сбавляя ходу, вскинул руку — на ладони у него сиял «чеснок», смертоносный клубок стали.

— Весь холм усыпан, — крикнул он.

Я кивнул, но не остановился. Вся моя суть кипела: мы не могли вновь встать и ждать. Мы не могли дать пиратам ни минуты покоя. Магн внутри меня требовал — крушить, атаковать, двигаться, искать удачный момент, кружить вокруг.

— Тогда покажи, где не усыпано! — рявкнул я.

— Везде! — заорал Треве. — Я уже потерял две лошади! Только там где Маделар чисто!

Забавно, но сейчас он был без маски. В широкополом, остроконечном шлеме. Пластина брони прикрывала его шею и подбородок, но забрала не было — лицо открыто. Так удобно командовать, но в бой я бы так не пошёл. Впрочем, возможно, у Треве не было выбора — вместо кирасы поверх кольчуги на нём был надет кожаный панцирь с приклёпанными стальными прямоугольными пластинами.

Честно говоря, в хороших латах, кроме меня и нескольких людей из моей свиты, были только Роннель и Вирак. Даже Великие Семьи Караэна экономили на доспехе. Или не видели в нём особого смысла.

Я подал знак Сперату, он отклонил знамя назад, и мы стали замедляться. Треве протянул мне «чеснок» — шипастую звезду, увесистую, с четырьмя короткими и смертоносными отростками.

— «Чеснок», — уже спокойно повторил Треве. — Их разбросали по полю. Мы узнали только когда было поздно.

Я поднял взгляд. Теперь, когда знал, что искать, видел всё ясно: узкие дорожки чёрных точек на земле. Рассыпан затейливо — полосами. Видимо, оставили себе проходы.

— Рассыпали вдоль всех остальных склонов. И несколько — вот там и вот там, чтобы сузить манёвр, — продолжил он. — Засеяли красиво. Или из мешков, или с щитов, как опытный пахарь зерно — равномерно. И мы их не заметили, пока они не попались прямо под ноги нашим коням. Три моих всадника потеряли лошадей. Один — жизнь. Эти гнилые ублюдки с рыбой на щите на удивление прыткие, успели убить его на земле.

Этот миниатюрный «противотанковый» ёж был неприятно эффективен. Он не просто впивался в копыто коня, которому не повезло на него наступить — он ещё и проворачивался, вскрывая копыто с жестокой эффективностью. После чего спасти лошадь мог только выдающийся лекарь, не хуже меня. Или сразу несколько.

Разумеется, это оружие благородные сеньоры не любили — боевой конь это не только дорого, это ещё и близкий друг. Если бы меня поставили перед выбором, кого спасти — Волока или Коровиэля, я бы всерьёз задумался.

Если в Долине, да и во всём Регентстве, кого-то находили с такой штукой — его убивали. Обычно мучительно. Вирак сдирали кожу, Итвис сжигали заживо. В общем, действовала неформальная договорённость против мин — во имя гуманизма для коняшек. Только с местным колоритом.

А вот пираты её решили не соблюдать.

Я сжал кулак с этим железным уродцем. Руки затряслись от ярости. Хотел было выбросить — но вместо этого сунул Сперату. Ещё наступит кто-нибудь.

— И ты остановился? — сбивчиво рявкнул я.

— Что вы, — без маски Треве выглядел усталым и грустным. — Сеньор Магн, я бы с радостью повёл своих людей в атаку. Но, увы, единственный склон, что свободен от чеснока, уже заняли Маделар.

Что ж меня так трясёт? Может, не перегорел адреналин после битвы? Да нет, просто вот чеснок меня именно до края довёл. Лошадки-то при чём… деритесь честно, ублюдки солёные.

— Должен сказать, сначала я думал, что от меня потребуется только не дать этим водяным крысам уйти к кораблям, — Треве устало ухмыльнулся. — Вы бы видели, сеньор Магн, сколько огня и льда выпустили Маделар, когда пошли в атаку. Я уверен, не меньше половины их пехотинцев — неплохо одарённые благородные люди. Я видел примерно сотню огненных птиц.

Я с сомнением посмотрел на строй пиратов. В первом ряду было много людей в кольчугах и с хорошими, квадратными, большими щитами. Но было много и откровенно слабо одоспешенных — с небольшими круглыми щитами. Я видел подпалины и на щитах, и на земле. И многие пираты выглядели так, словно пробежали через костёр — обгорелые шкуры и перья, чумазые лица.

— Вот только эти твари приноровились сбивать пламя со своих кораблей. Вода, ветер — они погасили большую часть огненных снарядов ещё в воздухе, а остальные ослабили. Смотрите, — Треве указал на склон. — Они пришли ещё ночью. И перекопали весь склон.

Теперь я тоже видел. Мало того, что на руку пиратам играл уклон холма — они ещё и выкопали там что-то вроде бруствера, и оказались на земляной ступеньке высотой примерно в полметра.

Я смотрел на бой, пока Треве говорил. Картина уже была привычной — страшного столкновения, какое я привык видеть в фильмах, не наблюдалось. Люди сблизились шагов на пять-десять и стояли, прячась за щитами. Изредка то один, то другой вырывался вперёд и пытался ткнуть копьём или ударить магией противника — и тут же прятался обратно.

Прямо на моих глазах пехотинец Маделар, блеснув кольчугой под разорванной красно-зелёной накидкой, закинул свой каплевидный щит за спину, сделал несколько быстрых шагов и ловким длинным выпадом всадил остриё копья в строй пиратов, прямо над кромкой щита. Похоже, попал — но это не было главным. Хорошо отработанным движением, будто высококлассный танцор, он крутанул копьё над головой, одновременно разворачиваясь сам. Пираты инстинктивно подняли щиты — и он полоснул им по ногам. Тяжёлый, длинный, не меньше двадцати сантиметров, наконечник пехотного копья прочертил кровавую борозду по ногам пиратов, на которых не было никакой брони. Я отчётливо увидел кровь. Возможно, кому-то он отрубил ногу — мне так показалось.

Пираты среагировали почти мгновенно. Ещё не утихли крики боли, как их сменили крики ярости — и мимо тяжёлых щитовиков в кольчугах ломанулись лёгкие пехотинцы.

Но отчаянный Маделар уже был среди своих, торопясь спрятаться за первый ряд. В его щит воткнулся дротик и метательный топорик — но вот его уже прикрыли передние и приняли на копья тех, кто за ним гнался. Короткая, меньше десятка секунд, схватка — и пираты отходят, оставив ещё одно тело.

— У них есть колдовские штуковины. Похожи на копья, только вместо острия — пламенеющий и дымный конец, словно сырой уголь, раздуваемый ветром. Если таким копьём ткнули в человека, и попали не в кольчугу, человек сгорает, словно смятая бумага, попавшая в пламя свечи, — продолжал Треве.

— В нас чем-то похожим стреляли с кораблей, — кивнул я.

— Я велел снять это устройство и отправить в обоз, — пробасил Сперат.

— Отправим в Университет, — сказал я.

Треве удивлённо вылупился на меня.

— Пусть изучат, — добавил я.

Только теперь заметил его изумление. А, ну да. Он бы такое себе прилутал и при случае удивил врагов. И это логично — это как прилутать дорогой и прокачанный мега-арбалет и отдать его кому-нибудь. Не мыслит он государственно.

— Но такого колдовства у них оказалось слишком мало. А Маделар — не из тех, кого легко напугать. Нам надо чаще воевать рядом — это добавляет уважения, — Треве хмыкнул. — Пираты накопали ловушек на холме. Они откуда-то прознали, что на них идут всадники. Весь склон перед ними усеян волчьими ямами и просто ловушками. Они сделали склон круче и углубили протоку. Маделар повыдёргивали колья, так что их труды пошли прахом. Если кто-то сможет оттащить вепрей от этой хитрой рыбы — мы бы могли их ударить.

Звучит как план. Видно было, что Маделар выдыхаются. Не думаю, что схватка продолжается больше, чем полчаса–час. Но и люди с холодным оружием и доспехах — не профессиональные боксёры в трусах. Большей частью они стояли друг напротив друга и орали оскорбления. Только пара десятков самых отмороженных с каждой стороны мутили весь движняк.

— Где Бертран? — я поискал глазами предводителя Маделар.

Треве показал рукой. Довольно далеко от битвы, в ряд лежали убитые и раненые. Рядом с ранеными суетились лекари, их было довольно много — не меньше двадцати. И десятка два мертвецов. У шестерых рядом — кавалерийские шлемы.

— Как настоящий воин, он пал первым, — Треве хмыкнул. — И тем здорово осложнил нам всем жизнь. Я его не виню. Видите, по флангам? Маленькие деревянные стены, их едва видно?

Я присмотрелся. Да, что-то вроде стен торчало по бокам строя пиратов. Деревянные площадки, прикрытые палисадом. Чуть выше человеческого роста, снизу не разглядеть. Но мне помог рост Коровиэля. И на этих площадках то и дело показывались арбалетчики или увешанные амулетами шаманы. Иногда они метали дротики или стреляли из арбалетов. А иногда просто осматривались. Удобно.

— Думаю, там их капитаны, — продолжил Треве. — Почти у всех из них эмблема со скелетом рыбы на красном фоне. Но смотрите: по левому флангу больше зелёного, на шлемах украшения, похожие на рога, и у большинства синие узоры по лицу.

— Это татуировки, — встрял Гирен.

— А по правому флангу на шлемах только перья и много красного, — продолжил Треве. — Левые полагаются на дротики и арбалеты. Правые больше любят длинные топоры. Но у правых больше кольчуг, а у левых — копий. А вы на реке с какими столкнулись?

— Честно говоря, я не присматривался, — Треве проницателен. — Мне показалось, там было очень много их шаманов.

— Очень жаль, что мы не потрудились разузнать об их Морских Баронах, — Треве устало потер глаза.

— Как Бертрану хватило ума дать себя убить, — это был Вирак. — Кто теперь командует Маделар? Как их отозвать?

— Я бы не стал его так уж обвинять, — ответил Треве. — На левом фланге есть лучник. С зеленоватыми волосами. Маделар стояли и ждали вас. Бертран поднял забрало, чтобы подбодрить своих людей — и лучник всадил ему стрелу в глаз примерно за сто пятьдесят шагов. Если бы я сам не видел, не поверил бы. Потом он ещё минимум дважды попал в прорези забрала, и оставшимся предводителям Маделар пришлось спешиться. Честно говоря, я почти уверен, что это эльфийский певец ветра из старой сказки. Ублюдок бьёт точно, но, к счастью, редко.

Треве поиграл желваками.

— Когда их сеньора убили, Маделар рассвирепели не хуже ядовитого вепря на своём гербе — и полезли на копья. Они задали трёпку пиратам, я почти уверен, что за каждого убитого Маделар пираты потеряли двух своих. Но эти пешеходы стоят так, словно решили тут подохнуть. И равнодушны к тому, что их кромсают. Как стена из плоти.

Голос Треве стал возмущённым. И раздражённым.

— Давайте уже попробуем отозвать Маделар и стопчем эту пешую мразь. И тех, кого они прячут, — сказал он.

— Вирак пойдут первы… — начал было Вирак…

— Как ваше имя? — перебил я его, впервые посмотрев на него более внимательно.

Юноша оказался молод. Удивительно молод. Лет семнадцать, может, восемнадцать — не больше. Гладко выбрит, щёки ещё не привыкли к шлему, на виске ни одного шрама. Плащ свеж, шёлк дорогой, пряжка тяжёлая, холотая. На кирасе — герб Вирак, новый, яркий, ещё не потускнел от дождя и крови. Доспех сидел, как с витрины оружейной лавки. Лошадь под ним, впрочем, была старая — видно, от отца досталась. Или от кого-то, кто с ней сумел пережить пару кампаний.

Он посмотрел на меня с той смесью уважения, испуга и вызывающей бравады, что бывает у юных щенков с хорошей родословной. И сказал:

— Сир Герцог… я — Тибальт Вирак. Сын Тивея. Первый в седле, если угодно.

«Если угодно», — повторил я про себя. Да, наследник. Но не родной. Слухи о Вирак — правда: у них власть не передаётся от отца к сыну. Хреновая система, дающая слишком много поводов для внутренних свор, сказал бы я. Если бы не знал, что это Итвис регулярно вырезают сами себя. Магия, наверняка. В очередной раз. Какой-то ритуал или заклинание, которое «выбирает достойного». Или так считается.

— Угу, Тибальт. Тогда слушай. Сейчас ты первый в седле среди Вирак. И я уже убедился в вашей доблести. Но теперь я бы хотел увидеть, как Вирак умеют избегать очередной показательной глупости. Понял?

Он некоторое время молчал. Роннель подъехал ближе. Тибальт молча кивнул. Резко. Со стороны — почти злобно. Но он бросил на меня взгляд почти с благодарностью. Всё понимает, но репутация обязывает.

Установив вертикаль командования, я вернулся к Треве.

— Что значит «и тех, кого они прячут»?

— Это же очевидно, — по его озабоченному лицу на секунду промелькнула знакомая ехидная ухмылка. — Они не зря выбрали это место. Наверняка с теми же целями, что и мы. Разбить нас, обратить в бегство и вырезать бегущих. Но это трудно сделать, если гнаться за конницей пешими. Значит, они прячут там отряд кавалерии.

Я задумался. Мне не нравилась идея штурмовать полных сюрпризов пиратов. К тому же, я из истории своего мира точно знал, что устойчивая пехота способна выдержать атаку тяжёлой рыцарской конницы. Я с сомнением посмотрел на строй пиратов. И не увидел сомнений в бородатых зверских рожах.

Рядом раздались резкие крики, привлекающие внимание. Впрочем, слегка удивлённые, но не испуганные. Люди показывали в небо. Я проследил взглядом.

К нам приближался агрегат, напоминающий тренажёр для родео, утыканный шестью крыльями. Он оставлял после себя струйки дыма и жужжал.

— Сперат, выбери место с утоптанной землёй.

Агрегат заходил на посадку с ворчанием обиженного самовара. Его шатало, он фыркал паром и оставлял за собой жирную полосу дыма, словно от пожара на мельнице. Летел он, впрочем, уверенно. Даже слишком — снизу казалось, что сейчас врежется в нас, как катапультная глыба.

— Простите, сеньор… — Сперат прикрыл ухо и отвернулся от грохота.

Горшок №4 шлёпнулся в пыль с мягкостью телеги, упавшей с утёса. Вокруг поднялось облако пыли и резкий химический запах. В данном случае, конечно, алхимический. Люди инстинктивно отшатнулись. Кто-то даже полоснул кинжалом или мечом перед собой. Местный аналог отгоняющего зло жеста.

С машины слез Аврелий, чумазый, в очках, в шлеме с кожаными наушниками и с лицом человека, которому дали полетать — но не пообещали, что отпустят обратно. Он приложил руку к груди и поклонился.

— Сеньор Герцог! Я жив, аппарат цел. Более-менее. Печка опять заплакала, но я её зажал! — Он откашлялся. — Осмотрел лагерь врага с воздуха. Левый фланг прозевал, прошу прощения — закрутило, дым от костров, и у меня опять оторвался стабилизатор. Но! Вижу, что в яме, прямо в центре их строя, между линиями пехоты, прячется отряд всадников. Спешенные, с лошадьми. Насчитал около сорока. Судя по тому, как они сидят, — ждут сигнала. Или кого-то. Или чего-то.

— Хорошо. Очень хорошо, — кивнул я. Информация неприятная, но своевременная.

— И ещё. По течению, в низовьях — пылает! — лицо Аврелия просветлело. — Эскер Дар, похоже, напал на их суда. У него получилось! Я видел огонь на палубах, трое их кораблей уже дымили, четвёртый тонул. Наши всадники развернулись прямо с берега, и два отряда пехоты атаковали их лагерь у воды. Пираты в панике — бегут. Думаю, если не вмешаются подкрепления, Эскер возьмёт устье за полчаса.

Вокруг кто-то одобрительно хмыкнул. Несколько вассалов переглянулись. Один из Роннелей даже стукнул кулаком по щиту.

Я поднял взгляд на склон. Пехота всё ещё стояла стеной. Но теперь я знал, что в центре — ловушка, а на фланге — уязвимость. Позади них — пожар. И, быть может, первый настоящий шанс сломать эту мразь.

— Молодец, Аврелий. Попробуй не умереть, пока мы тебя не наградим.

— Постараюсь, сеньор, — ответил он, салютуя штукой, явно имеющей дальнее родство с гаечным ключом.

— Сперат. На тебя вся надежда. Едь к Маделар и труби отход. Мы, сеньоры, тоже с ним. Отзывайте пехоту. Только я вас умоляю — держитесь подальше и не показывайте лицо. Кроме вас, сеньор Тибальт. Вирак ведь привели с собой сотню арбалетчиков? Что же, пришло время сравнить — так ли они хуже сотни благородных сеньоров. Пусть они проредят этих подонков. Ведите их сюда.