Наследник огня и пепла. Том Х

Глава 9 Коронованный подорожник

Большой шатёр едва успели достроить к вечеру — последние полотна натягивали, когда местное солнце уже начало тускнеть. Красно-белая ткань хлопала на ветру, как паруса флагмана среди мелких кораблей, а внутри, под тяжёлыми балдахинами, уже начинали сгущаться тени. Я не любил проводить советы в темноте. Предпочитаю решать вопросы с утра, на свежую голову. Но война, как известно, не особенно вежлива к расписаниям.

Сперат расставлял стражу. Леон был хорош, когда нужно было охранять запасы и отгонять праздношатающихся от поместья. Но сейчас требовалось нечто большее. Адель проверяла, чтобы у каждого было своё место — правильное. Чтобы никто не сел выше, чем заслуживает. Ради этого даже пришлось отказаться от красивых, резных стульев, привезённых из Горящего Пика, и расставить вокруг того самого роскошного стола из моих покоев одинаковые, складные, походные. Только нам с Адель, разумеется, полагались высокие — с резными спинками.

Сложнее всего оказалось с Дйевом. Но тут Вокула пришёл на помощь, напомнив, что у того нет ног и он прибывает в своём собственном кресле. Так что достаточно было оставить пустое место по правую руку от меня. Вселенский кризис удалось отложить.

Возможно, Адель воспринимала всё это чересчур серьёзно. Даже если бы речь шла о бревне и ведре, она бы точно определила, кому положено сидеть на бревне, а кому — внутри ведра.

Пока все суетились, я просто сидел в центре, держа перчатки в руках, и смотрел на вход.

Первым вошёл Треве.

Конечно.

Он ловко откинул полог — и будто вальс начал. Маска на лице, лёгкий полупоклон, шаг в полоборота, и голос, как приторный парфюм:

— Милорд Магн. Долг каждого знатного дома — быть первым в служении. И первым — на совете.

Я не ответил. Только кивнул. Он потом распишет это кивание как проявление тёплого одобрения. Или как одобрение с оттенком вызова. Или как вызов, обрамлённый дипломатическим согласием. Это же Треве. Он найдёт форму.

Следом — Вирак.

Ворвался, как буря. Шаги — тяжёлые. Доспехи не скрипели — они заявляли. Вернер Вирак прошёл внутрь, не сняв перчаток, не посмотрев в глаза. Только резко кивнул — как отдал приказ — и стал у спинки стула, не садясь. Его люди выстроились у входа, как конвой ждущий сигнала к расстрелу.

— Мы здесь, — бросил он.

Ни «рад приветствовать», ни «да здравствует». Просто — «мы здесь».

Этого было достаточно, чтобы воздух в шатре похолодел.

Я посмотрел на их знамёна, мелькнувшие за колыхающимся пологом: чёрное поле, и копья, как пламенеющие трещины на угле. В этот момент я особенно ясно понял, как по-разному можно любить Караэн. Кто-то — как город. Кто-то — как шахматную доску. Кто-то — как дом. А кто-то — как родовое право.

Сперат скривился, но молчал. И правильно сделал.

Я встал.

— Присаживайтесь. Ждём остальных.

В шатре повисла тишина. Почти благородная. Почти гробовая.

Я рассматривал Вермера. Хороший доспех. Не зная, кто в нём, подумал бы, что один из предводителей наёмников. Фредерик, Джелал — у каждого свой стиль. Свои предпочтения. Не гарнитур заказанный за сундук золота, а выстраданный опытным путем только тебе подходящий комплект. Латная рукавица на одной руке, перчатка на другой, разнородные наручи. У Вирак не было поножей — только наколенники, кольчужная юбка и высокие сапоги. Будто он собирался драться пешим. А были ли у него поножи утром?

Его оруженосец снял шлем, зажал его под мышкой и довольно низко мне поклонился. Словно за них двоих.

Кивнуть? Поклониться? Сказать что-то?

Дурацкие игры. Я вспомнил совет Вокулы: «В политике бездействие почти всегда лучшее действие». Я удерживал лицо. Но мысли убегали.

Сорские пираты.

Как ни крути, но они — единственная организованная сила, которая не пала, не стала чьим-то податным населением. Не смогли их наказать за разбой — попытки были. Была даже высадка на острова, успешная… но пираты разбили войска Регентства. Это было давно. Больше ста лет назад. С тех пор предпочитают платить.

Почему?

Адель говорит словами хроник. Она всё же женщина. Умеет держать меч и править слугами, но её не учили вести войну. Гирен — наёмник, но не полководец. Отряд — его потолок.

Прошло то время, когда я плыл по течению. Когда ставил на кон всё. Тогда я ещё не чувствовал этот город, этот мир, это имя своим. А теперь — чувствую. И меня волнует цена. Потому что теперь оно моё. А только тот, кто владеет чем-то, по-настоящему боится это потерять.

Но сказать об этом вслух — показать сомнение. А в этом зале есть те, кто не прощает сомнений.

— Мне не нравится этот враг, — проскрипел Вернер.

Он снял шлем и бросил его оруженосцу, даже не оборачиваясь. Коротко стриженные седые волосы, лицо человека, у которого болит. Всегда. Грубый шрам на щеке — ожог в виде герба Вирак на щеке. Тавро.

И только тогда я понял, что он сказал.

Треве смотрел весело. С чего я взял, что он улыбается — маска на лице. Но он сидел в полоборота, чуть склонив голову. Уловка. Мим.

— Это сложный и опасный враг, — сказала Адель.

Женщина. Не вынесла тишины.

Я положил руку на её локоть. Слишком поздно.

— Но графство Адвес уже давно подв… — начала она.

— И они разорвали вас на части. Сожгли единственный порт. Загнали в холмы, — хмыкнул Вернер.

Я уже был на ногах, сжимал Коготь.

Но Адель встала вместе со мной.

— Если вы сомневаетесь в доблести рыцарей Адвеса, то покажите мне, как следует сражаться. Я лишь одену доспехи…

Оруженосец Вирак склонился.

— Вы неправильно поняли слова моего отца, — поднял он взгляд. Фамильное сходство — минимальное. Наверное, племянник. Или двоюродный. Говорят, у Вирак выбор наследника связан с жестоким ритуалом. — Он хотел сказать, что даже доблесть рыцарей графства Адвес не уберегла их от досадных потерь. И нам следует…

— Вот как? — прервала Адель. — В таком случае пусть сэр Вернер скажет это лично. Так, чтобы даже я, глупая женщина, поняла, что он не имел в виду ничего плохого.

— Я скрестил копья с одним из королевских рыцарей. С серебряным лебедем на щите, — пророкотал Вернер. — Его череп теперь в зале предков.

— Там нет места, — уточнил наследник. — Приходится убирать прежние трофеи. Поэтому мы придирчивы в выборе.

— И я не думаю, что рыцари Адвеса сражаются хуже, — Вернер поднял на меня взгляд.

Треве запрокинул голову и расхохотался. Слишком театрально, но заразительно.

— Полагаю, — сказал он сквозь смех, — это самое близкое к извинениям, что мы слышали от Вирак за последние шестьдесят лет.

Я смотрел в глаза Вернеру.

Он силён. Как лед, как пламя. Вирак убивают тех, кто слабее. А я — подорожник. По его мнению.

Значит, придётся его убить.

Сперат отбросил приличия, шагнул вперёд, вытащив топор, и щитом закрыл Адель.

Треве изобразил удивление всей позой. Но молчал.

В шатёр вошли новые люди. Скрип кожи. Металл. Но я не обернулся. Смотрел в глаза Вираку.

Он отвёл взгляд. И слегка склонил голову.

И только тогда я позволил себе отвести свой. Но не ко входу. На Вокулу.

Почему?

Я думал, что Великие Семьи — вроде Эскера. Или Канта.

Но теперь я видел копии своего отца. Надменные. Жестокие. Уверенные в своём превосходстве.

Так почему Вирак признаёт мою власть?

Ответ я искал в лице Вокулы.

Разумеется, не нашёл.

В шатре появились Алнез и Лесан. Дождавшись моего приветствия, они прошли на свои места. Роннель, конечно же, устроили из своего прибытия маленький ритуал, но перетерпеть это было несложно. Я надеялся, что хотя бы он окажется предсказуем — но нет. Вместо этого он появился в сопровождении юной красотки в строгом платье, сшитом по моде Королевства Фрей. Пока Роннель церемониально объявляли себя и приветствовали присутствующих, я успел шепнуть Адель:

— Позвольте мне самому решать, как и когда отстоять вашу честь.

И продолжил натянуто улыбаться дорогим гостям. Формально равные, они сели напротив меня, через стол. Места там хватит на пятерых, не страшно.

Последним прибыл Дйев. Вернее, его внесли на кресле. Я поприветствовал его, указав на место справа от себя и Адель.

— Сеньоры, — сказал Дйев.

К моему удивлению, на лицах присутствующих отразилась доброжелательность. Равнодушие — в случае Вирак, тень улыбки — у Лесан, поза добродушной радости — у Треве. Гарвин Алнез не постеснялся даже кивнуть Дйеву.

Подождите. Мой план был в том, что они будут его ненавидеть.

— Сеньоры! — повторил Дйев. — Как вы все знаете, согласно традиции, я должен вести наши войска в битву как глава Собрания. Однако я сразу же, до начала совета, заявляю, что отказываюсь от этой привилегии в пользу Магна, главы дома Итвис, ибо он опытен в вождении войск и не раз уже побеждал в больших битвах с самыми разными противниками. Если есть у кого слова против — пусть скажет сейчас или хранит их при себе навсегда!

— Вирак не имеет причин отказать и желания оспорить, — тут же отозвался Вернер, не глядя на меня. Вслед за ним ритуальную формулу повторили остальные. Только после этого по приказу Дйева кресло с ним осторожно опустили на землю.

— Итак, — снова заговорил Треве. — Сеньор Магн, расскажите же, что вы задумали?

Я некоторое время смотрел на его бесстрастную маску и один внимательный глаз за ней. Перевёл взгляд на почти такие же бесстрастные лица остальных. Сейчас мы все могли бы сойти за родственников — все были в масках. Показное равнодушие, чтобы скрыть свои чувства.

— Мой сеньор, — начал было Вокула, видимо, желая помочь с трудной паузой. — Если вы позволите, я…

Я не позволил. Нервное напряжение прорвалось низким рыком.

— Мне надоело. Мне надоело жрать говно. Меня бесят тупые, наглые, говноэлементали вокруг. Бесит, что я не могу спокойно заниматься своими делами, потому что каждый год, Император их всех отсношай в задницу, кто-то лезет к Караэну. И я намерен положить этому конец.

В наступившей тишине раздался голос Дуката:

— Записывай, подорожник, записывай!

Скорее всего, это он одному из писарей. Вот нутром чуял — взять его во внутреннюю стражу шатра была плохая идея.

— Мы весьма заинтересованы, сеньор Магн. Разверните вашу мысль, — этот сухой голос принадлежал Этвиану Роннелю.

Я выхватил из ножен Коготь и вонзил его в толстую полированную столешницу. Неглубоко. И начертал квадрат.

— Это Караэн, — под моими взмахами появились горы, канал, Тельтау. — Он велик, богат — и беспечен.

— Тут Отвин. Он мечтает сожрать нас столетиями. Нас бережёт только Великая Топь. Но он легко пропустил войско нежити, что шло на нас, даже не потрудившись не то что воспрепятствовать, а хотя бы послать гонца. Примерно здесь — Башня. Они уже вторглись в Долину, построив мосты на Башенной реке почти до самой реки Во. Они поддержали Вириин в его попытке оспорить первенство Караэна — именно Караэна, не моё. Прислали людей, купили Джелала… И я не думаю, что остановились на этом.

На пол летели стружки.

— Железная Империя спит и видит, как взять Большой Забер и ворваться в Долину. Они уже пытались, используя Гонората как оправдание.

Я на секунду остановился, переводя дыхание.

— Я слышал, что серебро для этого нашлось в Золотой Империи, — ехидно сказал Треве, намекая на некую свою осведомленность.

— Срать, — отрезал я. — Дальше. Таэн жаждет вернуть нас в Культ. Я уже дважды отказал новому Регенту Брухо в его просьбе прислать нам проповедников. Тут у нас Варра. И они, пожалуй, единственные, кто ещё не попытались на нас напасть. И я думаю, это лишь потому, что они ещё не объединились.

— Вы забыли про Королевство Фрей и короля, — снова Этвиан. — Который сделал вас герцогом Караэна. Король может считать, как ему удобно, но в том пакте не было нашей подписи. Да и горожане Караэна, как мне кажется, слабо понимают, что вообще значит слово «герцог».

— А ещё Инобал, — подал голос Треве. Он говорил всё тем же веселым тоном, но вдруг чуть сдвинулся на стуле, изменил наклон плеч и стал выглядеть… ироничным. — И его ужасный Ужас.

Я посмотрел на его маску. А потом продолжил:

— Инобал — лишь первая капля дождя. Как только я с ним расправлюсь, Таэн, Башня и Отвин найдут другого, с помощью кого расшатать Долину. Мы в окружении врагов. Врагов, которые сумели добиться единства. Инобал стал тираном в Луминаре. В Отвине правит Дож. В Таэне — Регент. В Королевстве — Король. Башня утрясла свои вечные споры, и теперь их Совет Семи работает как единый механизм. Таэн скоро подчинит себе напрямую Южные Земли, и сын Регента станет герцогом. А он, будьте уверены, знает, что значит это слово. Только Железная Империя всё ещё без Императора. Но это не может продолжаться вечно.

Я склонился над изуродованным столом, опершись на него кулаками, и прорычал:

— Вы, сеньоры, сила Караэна. Да, горожане готовы сражаться за контадо. Но в этом новом мире отстоять контадо и проиграть Долину — значит потерять будущее. Только вы можете принести войну к воротам наших врагов. Вот только вы сидите по своим углам и ждете удобного момента сцепиться. Мы как горные кланы — каждый прячется в своей пещере, пока бьют других. И скоро мы окажемся там же, где они.

Этвиан Роннель кашлянул:

— Полагаю, вы хотите обвинить нас в том, что Великое Собрание избегает своих обязанностей? Спешу напомнить, вы ни разу не объявляли общий сбор. Более того, вы намеренно игнорировали Собрание, выстраивая в Караэне эту нелепую, никогда ранее невиданную…

— Мне не нужен город, — прервал я его. — И не нужны вы.

Вирак фыркнул и приподнялся. Я напрягся, но он лишь попытался поудобнее устроиться на стуле. К своему удивлению, я увидел на его лице кривую ухмылку.

— Как и каждому из нас. У нас тут очень тёплая компания людей, которые обязательно убьют друг друга, как только представится такая возможность, — поднял руки в недоуменном жесте Треве. — Вот только вам от нас не избавиться.

— Мы пробовали с одними… — внезапно хохотнул Вирак. Явно хотел что-то добавить, но метнул взгляд на Этвиана Роннеля — и промолчал.

— Попробуйте с нами. И мы развесим ваши шкуры на наших стенах, — угрюмо сказал Гарвин Алнез.

— В конце останемся только мы, — процедил Маэль Лесан.

— Даже те, кто предпочитают молчать, и те не упускают повода сказать угрозу, — Треве явно веселился.

— Мои птенцы не будут участвовать в вашей войне! — рявкнул Дйев. — О чём вы говорите, сеньоры? Решили устроить усобицу перед лицом врага? Вы хуже гоблинов!

— Единственный разумный человек, — «улыбнулся» Треве. — Да и тот случайно оказался за этим столом. Или нет?

Последние два слова он произнёс, вдруг резко «наклонившись» ко мне, нос к носу. Разумеется, он физически не мог этого сделать — это была иллюзия. Я, разумеется, отпрянул инстинктивно.

Пятеро людей напротив меня внимательно смотрели, ожидая ответа.

— Вы не сможете понять. А если я отвечу — подумаете, что я солгу, — сказал я, устало опускаясь на стул. Моей руки коснулась Адель.

— Ну, сеньор Магн, вы же не Треве, вы — Итвис, — с лёгкой иронией сказал Этвиан. — Мы поверим… как минимум на четверть. Попробуйте.

Я помолчал.

— Про каждый из наших родов рассказывают небылицы. Недавно я узнал, что про Итвис есть поверье — якобы, если ты рядом с нами, то не можешь лгать, — я обвёл взглядом представителей Великих Семей. — Вы слышали. В оригинале поговорка звучит немного иначе.

— «Нельзя солгать Итвис, когда вас разделяет лишь кинжал», — блеснул эрудицией Этвиан.

— Верно. В сокровищнице Горящего Пика много лет хранился удивительный артефакт, — я вдруг понял, что всё ещё сижу с обнажённым Когтем. И спрятал его в ножны. — Кинжал Истины. Тот, кого ты им кольнёшь, вынужден говорить правду. Удивительное совпадение, не правда ли?

Рука Адель чуть сжалась. Я погладил её пальцы.

— Хотя, это не совпадение. Полагаю, слухи о ваших силах тоже имеют некую основу. И вы, как и мы, тщательно храните свои секреты.

— Не тщательнее Итвис, — отозвался Треве. Он посерьёзнел — выпрямился, выровнял плечи, сложил руки на коленях. — Я не знал про этот Кинжал.

— Я отдал его Хасту, — я не выдержал и улыбнулся, разглядывая их вытянувшиеся лица. Конечно, они умели держать лицо — не говоря уже о маске Треве, — но даже едва уловимое движение уголка светлого глаза бесстрастного Маэля Лесана выдавало, что будь на их месте люди чуть менее сдержанные, они бы н то, что рты пооткрывали, на коленки бы челюсти пороняли.

— Это… ваш слуга?.. — голос Треве выдал его недоумение.

— Нет. Он служил моему дяде. И нет, я не сохранил к нему тёплых чувств, — ответил я, предвосхитив следующий вопрос.

— Вы… — Треве растерялся. — Хаст ловит всякую шваль. Вы не сможете использовать его против нас… Или… Да нет… Вы затеяли ловушку? Хотите поймать тех, кто придёт его отнять?

Я покачал головой.

— Сеньор Магн, а вы можете ответить — зачем вы это сделали? — Этвиан Роннель справился с удивлением быстрее других. И в его взгляде плескалось искреннее любопытство.

— Сеньор Оренцо уже назвал причину, — я кивнул на Треве и не отказал себе в удовольствии полюбоваться его замешательством. Тот даже кривляться перестал. — Хаст ловит в Караэне всякую шваль. Кинжал Истины должен сильно ему в этом помочь.

Они молчали. Долго. Слишком долго, чтобы это было простым обдумыванием.

— Вы правы. Мы не понимаем, — наконец сказал Этвиан, явно получая удовольствие от ситуации. Он ловко перехватил инициативу у сбившегося с ноты Треве. — Я полагаю, это не ловкий ход для усиления вашей власти. Ведь очевидно: столь ценный артефакт должен быть при вас. Или хотя бы в секрете. Это интересная загадка, и я бы с удовольствием подумал над ней… на досуге. Но сейчас неподходящее время. Объяснитесь, сеньор Магн.

— Всё очень просто. Мне нужен сильный Караэн.

Первым опомнился Треве. И, как всегда, пошёл в наступление:

— И потому вы разогнали Совет и превратили ратушу в бордель? Эти подорожники из Серебряной третий месяц совещаются о замене прогнившей створки Южных Ворот. Две доски менять? Или три? Зато те законы, что нужны вам, проходят мгновенно — ведь половина Серебряных ест с ваших рук.

— Зато вторая половина с ваших, сеньор Оренцо, — внезапно выступил в мою защиту Гарвин Алнез. Он уронил слова, как тяжелые камни.

— Ну, не стоит преувеличивать мои достижения, — Треве не смутился, повернув к нему лицо за маской. — Закон, по которому каждое срубленное дерево в Контадо должно было сдаваться на нужды города, ведь не прошёл из-за вас и сеньора Маэля? Вы не хотели пускать комиссию за стены, а Лесан обогащается, вырубая подвергшиеся порче фруктовые рощи на Гибельных землях…

— Это твой человек выступил с речью против закона, — прошипел Маэль Лесан.

— И как! — Треве чувствовал, где проходит грань. Он опасался в этой комнате только двоих — меня и Лесана. Меня — всерьёз, и потому скрытно. Лесана — на показ, и потому старался держаться чуть подальше. — «Этим законом вы заставите каждого бедняка, что отрезал сухую ветку, выбирать — стать ли преступником, или отдать то, что нужно самому?» До сих пор горжусь этими словами. Хороший довод, понятный всем — и объясняет нужный лишь немногим результат.

— Я понял, — внезапно сказал Вермер Вирак.

Сомнения мелькнули не только в моих глазах. Вермер встал. Его оруженосец тут же подал кубок. Это стало сигналом — вокруг зашевелились слуги других родов. Вирак отхлебнул, прошёл к Дйеву, и — к немалому изумлению его людей — протянул ему свой кубок. Сам взял другой.

— Зачем вам замок, сеньоры? — спросил он, оглядывая остальных. — Можно ведь купить коня, доспех, землю. Много всего. Что может быть глупее, чем вкладывать серебро в камни? Покупать камни и складывать их друг на друга?

Этвиан хлопнул по столу:

— И это будет казаться глупостью тому, кто ни разу не видел замка! — он рассмеялся. — Даже если рассказать — он не поймёт, пока не увидит.

— Я видел замки, — глухо отозвался Маэль Лесан. Его голос — как шелест осенней листвы, перекрывающий трели птиц. — Итвис хотят себе королевство.

Я пожал плечами под взглядами.

— Скорее, Золотую Империю. Мне нравятся дороги, гарнизоны, налоги. Для этого нужны писари…

— У нас уже есть герцогство, — перебил меня Роннель. — Можно начать с этого.

— Герцог должен быть выборным! — рявкнул Вирак. — Я не хочу, чтобы из-за слюнявого идиота мы превратились в Вару!

— Железная Империя уже сорок лет выбирает себе нового императора, — хмыкнул Треве.

— Потому что нет достойного, — ответил Роннель. — Регента, Дожа, Золотого Императора, даже Короля выбирает Совет. Совет фей, и все же, — усмехнулся он.

— Только всё это будет происходить в Золотой палате. Посмотрим правде в глаза — она давно стала…

— Тогда оставим там только семь родов! Навсегда!

Я ударил кубком по столу. Они замолчали.

— Нет. Золотую Палату надо расширить. По одному представителю от каждых десяти «золотых». Пусть будет семьдесят представителей. Убеждайте, подкупайте, перетягивайте на свою сторону — но не лейте кровь. Самое трудное — остановить кровь…

— Есть способы, — тихо вставил Роннель, глянув на Вирак. Я не ответил, продолжив говорить:

— Это будет ваше поле битвы. Бескровной. Если слишком многие против — значит, это идёт против самого Караэна.

— Герцогства Караэн, — снова Роннель.

— И тогда вам придётся учитывать чужие интересы, — закончил я.

— Мы проиграем, — сказал Вермер. И только он из всех мог позволить себе такую фразу и не прослыть трусом.

— Вовсе нет. Если не считать Магна Итвиса, вы следующий человек, за чьим стягом я готов плестись, глотая пыль, — хохотнул Треве. — Больше того, боюсь, так и будет. Ведь мы забыли, с чего начали.

Он встал, расправил плечи — его плащ потемнел, почти слился с полумраком. Он вытянул руки — и поверхность стола пошла рябью. На ней проступили крохотные горы, город с белыми стенами, каналы, дороги. Иллюзия выросла за края — словно дым, струилась, становясь трёхмерной картой. Караэнбыл золотым пятном залитым солнцем, а вокруг него клубились черные тучи.

— Мы окружены врагами, что жаждут наших богатств, — заговорил Вермер. Он как-то оказался по мою сторону стола, оставшись рядом с Дйевом. — Пора нанести удар.

— Рано, — возразил Гарвин Алнез. — Мы рыхлые, как песок Красного Волока. Можем сожрать, но и сами рассыпаемся от любого натиска.

— Вот зачем нужны эти нелепые договоры о союзе. Сеньор Магн просит лишь людей, — сказал Роннель. — И каждый копейщик — это стежок, что пришивает к Караэну новую землю.

— Тогда понятны «чушпаны». Итвис не знают пехоту. Это дело Алнез. Пусть идут к нам.

— Сделаем вместе. Лучше. С нуля, — покачал головой Вирак.

— Только надо придумать им новое имя, хорошее, — конечно же, Треве.

— Нас много. Как только они увидят, что мы строим стены, они объединятся, чтобы напасть, — снова Алнез.

— Для этого есть мы, — сказал Вирак. — И караэнцы, если мы не справимся.

— Это будет долго, — сказал я. — Все терпят поражения. Но побеждает тот, кто учится на них и становится сильнее. И замок не возводится любым с первого раза. Надо пробовать. Снова и снова.

— Тогда нам потребуется хороший мастер, — хохотнул Треве. — Я, от лица Семьи Треве, предлагаю избрать Магна из семьи Итвис герцогом Караэна и обязуюсь помогать ему во всём по мере сил, пока это не угрожает моей семье и вассалам. Обязуюсь служить ему верно, сражаться за него, не жалея сил и жизни, пока он оберегает меня от врагов, помогает в бедах и хранит мои земли и владения.

— Вирак не имеет причин отказать и желания оспорить — и присоединяется к сказанному…

— Роннель не имеет причин отказать и желания оспорить…

Пока ритуальные фразы падали в гудящую пустоту моего разума, я просто стоял и хлопал глазами.

Совет продолжался почти до утра. Я с трудом собирал мысли — и заставлял себя участвовать в нём. Этот совет меньше всего интересовала предстоящая битва. Они широкими мазками обсуждали планы возведения государства. Я лишь добавлял детали. Они даже наметили пути экспансии. Долина Вара, за рекой Во — ослабленная внутренней грызнёй, с большим городом и фактически независимыми мелкими владениями вокруг. Лёгкая добыча. Очень кстати, что мой сын и дочь правителя Вары обещаны друг другу. Пусть его власть полностью формальна — это легко изменить.

То, что до свадьбы минимум лет десять, никого не смутило. Эти люди думали наперёд.

Они даже расчертили зоны влияния на услужливо «набросанной» Треве карте, не забыв и про Маделар. Все очень единодушно выразили уверенность, что Маделар полностью поддержит наши решения. Как же может быть иначе.

Когда я вышел из шатра — Адель покинула нас сильно раньше — была ночь. Я отступил в тень и утянул за собой Вокулу. Фанго появился рядом сам. Сперат вообще часть меня, как и Волок. Можно сказать, остановился подышать свежим воздухом наедине. И сказал вслух:

— Это всё… странно.

— Несомненно, мой сеньор, — тут же отозвался Вокула. — Такие вещи обдумываются годами. А обговариваются — и того дольше. Все эти благородные семейства уже давно всё решили, и сегодня лишь подтвердили своё решение. Хотя вы, несомненно, смогли удивить их своими мотивами.

— Но почему сейчас? Вот так?.. — я сильно устал и потерял твёрдость. Мне хотелось простых ответов. Вокула развёл руками. Вместо него ответил Фанго.

— Мой сеньор. Если бы это была встреча не благородных сеньоров, а неких бесчестных и подлых людей — я бы предположил, что они хотят… — он понизил голос. — Убить Маделар.

— И ради этого сделали меня герцогом? — засомневался я.

— Они дали вам то, что уже было ваше, — покачал головой Вокула.

— То есть всё это, там… — я на секунду замялся, подбирая слово. — Представление бродячих артистов?

— Представление — несомненно, — сказал Вокула, и Фанго кивнул ему в такт. — Но это не бродяги, нарядившиеся в маски.

Фанго хмыкнул. Вокула поправился:

— По крайней мере, не все. Нет, эти люди другого сорта. Они сказали нам правду. Вот только, боюсь, что они видят вас веткой, которой можно пошерудить угли, прежде чем бросить её в огонь.

Теперь хмыкнул я. Вполне возможно. Это многое объясняет — почти все, кроме Роннеля, прислали нечто вроде экспедиционного корпуса. А сила семьи Роннель, похоже, вовсе не в мечах его вассалов. Они дали то, чем могут пожертвовать. Не больше. А вот планы по возведению крепостей и захвату всей Долины с помощью войск союзников Караэна и его самого они строили абсолютно всерьёз.

Они уверены, что приставка «герцог» не изменит ничего — это будут те же Итвис, только сильно слабее, чем раньше. Ведь теперь во главе Итвис просто «подорожник». И они смогут избавиться от меня, как только посчитают нужным. Им нужно было знамя видное из далека, за которым будут идти, и которого будут бояться. Пока они будут указывать путь и богатеть, ничем рискуя. А если знамя упадет, они просто останутся в стороне.

Что ж, надо успеть многое сделать, до того как они поймут, что некоторые слова имеют особую силу не давать упасть знамени. И даже поднимать новые знамена.