Наследник огня и пепла. Том VIII. Золотой Змей

Глава 13 Неприятности

Город Вириин, этим днем умилявшей меня своей игрушечной красотой, умер и превратился в истекающий дымом из огненных ран труп. Узкие улочки, вымощенные булыжником, были завалены обломками домов, а в воздухе витал едкий запах гари, но его то и дело перебивал сильный, до тошноты, запах железа. Так пахнет кровь, если её достаточно много. Я растерянно стою на стене. На ней всего пара трупов, еще десяток виднеется в отблесках пожаров.

— Маловато тел, — вторит моему недоумению Сперат.

— Да, надо идти дальше! — кричит Гвена. И нетерпеливо машет переминается с ноги на ногу, помахивая двуручной боевой секирой.

Она видит в темноте, поэтому… На самом деле я просто забыл о ней, и она увязалась вместе со мной. И даже первая взбежала к грубым штурмовым лестницам, сооруженным на кароччо. Сами кароччно толпились у стены. И ни одного человека, который бы их охранял. Так легко бросить родину, когда впереди богатство.

— Надо быстрее догонять, там же весело! — на лицо Гвены упал красный отблеск огня, белки глаз и жемчуг волос блеснули в темноте. Она скалилась от радостного предвкушения. Я махнул рукой. Она шагнула со стены, присела приземлившись — из доспеха на ней только кираса и шлем. Плохо, когда у тебя нет слуг, которые могут тебе помочь быстро одеться в железо.

Я следую за ней. Глухое звяк, и я не очень удачно приземляюсь, доспехи делают больно ноге.Я испуганно шевелю ногой, но вроде все обошлось — даже лечить не надо. Больше никаких супергеройских приземлений — десяток бойцов которые уже на стене, предпочли спустится по лесенке.

Я шёл осторожно, держа оружие наготове. Гвена умчала вперед, люди за мной двигались в тишине, нарушаемой лишь скрипом сапог по камням, лязгом оружия и редкими криками вдалеке.

Мне так и не починили забрало на шлеме и я настороженно смотрел по сторонам, выискивая угрозу. В тени разрушенных зданий могли прятаться выжившие защитники, а в переулках — поджидать засады.

На улицах царил хаос. Изредка из-за угла доносились звуки борьбы или приглушённые стоны раненых. Мы прошли мимо горящего дома, из выбитой двери которого вырывались искры вперемежку с дымом. Повернули за угол и наткнулись на следы отчаянной схватки — горожане пытались дать бой в узком переулке. Собранная из мебели баррикада им не помогла — десятки тел за ней образовывали груду едва ли не выше самой баррикады. Там шустро хозяйничали тени. Я шагнул вперед, перехватывая поудобней Крушитель, но тут же заметил что это группа подростков и женщины с белыми повязками на плече и головах.

— Мне нужен Фрозен или Леонхарт! — крикнул я.

Тени испуганно дернулись, махнули рукой в ту же сторону, в которую мы уже шли, и поспешно убрались прочь с улицы, растворившись в темноте. Оставив после себя не до конца ободранное тело в одном ботинке и задранной кольчуге.

— Вот же воронье, обирают своих! — возмутился Сперат.

Мне было все равно. У каждого свои возможности, и глупо их упускать. Мы двинулись дальше. Сломив сопротивление, мои парни бодро преследовали бедолаг вирииинцев, убивая их одного за другим. Трупы горожан лежали в лужах крови, из-за которой я пару раз поскользнулся на неровной мостовой. Узкая улочка вывела нас на небольшую площадь. Штук шесть храмов, у всех, кроме двух, выбиты двери. Не тронуты Храм Великой Матери и Императоры. Из-за их закрытых дверей слышны рыдания и молитвы. И в тех и в тех безнадежное отчаяние. На площади я, наконец, нахожу Фрозена. Он приглядывает за здоровенной кучей вещей, которая все прибавляется — люди грабят Вирииин, и все слишком большое стаскивают сюда. Удобно.

Видя меня пехотинцы быстро сплачиваются, но потом узнают меня в лицо и успокаиваются. Фрозен радостно бежит навстречу.

— Сеньор Магн! — кричит он. — Все как вы сказали! Со штурмовыми лестницами оно куда как сподручнее! А дураки на стенах вообще даже толком не поняли ничего! Ахахаха! Мы их рррраз!

Дикие женские крики откуда-то неподалеку его не смущали.

— Где Леонхарт? — перебил я его.

— Да у складов же! Следит, чтобы не погорело всё, — машет в сторону канала Фрозен.

— Значит, город взят? Сопротивления больше нет? — уточняю я.

— Ну, такого, чтобы вот прям толпой, то нет сеньор Магн, — Фрозен вздохнул — Правда много утикли, на баржи и лодки сели, и того. На другой берег.

Мне вдруг стало тошно. Может дым, может тяжелый дух свежей крови. Я закинул Крушитель на другое плечо и сказал.

— Ладно. Молодцы. Отдаю вам город на три дня. Заслужили, — после чего развернулся и покинул Вириин тем же путем, что пришел. На встречу мне попадались первые отряды спешившихся рыцарей.

— Сеньор Магн, — тихо сказал Сперат. — Надо бы остаться. Сеньоры как пить дать свои права на добычу заявят. И магией это подтверждать начнут. Потеряем пехтуру…

— Плевать, — отрезал я.

У меня отчего то было совершенно ужасное настроение. К счастью оно постепенно прошло, когда я вернулся обратно в лагерь к Адель.

Следующие пару недель слились для меня в одно сплошное недоразумение. Я почувствовал себя Александром Македонским. Не в смысле великого завоевателя, нет. Я понял его острое желание сжечь обоз. Моё войско окончательно превратилось в сплошной табор — огромный поток тысяч людей, навьюченных награбленным добром, лишь изредка разбавленный телегами и карроччо.

И это ещё нас спасало то, что предприимчивые всадники переплыли реку ночью и захватили на другом берегу пару барж и десяток лодок. Деморализованные вириинцы попросту разбежались, бросив всё. Ко мне то и дело прибывали «подкрепления» — отряды аристократов покрупнее присоединялись к моей армии с официальными церемониями и красивыми словами, а отряды помельче тихо вливались в медленно бредущую толпу. Большая часть моей «армии» двигалась вдоль канала, и меня до жути подмывало бросить их и рвануть к Караэну. Двигалась — это не совсем точное слово. Скорее, ползла, иногда останавливаясь на ночлег километрах в десяти от предыдущего лагеря.

Я отменил выплату жалования. Моя пехота оказалась слишком разбавлена среди захваченных вириинцев и примкнувших бродяг, всадники почти растворились в наплыве множества новых «союзников».

Моё движение отмечалось столбами дыма и разорением не меньше, чем когда-то продвижение северных наёмников Гонората. Люди с таким упоением грабили тех, кто попадался им на пути, что я даже не пытался вмешаться. Пало ещё несколько мелких городков — единственное, что я мог сделать, это идти дальше, в надежде, что большая часть «войска» хотя бы попытается меня догнать. Вот если бы Джевал напал на меня сейчас, он наверняка бы меня разбил — я смог бы собрать, может, и больше всадников, но очень мало из них были готовы действительно драться.

Кстати, Джевал в очередной раз проявил решительность и предприимчивость. В одну из ночей он со своими спутниками оглушил и связал несколько конюхов, увёл десяток лошадей и сбежал. Организовывать погоню за ним я не стал — я даже узнал о его побеге спустя два дня, когда мне принесли от него письмо, которое он хитроумно передал через одного из рыцарей.

В письме он упражнялся в изящной словесности и выражал сожаление, что не может «в полной мере насладиться Вашим гостеприимством, сеньор Магн», ведь его ждут срочные дела, и всё в таком духе на полстраницы печатного текста, или, если точнее, на большой свиток пергамента.

Этот случай показателен — в моей армии царил страшный бардак. И я мог только бессильно наблюдать за этим. Относительные островки надёжности спонтанно возникали вокруг сильных и знаменитых рыцарей. Из вновь присоединившихся таких было не мало. А я упустил этот момент и не проводил с примкнувшими ко мне людьми достаточно времени, поэтому вокруг меня постоянно находилось порядка двадцати-тридцати рыцарей. Да и то, в основном благодаря Адель — она дарила им подарки из моей части добычи, беспокоилась о фураже и банально кормила их по вечерам. Эти случайные люди, большая часть из которых была со мной ещё в Таэне, медленно становились моими друзьями. Или, если точнее, дружиной.

Ещё два больших центра силы представляли собой Белый Рыцарь и Эйрик Кровавый Топор. Их соперничество никуда не делось — они по-прежнему старались превзойти друг друга. Что хуже, соперничали они друг с другом, а не передо мной.

Зато пехотинцы были по-прежнему мне преданы, и не только Фрозен и Леонхарт. Возвращаясь с охоты, я мог издалека определить в бредущей толпе свою армию по тому, как она взрывалась приветственными криками, когда видела мои цвета. Но их преданность была не той, которая была мне близка и понятна как жителю другого мира. Сперат пересказал мне поговорку, которую подслушал у пехотинцев: «Если долго идти вслед за Золотым Змеем, то и тебе достанется пара золотых чешуек». Они ждали, что от меня, только того, что обязательно будет добыча.

В какой-то момент я остро почувствовал, как теряю управление армией. Как Магн в детстве, когда он на сноровистом жеребце выронил поводья. И теперь конь подо мной мог пойти куда хочет — я лишь мог уговаривать его и похлопывать по шее, но не мог дёрнуть за узду, принуждая болью и подчиняя волей.

За день до выплаты жалования мы дошли до того места, где надо было бросить баржи с барахлом и повернуть к Караэну. До него оставалось ещё километров сорок на северо-восток. И на этом пути как раз стоял Горящий Пик, наша фамильная твердыня. До меня доходили смутные слухи, что в Горящем Пике засел Гонорат, бежавший из Караэна. Это заставляло меня нервничать и много думать о предстоящем разговоре с ним. Я с удивлением понял, что предпочёл бы, чтобы брат прямо восстал против моей власти. Ведь именно из-за этого Гонората, тупого ублюдка, всё пошло наперекосяк. Он лично участвовал в убийстве отца, из-за него погибла сестра. Я уже не тот, кто, появившись в этом мире, первым делом попытался сбежать. Я изменился. Теперь мне было проще принимать сложные решения. И всё же, если Гонорат выйдет из ворот Горящего Пика мне навстречу и встанет на колени? Смогу ли я убить его?

Всё это вместе изводило меня, делая раздражительным. И в любом случае, следовало решить свои семейные дела без лишних свидетелей. Поэтому я кинул клич, собрал те двадцать рыцарских копий, что вошли в мой ближний круг, и двинулся к Горящему Пику, не ожидая остальную армию.

Белому Рыцарю, Эйрику и пехотинцам я приказал собрать отставших и догнать меня.

Мой отряд насчитывал немногим меньше ста всадников. Этого, конечно, не хватило бы для штурма, но хватило бы для осады и даже для боя, если потребуется. Адель с Ивэйном тоже сели в седло. Оставлять её одну в лагере я опасался — что тоже довольно много говорит о том, во что превратилась моя армия всего за пару недель разнузданного мародёрства.

Горящий Пик встретил меня своими зловещими бастионами и закрытыми воротами. Я послал человека, который помахал флажком и прокричал моё имя. Я открыл немилосердно скрипнувшее плохо подогнанным сочленением новое забрало с длинным клювом, призванным отводить удары копья, и остался метрах в двухстах, на пределе досягаемости тяжёлых арбалетов. Потом подумал и всё же снял шлем, отдав его Сперату. Открытое лицо тут не фигура речи, я унылая необходимость для власть предержащего.

Горящий Пик неприятно удивил меня своей суровой лаконичностью. Скорее крепость, чем замок. Четыре массивные, кажущиеся приземистыми башни по углам и выступающий над ними донжон. Очень грубая кладка — сейчас, пожалуй, сделали бы лучше. И не очень большой. Впрочем, я избалован видами укреплений Таэна и Кесаены. Замок Мерт тоже был, пожалуй, значительно больше и выше. А если сравнивать с убогими башнями вокруг Вириина или даже с прянично-праздничным, белым с красными остроконечными крышами замком семьи Дар, то Горящий Пик внушал уважение. Но самое главное — его стены были сложены из тёмного, как будто опалённого, камня. Без шуток, казалось, что валуны были словно оплавлены. Магн в детстве не обращал на это внимание. Чёрный холм, на котором стоял Горящий Пик, был с довольно крутыми склонами, но сам был изумрудно-зелёным, как и вся долина Караэна. Горящий Пик не только доминировал над местностью, но и сильно. Как будто кто-то рассыпал над ярко-зелёным ковром мешок белых домиков с красными черепичными крышами, которые сползлись в кучки и отгородились стенами. А Горящий Пик на этой красоте, как грязная пепельница.

Поместье Итвис в Караэне явно пытались построить в похожем стиле.

Ворота Горящего Пика открылись, и оттуда вышла группа людей. Человек пять были одеты как зажиточные горожане, и только один, шедший впереди, был в доспехах, но без шлема. Не выдержав, я направил Коровку им навстречу, без особого стеснения положив на плечо Крушитель.

— Приготовь свой дурной арбалет, Сперат, и приотстань, — велел я. Со мной остались Гвена и щитоносец. Второй пока так и не оправился от ран — даже моя магия не смогла вернуть ему подвижность суставов.

Я ожидал увидеть Гонората, но его среди вышедших навстречу не было. Я с радостью увидел Вокулу и Фанго. Остальные тоже были знакомы, но их имена я не потрудился запомнить. Человеком в доспехе оказался Леон.

Я подъехал к ним поближе, и они бухнулись на одно колено. Молча. И смотрели в пол, как слуги, когда крупно накосячили.

— Где Гонорат? — спросил я. Вернее, прорычал. Только сейчас я понял, насколько сильно раздражён и, чего уж там, напряжён и взволнован. Если не сказать более откровенно. Вместо ответа Леон поднялся с колена и протянул мне шлем, который до этого держал под мышкой.

— Мой сеньор, — начал он, — простите нас.

Я взял шлем из его рук. Леон снова опустился на колено, а я повертел шлем в руках. Только сейчас понял, что это не часть доспешного гарнитура Леона. Слишком красивый. С золотыми украшениями в виде змей… Это же шлем Гонората! И на его затылочной части я обнаружил следы от нескольких попаданий и два отверстия. Скорее всего, от арбалетных болтов.

Местная броня была произведением искусства. Не вся, а та, что стоила действительно дорого. Созданная для абсолютной защиты, она всё же несла на себе ограничения, накладываемые физическими возможностями людей. Кираса на мне, которую я снял с трупа Инобал-старшего, имела разную толщину: от почти трёх миллиметров на груди, около полутора на спине, до всего одного с боков. То же самое и со шлемом. И всё же, если сталь хороша, то обычному человеку будет очень трудно её пробить и в самом тонком месте. Острое шило алебарды, которым ударит пехотинец, скользнёт по украшениям и рёбрам жёсткости, удар клювом боевого молота оставит вмятину. Даже если пробьёт броню, то не войдёт больше чем на сантиметр, завязнет в поддоспешнике.

Разве что я, благодаря своей невероятной силе, мог творить чудеса — но и то далеко не всегда. Очень много зависело от мастера выковавшего броню. ГОСТов тут не было, прочность железа могла гулять в очень широких пределах. А главное, даже хорошая броня, из стали, которая, как мне кажется, могла бы поспорить с лучшими образцами заводской из моего мира, всегда имеет вкрапления шлака. Слабые места. Вот выпущенный из арбалета четырехгранник, благодаря силе и скорость, обычно пробивал пару миллиметров брони. Конечно, не всегда, и надо еще суметь попасть… В общем, лучше стрелять втроем-вчетвером. В идеале, в упор.

— Дело в том, что… ваш брат… Он храбро сражался, и только благодаря его мужеству и доблести мы смогли вырваться из поместья Итвис! Если бы не он, мы бы пали в неравном бою среди сточных вод…

— Давай к сути, Леон, — перебил я его.

Тот обернулся на Фанго и Вокуле. Те молчали. Не помню, чтобы они раньше были такими молчаливыми.

— Когда… когда… мы уже думали, что опасность позади… — Леон тяжело вздохнул. Наконец посмотрел мне в лицо, но не отвел взгляд, — В него попали из арбалета. Стреляли из темноты. Он был тяжело ранен, и мы не смогли его исцелить.

— И вы, конечно, не знаете, кто это был? Кто в него выстрелил? — кивнул я. Судя по характеру ранений, его буквально застрелили в затылок. Хоть и пробили шлем всего два болта, дыры солидные.

— Простите меня, мой сеньор, я принимаю всю вину на себя! — выпалил Леон. При этих словах Фанго и Вокула заметно оживились. Почувствовали облегчение. Как, впрочем, и я.

— Ну что ты, я тебя не виню. Это, конечно, ужасная трагедия, — кивнул я и выбросил шлем в сторону. Идиотский поступок, дорогая же вещь. Но я чувствовал себя так легко, что мне хотелось смеяться и что-то подбрасывать. — Гонорат хоть частично искупил свою вину. А вот вы двое, вам придётся объяснить, как же так получилось, что мой дом в Караэне горит, мой брат убит, а мои владения разграблены…

— К счастью, всё не так плохо, — вскинулся Вокула. — Благодаря слухам, что ваш брат жив, мы смогли удержать самых алчных от посягательств на ваши земли и…

— Благодаря моим умелым действиям, эти слухи были убедительны. Ведь дошли даже до вас, — перебил его Фанго.

— Ладно, расскажите потом. Сейчас я желаю мыться и спать, — я хохотнул. Наконец-то небо будет закрыто каменным потолком, а не матерчатой стеной палатки. И, главное, этот камень будет принадлежать мне. И только мне.