Наследник огня и пепла. Том VIII. Золотой Змей

Глава 16 Вегвизир

После слишком очевидно небрежно прорубленной в скале шахты — грубого тоннеля с неровными полом и стенами, — пространство за потайной дверью поражало своей тщательностью отделки. Сомнений в том, что это дело рук долгобородов, уже не оставалось. У самого входа виднелись изящные ниши, вырезанные с ювелирной точностью, с аккуратными фасками по краям. В них лежали факелы, хрупкие от времени, с потрескавшимися древками, покрытыми слоем серой пыли. Правда, факелы долгобороды не любли — они предпочитали масляные лампы с их ровным, нечадящим светом, — но эта въедливая тщательность обработки даже самых утилитарных вещей, вырубленных прямо в толще скалы, выдавала их руку. Пол и стены были выровнены до почти той гладкости, которой добиваются с помощью бетона в моем мире. Сводчатый потолок украшали выпуклые ребра жесткости, нарочно оставленные для прочности свода.

То ли из-за запаха поднятой пыли, но это место показалось мне таким же забытым, как помешения Древней Империи под Таэном. Каждый шаг отдавался гулким эхом, будто мы вторглись в пустующий храм. Проход, впрочем, почти сразу сворачивал вниз, превращаясь, по архитектурной традиции долгобородов, в пандус с резкими квадратными поворотами. Это напоминало лестничную клетку в жилых домах моего мира, только без ступеней: посередине зияло широкое пространство для подъёма грузов, а по краям тянулись гладкие, чуть покатые спуски, с нарочно оставленной мелкой засечкой от инструмента. Чтобы не скользить. Передвигаться по ним без привычки было непросто — ноги уставали а мозг боялся соскользнуть.

— Может, все же, нам стоит вернуться и послать сюда, к примеру, Леона с его людьми? Это ведь его круг обязанностей. Он должен был найти это место куда раньше, — это сказала Адель. Её голос, мягкий и чуть укоризненный, эхом отразился от стен. Увы, если у тебя есть жена, спокойно нырнуть в подозрительную дыру в земле не выйдет. Хорошая жена сначала попробует отговорить, а потом, убедившись, что тебе это важно, возьмёт тяжёлый молот и пойдёт следом. Так к нашей троице — мне, Сперату и Гвене — присоединились Адель и Лилия. Остальных, человек сорок, что толпились у входа, я оставил сторожить выход. Среди них мелькали любопытные лица, кто-то уже разводил костёр, а предусмотрительный Вокула приказал нести верёвки и крючья.

Честно говоря, я сам не понимал, как Адель меня уговорила взять её с собой. Это было как наваждение: вот она стоит, смотрит своими серыми глазами, и я уже киваю, хотя в голове крутится мысль: «Нет, это плохая идея». Если бы она хотя бы не осталась в латах после утренней тренировки — в изящно приталенной кирасе с бронзовыми украшениями и массивных наплечниках, — а надела длинное платье с вышивкой, чечевицы, хитрую шляпку на голову и прочие статусные вещи, столь нелепые для спелеологии, я бы, может, и устоял. Но нет, она стояла передо мной, упрямая и готовая, и я сдался.

Мы спустились примерно на десять метров, миновав пять пролетов. Я ожидал очередной ярус с разветвлением щахт. Но спуск продолжился без всяких ответвлений. Уклон пандусов был не так крут, чем у обычных лестниц, но в доспехах всё равно было неуютно — металл лязгал о камень, а подошвы ботинок скользили по полированной поверхности. Я то и дело цеплялся рукой за стену, чувствуя под пальцами холодный, чуть влажный камень. Мы прошли ещё пять пролетов. И ещё. Никаких ответвлений, только бесконечный спиральный спуск. Это начало меня напрягать. Поэтому когда Адель начала сомневаться в нашем путешествии, я промолчал. Она поняла, что я сейчас не в настроении для обсуждений моих решений, и дальше шла молча. Вскоре уже опустились метров на шестьдесят, не меньше. Даже если вычесть высоту холма, под которым начиналась шахта, глубина внушала тревогу. Воздух стал гуще, пахло сыростью, пылью и чем-то металлическим.

Гвена, шедшая впереди, изредка останавливаясь подождать нас и пританцовывая от не терпения, вдруг издала удивлённый возглас — высокий, почти детский. Догнав её, я увидел, что шахта, наконец, закончилась. Пандус вывел нас в просторное помещение с низким потолком. Вдоль стен выстроились сундуки из потемневшего от времени дерева, со связками факелов внутри. Рядом стояли глиняные кувшины с выщербленными краями — судя по запаху, со спекшимся в камень от времени маслом для ламп. Тут же лежали сами лампы: простые, из кованого железа, с оплывшими фитилями. На полу валялись комки чего-то спекшегося, в чём Сперат, присев на корточки, признал вяленое мясо. Это были не те кучи древнего праха, что я видел в подземельях Таэна, где вещи рассыпались от одного прикосновения. Нет, этим предметам было от силы пару сотен лет — они сохранили форму, хоть и покрылись коркой времени.

Но основное внимание привлекла квадратная каменная дверь в дальнем конце зала — массивная, с вырезанными по углам рунами, столь любимыми долгобородами. Вытащив увесистые каменные клинья, мы с усилием провернули плиту. Я в очередной раз поразился, как легко многотонная глыба скользит на каменном уступе вокруг своей оси, издавая едва слышный, низкий, вибрирующий гул.

— Мы что, в Таэн вернулись? — спросил Сперат, поднеся факел к проёму. Пламя осветило тёмное пространство за дверью, выхватив из мрака серые каменные стены.

— Больше похоже на Караэнскую канализацию, — отозвалась Гвена из темноты. Она уже успела прошмыгнуть внутрь, её силуэт мелькнул в отблесках света.

— Волок, выходи уже! — крикнул я. — Не бойся, не прогоню.

Мой паж ещё немного помялся в тени верхних пролетов, шурша подошвами по камню, но потом шагнул на свет. В руках он сжимал пару факелов — длинных, с обмотанными тряпьём концами, явно позаимствованных у нашей свиты.

— Я вам факелов принёс, — сказал он твёрдо, будто даже не оправдываясь.

— Молодец, — похвалил я. — Можешь с нами пойти, так и быть. Но смотри, если там сдохнешь, я тебя убью, понял?

Сперат глухо хмыкнул, оглядывая помещение. Он уже, без подсказок, копался в своей жадносумке. Выудил лампу подземников — компактную, с узким окошком и регулируемой шторкой, — и зажёг её, пробормотав что-то про «надёжнее факелов». Затем с кряхтением вытащил Крушитель — шипастую булаву с — и уронил её на пол. Оружие гулко лязгнуло о камень, подняв облачко пыли. Как будто штангу уронили. А ведь мне только недавно наточили шипы на ней. Факелы он засунул обратно в сумку.

— Гвена, что там с ловушками? — крикнул я в темноту. Мое ночное зрение слепил факел в руках Лилии, отбрасывающий дрожащие тени на стены.

— Ловушек не вижу. Но тут миленько, — донеслось издалека. Голос Гвены стал приторно-сладким, почти игривым. Она дурачилась. У неё всегда поднималось настроение, когда она чуяла опасность. Не думаю, что это странная черта для демонессы.

— Что такая радостная? — уточнил я, с подозрением прищурившись.

— Тут куча трупиков. Старенькие такие. И бородатенькие, — отозвалась она, и в её тоне послышалась насмешка. — Я в них ковыряюсь. У одного даже топорик прикольный нашла.

— Ищи лучше ловушки, — буркнул я. — И вообще по сторонам смотри.

— Муж мой, отчего вы уверены, что впереди нас ожидает опасность? — подала голос Адель. Её вежливый, чуть напевный тон и изысканная речь странно контрастировали с лихим и небрежным движением, которым она закинула молот на плечо. Оружие — тяжёлое, с квадратной ударной частью, украшенной гравировкой, — глухо звякнуло о изящно украшенный наплечник, и я невольно поморщился.

Я указал на одну из рун.

— Вегвизир, — сказал я, указав на символ. — Он обещает страшную опасность за этой дверью. Но не сразу, а где-то в глубине. И призывает держать дверь закрытой.

— Ты читаешь руны долгобородов? — потрясённо замер Сперат. В его голосе сквозило неподдельное удивление, и я почувствовал, как меня греет его признание. Сразу видно — образованный человек. Смог оценить мои умения по достоинству.

— Немного, — ответил я. Не из ложной скромности, как ни странно. Я и в самом деле знал только десяток знаков. Но признание моих талантов затопило меня гордостью и каким-то ребяческим удовольствием. Магну было проще принимать похвалу за его силу и ум, но тот, кто прятался внутри него — я, — относился к этому с изрядной долей скептицизма. Всегда найдётся кто-то или что-то сильнее. Да и в большинстве жизненных ситуаций удача решает куда больше, чем способности. Это мне уже подсказывал опыт. Но и в моей броне нашлась брешь: я, похоже, любил быть… информированным?

Слабость Магна и моя уязвимая точка наложились друг на друга, и меня просто затопило восторгом. Видимо, какой-то выброс гормонов — иначе не объяснить. Я заулыбался, как дурак, и отвернулся, пряча своё довольное лицо. Такое удовольствие я испытывал редко. Разве что пару раз, когда выигрывал в настольных играх у приятелей. Но сейчас это чувство было куда ярче, наверное, как от наркоты. Скорее всего, особенности биологии Магна — его тело умело сильнее реагировать на такие вещи.

В моём положении я мог позволить себе многие слабости: женщин, вино, даже жестокость и кровожадность. Но только не те, что могли бы испортить мою репутацию или дать кому-то власть надо мной. Так уж устроен мир — как высоко ни забирайся, внизу всегда слишком много людей. И я сам должен выбирать, кому протянуть руку.

— Двигаемся, — велел я и шагнул в дверной проём.

Следующий вегвизир обнаружился сразу же, на стене. Не монументально высеченный в камне, как первый, а выцарапанный на уровне моей груди — как раз удобно для долгобородов. У них там как раз глаза. Восторг Сперата стал ещё понятнее: постичь хитросплетения этих символов местным было не под силу, даже если бы им кто и рассказал значения некоторых из них. Это как читать карту — далеко не у всех выходит. Видимо, нужны особые нейронные связи в мозгу. Не знаю, как это работает, но, похоже, я переселился в голову Магна со всеми своими привычками и навыками.

Вегвизир, по сути, был разновидностью указателя. Его обычно выцарапывали в штольнях на стенах. Значению чёрточек и рез Магна учил его отец — лично, в лучших традициях «домашней школы»: орал и лупил, заставляя запоминать каждый знак. Магн запомнил, бедняга. Набор символов был ограниченным, а их смысл сильно напоминал дорожные знаки моего мира: «Главная дорога», «опасные звери», «слабый свод», «не влезай, убьёт». Последнее, конечно, не совсем дорожный знак, но у долгобородов был полный аналог. Плюс иногда указывали расстояние — достаточно условное, в сотнях шагов.

Долгобороды не додумались до лаконичности дорожных знаков моего мира, поэтому рисовали указания на прямом кресте. По числу направлений. Или сторон света. Но под землёй важна была ещё и глубина, так что к первому кресту добавлялся второй, косой. Оставлять направления пустыми их врождённая въедливость не позволяла, и они заполняли их знаками стен, тупиков, своими догадками о составе грунта или даже импровизированной поэзией — вроде «здесь тьма глотает свет». Это сбивало с толку местных, но я уже привык отбрасывать лишнее.

Так, стрелка, указывающая направление, с которого мы пришли, несла на себе значения «движение по кругу», «место отдыха», «стоп», «путь проложен в сложных условиях», «мост». Знаки в середине, стоящие рядом, похоже, советовали остановиться и подумать. «Мост» же был очевидной аллегорией: если решишь идти дальше, это разделит твою жизнь на «до» и «после», как пропасть.

Мне не пришлось долго ломать голову над значением этого вегвизира. Большинство стрелок оканчивались знаками стены или тупика, и только одна — направо — обещала помещение в конце пути.

— Туда! Адель, Лилия, вы позади нас со Сператом. Волок, ты сразу за Сператом, в середине. И держи факел подальше от меня.

В середине самое безопасное место. Мы двинулись — немногословные, собранные. Даже Гвена, тихо похихикивая в темноте над своими мыслями, не спешила делиться ими с нами.

Мы миновали скелеты. Они слегка мумифицировались: сохранились волосы и бороды, которые однозначно выдавало в них долгобородов. Лежали аккуратно вдоль стен, без остатков оружия или одежды. А отдельно сложенные головы и вовсе намекали, что это было почти приличное погребение. Мне показалось, что в воздухе витает приторно-сладкая вонь гнилого мяса, но, скорее всего, это разыгралась фантазия. Нанюхался ещё возле Вириина.

Идти пришлось долго — метров триста. На поверхности это немного, но под землёй, когда каждую секунду ждёшь подвоха, устаёшь куда сильнее. Мы добрались до помещения, резко отличавшегося от того, где заканчивалась лестница долгобородов.

Очень аккуратные стены из гладких каменных блоков — скорее утилитарные, чем плод тщательной обработки, — вдруг плавно разошлись в стороны. Потолок тоже поднялся вверх. Я поднял руку, приказывая остальным остановиться, а сам шагнул вперёд, чтобы меня не слепили факел и лампа Сперата. Заметил стоящую неподалёку Гвену.

— Магник, можно угукнуть? — мурлыкнула она, оборачиваясь.

— Ну, угукни, — разрешил я.

Она угукнула. Звук отразился от далёких стен, подтвердив наши подозрения: мы попали в большой зал. Футбольное поле сюда, конечно, не засунешь, но комната примерно тридцать на двадцать метров без единой колонны — и это глубоко под землёй — впечатляла. Примерно такие же пролёты между колоннами были в подземном резервуаре под Красным Волоком, но и без того я узнал руку мастеров-строителей Древней Империи.

Мы тщательно изучили зал и пришли к выводу, что здесь кто-то — очень давно — очень много колдовал. В одной из стен, на высоте около двух метров, мы обнаружили каменную нишу. Не очень глубокую. Пустую. Из зала вели ещё три выхода, помимо того, через который мы вошли: один в противоположной стене, один в боковой и один уходил лестницей вниз. Рядом с каждым — вегвизир. Все одинаково подсказывали двигаться прямо. Я последовал их указанию.

И делал это потом ещё не раз. И даже не два. После пятого «типового» зала Лилия не выдержала и взмолилась — разумеется, через Адель, ведь обращаться через голову начальницы неприлично.

— О моя госпожа, не стоит ли нам сделать привал⁈

Я давно слышал её тяжёлое дыхание. Как, впрочем, и у Адель. Но я так привык к свое повышенной выносливости и своих спутников, что не обращал на это внимания. Думал, они применят свои таланты. У Лилии же наверняка есть что-то, что её усиливает? Иначе женщина в доспехах, даже хорошо тренированная, слишком сильно уступает мужчине. Я по инерции считал, что её способности схожи с Адель. Видимо, ошибся.

— Ладно, привал, — сжалился я над девкой в латах.

Сперат скрылся в своей жадносумке по пояс. Видимо, потревожил феечку, что всё это время дремала в сумочке на его поясе. Мелкая сначала недовольно фыркнула, потом вылезла, расправила крылышки, взлетела и начала нарезать круги вокруг Лилии, которая с грохотом осела у стены, уже не стесняясь. Фея весело попискивала и кувыркалась в воздухе, явно поддразнивая «боебабу» моей жены.

— Мне скучно, — заявила Гвена, подойдя ближе.

Мы находились в очередном зале. Помещения были почти идентичны, только ниши располагались в разных местах. Одну — в потолке — разглядела только Гвена. Судя по остаткам штукатурки, повторяющей структуру камня, раньше эти ниши были замаскированы.

— Куда ведут нас эти руны? — подала голос Адель. Ей это приключение тоже не слишком нравилось.

Сперат достал бочонок пива, завёрнутые в лён полоски вяленого мяса с травами и две кружки. Наполнил одну и протянул мне. Вторую — Адель. Та скривила носик.

— А нет ли вина? — спросила она, посмотрев на меня.

— Оставим на потом, — отрезал я. Раз Сперат достал это, значит, так тому и быть. Может, это первое, что попалось под руку, а может, у него свой расчёт. В любом случае, Адель начинает капризничать, и пора дать ей понять, что я этого не потерплю. — Я следую рунам, да, моя сеньора. Тем, что указывают нужный проход. Остальные, как правило, помечены как опасные.

— Мааагник! — заныла Гвена. — А давай посмотрим, что там такое опасное⁈

Я открыл рот чтобы её одернуть и понял, что отчаянно хочу согласиться с демоницей. Дело даже не в любопытстве. Готовность к драке, не перегоревший адреналин, или какие другие отклонения Магна — моё тело жаждало не столько битвы, сколько встряски. Или, скорее, разрядки. Я закрыл рот и кивнул.

— Давай проверим, — сказал я, забрав у Сперата полоску мяса. На вкус оно напоминало пластилин с волокнами верёвки, посыпанный ароматными травами. — Только перекусим и облегчимся.

Отливать пришлось на стену. Отойдя в угол, мы обнаружили, что когда-то давно кто-то уже использовал его с той же целью. У долгобородов с санитарией строго: нам давно должны были встретиться их туалеты — вертикальные штольни с плотной каменной крышкой. Магна обучали правилам поведения в их обществе: подтирались гладкими камешками, а руки постоянно протирали особым мхом, похожим на мокрое полотенце. Они скорее унесли бы с собой, чем нагадили в углу. Значит, перед нами следы пребывания людей. Увы, в отличие от пафосного «здесь не ступала нога человека», девственность местности куда надёжнее определяет отсутствие «насрано».

Короткий отдых закончился, и я решительно повёл группу в проход, помеченный вегвизиром как «не влезай, убьёт». Нам повезло: всего полторы сотни метров — и по отзвуку шагов я понял, что впереди очередной зал.

В луч света от лампы Сперата попала облачённая в кирасу спина Гвены. Она стояла, словно прислушиваясь к тому, что впереди. Сперат прикрутил шторку на лампе и замер, не доходя до неё десятка шагов. Я тихонько подошёл ближе.

— Там что-то есть, — восторженно шепнула Гвена. — Я точно слышала, как вошкается. Но сейчас тихо. Совсем.

Мы с ней стояли так довольно долго. Абсолютная тишина. Если бы там было что-то живое, оно бы уже себя выдало…

— Сперат, — тихо позвал я. — Достань свой топор.

Он выудил из-за щита на спине топор в изящном кожаном футляре на топорище. Распустил завязки. Лезвие засветилось ровным, бледным синим светом, давая не меньше света, чем лампа.

— Нежить, — скривила красивое личико Гвена. Тряхнула чёрными волосами и, сняв с пояса шлем, начала его надевать. — Фууу, ненавижу мертвяков!

Она говорила с искренним отвращением. Как могла бы говорить любая другая девушка «Ненавижу пауков». Но в её случае это явно не означало, что она убежит с воплями.

Я задумался. Никаких ворот нам ещё не встретилось. Его, по идее, ничего тут не держит. Если Гвена слышала шум, мы, скорее всего, разбудили тварь. Идти дальше, зная, что в темноте шарится мертвяк или вендикат? Можно, но как-то неправильно. Лучше зачистить всё сразу.

— Ладно, давай посмотрим поближе, — кивнул я и перехватил Крушитель поудобнее.