Наследник огня и пепла. Том VIII. Золотой Змей

Глава 6 Смотри по сторонам

Коровиэль большой конь, сильно выше большинства лошадей. Однако, в толпе всадников у многих из которых украшения на шлемах, да и торчат то копья, то еще какой инструмент расчленения, толком вокруг ничего не видно. Но если еще и выпрямить ноги, «встав» в стременах, обзор получается относительно сносный.

Враги атаковали моих бедолаг-пехотинцев сразу в нескольких местах. Скорее всего, вражеская армия разбилась на «клубы по интересам». Кто-то стремился примкнуть к уважаемому человеку и добыть уважение, воюя под его знаменем. А кто-то пытался получить уважение демонстративно, просто находясь под этим знаменем, не принимая активного участия в бою. А может, это были просто конкурирующие группировки. Впрочем, мне это было только на пользу. Потому что между атакованными участками оставалось по нескольку незатронутых битвой отрядов пехоты.

У меня тоже была примерно такая же ситуация — я не был уверен, что Кант смог бы слаженно воевать ни с Эйриком, ни с Белым Рыцарем, если бы я не держал всех их под контролем. У каждого были свои представление о хорошем, но у всех одинаково большое мнение о себе. Хоть и проявляли они это каждый по своему. Вот только пока рядом был я, о котором каждый мог рассказать много хорошего, они вынуждены были работать сообща, хотя и не без напряжения.

Да, я гордился тем, что среди рыцарей и пехотинцев меня ценили за доброту и способность убить полностью одоспешеного конного ударом боевым молотом с земли.

Что происходило правее меня, я не видел за своими и чужими всадниками. Зато я мог наблюдать, как бьётся с моими пехотинцами «жёлтый отряд». Может, это просто особенность восприятия. Одинаковая цветовая гамма очень помогала сконцентрировать внимание и разобраться в происходящем. Желтые рыцари выбрали для атаки одно кароччо. Судя по десятку тел с торчащими в них обломками копий и расколотыми щитами, первый удар был страшен. Похоже, всадники чуть не вытоптали отряд пехоты, защищавшей это кароччо — они очистили от пехотинцев половину повозки, зачем-то убив даже запряжённых в неё быков. Передняя часть повозки пылала, как будто облитая бензином — явно последствия магического удара. Но заднюю часть повозки пехота не сдала, прижимаясь к ней, как к родной, пехотинцы буквально облепили её, как пчёлы соты. Прямо на моих глазах всадник в северном шлеме-ведре, весь задрапированный в жёлтое, таранил толпу пехоты конём. Плотная масса пехоты закрывалась от него щитами и неловко тыкала множеством копий. Боевой конь жёлтого рыцаря встал на дыбы, видимо пытаясь ударить копытами, но вместе с ним поднялся в воздух и пехотинец, прижатый толпой к его груди. Бедняге не было места упасть, а давление было такое, что он не мог выскользнуть. За ним поднялись и ещё несколько, но не так высоко. Жёлтый рыцарь орудовал моргенштерном на длинной цепи — хороший выбор, у меня есть похожий. Очень удобно бить через щит. Только мой бронзовый и ледяными глыбами шарахает. Кстати, хорошо что вспомнил, надо бы достать потом.

Как и всегда, во время волнения мысли скакали с одного на другое.

Рыцарь был хорош, но он был один. Если не считать пары конных боевых слуг рядом и пары арбалетчиков поодаль. А моих пехотинцев было много, и у многих из них были щиты — вокруг рыцаря строй стал похож на римскую черепаху, столько людей подняли свои овальные щиты над головой. Если бы дело не касалось меня, я бы поставил на жёлтого рыцаря — он орудовал своим моргенштерном не торопясь, с уверенностью человека умелого.

В этот момент с кароччо, прямо из огня на жёлтого рыцаря вывалился пехотинец в шлеме-таблетке и кусках толстой кожи нашитой прямо на обычную одежду вместо брони. Пехотинец буквально прыгнул на всадника, секунду висел на нем, а потом они вместе упали из седла, под ноги коню. Конь и так натерпелся от близкого огня и напряжения, поэтому, почуяв свободу, тут же поскакал прочь.

Рыцарь ловко подмял под себя пехотинца и заколол его кинжалом. Потом встал, и прихрамывая, отошёл в сторону. Через минуту рядом с ним уже был оруженосец, который протягивал сеньору поводья пойманного коня. Рыцарь ударил своё нервное животное кулаком по щитку на груди, сразу сделав мне ясным, почему животина убежала, а не осталась с хозяином.

Все это время пехотинцы, стоявшие буквально в трёх метрах от рыцаря, так и не решились на него навалиться толпой. Нет, то один, то другой выбирались и тыкали его копьём, один даже рубанул чем-то вроде секача, какой я в своё время разглядывал после ночной битвы — но от этих случайных ударов в спину рыцаря сберегла броня. А навалиться толпой и отмудохать упавшего всадника как следует пехотинцам постоянно мешали то проехавший мимо конный арбалетчик, то сымитировавший атаку всадник-слуга в пехотном шлеме, то что-то ещё.

В паре десятков метров точно так же нерешительно вели себя пехотинцы вокруг не подвергшейся атаке повозки. Они просто смотрели, как их соседей старательно расстреливают в упор арбалетчики, а рыцари въезжают в них с разных сторон, орудуя топорами и прочими инструментами для разделки людей на части.

— Да что же вы стоите, идиоты, — прошептал я.

Словно услышав, из-за щитов соседнего отряда выскочил мужик в шлеме с широкими полями и белом стеганом поддоспешнике. Крутанув над головой дрын с угловатым рубилом, он ловко отсек переднюю ногу скачущей мимо лошади. Потом хладнокровно рубанул упавшего вместе с лошадью арбалетчика и скрылся обратно в толпе за щитами прежде, чем остальные всадники успели что-то сделать. Это не Фрозен — точно не его повозка. Молодец, бантик ему выдам. И двадцать сольдо. Нет, десять сольдо, а то уйдет на пенсию.

Пока я размышлял об этом, один из сержантов, гарцующий за спиной своего сеньора, который пытался врубиться в плотную толпу закрывающихся щитами пехотинцев, поймал стрелу в лицо. «Поэтому надо носить забрало», — злорадно подумал я. Но это была стрела из охотничьего лука — сержант просто выдернул её из лица и прижал к ране руки. Очень знакомо, только в этом мире я знал, что он себя лечит. Рана явно не такая серьезная. Даже с коня не упал. В этот раз пехотинцы воспользовались моментом — пара человек кинулась на лошадь сержанта, которая, уже испуганная, метнулась в сторону и ускакала, унося залитого кровью сержанта. Досталось и рыцарю — но удары копий в бок коня и рыцаря не принесли заметных результатов. Броня рулит, что тут скажешь. Зато сам всадник, лениво замахнувшись длинным топором, развернул коня, разорвал дистанцию с пехотой и успев наклониться далеко в сторону ловким ударом разрубить лицо замешкавшемуся пехотинцу. Потом не торопясь отъехал в сторону. В него то и дело втыкались стрелы, в спине торчало шесть штук. Видимо, застревали в кольчуге.

— Стоят, — прогудел Сперат. — Стоят, пехотная грязь!

А ведь он прав. Среди пехотинцев было мало отморозков, которые бы кидались в бой с упоением, желая убить врага и не думая о своей жизни. Намного меньше, чем среди рыцарей. Пехотинцам не хватало опыта, они теряли благоприятные возможности и часто смертельно ошибались. Но они не бежали. Они стояли и даже отбивались, не давая себя истреблять совсем уж в одни ворота.

Большая часть, конечно, стояла и терпела. Даже соседние отряды не решались прийти на помощь своим. Разве что стрелки были в деле. Но пехотинцы стояли. Вражеские рыцари не смогли опрокинуть их первым натиском, израсходовали свою магию, но не смогли их сломить огнем и льдом, и теперь втянулись в тяжелую, кровавую рубку. В которой выигрывали по очкам, но безнадежно проигрывали стратегически. Просто их слишком мало. Желтых рыцарей, одномоментно пытающихся врубиться в пехотинцев, было шестеро. Десяток или два боевых слуг. Пехотинцев все еще не меньше сорока, плюс соседние отряды, которые поддерживают хотя бы морально.

В этот момент один из отрядов у соседней повозки, отчаянно вопя, рванулся вперед. Перед этим на них плеснул водой одетый в белое повар-жрец, прикрытый двумя щитоносцами. Может, водные процедуры помогли, но эта атака оказалась на удивление результативной — хотя большая часть пехотинцев продолжала имитировать атаку, не добежав до врагов и явно больше заботясь о своей безопасности, некоторые умудрились ткнуть незащищенных броней лошадей боевых слуг, а группа самых отчаянных зацепила крюком одного из желтых рыцарей, стащила его с седла и начала лупцевать дрынами. Слуги вскоре отбили своего сеньора, но в седло лошади, которую ему подвели, его буквально втаскивали. Видимо, в этот раз рыцарю досталось хорошо.

Пехота, как будто исчерпав запасы храбрости, снова прижалась к своему кароччо. Те, кто стоял у горящей повозки, перетекли к соседям. Но они остались стоять. А вот желтые рыцари потянулись назад и в сторону.

В других местах, похоже, происходило то же самое. Раз я все еще вижу толпу всадников, значит, и там моя пехота стоит. Иначе её бы уже гнали по полю.

— Мой сеньор, нам надо им помочь! — гудит в шлем Сперат.

— Магн! Послушай меня хоть раз! — это Кант. Подъехал совсем близко, его конь напирает на моего, Коровиэль делает вид, что не замечает. Ждёт, когда я отвлекусь, надо думать. Я смотрю на Канта сверху вниз, я всё ещё стою в стременах. Что-то у него тон какой-то скандальный. Я от такого как-то отвык. — Нам надо взять на копьё Джева…

Он замолкает, когда я хватаю его за шлем и поворачиваю к себе. Для этого мне пришлось выпустить копьё, и оно падает под копыта. Жаль, дорогое же.

Я поворачиваю Канта к себе лицом. Лапка у меня не маленькая, но удобно обхватить шлем не получается, слишком округлый. Держу его только за счёт силы. У него хитрый латный воротник из стальных пластин, как у меня, который защищает шею. Но свободы движения в нём не достаточно, чтобы я мог заглянуть ему в глаза. В этот момент Коровиэль резко подминает под себя коня Канта, вгрызается тому в холку и пытается забить передними копытами. От толчка я падаю в седло. Конь Канта вырывается и испуганно крича, почти как человек, скачет прочь. Кант остаётся висеть у меня в руке.

— Сеньор Кант, — шиплю я. — По имени меня называют только друзья…

Сталь шлема скрипнула и начинает продавливаться под моим большим пальцем, прижимаясь к щеке Канта. Он сдавленно хрипит и хватается за мою руку правой рукой, левую направляя мне в лицо. Я отпускаю его, и он падает вниз. Нащупываю поводья и разворачиваю Коровиэля, пока тот не успел далеко уйти — мы всё ещё движемся в общем потоке, хотя и шагом. Некоторое время наблюдаю, как Канта поднимают с земли его слуги, испуганно посматривающие на меня. Хорошие слуги, вышколенные. Вот и коня уже поймали, назад ведут. Кант, наконец, проявляет себя как рыцарь. Нащёчник шлема промят, голову он держит слегка набок, видимо, повреждены сочленения пластин на шее. Но смотрит он на меня не испуганно, а зло. Губы плотно сжаты, глаза прищурены. А лицо, наоборот, красное, как на солнце обгорел.

— Вы правы, — наконец говорю я. — Джевал Гру опасен. Возьмите тех, кто захочет к вам присоединиться. И избавьте меня от него. Докажите, что вы мне друг.

Кант отзывается резким смешком. Его гордость не выдерживает, прорывается едким сарказмом. Он цедит сквозь зубы:

— Разве у Золотого Змея есть друзья… — и он замолкает. Его рука сжимается в кулак. Едва сдерживается, чтобы не лупануть по мне магией.

— Есть, — широко улыбаюсь я. — Просто я назначаю их сам. А вот моими врагами становятся по своему выбору.

Кант зло выхватывает у своего оруженосца протянутые поводья, буквально взлетает в седло и дёргает коня, заставляя того стоять смирно. Некоторое время смотрит на меня, а потом, неожиданно, улыбается. И кричит:

— Кто хочет стать другом сеньору Магну! Я знаю способ! Все за мной! — и скачет в ту сторону, где мелькает значок Гру, в сопровождении своих, продолжая созывать желающих.

Какой умный человек. Это делает его опасным. Я провожаю его взглядом меньше секунды. Потом командую:

— Сперат! Труби атаку!

Под две протяжные ноты боевого рога Сперата я направляю Коровиэля в сторону жёлтого отряда. Между нами снуют какие-то всадники, стоят группы слуг и рыцарей. Они успевают убраться в сторону, правда за от нас откалываются те, кто решают их преследовать. Я не смотрю, сколько из моих людей скачут за мной, и даже не обращаю внимание на Волока, который отстал и сейчас кричит, протягивая мне новое копьё. Всё это не важно — сейчас начнётся правильная битва, собачья свалка мелких шаек. Не то, что я планировал, но лучшее из того, что можно сделать.

Коровиэль, чувствуя моё напряжение, нервно перебирал копытами, аж приплясывал от нетерпения. Я провёл рукой по его шее, не столько успокаивая, сколько повинуясь внезапному приступу нежности. Этот конь был не просто средством передвижения — он был частью меня, моим боевым товарищем. Его мощь и преданность не раз спасали мне жизнь, и сейчас я чувствовал, как его энергия сливается с моей, готовя нас к новому рывку.

— Сперат, — крикнул я, не отрывая взгляда от жёлтого отряда, — держись рядом. Если что, прикроешь.

— Как и всегда, мой сеньор, — глухо ответил он из-под шлема, поднимая копьё. Его голос звучал спокойно, но я знал, что внутри он кипит. Сперат был не из тех, кто любит драку. Однако, если он знал что нужно дать бой, то он готов был броситься в него с головой.

Я оглянулся на своих. Рыцари, слуги, арбалетчики — все они ждали моего сигнала. Их лица, скрытые под шлемами, были напряжены, но в их глазах только спокойное ожидание. Никто не орал мне заверения в верности, никто не обещал мне умереть за мои цвета. Они просто верили мне и готовы были рискнуть за меня жизнью. И я не мог их подвести.

— Вперёд! — крикнул я, слегка опуская копьё, указывая направление движения и давая Коровиэлю понять, что пора начинать.

Некоторое время я шел медленно набирая скорость, краем глаза наблюдая, как справа и слева меня нагоняют рыцари и занимают место в атакующей линии. Желтые все ещё не замечали нас. Чужаки, никто не послал им гонца, чтобы они обернулись и посмотрели на то, что творится у них в тылу. Они готовились ко второму заходу на мою пехоту. С неожиданной быстротой перевооружились, взяли у оруженосцев копья, и слаженно, умело разворачиваясь в линию. К моему удовольствию, нацелившись на пехоту, повернувшись к нам почти спиной. Я ударил в бока Коровиэлю.

Конь рванул с места, как будто его кнутом хлестнули. Наконец-то Коровка дорвался. У меня аж ветер засвистел в прорезях шлема. Впереди мелькали жёлтые плащи врагов, их копья и щиты. Они ещё не поняли, что мы уже здесь.

Первый удар был сокрушительным. Коровиэль врезался в строй врагов, как таран, сбивая с ног всё на своём пути. Я опустил копьё, и его острие вонзилось в грудь одного из жёлтых рыцарей, который повернул своего коня звук топота наших копыт. Он даже не успел крикнуть — только широко раскрыл глаза. Копье сломалось с тихим треском, осыпая все вокруг острыми щепками. Тихим — из-за страшного грохота от столкновения. Я выхватил клевец, едва не свалившись с седла, когда мой конь снес лошадку с конным арбалетчиком, не успевшую убраться с дороги Коровиэля. Всадил клевец в спину, покрытую желто-зеленым плащом, выдернул. Мир вокруг крутанулся. Это Коровиэль плясал подо мной, уходя из под удара, которого я даже не видел. Или подставляя под мой удар очередного врага. Я поймал на щит арбалетный болт. Арбалетчик в желтом удивленно раскрыл рот, глубоко потрясенный тем, что я успел среагировать на выстрел в упор. Через полсекунды Коровиэль был уже рядом с его конем а я всадил ему клевец в висок, прямо под обод слишком маленького для него шлема и осмотрелся, готовясь к следующему удару.