Наследник огня и пепла. Том VIII. Золотой Змей

Глава 7 Убеждение в поражении

Сперат был рядом, его копьё осталось целым. Увы, ему не хватало практики. Он отбросил копье и потянул из чехла у седла свой зверский топор. И тут же обрушил его на мечущихся вокруг желтых всадников. Те ловко подставляли под удары щиты, но мощные удары Сперата даже так сбивали врагов с коней. Он ревел в своем шлеме, как лев в бочке. Почему вокруг него полно врагов, а мне и ударить некого? Коровка топтался на месте, явно не зная, что делать дальше.

— Сеньор, слева! — крикнул Сперат, и я успел уклониться от удара копья, которое пролетело в сантиметрах от моего плеча. Коровиэль резко развернулся, навстречу опасности я всадил клевец в изящный, явно караэнской работы, шлем. Клевец пробил полтора миллиметра стали и застрял намертво. Хитрый хмырь, почти сумевший подловить меня в круговерти боя и поднять на копье, поник в седле. Но не упал. Его конь, набравший хорошую скорость, пронесся мимо, вырвав у меня из рук рукоять клевца. В последний момент я попытался ухватиться за цепь, которую полагалось накидывать на руку, чтобы клевец не потерялся. Мне удалось, но Коровка наконец понял, где враг и рванул в противоположную сторону. Цепь порвалась, и мой золоченый клевец унесся вдаль. А я, кажется, вывихнул палец. Пока я орал и вправлял его обратно, Коровка успел ударить копытами ворочающегося на земле желтого, опрокинуть еще стоящего всадника и вообще повеселиться, добавляя хаоса в происходящее.

Врагов не становилось меньше. Я выхватил меч. Вообще-то это оружие предназначено для боя со средне одоспешенным, одетым в кольчугу противником. Клинок широкий, почти с ладонь, у основания и плавно сужающийся к острию. Меч длинный и тяжёлый — одно удовольствие без затей рубить и колоть таким. Особенно, когда ты на коне. А твой враг пеший.

Я потратил драгоценные полсекунды, чтобы убедиться, что на фигуре, внезапно налетевшей на меня, нет белых повязок. Их не было. Но всадник уже проскочил дальше. Следующего я рубанул не приглядываясь. Целился в открытое лицо, но тот успел опустить голову, и мой клинок соскользнул по остроконечному шлему. С белой повязкой на нем. Извиниться я не успел — в следующий момент и этот всадник выпал из моего обзора. Я слышал звяканье и чувствовал толчки — меня то и дело били или кололи. К счастью, боли пока не было, если не считать вывихнутого мизинца.

Внезапно Коровиэль встал на дыбы, отбросив меня на спинку седла. Я немного подождал, посматривая по сторонам. Но Коровиэль не опускался. Я знал, что это значит. Коровиэль сцепился с другим конем. Пришлось схватиться за переднюю луку седла и привстать на стременах, заглядывая вперед. И тут же получил палицей по шлему. Забрало сорвало с креплений и оно отлетело прочь. Быстрый, гад. И сильный.

Я уже это проходил с Крушителем. Когда наши кони, вот так же, стояли как боксеры в клинче и пытались перегрызть друг другу шеи, а мы обменивались ударами. Мне не понравилось. Поэтому я согнул ноги, спускаясь ниже, и всадил меч в неприкрытую броней тело вражеского коня. Тот тонко закричал от боли, прямо как ребенок. Коровиэль тут же подмял его, опрокинул на землю и начал наносить удары, обрушиваясь всем весом на всадника. Тот успешно принимал удары на вскинутые руки, даже смог улучшить момент и выбраться из-под своей упавшей лошади. Я свесился с седла и ткнул его подмышку острием меча. Мгновенное сопротивление, лопнувшие кольца кольчуги, и клинок легко вошел в плоть. Он же не показывал мне пустые ладони в жесте «сдаюсь»? Вроде нет.

Я распрямляюсь в седле и едва успеваю воткнуть меч в покрытую желто-черной тканью спину. Получается плохо, кольчуга выдержала удар. Впрочем, это моего врага не спасло — его с двух сторон забивают клевцами мои щитоносцы. Он уже едва держится в седле, только пытаясь закрыться изломанным щитом и окровавленной, сломанной рукой.

Коровка резко поворачивает в сторону, мимо меня мелькает другой всадник, шлем звенит от удара. Похоже, тот самый, рыцарь с моргенштерном. Я успеваю полоснуть его в районе шеи, очень импровизированным ударом. Не знаю, похвалили бы за такой Магна его наставники по фехтованию, или заставили отрабатывать нормальный удар всю ночь. Оценить результат я не успеваю — Коровиэля устало толкает в бок боевой конь без седока. Коровиэль приходит в ярость, и встает на дыбы, обрушивая на бедолагу удары своих копыт. Я пользуюсь моментом, чтобы осмотреться. Вокруг пыльно, все куда-то носится. Но я замечаю фею, нарезающую круги неподалеку. И направляю Коровиэля туда.

И нахожу Сперата. Теперь его украшение на шлеме правильных цветов — мех до половины залит кровью. Как весь Сперат, если подумать. Он стоит на нескольких лошадиных и человеческих телах, устало опираясь на топор. Потом резко шагает в сторону и я едва замечаю стремительный росчерк. Сперат что, только что увернулся от арбалетного болта? Сперат поворачивается ко мне и что-то кричит, показывая рукой в сторону. Потом передо мной на секунду зависает его фея и что-то яростно пищит. Теперь понятно, она у Сперата теперь дрон-наблюдатель. А что, удобно, я бы не отказался от обзора сверху.

Волшебная мелочь показывает ручками, будто стреляет из арбалета, а потом в ту же сторону, что и Сперат. Я смотрю туда и с трудом нахожу среди клубов пыли и дерущихся всадников конного арбалетчика в пехотном шлеме с широкими полями. Шлем раскрашен в желто-синюю клетку, на лице усы, как швабра. Я направляюсь к нему.

Он закусывает усы, бросает быстрые взгляды по сторонам и разворачивает свою лошаденку, чтобы ускакать. И слетает с коня, пронзенный копьем. На встречу мне скачут всадники с белыми повязками на шлемах. Один из них останавливается рядом.

— Магн! — это был голос Канта. Только сейчас я узнал его помятый мной же шлем. — Гру напал на вас сзади! Он там! — Кант указал копьём в сторону. Проследив за его рукой, я увидел отчаянную схватку, среди которой мелькало черное знамя с изображением мантикоры.

Я кивнул, не тратя времени на слова. Коровиэль уже поворачивал в указанном направлении, его мощные ноги легко преодолевали расстояние. Мы мчались сквозь хаос боя, и я пропускал через себя бодрящую волну магии.

Джевал Гру оказался именно там, где я и ожидал. Прямо под своим штандартом. Он сидел в окружении рыцарей в черных сюрко и плащах, с желтыми мантикорами. Его сплошные латные доспехи сияли на солнце полированной сталью. Показная скромность. В руках он держал огромный двуручный меч. Слишком большой для нормального человека. И слишком черный, для нормальной стали.

— А, маленький червяк! — крикнул он, заметив меня. — Или кто там живет в подорожнике?

О, давно забытые оскорбления. А Джевал подготовился. Выяснил обо мне всякое. Его голос был просто таки сделан из презрения, но в его глазах я увидел что-то ещё — уважение. Теперь даже стыдно, что мне на него так насрать. Хотя… Он может быть полезен.

— Джевал, — ответил я, останавливая Коровиэля в двух десятках шагов от него. С ним пятеро телохранителей и скоро обед. Самое время для переговоров. — Ты уже проиграл эту битву.

Он усмехнулся, поднимая меч.

— Игра только начинается, Змей.

И он, почти без замаха, бросил в меня меч. Который летит стремительно, но совсем неправильно. Скорее, как стрела, чем как тяжелый клинок. Я трачу драгоценные секунды на удивление, прежде чем замечаю, что один из его телохранителей, отъехавший чуть в сторону, резко выбрасывает в мою сторону сложенные вместе ладони. С его рук слетает сотканная из огня птица, яркая, как кусочек солнца, и зигзагом скользит ко мне. В последний момент взрывается, врезавшись в щит моего телохранителя. Да, мои щитоносцы уже рядом. Один принимает на себя черное лезвие, второй — огненную птицу. Один окутывается огнем и страшно кричит, второго, похоже, протыкает насквозь. Я бью Коровиэля шпорами, чувствуя, как они гнутся от силы удара. Но тот уже и так несет меня вперед. Мы очень быстры — первый же рыцарь в черных доспехах с бронзовой мантикорой на кирасе не успевает даже поднять руку со щитом — мой меч со скрежетом вонзается ему в забрало, разрывая металл как нож консервную банку. Я тороплюсь выдернуть меч, будет грустно потерять и его. Я успеваю добраться до следующего, и он окутывает меня ударом воздуха, от которого меня бросает на круп Коровиэля, а сам боевой конь падает на передние ноги. Я мучительно собираю мысли в кучу, чувствуя, что не успеваю. Но когда я поднимаю глаза, то не нахожу врага. Вот Сперат рубится с рыцарем в черном, тоже почему-то пешим. Вернее, уже добивает его — черные доспехи в рубленых дырах, из которых течет кровь. Вот другой черный рыцарь поник в седле, пронзенный в спину тяжелым, но коротким копьем — явно работа моих караэнцев. Вот конь Джевала, но седло пустое. Где же он?

Воздушник, который так удачно меня достал, отчаянно кричит. Люди в цветах семьи Кант держат его за руки, опрокинув на круп его же коня, пока сам Кант деловито тычет его в горло, просунув кинжал под шлем. Несколько не традиционно. Но эффективно.

Я пропускаю через себя волну исцеления. В голове проясняется, Коровка вскакивает на ноги. Кант, весь забрызганный кровью, поворачивается ко мне и кричит: — Где Дже…

Его голова отлетает прочь. Неудачный сегодня день у сеньора Канта. Может, ему следовало меньше говорить. Я успеваю заметить лезвие, которое лишило меня моего партнера по морскому бизнеса. Черное. Этот черный клинок очень не прост — вот так рассечь стальные пластины латного воротника! Джевал как будто из-под земли выпрыгнул. Не могу сказать, что он движется быстро. Не быстрее обычного человека. Однако он быстро соображает — кровь из горла Канта еще не успела упасть на землю, а он уже бежит прочь, походя располовинив одного из людей Канта. Ныряет за его коня. Коровиэль скачет за ним. Мы его быстро настигаем, и я придирчиво обдумываю, куда нанести удар. Наконец, просто топчу его Коровиэлем. Вот только боевые подковы моего коня проходят сквозь Джевала, и он едва не падает. Мы с Коровиэлем растерянно осматриваем пустое место, где только что был Джевал.

И куда… Иллюзия!

Я отчаянно размахиваю мечом. Широкая дуга налево, широкая дуга направо — мой меч размывается в воздухе от скорости, воздух гудит. А потом жалобный звяк — треть моего клинка отлетает в одну сторону. А в другую летит Джевал. Крался ко мне, занеся меч над головой. Атакующий орёл — тоже люблю эту стойку. Мой удар пришелся ему в кирасу, сбоку груди. Солидная вмятина, но доспехи выдержали. Джевал скакнул с земли, но я уже рядом. Хватаю его за руки. Сначала он пытается бороться, а я стараюсь не сводить с него глаз, чтобы он снова не исчез. Кстати, если больно, то трудно сосредоточиться, да, Джевал? Я роняю его на землю и начинаю выкручивать ему руки, планируя сломать в суставах. Не успеваю — у горла Джевала мелькает знакомый, отделанный серебром кинжал. Воолок. Мой новый оруженосец стаскивает с Джевала шлем, под которым обнаруживается худое лицо немолодого человека. А Сперат аккуратно бьёт топорищем его в висок. Джевал дергается, закатывает глаза и обмякает в моих руках.

— Черного Гру убили! Гру убили! — заорали рядом. Крик подхватили.

Я, наконец, выпустил руки Джевала. Поднял его меч — люди тут осторожные, никто не торопился хватать подозрительную дрянь с земли. К моему удивлению, меч распался в моих руках. Будто был сделан из сажи. И та истаяла, не долетев до земли.

Я выпрямился, огляделся вокруг. Коровиэль тихонько подошел и встал рядом. Я сел в седло и понял, что схватка в этом месте окончена. И желтые, и оставшиеся в живых рыцари в черном поднимали руки.

— Вяжите его как чародея, — скомандовал я слугам. Этот сеньор Джевал полон сюрпризов. И тут же, обернувшись к остальным, крикнул: — Раненые! Сюда!

Больше всех пострадал мой щитовик. Колдовской огонь пробил щит и попал ему через прорези шлема. Один глаз мне удалось спасти, но другой был безнадежно сожжен. Бедолага и так получил тяжелые ожоги от колдовского льда во время штурма замка Мерт, теперь к этому добавился жуткий шрам на пол-лица. Что хуже, у него от левой кисти осталось совсем немного. Даже моей магии лечения не хватило, чтобы сразу поставить его на ноги. Так что, оставив его на попечение слуг, которые накладывали перевязки с бальзамами и травами, и по мере сил отлечив тех, кто находился рядом, я вернулся к битве. Не забыв попросить Сперата обязательно напомнить мне позаботиться о щитоносце.

Возвращаться к битве я не торопился — у меня уже было достаточно опыта, чтобы понимать, что мы победили. Позже, конечно, все приписывали переломный момент мне. Как только я пленил Джевала, так все враги сломались и побежали. Но я слишком хорошо помнил, как войско Джевала не меньше получаса не замечало мой отряд у себя в тылу. Не думаю, что они вообще знали о пленении Джевала.

Самая трудная доля выпала на тех, кто решил пойти со мной. Нам досталась очень трудная драка с желтым отрядом, который действительно оказался опытными наемниками с восточного побережья. Мы потеряли там почти тридцать всадников убитыми, из которых десять были рыцарями. Такие тяжелые потери могли бы серьезно подорвать мой авторитет, если бы я сам не дрался впереди и не прикончил лично, по меньшей мере, пятерых врагов. Пожалуй, мой отец мог бы легко довести счет до пары десятков, но у меня не было встроенного огнемета. Зато у моих людей были языки, и они справились не хуже боевой магии. Думаю, через год даже те, кто сам был в битве под Вириином, будут рассказывать, что я лично перебил половину вражеского войска.

Пока мы с желтыми сцепились насмерть, а хитрожопый Гру воспользовался моментом и не ударил нам в тыл, едва не переломив ход боя, остальные Вириинцы, выйдя из боя с моей пехотой, обнаружили… Что битва проиграна.

Лагерь. Их лагерь горел. Белый Рыцарь дождался, пока мы покажемся из леса, и напал на вражеский лагерь. Сначала большая часть вражеских врагов просто поторопилась вернуться к своим палаткам, чтобы защитить свое имущество. Потом поняла, что по полю носятся враги, убивая отбившихся. Потом они обнаружили, что волшебного моста нет, а деревянный мостик уже забит народом… В общем, в какой-то момент началась паника. А рядом с мостом — давка.

Всадники, сражавшиеся на стороне Вириина, очень быстро умудрились обрушить мост, а потом сотни копыт превратили и без того топкие берега древнего арыка в грязевое месиво, в котором кони проваливались по брюхо, а люди застревали так, что их только быками можно было выдергивать… И вот тогда подоспела моя пехота.

Пехотинцы, может, и страдали некоторой нерешительностью во время боя, но как только враг побежал — их было не остановить. Они догнали столпившихся у переправы Вириинцев и начали их резать. Резали всех, не разбирая, кто рыцарь, а кто слуга, и несмотря на поднятые руки. Мои пехотинцы польуясь тем, что они одоспешены легче, загоняли латников в грязь и резали, резали, резали их. Не спасало даже то, что некоторые аристократы смогли сохранить запасы для нескольких магических ударов — пехотинцы прикрывались щитами, терпели удары, а видя, как их менее удачливые товарищи попадают под секущие на части ледяные удары или горят заживо, только еще больше зверели. На сотню метров в обе стороны от моста болотистая низменность была сплошь покрыта телами Вириинцев, а вода в болотистых заводях стала красной от крови. Я видел, как пехотинцы потрошат трупы, покрытые черной коркой грязи. И не только в смысле трофеев.

Впрочем, позже большинство жертв спишут на Эйрика. Хотя тот, встретив на другом берегу бегущих, брал в плен всех, кто сдавался, не разбирая, рыцарь перед ним или слуга. Впрочем, так же без разбора убивая всех, кто пытался сопротивляться. Он наловил четыре десятка пленников. Думаю, убил в разы меньше. Но одно дело, если тебе перерезал глотку вонючий подорожник, пока ты барахтался в грязи, а другое — зарубил в бою некий Эйрик из древнего рода хранителей границы зловещего Тельтау. Эйрика стали называть не иначе, как Эйрик Кровавый Топор. Ему понравилось.

Но все это будет позже. Пока же, переправившись с помощью наскоро возведенного из срубленных рядом фруктовых деревьев настила через превратившийся в массовую могилу заболоченный ручей, я переправлял свою армию в контадо Вириина. Из армии его защитников уцелело довольно много пеших, но не больше полусотни конных. Да и те искали спасения в своих замках и владениях, а не за стенами города. Но еще до того, как наступил вечер, мне уже донесли — горожане стоят на стене вокруг города и кричат всем, кто приближается, что будут сражаться.

Я дважды посылал к ним людей. Мне нужна была еда для людей, корм для лошадей и быков, и пару барж для всего этого, чтобы разгрузить обоз. Но моих послов встречали арбалетные болты и оскорбления. Я расставил посты, назначил тех, кто отвечал за безопасность головой и лег спать. Меня не разбудили даже продолжавшиеся всю ночь пьяные крики и смех празднующих победу воинов.