Не тот год

Глава 25/ЭПИЛОГ

ГЛАВА25

Первые колонны немцев пошли около девяти утра. Сначала пехота, потом пропылили лошадиные упряжки-восьмёрки, прущие орудия. У меня зачесались руки прямо сейчас устроить представление, но какое-то внутреннее чувство отсоветовало и предложило набраться терпения. И это оказалось правильным решением.

В четвёртом часу вдалеке показались танки. Вовремя оказавшийся поблизости ворон, высматривающий что-то в лесопосадке за моей спиной, стал моими глазами. Сверху я увидел длиннющую змею немецкой колонны, в основном состоящей из танков. Только изредка в ней попадались броневики и бронетранспортёры. Ну, и немного обычных небронированных машин. Всего я насчитал сорок шесть танков разного типа. От четвёрок с куцыми стволами до «двоек» с малокалиберными пушками.

Пять броневиков с малокалиберными пушками, два «ганомага» с солдатами и восемь грузовиков. Среди обычных машин только три были обычными с затянутым брезентом кузовами. Остальные пять оказались «наливняками». Я тут же пожалел, что бензовозы едут не первыми. Даже одной такой машины хватило бы запереть овраг морем жидкого огня. Ну, да ладно, и так справимся. Я зашептал привычные заговоры, добавив к ним тот, который спас мне жизнь при уничтожении мортир под Тересполем. Он сложный и забирает мои годы жизни, но в будущем бою без него я могу банально не выжить.

Первой катила «двойка», за ней тащился ганомаг. Эта пара вырвалась немного вперёд, опередив остальную колонну. Не ошибусь, если назову их головным дозором. В овраг они скатились, заметно сбросив скорость, отчего расстояние между ними и прочими танками тут же заметно сократилось. Я на такое и рассчитывал, устраивая засаду у оврага. Дозор я пропустил, а вот следующий за ними танк, кажется это была «тройка» с пятидесятимиллиметровой пушкой, стал моей первой целью. Как только он показался из оврага, я выпустил в его корму пулю. ПТР неприятно лягнула в плечо, заставив аж зубами клацнуть. Несколько выстрелов из ружья я уже сделал, когда укатил в лес на велосипеде, пристреливая его. Но этого было мало, чтобы привыкнуть.

Попадание было стопроцентным. Танк дёрнулся, проехал вперед буквально пять метров и встал колом. Через несколько секунд над моторным отсеком появился чёрный дымок, который быстро превратился в густые клубы. Катящие за ним машины не успели вовремя сбросить скорость и, колонна стала сжиматься.

— Пошла жара, — довольно прошептал я и сунул новый патрон в открытый патронник, после чего нажал на рычажок, возвращающий затвор на место. ПТР, доставшееся мне, оказалось однозарядным и винтовочного калибра. То, что я принял при беглом осмотре за магазины, были контейнерами для удобства заряжания. Они вешались на кронштейны на самом ружье. В каждый помещалось по десять патронов. Приклад был складным. Ручки затвора в классическом виде не имелось. И если бы не наставление, которое лежало в ранце с патронами, я мог и не разобраться в оружии, созданном реально сумрачным тевтонским гением. Роль ручки играла… пистолетная рукоятка.

Вторая пуля вошла в корму следующему танку третьей модели, который замер на краю оврага на спуске. А перед ним вниз успела скатиться «двойка». Мне была видна только его часть. И если бы не уверенность в мощи зачарованного патрона, то не стал бы рисковать. А так всё получилось идеально. Пуля попала в вертикальный задний бронелист — чёрт его знает, как правильно называть — расположенный под окончанием надмоторного листа. Пули хватило силы пробить броню и поразить двигатель. В этот раз попадание вышло ещё лучше. Почти сразу же из воздухозаборников надмоторного листа вылетели языки пламени.

Два танка уже горели и дымили, а немцы до сих пор вели себя беззаботно. Боковые башенные люки у многих были откинуты в сторону, из верхних люков торчали командиры машин, высунувшиеся по пояс. Мои выстрелы за грохотом траков и рокотом моторов они банально не услышали. А дым из двигателей и огонь… ну, может быть, для танкистов это привычное зрелище выхода из строя мотора. Да и времени прошло совсем чуть-чуть с начала стрельбы. Секунд десять максимум.

Третьим выстрелом я остановил «четвёрку» ближе во второй половине сблизившейся колонны. Бил под башню и попал. Правд, ни дыма, ни огня не увидел. Но танк очень быстро встал, чуть развернувшись на дороге. Из него наружу полез экипаж, нещадно трущий лицо. Или глаза? Уже так быстро угорели? Странно, что не вижу дыма из распахнутых люков. Интересно, куда я так хорошо попал? И что хранилось в танке, отчего попадание в эту вещь зачарованной пули превратило пятерых танкистов в неумелых поваров, которым потребовалось очистить по мешку жгучего репчатого лука?

Четвёртую пулю я послал на пределе дальности и видимости, отправив её в цистерну бензовоза. Из той выплеснулся огненный язык, который полился на дорогу. Следующие за наливником танки тут же встали. Очень быстро грузовик окутался пламенем. Чёрный густой дым закрыл часть дороги для моих глаз.

Пятая пуля досталась «четвёрке», вставшей практически напротив меня. На той по бокам висели какие-то канистры. После пробития одной из них на броне вспыхнул жаркий костёр, который очень быстро стал расползаться по танку.

И только после этого немцы поняли, что их расстреливают. Или услышали мои выстрелы, так как колонна встала, и стих шум траков.

Танки, запертые на дороге, принялись скатываться с неё. Один из них наехал на мой сюрприз. Растяжку из Ф-1 и килограммового подрывного заряда. И то, и другое было зачарованно на усиление. Поэтому, когда раздался взрыв, случившийся сбоку примерно в метре, несчастную «тройку» всю искорёжило. Стала она будто сделанная из тонкого пластика моделька после удара молотком. Навешанные на ней канистры с бензином радостно вспыхнули, превратив танк в огромный костёр.

Потом моей целью стал восьмиколесный высокий броневик, весь, казалось, состоящий из углов. На него я не пожалел два патрона. После попадания из броневика вылезли всего два человека. Один был в офицерском кителе, но без головного убора. Также, как пятёрка танкистов из подбитой третьей «четвёрки» эти двое тёрли лица и вели себя, как угоревшие от дыма или даже слезоточивого газа.

Один за другим стали греметь взрывы. Большую их часть активировали танки. И лишь на нескольких подорвались пехотинцы из грузовиков и танкисты из подбитых бронемашин.

Офицера из броневика я, не удержавшись, подстрелил. Увидел, как он оказался рядом с одним из остановившихся танков и всадил пулю.

— А говорят, что нельзя сразу двух зайцев подстрелить, — со злой радостью оскалился я при виде вспыхнувшей «тройки».

И тут в овраге раздался крайне мощный взрыв. Из взметнувшегося фонтана огня и дымы вверх взлетела танковая башня.

— Что, квест выполнили? Квествую вещь нашли? — вновь воскликнул я. Успевший спуститься в овраг танк после первого моего подбитого на выезде, как-то умудрился наехать на растяжку в кустах на его дне, которую я приготовил для пехоты, когда она ломанётся вдоль оврага с простреливаемых лугов и дороги.

На меня напала какая-то бесшабашность и азарт с общим придавливанием всех остальных эмоций и желаний. Видимо сказывался недосып, тяжёлая и нервная работа и множество откатов после применения кучи заговоров за последние сутки.

Очнувшиеся немцы открыли частую стрельбу во все стороны из всего доступного им оружия. За несколько минут они исковыряли луга, посносили кучу кочек и муравейников, которые, наверное, приняли за головы врагов в касках, хе-хе. Досталось и лесопосадке. Да ещё как досталось! Фугасные и малокалиберные снаряды превратили множество деревьев в щепки.

Неточная и заполошная стрельба немцев была мне только на руку. За грохотом выстрелов и разрывов пальба из моего ПТР была неслышна. Да и дым от загоревшейся травы и сухих деревьев в лесопосадке оказался к месту. Он затянул часть луга. Такие места привлекли всё внимание гитлеровцев, которые посчитали, что именно там и засели стрелки. Несколько раз я видел, как «двойки» причёсывали очередями автоматических пушек особо густые клубы дыма в лесопосадке. Может считали, что это дым и пыль от выстрелов из пушек? Не удивлюсь, если так. В этих железных гробах даже в будущем видимость не блистала, а ныне вообще должна быть, как сквозь щели между досок сарая.

Я методично уничтожал один танк за другим. За четверть часа я истратил все патроны и оставил гореть на лугах и на дороге не меньше двадцати пяти танков с несколькими броневиками и четыре грузовика. Когда последняя пуля из ПТР улетела в свою цель, я выпустил трофейное ружьё, взял в руки автомат, выскочил из окопа и побежал к дороге. Чёрт его знает, что меня подтолкнуло к этому. Возможно, я на самом деле превращаюсь в маньяка, который без сражений не видит для себя нормальной жизни. Берсеркер, не боящийся никого и ничего. Осталось только начать грызть бронежилет и трескать мухоморы за обе щеки, пуская пену изо рта.

Стоило приблизиться к колонне, как я очутился в настоящем аду. Дым, жуткая вонь гари, треск огня, лежащие десятки трупов и раненых, оторванные конечности, распотрошённые тела, ручьи жидкого огня, в которые превратился вытекающий бензин. Среди всего этого кроваво-огненного мусора войны валялись обыденные вещи вроде лопат с топорами, инструментов, вёдер и прочего подобного. Мой взгляд заметил баночку с краской и кистью. Сразу же в голову пришла хулиганская мысль.

— Добавим штришок, — вслух усмехнулся я и шагнул к краске.

Когда с шалостью было закончено, я сменил кисть на автомат. Когда снаряжённые магазины в подсумке закончились, забрал полные с какого-то тела немецкого унтера в кепи. Он лежал на спине раскинув руки на краю луга с виду абсолютно целый, уставившись остекленевшим взглядом голубых глаз в небо. Только тоненькая струйка крови вытекла из левого уха. Кроме подсумка с магазинами для «шмайсера» меня привлекли ножны с самым настоящим кинжалом. Не знаю, как называется подобный тип, но любой человек из моего времени этот клинок мог увидеть. Например, в кино, или в программе, посвящённой Великой Отечественной, или на блошином рынке в Москве, где торгуют всякой всячиной в виде раритетов и старины. В том числе и клинками от морского кортика царских времён до «оборотня». Ножны тут же перекочевали мне на пояс. А старые со штыком для «маузера» полетели на землю.

Пока действовали заговоры, я уничтожал гитлеровцев и их технику. Если требовалось закинуть в распахнутый люк канистру с бензином и метнуть следом гранату, то не ленился и делал это. В основном это касалось тех танков, которые я подстрелил из ружья в башню или корпус и пожара не случилось. Кстати, из люков в самом деле попахивало какой-то химией, от которой начинало першить в носоглотке и жечь глаза. Может, дело не в вещах танкистов, не в системе пожаротушения, в наличии которой я сомневаюсь в этой эпохе, а в патронах к ПТР? Вот только хоть убейте, но не могу представить, как немецкие инженеры смогли сунуть в винтовочную пулю капсулу с раздражающим или ядовитым веществом в количестве достаточном, чтобы вывести из строя экипаж.

Если танк горел плохо, то я закидывал в открытые люки несколько гранат. Почти на каждой бронемашине висело по несколько больших канистр с бензином. Теряюсь в догадках для чего танкисты превращали свой транспорт в катающиеся зажигалки, но подобный ход врагов был мне на руку. Каждая канистра дырявилась очередью из автомата и поджигалась взрывом гранаты. Благо, что последних на дороге было полно. Немецкие танкисты при покидании своей машины тащили наружу всё оружие, которое было внутри, среди которого находилась одна-две гранатная сумка.

Первые минуты я уничтожал мечущихся или залёгших на лугу танкистов. Потом стал выборочно бить только командиров танков и всех тех, кто как-то выделялся. Немцев оказалось так много, что у меня не хватит и целого дня, чтобы их всех перебить. Поэтому в первую очередь занялся техникой.

Жажда убийств, тяжёлый смрад от горящих машин, физическая и моральная усталость, вид мёртвых врагов — это так затуманило мою голову, что в какой-то момент я перестал осознавать окружающий мир.

ЭПИЛОГ

Неприятно задребезжал звонок на одном из двух телефонов, стоящих на столе по левую руку. Лаврентий Павлович снял трубку и коротко произнёс:

— Слушаю.

— Товарищ Берия, это капитан Хлыстов. Есть важная информация по разыскиваемому объекту, — услышал он голос одного из своих сотрудников. Капитан работал в том же направлении, на которое месяц назад был поставлен майор Иванов. Из-за тяжелого ранения майора эстафету принял Хлыстов. Ему не хватало майорского опыта, но его он замещал невероятным упорством и настойчивостью. Если бы не излишняя жёсткость и недостаточная гибкость, то Хлыстов мог уже давно стать наравне с Ивановым, войдя в ближний круг порученцев грозного наркома.

— Говорите.

— Из окружения вышли люди, которые лично общались с объектом.

— Где они сейчас?

— Содержаться в четвёртом корпусе на Лубянке.

Несколько секунд Берия размышлял, принимая решение. После чего сказал:

— Ждите, я скоро буду.

Вернув трубку на рычаги, он взялся за второй телефон, приказав приготовить машину, которая отвезёт его из Кремля в здание НКВД.

Вскоре перед его глазами предстали двое мужчин. Оба были одеты в обычную гражданскую одежду. У того, что постарше, ладони были перевязаны бинтами.

— Здравствуйте, товарищи, — первым поздоровался Берия.

— Здравствуйте, товарищ Берия, — в один голос ответили оба. Незнакомцами для него они не были. До того, как войти в кабинет, нарком принял из рук Хлыстова папки с данными на мужчин и услышал от него кратко, всего несколькими фразами, всю необходимую по ним информацию. Первый был дивизионный комиссар Лапин Платон Иннокентьевич. Второй помощник начальника штаба дивизии по оперативной части полковник Волков Владимир Андреевич.

— Что-то серьёзное? — поинтересовался Лаврентий Павлович, взглядом указав на презентованные руки.

— Уже нет, товарищ Берия. До этого серьёзно обгорели руки, думал, что их потеряю.

— И что случилось?

Комиссар слегка замялся перед ответом.

— Тот человек, который представился Карацупой, прочитал над руками какой-то деревенский заговор, — наконец, произнёс он.

— И после этого всё прошло? Зажило?

— Боль пропала сразу же, товарищ Берия. Это я могу сказать точно. До этого она была настолько сильная, что не мог заснуть…

Понемногу исподволь не давя на собеседников Берия смог выудить из них всё, что они знали про неуловимого пришельца из будущего. Благодаря наводящим вопросам они вспомнили многие эпизоды с Карацупой буквально поминутно. К сожалению, здесь были не все, кто лично видел и общался с объектом. Ещё два командира РККА погибли при прорыве к своим через немецкие порядки. Изначально они шли к Пинску, про который объект сообщил, что он ещё держится. Но недалеко от города в лесу наткнулись на группу бойцов из разных соединений, которые рассказали командирам страшную новость: Пинск пал. Он был захвачен врагом уже не первый день.

«Возможно, Карацупа ориентировался на дату из своего времени. А в нашем она сместилась по какой-то причине, — размышлял Берия, слушая рассказ комиссара и полковника. — Но это вторично. А вот странности вокруг него… это… хм, те ещё странности. Деревенская магия? Невидимость? Нужно отдать приказ найти всех колдунов и знахарок в деревнях, в которых верят люди. Вдруг получится узнать что-то интересное и полезное».

Закончив разговор с Волковым и Лапиным, нарком вновь отправился в Кремль. Только не в свой кабинет, а к Сталину. Самое основное он узнал. Дальше с вышедшими из окружения будут работать опытные следователи, которые выудят из мужчин даже то, что они подзабыли или посчитали неважным.

КОНЕЦ 1 ТОМА