Нить судьбы - нить войны.

Глава 17

Мы с Леной забрав покупки перешли через дорогу и купив по мороженому сели на лавочку во дворе дома. Сидим и едим мороженое.

— Вот кому рассказать не поверят. Так только в фильмах или театре бывает. — восторженно говорит Лена кивая в сторону откуда мы пришли.

— Что как в театре? — спрашивает мужчина лет 45–47 в берете и костюме.

— Ой, здравствуйте дядя Юра. Представляете сейчас что было? — тараторит Лена.

Она рассказывает, как мы покупали мне бельё. Как меня узнали. Про трофейные часы.

— Вот, дядя Юра, забыла вам представить, Ядвига Закшевская. Они с папой в командировку едут. Представляете она уже воевала. И недавно из вражеского тыла вернулась. Её ещё “красной звездой” наградили. — говорит восторженно Лена.

— Тото я смотрю волосы осветлённые. Немку играли? И думаю успешно. — улыбается мужчина.

— Ну я думаю немцам понравилось. — улыбаюсь я.

— Погодите, вы очевидно в Либаве выступали. Там у вас точно фурор вышел. Разрешите представится Сергей Яковлевич. — говорит мужчина который недавно подошёл.

— Ну да. — пожимаю я плечами.

— Так девушки, вы обязательно должны сходить в театр. Леночка, завтра приходите ко мне, я вас проведу. — говорит дядя Юра.

— Завтра я уже буду в поезде. Командировка. — говорю я.

— Тогда в любой день как будете в Москве. Просто позвоните и скажите “ Я та что имела в Либаве успех.” Просто много людей приходит. — улыбается мужчина.

Мы ещё поговорили о пустяках. Мужчины ушли, мы поднялись в квартиру. Там Лена повторила рассказ.

— Ладно, девочки, сейчас идём со мной. Надо собрать нашим командировочным поесть в дорогу. — говорит тётя Клава.

— Так сухпай выдали. — говорю я.

— Чудачка, ты Ядвига. Надо нормальную еду есть. Сухпай успеешь, пошли покажу, что брать. — треплет она меня по голове.

Уже втроём идём в коммерческий магазин. Там мы покупаем хлеб, колбасу, бутылку коньяка, копчёную курицу и баранки. Я захожу в аптеку и покупаю прокладки. После идём домой.

Там тётя Клава собирает Дмитрия Владимировича. Я перетряхиваю сидор и укладываю его по новому. “Хорошо платье и туфли в школе остались”- думаю я. Лена внимательно смотрит, особенно когда я наган чистить стала, он чистый просто протереть решила.

— А мне можно, а то папа свой не даёт? — смотрит она просящи.

Вынимаю патроны и даю ей. Сама проверяю нож и трофейный. Ленка носится с наганом по комнате, потом выскакивает в коридор.

— Лена, прекрати, он выстрелить может. — говорит её мама.

— Тётя Клава, я патроны вынула. — кричу я.

Она входит в комнату и смотрит на мой арсенал.

— А танк, ты, случаем не припрятала? — спрашивает женщина с удивлением.

— Не, В Пински пришлось оставить. — говорю я убирая оружие.

— Пошли ужинать, Валькирия. — улыбается тётя Клава.

Забираю у Лены револьвер и зарядив убираю в кобуру. Мы идём в столовую, пока едим, Лена повторяет свой рассказ уже отцу, тот не слышал его в первый раз. Потом нас укладывают спать, мне постелили на кушетке в комнате Лены.

Ленка уснула быстро, а я лежу и пытаюсь понять себя. В первые возможность разобраться в себе выдалась.

“ То что меня в девушку перебросило я изменить не могу. С этим теперь жить. То что молодая и плюс и минус. Плюс если сильно не косячить, то и накажут не сильно. Скорее в моём случаи засунут в учебное учреждение, где подальше и просто контролировать будут. Другая сторона моего возраста, сложнее добится, что бы тебя всерьёз воспринимали. Опять же вопрос текущего пола и возраста. Тело уже начинает своё брать. Это пока по окопам и во вражьем тылу была пофигу, там о другом думаешь. Сегодня ловя взгляды парней, прям приятно было. Скоро ещё сильней к любви потянуть может, тут бы голову не потерять. Ладно, съезжу поляков гляну и на фронт рвану, там не до рассуждений будет.”- решаю я и засыпаю.

Утром нас разбудили, мы с Дмитрием Владимировичем, оделись в форму и позавтракав вышли к машине. Поехали на Казанский вокзал. Вокзал отличался от привычного мне. Не само здание, а запах, пахло свежим шлаком от паровозов. Нас встретил лейтенант НКВД и проводил в купейный вагон. Мы закидываем вещи на багажную полку и устраиваемся. Я у окна, Дмитрий Владимирович рядом с газетой.

Я предложила чтобы я легла на вторую полку, но он сказал, что подождём попутчиков. В купе входит техник- интендант первого ранга. И плюхается на нижнюю полку. За ним входит достаточно молодой, толком не определишь 20–30 лет мужчина. По тому как он всех осмотрел понимаю что он то же из НКВД.

Вот попутчики расселись, поезд отъехал через 15 минут. Дмитрий Владимирович, интендант и мужчина в гражданке, читают газеты я смотрю в окно. Казанскую железную дорогу я знаю хорошо и сейчас еду и сравниваю с той дорогой которую помню.

Первым не выдерживает интендант.

— Товарищи, нам больше суток, давайте знакомиться. Я думаю без чинов, судя по нам люди мы не военные. — говорит он и замолкает.

Это я повернулась к нему.

— Да товарищ интендант, моя помощница имеет реальный боевой опыт. Меня зовут Дмитрий Владимирович, мою спутницу Ядвига. — говорит капитан.

— Я Хромов Иван Семёнович. Контролирую поставками снаряжения в формирующиеся чешские и польские части. — говорит интендант.

— Ну а я просто Сергей. Еду в обычную рабочую командировку. — говорит мужчина в гражданском.

Разговор потёк обычный дорожный ниочём. В районе Рязани попили чая и поели. Выхожу в коридор вагона размятся, до остановки для заправки паровоза ещё час ехать. Серёжа выходит за мной.

— Позволь официально представится. — говорит он показывая удостоверение.

— Ты хоть фуражку снял, а след остался. — улыбаюсь я.

Он инстинктивно проводит рукой.

— Плохо вас Павел Михайлович гоняет. — улыбаюсь я.

— Да я только неделю как немецкий мундир снял. Ты по полякам, я по чехам работать будем. Что думаешь? — улыбается он.

— Вряд ли у тех кто там, мозги на место встали. Думаю они и сейчас готовы с Гитлером задружиться. Не потому, что его любят, потому, что нас ненавидят. Притом не советскую власть, всю Россию. И прошлую, и будущую. Комплекс у них такой. Я по Варшаве помню, чем выше должность у родителя или родственника, тем больше ненависти к нам, особенно кто в Польше жил. — вздыхаю я.

— Ну мне проще, есть на кого опереться, эти и раньше готовы были хоть от чёрта помощь принять, лишь бы под немцами не оказаться. — говорит Сергей.

— Ладно пойдём, а то нас потеряют. Да и документы мне почитать надо. — говорю я.

Мы возвращаемся в купе и я лезу на вторую полку, отмахнувшись от предложения занять нижнюю. Там уютно устроившись читаю документы. Мои выводы подтверждались. Жаль, что руководство будет тратить ресурсы, на по сути ненужные нам части. Выгнать все их к англичанам и дело с концом.

В результате так и заснула с бумагами под головой.

— Серёж накройте Валькирию, вот шинель её висит. Ей бы на танцы, да учёбу бегать, а она воюет. — слышу сквозь сон слова интенданта.

Меня накрывают, мне становится тепло и я проваливаюсь в сон окончаельно. Просыпаюсь от того, что поезд стоит, спрыгиваю и выхожу на перрон. И встречаю Зайцевых и не молодую женщину.

— Ласка, ты откуда? — кричит капитан.

— Мимо еду, вот погнали союзников посмотреть. Ну а вы, то как? — смотрю я на них.

Инга подходит и обняв шепчет.

— Я точно беременна.

— Вот мама, посмотри, это и есть Ласка, она же Ядвига. Человек способный устроить бардак в любом месте. Для немцев обычно бардак в её исполнение смертелен. — улыбается Зайцев.

— Ну что ты, на девочку наговариваешь. Совсем её засмущал. Не слушай его милая, он сам ещё тот разгильдяй. — обнимает меня его мама.

Свистит паровоз я прощаюсь и запрыгиваю в вагон. Иду и ложусь досыпать. Попутчики пришли позже и похоже выпивши, по крайней мере водочный запах присутствовал.

В Бузулук мы приехали часов в 10 утра 31 августа. Тут сошли интендант и Сергей. К нам подсаживают двух польских офицеров. Один представился капитаном Вуйчик, второй майор Зажицкий. Они всю дорогу бахвалились какие они воины, сижу накинув шинель. Мне не холодно, просто не хотела награды светить.

— А на сколько дней ваше подразделение, задержало немцев? Насколько я поняла было вас батальон и артиллерийская рота. Оборону вы держали у моста. — спрашиваю я.

— Мы продержались двенадцать часов. — гордо говорит майор Зажицкий.

— В начале июля в белоруссии. Рота советских войск удерживала два моста, при том, что у них было два орудия. Сорокапятка и трёхдюймовка. Отступили по приказу. — говорю я скидывая шинель.

Две пары глаз упёрлись в мои награды. Больше они не бахвалились. Теперь они доставали Дмитрия Владимировича, вопросом когда ещё привезут их товарищей. Так и подмывало поговорить с ними по польски и поставить на место, но капитан сжал мою руку.

Когда поезд остановился в Тоцке мы сошли. Поляки быстро ушли, а нас встретил старший лейтенант на эмке. Эдем в местный отдел, его сформировали из за польских формирований. Там майор рассказывает удручающую картину. Генерал Андрес абсолютно не собирается воевать, ссылается на надуманные предлоги. Офицеры практически всё время играют в карты, рядовые волочатся за местными женщинами. Меня отправляют к операм. Там встречаю лейтенант Журавлёва.

— Смотри, мне с центра скинули твоих знакомцев. По хорошему к стенки их и дело с концом, но нельзя. Мы пишим, что толку от этих не будет. Командование настроено против советской власти и солдат понемногу агитирует. Есть нормальные офицеры, но они не на основных постах.

— Ну если тут в штабе, мои знакомцы, то толку точно не будет. — киваю я.

— Слушай, я твоё дело почитал, варшавский период, ты смотри, самосуд не устрой. — улыбается он.

— Да наган придётся разряженным держать. Скорей бы тут работу закончить и на фронт. — смеюсь я.

— А меня не пускают. — вздыхает Журавлёв.

— И правильно, скоро хорошие опера понадобятся, как на запад пойдём. Выдыхаются немцы, провалился их блицкриг. Наше время приходит, правда крови это ещё будет стоить. — тыкаю я его кулаком в плечо.