Нить судьбы - нить войны.

Глава 27

В Москву меня отправили с санитарным поездом. До города мы ехали почти сутки, то пропускали встречные составы, то снимали или грузили раненых. На белорусском вокзале, меня уже ждали. Лейтенант и сержант НКВД встретили меня у вагона. Просто взяв с двух сторон под руки увели на улицу и погрузили в эмку.

— Я, что, арестована? — смотрю я на них.

— Ага, по этому весь арсенал при тебе. — ухмыляется лейтенант.

— Не ну арестовать стоило. Вспомни как начальник школы орал в кадрах, когда ему её опять предложили. Не повезло тебе сержант. Тебя наказать решено и примерно. — улыбается сержант.

— Блин, лучше б на передке оставили. Там спокойней. — говорю я.

Эти сидят ржут. Привезли меня в управление. Провели в комендантскую. Там сидит пожилой майор НКВД и женщина оперуполномоченная из ГУЛАГ.

— Так, Закшевская, оружие в коробку. — показывает он на обувную коробку лежащую на столе. И даже не думай. — говорит он оценив цепким взглядом, как я осматриваю где стоят сотрудники.

Кладу винтовку и начинаю выкладывать оружие. Служебный револьвер, люгер, два ножа. Женщина подходит и извлекает финку из за шиворота.

— Всё, она чистая. — говорит женщина.

— Спасибо, Маша, можешь идти. — говорит майор.

Коробку закрывают и опечатывают, как и чехол с винтовкой. Сержант берёт и уносит. Майор выписывает акт приёма на хранение оружия.

— Так вот приказ о твоём откомандирование в театр Моссовета. — протягивает он мне документы.

— Ну и зачем им я? Там кого то убить надо? — смотрю я документы.

— Не им фея Победа нужна. Вот и принято решение тебя им вручить. А то хлопот с тобой много. Да и Зайцев рекомендовал тебя. И просил передать: “Это за проезд мимо горящих танков.”- улыбается майор.

— Вот гад, подставил, так подставил. — говорю я расписываясь в положенных местах.

В комнату входит мужчина лет 45 в гражданской одежде.

— Ну и где, будущая звезда? — спрашивает он с порога.

— Вон сидит, ворчит. От любимого дела её оторвали, в немцах дырки делать. Ты подожди Павел Александрович, хоть переоденем. Она ж с передовой приехала. — говорит майор и машет рукой.

Лейтенант уводит меня. В помещение две женщины с видом надзирательниц, без вопросов раздевают меня выгнав лейтенанта. Измерив меня портняжным метром, мне вручают полушерстяные штаны и гимнастёрку. Пока я одеваю штаны, одна из женщин прилаживает на гимнастёрку награды. Когда я надела гимнастёрку, вынесли сапоги и тёплые портянки. Обуваюсь и получаю шинель и ремень. Когда стою почти одетая, мне на голову подбирают ушанку. Осмотрев кивают и выпихивают в руки лейтенанта. Тот возвращает меня в кабинет.

— Ну ка шинель расстегни. — приказывает майор.

Я растёгиваю и мужчина видит награды.

— Я тебе говорил, натуральная фея Победа. Забирай, вас отвезут. Закшевская и сбежать по привычке на фронт, даже не думай. Ещё раз самовольно себе командировку устроишь, я тебя в Англию отправлю. — говорит он мне и гражданскому.

Лейтенант выводит нас и сажает в эмку. Мы мчим по Москве.

— Ядвиг, ну не дуйся. Майор правильно тебя отправил. Выступишь, детишек порадуешь. Потанцуешь, отвлечёшься. Ты, когда последний раз танцевала? — грузит меня лейтенант.

— Ну в году сорок первом, когда папа ещё жив был. — говорю я.

— Вот и почувствуй себя девушкой, а не бойцом. После нового года забот будет много. — говорит лейтенант.

— Ядвига, а вы давно на войне? Вы ж ещё совсем ребёнок. Вам лет 15 всего. — смотрит на меня гражданский.

— Она с самого начала, считайте от границы воюет. — говорит лейтенант.

— Но она ребёнок?

— Этот ребёнок, опытным бойцам, сто очков вперёд даст и выиграет. Нарком её восходящей звёздочкой зовёт. Мы и рады её в тылу оставить, так ведь сбежит на фронт. Как не привязывай, лазейку найдёт. — продолжает лейтенант.

— Сейчас в театре, попробуем спеть уговорить. Да и как танцует проверим. — говорит гражданский.

“Вот это попадос. Я песни только по пьянке с друзьями орал. Да и вальсы все эти не умею. Я дитя дискотек, да и то дрался чаще чем танцевал.”- думаю я.

Приехали мы в театр, гражданский выводит меня на сцену.

— Вот наша фея Победа. — говорит Павел Александрович.

— Ну и какая это фея Победа? Нет фея может быть, но победа, она ж ребёнок совсем. Странно это товарищ Марков. — говорит мужчина из зала, где сидят актёры.

— Снимай шинель. — приказывает гражданский и помогает мне её снять.

В зале наступила тишина.

— Вот тебе и ребёнок. Иконостас достойный. — говорит мужчина под шестьдесят.

— Да Евсей Осипович, тут вы правы, это точно фея Победа. — говорит симпатичная женщина.

Тут народ меня окружил поднявшись на сцену. Меня крутили смотрели. Ночевать меня забрала Дарья Васильевна. “Нечего девочке по общежитиям маятся.”

Жила она не далеко. Мы входим в квартиру.

— Коленька, я не одна. Со мной целая фея Победа. — кричит она из прихожей.

Выходит седой мужчина под пятьдесят. Смотрит на нас.

— Ты, где эту чудо в форме нашла? — улыбается он.

— Нам её с фронта прислали. Говорят вам для новогоднего спектакля нужнее. — смеётся тётя Даша, как она просила её называть.

Пока готовили, вытаскиваю трофейные консервы. Она смотрит на меня с интересом.

— Вот скажи мне, Ядвига, тебе не страшно на войне?

— Страшно, кто скажет, что не страшно, тот лгун или дурак. Только страх он разный, можно в дно окопа вжаться и мама орать, а можно его себе на службу поставить. Стало страшно усиль внимание и спрячься. Потом ищи врага, по тому как если просто спрятаться он найдёт и убьёт тебя. — смотрю я на неё.

— Так пока тут греется пошли переоденем тебя. — тянет она меня за руку.

В комнате мне вручают тёплое платье и убеждают надеть. Крутят перед зеркалом.

— Ещё чуть подрастёшь и будешь головы парням кружить. — трепет она меня по голове.

Смотрит на мои волосы.

— Надо подрезать и покрасить. Здорово будет смотреться, чёрные волосы переходят в более светлые. — говорит она и мы идём накрывать на стол.

На следующий день всё закрутилось, меня подстригли. Хоть и не коротко как просила, но светлых волос стало меньше. Потом начались репетиции, моего полёта над полем боя сил добра над силами тьмы. Я прикололась и предложила заменить волшебную палочку ручным пулемётом. Режиссёру идея понравилась. Теперь я летаю и стреляю, хорошо пулемёт бутафорский и лёгкий. В перерывах меня учат вальсировать и петь.

Театральные, те что остались в Москве, были людьми нормальными. Они искренне болели за страну и народ. Я видела их глаза когда они выступали в госпиталях. Декоратор рассказывал как они на крышах во время налётов дежурили. Интриги тоже правда были. Про более ранние доносы в НКВД мне уже рассказывали в школе в Вешняках. Так же рассказали и о методах их проверок. Часто доносчик сам привлекал внимание к себе, пытаясь оговорить кого то. Так бывший следователь и инструктор по проведению съемок объектов, рассказывал историю про начальника товарной базы, который донёс на своего зама. Проверка выявила, что зам честный человек, а вот начальник подворовывает. Притом если б не его донос, никто б и внимание не обратил, хитрый был жулик.

31 декабря нас отпустили после генеральной репетиции. Мы приехали домой к тёте Даше. Накрыли на стол, стали приходить их знакомые. Встретили Новый 1942 год. В час меня отправили спать.

— Тебе завтра ИЛ-2 изображать. — смеётся дядя Коля, он тоже попросил его так называть.

Про ИЛ-2 это моя шутка, которая прижилась. На репетиции, работники сцены меня низко опустили, ну я им и сказала: “Я вам, что ИЛ-2 на бреющем ходить, я должна как СБ с высоты работать.” Чем вызвала хохот труппы.

Утром мы едем в Дом Союза, выступать мы будем колонном зале. Там полно ребятни у ёлки. Сцена собрана в стороне. Выступили мы отлично, юные зрители были в восторге. Мой полёт сопровождался криками радости. По окончание представления ко мне подходит нарком Берия.

— Может, тебя в артистки отправить? Талант у тебя. — говорит он улыбаясь.

— Товарищ генеральный комиссар, прошу отправьте меня обратно на фронт. — прошу я.

— Пока нет, завтра выезжаешь в Воронеж, там всё объяснят. Поверь всё становится серьёзней. Помнишь горного егеря, они сейчас ещё несколько снайперских школ создали. Так, что нужно методику быстрой подготовки наработать, как в Гомеле. Поверь, это сейчас важнее, чем десяток убитых тобой немцев. Не подведи Звёздочка. — говорит он.

Еду в кадры получаю предписание и оружие. Еду на вокзал, где меня второго января сажают в санитарный поезд, коллеги на транспорте подсобили. Ночевала я у них в отделе. Третьего прибываем в Воронеж. Выхожу на станции и у патруля предъявив документы узнаю где управление. По совету патрульных еду на трамвае.

“Прикольно, в своё время видел такие только в музее.”- еду и думаю я.

Вышла на площади Двадцатилетия октября и по улице Плехановской добираюсь до управления. Там предъявив предписание, я сразу попадаю в круговорот. Меня ведут в кабинет к капитану, даже фамилию не сказали, тот выписывает направление, меня ведут в гараж и вручают водителю полуторки. Михалыч, как он представился. Этот не молодой мужик лет пятидесяти деловито ковырялся в моторе.

— Да ты присядь, дочка, в кабину. Ещё час тут поторчим. Пока товарищ майор всё не выпишет он с местных не слезет. Мужик он серьёзный из сибиряков. К нам с северных лагерей перевели, а туда после Хасана послали. — говорит Михалыч.

Кладу вещи в кузов и устраиваюсь на сидение. Слышу ругань в дальнем конце гаража.

— Молчанов, ты опять лыка не вяжешь? Я тебе говорил уже, что выгоню. Ты каждый раз клянёшься, что завязал и через неделю всё по новой. Всё иди в кадры, свободен. Мне в такой обстановке алкоголики тут не нужны. — слышу я громкий голос и пьяный лепет.

— Допрыгался придурок. Как врать, так герой, а как дело делать, так в кусты. И ведь сочинитель каких поискать, заслушаться можно. — комментирует Михалыч.

Пока шофёр ковырялся в движке он мне рассказал, про школу. Готовили там снайперов, минёров.

Пришёл майор в общевойсковой форме, глянул на меня кивнул.

— Лезь в кабину, нечего сопли морозить. В школе переоденем в общевойсковую, обычным старшим сержантом походишь. Щас за патронами и взрывчаткой заедем и в школу. Опыт боёв есть, это хорошо. У меня вас трое таких будет. — говорит майор.

Мы едем на склады где нам загружают ящики и переехав реку Воронеж едем на юг. Через час въезжаем в деревню Таврово. Тут мы остановились возле церкви.