Книга VI: Ода Смятения

Глава 20

Я стоял в окружении милитариев, и мои пальцы подрагивали от нервного нетерпения. Врагов у меня будет много. Ведь перстни решились поднять все преступники, кроме одного. А с таким количеством озарённых я никогда ещё не бился. Но страха не было совсем. Я устрою здесь кровавую баню, и это станет очередным громким свидетельством превосходства моего учения над иными. И чем ярче получится представление, тем больше неофитов хлынет в ряды безликого братства.

Зрители, очень эмоционально воспринявшие мой эпатажный поступок, теперь уже безмолвствовали. Они глядели на меня сквозь плёнку магического щита с тревогой и беспокойством. Но это даже хорошо. Тем красочней и острее для них выйдет шоу.

Неспешно поправляю маску на лице и прикрываю веки:

— Вы готовы, отребье? Тогда нача… ли!

Раньше, чем я успел договорить, в меня полетело боевое плетение. Однако я, обладая способностями ингениума, прекрасно видел, что проекция заклинания крутится на гранях перстня у одного из северян. Для меня эта атака не стала сюрпризом, поэтому я даже не попытался блокировать её, а просто резко отклонил корпус в сторону. Миг, и чары разлетелись фонтаном серебристых искр за моей спиной, столкнувшись со стенкой барьера, который держали Безликие.

Остальные противники, видимо, были не такими сообразительными. Они лихорадочно кинулись творить волшбу только сейчас. Но я решил не давать им форы, а сразу начать работать жёстко.

Два «Зонтика» нашли свои цели практически одновременно. Они вырвали внутренности из милитариев и расплескали буро-красное месиво по деревянному полу. Следом «Молот» превратил зазевавшегося мага в размазанный толстым слоем паштет. Пришлось направить заклинание не перпендикулярно вниз, а под углом. Иначе существовал риск проломить доски помоста.

В меня летят две молнии и неопределённого вида дымчатый шлейф. Закрываюсь «Чешуёй». Как только вокруг возникают сегментарные стенки, в них ударяется череда плетений. Я думал, что смогу просидеть в укрытии столько, сколько захочу, но нет. Противники сбросили с себя последнее оцепенение и теперь соображали быстро. И вот уже мой купол начинают лизать огненные всполохи, сплетаясь в подобие смерча. Сразу вспомнилось, как я застрял в такой же ловушке во время осады Арнфальда…

Подгадав момент, когда для сторонних наблюдателей мой барьер скроется в языках пламени, я сформировал «Катапульту». Плетение развернулось под ногами и выбросило меня метров на пять вверх и в сторону. Публика сдавленно ахнула, когда я вылетел прямо из эпицентра огненного торнадо, и атаковал, ещё даже не приземлившись.

Ворох «Матрёшек» отделился от моих пальцев и россыпью крупных искр заскользил по воздуху. Северяне успели сориентироваться, но отнюдь не все. Плетения раскрылись и словно фугасы разметали поражающие конструкты во все стороны. По магическим щитам, вовремя возведённых милитариями, пошли заметные волны, как от горсти мелких камушков, брошенных в озеро. Но кое-кому всё же досталось. Как минимум трое резко дёрнулись, напряглись, а затем медленно осели. Под ними стремительно натекали лужицы крови. И ещё двоих зацепило, но не смертельно.

— Вон! Он здесь! — прокричал ближайший ко мне магистр, и забросил в мою сторону ослепительно сияющий шар.

Это плетение я развалил «Паутинкой», а параллельно с этим швырнул прямо в лицо северянину «Стрелу». Она пробила его череп с таким сочным хрустом, будто спелое яблоко пришпилили к столешнице. Тело убитого ещё не успело рухнуть, а я поймал взгляд следующего противника. Время тянется, словно густой мёд. Каждый миг подобен целой жизни. Я вижу, как в глазах милитария загорается огонёк суеверного страха. Но уже поздно что-либо менять. Для него исход предрешён. Три «Серпа» с гудением рассекли его туловище. Только ткань и успела дёрнуться. А на то, как разваливается истекающий кровью труп, я уже не смотрел.«Катапульта» отбросила меня далеко в сторону.

Пока я проносился над головами северян, меня трижды попытались поразить плетениями, но всё мимо. А вот мои заклинания цели нашли. Я мог создавать «Стрелы» по дюжине штук каждые полторы секунды. И моя скорострельность сильно удивила врагов. Они не успевали обновлять колдовские барьеры. Оттого мои конструкты вонзились кому в ноги, кому в плечи. Одному неудачнику, который собирался атаковать и не вовремя убрал линзу магического щита, вообще пронзило шею навылет. Он упал на колени, держась за горло, и круглыми от шока глазами смотрел, как доски под ним стремительно окрашиваются в ярко-алый цвет. Жить этому недотёпе осталось не больше минуты.

Я приземляюсь и сразу же ухожу в перекат. Позади меня вспыхивает столп огня, но жаркие языки кусают только полы моего длинного плаща. Я швыряю «Пелену», и пространство заволакивает густой белый туман. Всё пламя гаснет. Противники пытаются плетениями воздушной направленности разогнать дымку, но та лишь клубится под колпаком огромного защитного купола, не находя пути наружу.

Бью россыпью «Ледяной шрапнели» по ближайшему смутному силуэту. Попадаю куда-то в область головы. Слышу треск, а затем дробный стук разлетевшегося черепа по доскам. Укрываюсь «Корой» ровно в тот момент, когда замороженные осколки взрываются паровыми бомбами. Обжигающее облако бьёт во все стороны. Ошпаренные люди кричат и закрывают лица. Вот двое бестолково мечутся в тумане, сверкая обожжёнными физиономиями и слезящимися глазами. Идеальные мишени.

«Серпы» с характерным свистом рассекают пелену. Пускаю их на уровне колен, живота и горла. Кровь бьёт фонтанами, а остаточный воздушный след подхватывает её и разбивает на множество мельчайших капель. Белёсая дымка окрашивается в розоватые тона. Со стороны, наверное, это смотрится безумно красиво. Как капля крови, упавшая в молоко.

Над моей головой, словно напоминание о необходимости быть внимательным, проносится трещащий энергетический разряд. Ставлю «Чешую» и весьма вовремя, потому что в неё с громкими хлопками угождает сразу полдюжины заклинаний. По направлению, откуда они прилетели, выбираю новые цели. Вот та троица северян, опрометчиво сбившаяся в кучку, выглядит отличным вариантом.

«Брызги» устремляются к ним единым комком, постепенно распадающимся на сотни более мелких. Мгновение, и магическое воплощение окатывает всех трёх милитариев с ног до макушек. Раздаётся шипение, будто в холодную воду слили раскалённое масло, а секундой позднее его заглушает истошный многоголосый вопль. Магистры верещат, словно их заживо варят. А кожа слезает с них пластами, пузырясь и отслаиваясь.

Ещё одна «Катапульта» проносит меня сквозь редеющий и истаивающий туман. Окидываю поле боя взглядом и с удивлением отмечаю, что противников осталось всего шестеро. Стоп, даже меньше. Пятеро. Северянин, не взявший кольцо, так и продолжал жаться в сторонке, вздрагивая от каждого громкого разрыва.

Слегка оглушённые и дезориентированные, милитарии атакуют меня, но сильно мажут. Больше половины заклинаний мне даже не нужно блокировать или перехватывать. Бью в ответ, и магистры сбиваются в кучу, возводя вокруг себя почти такой же купол, как над помостом, только в миниатюре. Он выглядит как сильно упрощённая и ослабленная версия алавийской прародительницы «Чешуи», но всё равно весьма достойно для людских озарённых. Признаю, уровень слаженности у северян отменный. Я бы хотел заполучить таких бойцов в своё братство. Но этому не бывать…

«Поцелуй Абиссалии» срывается с кончиков моих пальцев подобно финальному аккорду пьесы. Заклинание соприкасается со стенкой магического щита и… Ослепительная вспышка застилает взор. Плёнка барьера словно бы разделяет мой конструкт на две части. Одна остаётся снаружи, а другая превращается в огненный фонтан, который за ничтожное мгновение заполняет собой пространство под куполом. Ударная волна приобретает вид двух пронзительно белых завихрений. Они совершают резкий оборот в противоположные стороны, а потом сталкиваются.

Оглушительный взрыв разметал колдовской щит противника. От этого грохота зрение поплыло, будто от удара дубиной по затылку. Сами милитарии, в отчаянии прятавшиеся под ним, превратились в кровавую взвесь, которая взмыла вверх. Секунда тишины. Другая. А потом первая крупная капля ударила в дощатый настил с чётким почти музыкальным звуком. За ней вторая, а сразу после неё третья. И вот уже целый багровый дождь тарабанит по дереву, покрывая красной влагой и мелкими кусочками плоти всё вокруг. В воздухе висит густой металлический запах крови, гари, палёных волос и вязкий смрад развороченных животов. Публика замерла в изумлении. Зрители глядят на меня с ужасом, но одновременно и с восторгом. Да, они боятся той силы, которую мне удалось укротить. Но прямо сейчас, в данный момент, каждый из них мечтал быть мной…

У меня не хватит слов, чтоб описать то безумие, которое началось, когда Безликие сняли с помоста защитный барьер. Это было очень громко и, боюсь, с десяток человек точно затоптали насмерть в образовавшейся давке. Что говорить о простолюдинах, если даже знать на своей трибуне неудержимо бесновалась.

Игнорируя шум и гам, от которого дрожал сам воздух, я направился к единственному выжившему северянину. Чем ближе я подходил, тем сильнее втягивалась его голова, тем больше округлялась спина и сутулились плечи.

— Как твоё имя? — спросил я, не особо заботясь о том, чтобы перекричать толпу.

— Зертан, — каким-то чудом услышал меня незнакомец, облизав пересохшие губы.

— Почему ты не сражался?

Мужчина не ответил, а только горестно прикрыл веки. Зрачки под ними бешено вращались, выдавая царящую в душе милитария бурю. Он не скажет этого вслух, но мы оба прекрасно знаем, какова была причина. Он струсил. Испугался меня так, что даже предательство собственных товарищей виделось ему более предпочтительным, нежели встреча со страхом.

Внезапно, отвлекая меня, все Безликие на помосте единодушным жестом исполнили боевой салют, принятый в нашем братстве. Зрители хаотично поддержали его, не утихая ни на миг. Но самым необычным стало то, что аристократы на своей трибуне тоже вдруг поддались этому позыву. Экселенсы и даже некоторые миларии, позабыв о рангах и гордости, в зеркальном порыве отразили жест моих братьев.

Сегодня на глазах многочисленной публики родилась новая легенда. А легенды привлекают последователей лучше любых проповедей.

— И о чём ты вообще думал, Ризант, когда решил пойти на такое⁈ — надрывалась Илисия, держась за сердце, а остальные дамы ей активно поддакивали. Все, даже Насшафа. — Выйти на поединок с почти двумя дюжинами милитариев! Это… это немыслимо! Тебе что, жизнь уже не мила?!!

Я с каменным лицом слушал эти осуждающие тирады мачехи и просто ждал, когда она выдохнется. Но милария нор Адамастро, почуяв поддержку от Ислы и абиссалийки, завелась не на шутку. Вот уже полчаса её эмоциональный монолог насиловал мой разум. Но, если честно, меня это начало утомлять.

— Успокойся, Илисия, — произнёс я совсем негромко, но столь выразительно, что вдова поперхнулась на середине реплики.

Окинув взглядом переполошившихся женщин, я убедился, что они меня слушают внимательнейшим образом, и продолжил:

— Вы хотите, чтобы я оправдывался и отстаивал перед вашим советом необходимость каждого своего шага? Такого не будет. События развиваются иной раз слишком быстро. И принимать решения приходится моментально. Впрочем, мой бой на турнире подобных мер не требовал. У меня было время подготовиться. Я прекрасно знал, на что иду и ради чего. На этом прошу тему считать закрытой.

— А Вайоле ты ответишь то же самое, экселенс? — проворчала Илисия, не поднимая глаз от пола.

— К сожалению или к счастью, её сегодня не было на площади Белого Креста, — философски пожал я плечами.

— Но могла бы быть!

Знакомый голос прозвучал неожиданно, словно гром средь безоблачного неба. Двери в комнату, где проходило женское судилище надо мной, распахнулись, и на пороге показалась милария гран Иземдор собственной персоной. Она старательно напускала на свою очаровательную мордашку негодующее выражение. Но предательски подрагивающие уголки пухлых губ с головой выдавали её истинный настрой. Аристократка была счастлива меня видеть. И эта радость от встречи перевешивала любые тревоги.

— Вайола⁈ Ты приехала⁈ — изобразил я ради приличия удивление, хотя мне больше хотелось устроить выволочку моим дамочкам.

Ишь, удумали! Крутят тут за спиной какие-то интриги. Моя невеста прибыла в столицу, а они молчат, как партизаны. То-то мне казалось, что женщины как-то странно переглядываются! Так вот, оказывается, что они скрывали от меня! И самое обидное, что Исла, моя верная сестра, пролившая совместно со мной целые реки чужой и своей крови, тоже стала участником этого возмутительного женского заговора! У-у-у… не прощу! Пусть даже не ждёт от меня поздравлений с победой в турнире! Но кое-какую награду для неё я всё же подготовил. Перстень с инкрустированным алмазом из крови альвэ должен стать достойным презентом. Но не сейчас, а потом, когда я вернусь в более благоприятное расположение духа.

Вайола так и продолжала стоять на пороге, дожидаясь от меня каких-либо шагов. Её пальцы судорожно тискали подол платья, но потом аристократическое воспитание одержало верх. Девушка исполнила безупречный церемониальный поклон, чуть более глубокий, чем требовал этикет:

— Экселенс, я так спешила к началу турнира, но из-за дорожных неурядиц всё пропустила, — серебряным колокольчиком прозвучал голос девушки.

Я ответил таким же отточенным поклоном, но позволил себе на секунду задержать взгляд на лице невесты. Вайола слегка покраснела — предательская реакция, которую не скроешь веером.

— Ваше появление, милария гран Иземдор, для меня в любое время будет праздником, — степенно изрёк я. — Вы позволите мне лично поухаживать за вами и помочь отдохнуть после дальней дороги?

— Боюсь, экселенс, что вам самому требуется отдых, — мелькнул проказливый огонёк в глубине её глаз. — Признаться, я была ошеломлена, когда узнала от миларии Илисии о вашем… хм-м… безрассудном выходе на арену.

— Пустое. Мы уже договорились с почтенными дамами, что не будем вспоминать этот эпизод. Ведь правда⁈

Под моим тяжелым взглядом все представительницы прекрасного пола нехотя кивнули. А потом Исла изобразила дипломатичное покашливание:

— Нам, наверное, пора, экселенс. Кажется, милария Вайола хочет с вами что-то обсудить…

— Да-да, совершенно точно! Давайте не будем мешать! — засияла Илисия так, будто решила, что мы с невестой тотчас же кинемся делать наследников, едва окажемся наедине.

Мачеха устремилась к двери, прихватив заодно и Насшафу, которая не демонстрировала желания уходить. Абиссалийка зашипела разъярённой кошкой, но госпожа нор Адамастро с упорством мула дотащила её до дверей и чуть ли не вытолкала вперед себя. Вот уж воистину, целеустремлённая женщина…

Оставшись наедине с Вайолой, я шагнул ей навстречу. Она тоже подалась ко мне. Наши ладони соприкоснулись, но заходить дальше мы не решились. Даже обычный поцелуй мог сокрушить все стены самоконтроля в наших разумах.

— Я так рада тебя видеть, Ризант, — тёплое веяние дыхания аристократки коснулось моего лица.

— И я… тоже, — сглотнул я вставший поперёк горла ком.

— Никогда больше так не рискуй, Риз. Я не хочу тебя потерять…

Мои руки обняли девушку за талию и легко привлекли собеседницу ближе.

— Прости, Вайола, но я не смогу тебе пообещать этого…

Тихий вздох вырвался из её губ, и она слегка отстранилась, чтобы посмотреть мне в глаза. В её взгляде смешались упрёк, тревога и что-то ещё — что-то тёплое и безоговорочно преданное.

— Я знаю, — сокрушённо прошептала она. — Но хоть немного думай о том, что будет… если…

Её голос дрогнул, и она не сумела закончить. А я обнял её ещё крепче. Аристократка поддалась и прижалась щекой к моей груди. Я собирался сказать что-нибудь успокаивающее, но тихий шорох за дверью отвлёк меня.

— Они подслушивают, — с легкой улыбкой констатировала Вайола, не пытаясь вырваться из моих объятий.

— Вот уж от кого-кого, а от госпожи Илисии подобного не ожидал! — нарочито громко возмутился я. — Вроде благовоспитанная милария, а ведёт себя как проказливая девчонка!

За пределами комнаты кто-то сдавленно чертыхнулся, а потом попытался поскорее ретироваться, создавая при этом комично много шума. Моя невеста рассмеялась звонко и заразительно. А у меня на душе стало вдруг так тепло и безмятежно…