Печать пожирателя 10

Глава 11 Затонувшее наследие. Часть 6

Мир вокруг меня взорвался хаосом. Призраки напали не просто молча — они атаковали с холодной и безжалостной тактикой, которой позавидовал бы любой армейский генерал Империи…

Первая волна была обманкой. Десяток призраков материализовался прямо передо мной, их полупрозрачные клинки взметнулись для удара. Я рванул энергожгутами, и изумрудные бичи, свистя и рассекая воздух, пронеслись сквозь призраков, превращая в клубы рассеивающегося пепла.

Легко.

Слишком легко…

И в этот миг со всех сторон — сверху, с боков, даже из-под земли — выросли багровые спирали сконцентрированной магии. Они не просто рванули ко мне — сплелись в сеть, в смертоносную паутину, мгновенно сужая пространство вокруг. Воздух затрещал от энергии и реальность поплыла фрагментами.

Я едва успел выбросить щит, заряженный Эфиром. Изумрудная сфера вспыхнула, приняв на себя удар. По её поверхности поползли трещины, а меня отбросило на пару шагов — пришлось оттолкнуться щупальцами от скользкого камня, чтобы не рухнуть.

— Что за… — я не договорил.

Пепел от первых уничтоженных призраков уже сгущался, и из него поднимались новые фигуры. Целые, неповреждённые.

Без единой, сука, царапины!

Я выкосил ещё два десятка, двигаясь как в кошмарном танце — парируя, уворачиваясь, отвечая на алую магию шквалом изумрудных молний. Мои энергожгуты гудели, рассекая воздух, сносили призрачным воинам головы, пронзали грудь.

Тела рассыпались… и через очередной удар сердца собирались обратно. Это было похоже на попытку вычерпать океан ложкой.

Бесполезно и изматывающе.

А они всё не останавливались! Атаки призраков с каждой секундой, с каждым мгновением становились всё изощрённее. Из пустых глазниц вырывались сгустки леденящего льда, сковывающего мои движения. Каменные плиты под моими ногами оживали и пытались схватить за лодыжки липкими щупальцами тени. Я чувствовал, как моя магия тает на глазах, а призраки будто черпали и черпали силу из этого проклятого места!

Внезапно трое призраков слились воедино, образовав гигантское копье из сгущенного мрака. Оно ринулось на меня со скоростью мысли — я едва успел среагировать, скрестив энергожгуты перед собой.

Удар был чудовищной силы.

Меня отшвырнуло назад, я врезался в ствол светящегося дерева, и оно с треском разломилось. Спину пронзила боль, в ушах зазвенело.

— Да что же вам нужно, дерьмо космочервей⁈ — прохрипел я, с трудом поднимаясь.

В ответ лишь новые фигуры поднялись из земли — безмолвные, неумолимые. В их пустых глазницах не было ни злобы, ни ярости — только холодная, безразличная решимость.

Несколько энергокристаллов были уже выпиты, и я инстинктивно, как привык, попытался ухватиться энергожгутом за ближайшего призрака, чтобы поглотить его магию, подпитаться. Но…

Ничего! Абсолютно ничего!

Моя магия скользнула по твари, не встретив ни сопротивления, ни отклика. Призрак словно бы был пустым, инертным, как мёртвый пепел. Я не мог ничего из него вытянуть!

Удивление, холодное и липкое, пронзило меня острее любого их клинка.

Это уже была проблема… Я никогда не сталкивался с подобным! Я мог поглотить почти что угодно — обычную магию, Эфир, технологическую энергию, простое электричество, даже чистую кинетику!

Но это… это было ничто. Ожившие тени, с которыми нельзя было сражаться — только бесконечно сдерживать, пока собственные силы не иссякнут окончательно.

Отчаяние, острое и ядовитое, клюнуло где-то в груди.

Та-а-ак…

Долго таким образом я не продержусь. Ещё пара минут — и эта безликая армада просто сотрёт меня в порошок! Неужели придётся тратить Эфир, которого и так осталось немного?

Разметав мощным порывом острого воздуха ещё несколько десятков несущихся ко мне призраков, я освободил вокруг себя место — но ненадолго. Новые твари опять устремились ко мне, вскидывая руки, на которых замелькало алое колдовство.

Инстинкт самосохранения, отточенный сотней схваток, сработал быстрее мысли. Прежде чем очередной залп багровых молний достиг меня, я втянул потускневшие энергожгуты обратно. По коже запястий пробежал знакомый, обнадеживающий холодок, а на руках, под гидрокостюмом, похолодели перчатки Пожирателя.

В тот же миг я рванул вперёд — не для того, чтобы парировать чужую атаку, а ударить, как следует! Моя правая рука метнулась навстречу сгустку искажённой энергии, грозившему испепелить мне грудь.

И всё остановилось.

Заклятье не взорвалось. Оно просто рассыпалось на мириады тусклых искр, которые угасли, не долетев до земли.

Вся армия призраков замерла одновременно. Их плавное, скользящее движение прервалось в мгновение ока. Сотни пустых глазниц уставились не на меня, а на мои руки.

Воздух, и без того неподвижный, застыл окончательно. Багровые всполохи магии в руках призраков погасли.

Они просто стояли.

Я тоже остановился, впрочем, готовый в любую секунду снова выпустить энергожгуты. Хотя и понимал — против этой безликой армии они бессильны.

И тогда из толпы призраков выделилась одна фигура. Она была чуть плотнее, чуть ощутимее остальных. Её черты, хоть и размытые, проступали яснее — суровое, иссечённое морщинами лицо воина, высокие скулы, тяжёлый подбородок. На нём были не просто лохмотья, а потрёпанные доспехи полководца. Он парил в полуметре от земли, его пустые глазницы были устремлены на мои руки.

Он не произнёс ни слова — но в моей голове прозвучал голос. Не звук, а скорее само ощущение, смысл, отпечатавшийся прямо в сознании. Он был тихим, как шелест пепла, и бесконечно усталым:

— Ты носишь на себе Его Отражение. Часть Целого, что была утрачена в песках времени. Ты пришёл за тем, что нас погубило?

— Допустим.

Призрак-полководец медленно проплыл вперёд, его свита безмолвно расступилась. Теперь он парил в паре метров от меня.

— Ты видишь наш город, застывший в вечном сне. Но это — гробница. А доспех… «Кровавая Броня Гнева»… это не просто оружие. Это живой саркофаг.

В моём сознании вспыхнули образы, насильно вложенные туда призраком. Не картинки, а ощущения.

Удушающий страх.

Грохот раскалывающейся земли.

Рёв океана, обрушивающегося с небес.

И всёпоглощающая, безумная ярость, исходящая от одного-единственного источника — от фигуры в багровых, пульсирующих доспехах, вознёсшейся над рушащимся городом.

Хэй ан Лейшоу, «Тёмный охотник»…

— Он не просто создал его, — Голос в моей голове стал твёрже, и в нём отчётливо прозвучали нотки горечи, — Он заключил с ним сделку. Броня жаждала жизни, эмоций, силы. А он — мести. Она предложила ему мощь, способную поглотить жизненную силу целой армии, целого города… и он согласился. Но не понял цены. Броня не просто забирала силу… она забирала самую суть. Души. Последние воспоминания, последний страх, последнюю боль умирающих… всё это она впитала в себя. И чем больше он убивал, тем сильнее становилась броня… и тем безумнее становился он.

Образы сменились. Я увидел, как пульсирующие багровые пластины начинали прорастать сквозь кожу Тёмного Охотника, срастаясь с ним. Как его собственное тело стало частью доспеха.

— В последний миг, когда земля уходила из-под ног, он осознал, что стал рабом своего оружия. Но было уже поздно. Его ярость, умноженная болью тысяч поглощённых душ, вырвалась наружу. Но броня… броня не хотела умирать. Она впилась в самую суть этого места, в линии силы, в магию нашего острова. Она использовала его последний приказ — «Защищать!» — и обратила его против нас. Она приковала к себе не только его душу, но и всех, кто был в городе в тот миг. Мы стали живым Источником энергии для её вечной работы. Мы подпитываем купол, который нас же и запирает…

Голос в моей голове дрогнул, и в нём впервые прорвалась мука, от которой сжалось даже моё сердце.

Как же это… Грустно.

— Мы — топливо в её ненасытной печи. Мы чувствуем вечный холод вод над нашими головами. Мы слышим шепот течений, которые не можем ощутить. Мы охраняем свою тюрьму и не можем покинуть её. Мы служим тому, что нас убило, и не можем ослушаться. Даже сейчас… даже сейчас её воля тянет нас к тебе, чтобы разорвать… Но пропавшие части не дают это сделать…

Я посмотрел на сотни замерших фигур. Их безмолвие обрело новый, жуткий смысл. Они не были злы… Они находились в вечном рабстве…

— Ты носишь часть Целого. Ты силён, мы чувствуем это. Перчатки… они были утрачены им в давней битве, ещё до того, как безумие поглотило его окончательно. Они не были осквернены тем же, что и основная часть. И потому они… чисты. Они признают тебя. И потому признаём и мы. И мы просим…

Призрак-полководец вытянул руку, и его полупрозрачный палец указал куда-то мне за спину, туда, откуда я пришёл.

— … Освободи нас… Уничтожь доспех, развей его проклятую силу по ветру. Это убьёт и нас… но это будет конец. Или… возьми его. Стань его новым Владыкой. Не рабом, как он… а тем, кто подчинит его себе. Выведи нас отсюда. Только за пределами этой ловушки, только по воле того, в ком живёт его сила и кто разорвет петлю, мы сможем наконец… уснуть. Освободиться…

В «голосе» призрака прозвучала такая бездонная, такая всепоглощающая тоска, такая жажда покоя, что у меня перехватило дыхание. Они нападали не потому, что были злы, а потому, что были рабами!

И теперь мне предлагали сделку.

Очередную, мать её, сделку…

Я медленно выдохнул. Я пришёл сюда за цветком, чтобы спасти деда. Я хотел заполучить доспех, чтобы получить преимущество в бою с Советом. А теперь мне предлагали стать избавителем для легиона заточённых душ.

Это… Тоже преимущество… Будет глупо им не воспользоваться.

— Хорошо, — моё собственное слово прозвучало хрипло и неестественно громко в абсолютной тишине, — Но я не стану ничего разрушать. Я заберу доспех.

Полководец склонил голову. Вся армия призраков сделала то же самое — единое, беззвучное движение благодарности и надежды.

Жалость — опасная штука.

Она затуманивает разум и заставляет совершать глупости. А я уже совершил их выше крыши, в том числе — согласившись на эту авантюру. Но сейчас, глядя на эту армию обречённых душ, я видел не просто трагедию. Я видел… возможность. Огромную, пусть и одноразовую.

— Хорошо, — повторил я, и мой голос прозвучал уже твёрже, без тени сомнения, — Я согласен. Я заберу этот проклятый доспех и выведу вас отсюда. И когда он окажется у меня в руках, за пределами вашей тюрьмы… я разорву эту связь. Я освобожу вас.

По толпе призраков пробежала волна — беззвучный вздох облегчения, сотканный из надежды.

— Но, — я поднял руку, и движение призраков замерло, — При одном условии.

Призрак-полководец застыл, его безликий взгляд был устремлён на меня. В тишине повисло напряжённое ожидание.

— Я не из тех, кто верит в бескорыстие. И вы не просто просите — вы предлагаете сделку. Так вот мои условия — я освобожу вас… после того, как вы выполните для меня одну просьбу. Всего одну. Когда я вас призову — вы придёте. И сделаете то, что я скажу. А после — получите свой покой.

Я видел выгоду сразу в нескольких плоскостях.

Армия неуязвимых, бесшумных призраков, способных на всё, что угодно? Обладающая сильной магией, которую не берёт даже магия пожирателей? Это был козырь, который мог перевернуть любую игру против Совета или любого другого врага!

Но я не был самоубийцей. Я чувствовал полководца и его армию, ощущал их чувства… Просить большего — значило пытаться поработить их снова, и я видел, чем это закончилось для Тёмного Охотника. Не уверен, что попросив их стать моими слугами, они обрадуются… Да, я смогу сбежать отсюда, использовав остатки Эфира, но когда смогу вернуться?

Дед умрёт, время против Совета будет упущено…

А обмануть эту орду… Что они тогда со мной сделают? Нет уж, пока я не понимаю структуру доспеха и того, как он связан с призраками — качать права нет смысла. Быть может, позже, когда разберусь…

А пока — один раз, один шанс, достаточно будет и этого.

Я чувствовал, как древняя воля, скованная в армаде призраков, бьётся против моих слов. Как они пытаются понять мои мысли, прочесть их, осознать, можно ли мне доверять…

А затем полководец медленно склонил голову. Не в согласии, а в размышлении. Он понимал — чувствовал подвох, но видел единственную за тысячелетия настоящую возможность.

— Ты просишь нас снова стать оружием, — прозвучало в моей голове, и в этом «голосе» была бездна усталой горечи.

— Я прошу вас отработать своё освобождение, — жёстко парировал я, — Всего один бой, одно дело. А после — вы станете свободны. Или… — я сделал шаг назад, и мои энергожгуты лениво пошевелились под кожей, готовые в любой миг вырваться наружу и пробить путь к отступлению, — … вы остаётесь здесь. Ждать следующего смельчака, если он вообще появится. Выбор за вами.

Угроза была откровенно циничной. Я знал, что могу вырваться. Это стоило бы мне огромных сил, возможно, травм, и уж точно — срыва всей миссии. Но и они теряли бы всё.

Навсегда.

Мгновение тягостной тишины тянулись и тянулись. Давление древней магии вокруг снова возросло, заставляя заныть зубы. Призраки замерли в ожидании.

И тогда полководец склонил голову уже ниже. Глубоко и почтительно.

— Мы согласны. Один раз — когда призовёшь нас. Мы ответим. Но после — наш долг будет выплачен.

Облегчение, холодное и расчётливое, волной прокатилось по мне. Сделка заключена.

— Тогда наше сотрудничество можно считать начатым, — я кивнул и, не теряя больше времени, шагнул к Цветку Кровавой Луны.

Теперь призраки не мешали. Они расступились, образовав живой (вернее, мёртвый) коридор.

Я прошёл по нему и аккуратно сорвал полупрозрачный, пульсирующий алым бутон. Он был прохладным на ощупь и отдавал в пальцы лёгким, щекочущим разрядом энергии. Я сунул его в герметичный контейнер на поясе.

— Ну что ж, — я повернулся к пирамиде, — Теперь пора забирать мой новый трофей.

Облегчение, холодное и расчётливое, уже готово было затопить меня, но старый инстинкт, выдрессированный годами предательств и ловушек, дёрнулся внутри, как сторожевой пёс.

Слишком просто…

Слишком уж они легко согласились стать разменной монетой. Вампиры, призраки, древние артефакты, Совет, пожиратели, интриги аристократии, бизнес — всегда и везде имелся какой-то был нюанс, подвох, скрытая цена.

Я уже собрался было двинуться к пирамиде, но замер на месте, заставив себя унять нетерпение.

— Один момент, — моё слово прозвучало резко, заставив призрачного полководца замереть, — Прежде чем на что-то подписываться… я хочу знать, что именно я собираюсь забрать. Где доспех и как он храняется?

Тишина вокруг нас сгустилась, стала тягучей, как смола. Безликий взгляд полководца был устремлён на меня, и в нём читалось нечто новое — не усталость, а напряжённая оценка.

— Он не там, где ты думаешь. Не в Сердце Гнева, — наконец, прозвучало в моей голове, и этот «голос» был лишён прежней печали, став почти металлическим, — А там, откуда ты пришёл. В Бездне…

В Бездне? Уж не в том ли провале с чёрным туманом?..

— … И чтобы до него добраться, тебе придётся пройти через Стража.

— Стража? — я приподнял бровь, — Ещё одного, кроме вас?

— Мы — лишь первая линия обороны. Воля доспеха, его… инстинкт самосохранения. Страж — это нечто иное. Когда Хэй ан Лейшоу осознал, во что превратился, он попытался уничтожить броню. И потерпел поражение. Его собственная ярость, умноженная на боль тысяч поглощённых душ, вырвалась из-под его контроля и материализовалась. Она обрела форму. Его последнее творение. Его тень, наделённая всей мощью «Кровавой Брони», но лишённая его угасшего разума. Чистая, необузданная агрессия. Она не спит. Не отдыхает. Она лишь охраняет Доспех, сметая всё на своём пути. Мы не можем приблизиться к ней. Она… пожирает нас, если мы пересекаем черту.

В его словах сквозил леденящий душу ужас, тот самый, что не стихает даже за тысячелетия.

Я медленно выдохнул, ощущая, как по спине пробегает холодок.

Так вот в чём загвоздка!

— И что это за тварь? — спросил я, стараясь, чтобы голос не выдал внутреннего напряжения.

— Она принимает множество форм, — послышался ответ, — Но её суть неизменна. Пламя и ярость. Слепой гнев, закованный в броню из ненависти и скорби. Победить её силой… сомнительно. Она черпает энергию из самого доспеха, из нас. Она вечна, пока жив её источник.

Вот оно. Ключевой момент. Они предлагали мне сделку, зная, что я могу сгореть в попытке её выполнить.

Классика, мать её…

Я задумался на секунду, оценивая риски. Прямая атака против сущности, питаемой энергией тысяч душ и артефактом невероятной мощи? Самоубийство. Но…