Пентюх

Глава 5. Ещё одна нелепость с тремя смертями

Стоит признать, что остановившийся офицер возрастом не сильно отличался от моего знакомого Эйнара, потому, тут ещё разобраться надо было, кто из них больше щенок. Справедливости ради стоит отметить, что оскорбивший моего спутника был изрядно пьян, оттого и допустил, видимо, такое грубое высказывание. А может, и вовсе искал причину для ссоры, неважно с кем. Знавал я таких и в моём мире. Рюмку выпьют и начинают на себе рубаху рвать. А Рамсов вспыхнул, как спичка. Вскочил и процедил тихо:

— А ну, повторите, что сказали, сударь!

Двое дружков хамоватого офицера подскочили к своему спутнику, схватили его за руки. Один принялся втолковывать пьяному:

— Митяй! Успокойся! Нам командир головы поотрывает!

А второй обратился к Рамсову:

— Подпоручик, наш друг перебрал, не обращайте внимания!

— Пусть объяснится, поручик! — потребовал Эйнар и выпятил вперёд челюсть.

Честно говоря, разборки между дворянами вещь увлекательная для просмотра. К примеру, в Бирюле я видел несколько раз ссоры и дуэли между стрелками и охотниками. Там всё было проще. Оскорбили. Вытащили револьверы. Постреляли друг в друга, и кто жив, тот спокойно ушёл. Но среди дворян, я слышал, вначале политесы разводят. И дуэли по строгим правилам. Потому, откинувшись на спинку стула, решил понаблюдать за этим шоу. Впрочем, так как проголодался, то кушать не перестал, одним глазом поглядывая на тарелку, а другим — на раздухарившихся дворян. А там представление разворачивалось, как в театре. Пьяный Митяй начал орать через своего друга Рамсову, что щенок — он и есть щенок.

— Да как вы смеете, подпоручик! — заорал бешено Эйнар, раздувая ноздри.

— Я-а-а-а, всё-о-о-о смею-у-у-у, — пьяно растягивая слова насмешливо произнёс Митяй.

— Если вы не извинитесь, то сильно пожалеете! — срывающимся голосом проговорил мой попутчик.

— Подпоручик, — более трезвым и рассудительным голосом ответил друг буяна: — Не горячитесь! Если вы вдруг убьёте Митяя, то будете иметь дело со мной и с подпоручиком Смирновым! Это я вам обещаю!

Рамсов побледнел, ибо идея стреляться поочерёдно сразу с тремя противниками, выглядела минимум самоубийственна. Но парень оказался не робкого десятка, наклонил голову чуть вперёд и, глядя исподлобья, сказал непримиримо:

— Я требую извинений!

Митяй, рыгнув, заговорил нарочито громко:

— Что там этот щенок протявкал?

Второй его друг тяжело вздохнул, начал было говорить что-то успокаивающее, но мой попутчик рявкнул:

— Требую от вас меня удовлетворить!

Я, признаться, испорченный нашим миром, на этом месте хихикнул, и один из офицеров повернулся ко мне, гневно раздувая ноздри, и шагнул вперёд. А я в это время котлету на вилке держал. И он своей белоснежной штаниной прямо в эту котлету и упёрся. Я испуганно отдёрнул руку, глядя, как от грязного пятна на штанине, оставленного котлетой, потекла вниз капелька жира. Офицер тоже опустил вниз глаза и прошипел:

— Ты, надеюсь, с оружием?

— С оружием, — пискнул я, и потянулся к револьверу, проверить, на месте ли он. И тут завертелась ужасная свистопляска. Офицер, видимо, неправильно истолковав моё движение, отпрыгнул назад, сбил пьяного Митяя с ног. Тот, падая, потянул из кобуры свой пистолет. Офицер с пятном на штанах споткнулся об рухнувшего Митяя и грохнулся на спину, тоже умудрившись быстро выхватить револьвер. Видимо, когда он споткнулся о друга, то выстрелил, и последний из трёх, оставшихся на ногах офицеров, получил пулю в живот, согнулся и заорал дурным голосом. Военный с пятном на штанах тоже заорал и стал палить из револьвера в моём направлении. Я в это время еле-еле вытащил револьвер, но выстрелить не успел. И одна из пуль запачканного котлетой скандалиста попала в Митяя, пытавшегося встать. Митяй опять пальнул из своего оружия, и я услышал, как пуля просвистела возле моего уха. От страха я нажал на курок, и револьвер дёрнулся у меня в руке, оглушив на мгновение. Будто в страшном сне я увидел, как в центре лба запачканного котлетой появилось отверстие, откуда брызнула кровь. Митяй выстрелил ещё пару раз и рухнул лицом вперёд. А раненый в живот судорожно скребанул сапогами по полу и затих. Я перевёл ошалевший взгляд на Рамсова, и увидел, что попутчик мой лежит на полу, уткнув лицо в пол и, не глядя, палит из револьвера. Патроны у него быстро закончились, но Эрхардович продолжал нажимать на курок. Я бросил свой револьвер на стол и кинулся к подпоручику:

— Эйнар, всё кончено!

Офицер перестал нажимать курок и, наконец-то, поднял голову. Диким взглядом он осмотрел три туловища на полу, ошеломлённо сел и рукавом вытер со лба пот. Я взял лежащую на столе пачку папирос, кое-как дрожащими пальцами вытащил одну и закурил. Только затянулся, как откуда-то из-под стойки выполз хозяин гостиницы — Макар Васильевич, посмотрел на нас, пискнул внезапно:

— Я за исправником! — и на четвереньках выполз из гостиницы.

Рамсов приподнялся с пола, сел на стул, перекрестился трижды и тоже закурил. А я смотрел на свой револьвер и грустно размышлял, что вот, на ровном месте вновь вляпался в неприятности. Ну, и вспоминал, как там закон регламентирует дуэли с дворянами, да ещё и офицерами. Вроде, насколько я помнил, если офицер сам первый достал оружие, то человек простого сословия вправе был стреляться на дуэли. Если же простолюдин первый обнажил оружие… Но я точно первым оружие не доставал! Я пистолет достал уже когда двое из трёх были ранены. Попытаться доказать бы это всё исправнику. Я оглянулся на зал, где, помню, точно сидели трое охотников за столиками, и увидел, что все трое сидят возле стены с поднятыми руками.

— А вы чего руки-то подняли? — спросил я у них. Один из охотников икнул и проговорил:

— Господин… не знаем вашего имени, мы сами по себе! — пролепетал один из них.

— Это Семён Петрович Пентюх! — закашлявшись, сказал Рамсов, — Тот самый, что убил враря и стрелка Эдди!

Охотники почему-то подняли руки ещё выше, и я проговорил испуганно:

— Да опустите вы руки!

Когда охотники опустили руки, я спросил у них жалобно:

— Вы же видели, что офицер первый достал оружие?

— В-видели, господин Пентюх! — кивнул тот, что заговорил первым. Двое остальных синхронно кивнули головами, и я облегчённо выдохнул. А только докурил, в гостиницу с револьвером в руке ворвался исправник сразу с двумя приставами. Увидев, что мы спокойно сидим за столом, и оружия у нас в руках нету, он тут же спрятал револьвер в кобуру и обратился к Рамсову, как к дворянину:

— Извольте представиться, подпоручик, и рассказать, что здесь случилось!

Рамсов встал, вытянулся в струнку, щёлкнул каблуками и заговорил:

— Ваше благородие, трое офицеров оскорбили меня, назвав щенком. Я потребовал извинений, и они заявили, что будут стреляться со мной в круг. На моё счастье, я ужинал с господином Пентюхом…

Счастье? Я при последних словах офицера даже голову в плечи втянул и постарался быть максимально незаметным. Исправник же, наоборот, посмотрел на меня очень пристально, как и становые приставы за его спиной.

— Пентюх, тот самый? — спросил исправник почему-то у меня, перебив Рамсова.

— Какой тот самый? — пискнул я.

— Враря вы убили? — исправник продолжал сверлить меня взглядом.

— Случайно-с, ваше благородие, — ответил я.

— Ага, — проговорил полицейский, и я даже не понял, что он этим междометием выразил, настолько тон был неопределённым. А полицейский повернулся к Эйнару: — Продолжайте!