Пентюх

Глава 10. В непрошенных гостях

Дырн и Иваныч часто стреляли в проём калитки, а я благоразумно стоял за ними. Эти двое — стрелки от Бога. Они лучше справятся. И они справились. Быстро перезарядили свои карабины и скользнули внутрь. Потом в калитку забежали Бобо и Ирина. Я же мужественно прикрывал тыл, храбро держа в руках дробовик и аккуратно выглядывая из-за широкой спины тырка. Иваныч и Дырн быстро добежали до углов трёхэтажного особняка, выглянули за стены. Иваныч несколько раз выстрелил и крикнул «чисто!». Дырн тоже крикнул «чисто!». Бобо и Ирина подбежали ко входной двери, и тырк, вместо того, чтобы вежливо постучаться, просто саданул своей ножищей в створку, и дверь рухнула внутрь. Кому-то внутри это не понравилось, и из дома послышались выстрелы. Бобо, даром что огромный, но сразу же отпрыгнул влево и стал за стеной. Ирина деловито достала гранату, выдернула чеку и закинула гранату внутрь. Там бахнуло и раздался громкий крик, переросший в стон. Я же ошалело смотрел на четыре трупа во дворе, на обежавших вокруг дом Иваныча и гмура, и на всякий случай отошёл подальше от проёма. Тут стекло на втором этаже зазвенело и оттуда принялись стрелять.

— Сёма, кидай гранату в окно! — крикнул Иваныч.

Я достал боеприпас, как учил меня Скоков отогнул усики, старательно вытянул чеку, зажимая пальцем предохранитель. Потом постарался потщательнее прицелится и метнул гранату в окно. Но в проём не попал, и граната, ударившись в стену, отлетела вправо. Дырн заматерился и упал, остальные попадали молча. А граната откатилась прямо к калитке и там взорвалась. И надо же такому было случиться, что как раз в этот момент в калитку заскочили трое бандитов. Разорвавшийся боеприпас оказался как раз в центре забежавшей подмоги, и все трое попадали. А я уже достал вторую гранату и так же тщательно отгибал усики, чтобы вновь попробовать её закинуть в окно.

— Давай внутрь, пока он нас не убил! — проревел Бобо и забежал в дом. Ирина, Дырн и Иваныч забежали следом. Там раздалась частая стрельба. Я же, обиженный недоверием своих, не побоюсь этого слова, боевых товарищей, вновь выдернул чеку, прицелился и кинул гранату в окно. И опять промахнулся. Хотя в этот раз граната ударилась уже намного ближе к проёму! Хотя, отлетела также, к калитке. И вновь там взорвалась. Не поверите, но в калитку заскочили ещё двое бандитов, и опять попали под случайные осколки. Ибо назвать их преднамеренными — язык не повернётся. Я тяжело вздохнул и достал предпоследнюю гранату. Привычно уже отжал усики, вытащил чеку, в этот раз прицелился ещё тщательнее. Выдохнул, швырнул боеприпас в окно. И, наконец, с третьего раза попал, куда надо! Граната влетела прямо в проём, там бахнуло, а я перекрестился и аккуратно пошёл к выбитой двери, стараясь на смотреть на шесть тел, лежащих возле калитки.

В голову почему-то закралась мысль, нужно ли исповедоваться в убийстве, если у меня не было намерения убить этих людей и гранаты отлетели в ту сторону совершенно случайно? Слышал где-то, что если намерения не было и смерть случилась по неосторожности, то вроде, как и не грех смертоубийства это. И даже в уголовном кодексе статья по-другому называлась. Впрочем, надо будет спросить об этом у батюшки на воскресном богослужении. И вообще, если разобраться, то я ни разу не хотел кого-то именно убить. Ну, кроме тех самых непонятных монстров. Этих я хотел убить. Хотя, если бы я их не убил, страшно представить, что со мной было бы. Потому там явная самооборона. Тем более, никем не доказано, что у монстров есть душа. А грех смертоубийства — это когда человека, ну или другого разумного убиваешь.

В общем, пока я думал над залезшей в голову дилеммой, я уже и в дом успел зайти. А там в гостиной, изрядно иссечённой осколками и пулями, провонявшей пороховой гарью, Бобо вязал к креслу какого-то дородного бородатого мужика с вихрастым чубом. Я с жалостью осмотрел истерзанный дорогущий диван, пробитый в нескольких местах стол из красного дерева и закопчённые, иссечённые обои, тяжело вздохнул и примостился на стульчике возле стены, решим не мешать более опытным товарищам. Дырн и Иваныч гремели где-то на верхних этажах, а Ирина обыскивала гостиную. Бородатый мужик испуганно смотрел на тырка и что-то мычал.

— Он глухонемой, Бобо? — спросил я товарища.

— Не знаю, — ответил тырк, затягивая последние верёвки на запястьях, — Но, если и глухонемой — вылечим! Дырн раскалённой кочергой как-то парализованного на ноги поставил!

Услышав про раскалённую кочергу бородатый вздрогнул и, видимо, пришёл наконец в себя. Свёл грозно брови и произнёс:

— Да знаете ли вы, разбойники, на чей дом напали?

Ирина, простукивающая в этот момент стены, повернулась к тырку на секунду и произнесла:

— Бобо, объясни задержанному, что говорить он может, только когда его спрашивают!

Из Бобо педагог был так себе, честно сказать. Вместо того, чтобы повторить связанному слова Ирины, он размахнулся и влепил бородатому затрещину, да такую, что голова у связанного мужика чуть не оторвалась, и он вместе с креслом завалился на пол. Бобо тут же поставил кресло с задержанным на место. С другой стороны, такой педагогический приём заставил бородатого заткнуться. И грозные речи сменились тоненьким вытьём. Но только Бобо замахнулся второй раз, вытьё тут же прекратилось. Я же достал папиросы и решил покурить. Руки от волнения и страха дрожали. Ну, не привык я, будто спецназовец какой, гранаты кидать и стрелять в людей, пусть и зажмурив глаза.

Папиросный дым принёс небольшое успокоение. Я глубоко затянулся и посмотрел на связанного. Так как Бобо присоединился к Ирине и стал обыскивать гостиницу, я решил ради вежливости поговорить с хозяином дома. Придвинул к нему поближе стул и спросил:

— Это вы купец Нехлюдов?

— Точно так-с, — моргнул слезящимся, заплывающим глазом бородатый мужик. И тут же втянул голову в плечи, будто опасался, что Бобо ещё одну затрещину залепит.

— Курите? — спросил я хозяина дома.

Тот кивнул затравленно, и я достал папиросу, всунул ему в рот и подкурил. Купец жадно затянулся, глядя на меня одним глазом, так как второй совсем уже заплыл и был практически не виден. Я сочувственно посмотрел на бородача и заговорил проникновенно:

— Понимаете, в чём дело, — я тоже затянулся, — Когда вы наняли киллеров, чтобы Иваныча убить, он очень расстроился. А он такой человек, что уж если расстроится, то становится очень злым. Хотя, на самом деле, человек он очень даже добрый и отзывчивый. Если его не расстраивать.

Я поискал глазами пепельницу, не нашёл и потому пепел с папиросы стряхнул прямо на пол. Посмотрел виновато на связанного купца, достал из его рта папиросу и тоже стряхнул пепел, после чего всунул папиросу обратно. Купец затянулся, дрогнул застывшим взглядом и с тоской уставился в угол комнаты.

— Сёма, что ты с ним разговариваешь? — спросила меня Ирина, заглядывая под диван: — Лучше б с обыском помог! По любому купец где-то документы должен хранить!

Я проследил за направлением взгляда Нехлюдова, встал и прошёл в угол. Там кроме небольшой тумбочки с зеркалом не было ничего. Купец закашлялся и выплюнул папиросу. А я внимательно осмотрел тумбочку, вытащил ящики, но ничего интересного не обнаружил. Какие-то бритвы, зеркальце, пара мотков ткани. Посмотрел на купца, но тот старательно отворачивал голову. Я подумал и ногой разбил тумбочку. Чуть не поранился зеркалом, зато увидел, как от задней стенки отвалился небольшой ящик, примерно, как пачка офисной бумаги, который, видимо, внутри был. Я аккуратно взял ящичек и услышал мат Нехлюдова. Бобо тут же подошёл к купцу и влепил ещё одну затрещину. Педагогический приём и в этот раз сработал безотказно. Купец заткнулся, а я попытался открыть ящичек, но не смог. Подошла Ирина, достала нож, подковырнула крышку, открыла секретный схрон. И ахнула. Внутри оказались облигации, десятка два золотых червонцев и документы. Отложив с сторону ценности девушка стала читать документы и засияла вся.

— Сёма, ты гений!