Проклятая Империя

Глава 1

.

— Цель в здании, — тихо докладывает в наушник.

— Входим быстро, выходим тихо. Огонь на поражение. Без права на ошибку.

Он — волк! Привыкший к охоте в стае таких же, как он. Спецназовцев. Но сегодня, неожиданно, охота превратилась в капкан.

Слева вспыхивает огонь — выстрел в его сторону. Алекс успевает увернуться, пуля рвет воздух рядом с лицом. Его товарищи — больше не друзья. Их лица с каменными масками равнодушия и предательства направились в его сторону.

— Охренеть! Вот, так, сюрприз… — думает Алекс, когда другой выстрел пронзает его бок. Кровь хлещет, горячая, вперемешку с потом.

— Ну что, братья, встречайте меня в аду. — кричит он бывшим товарищам.

Он не теряет контроля. Выпрыгивает с крыши, падает вниз с криком на коробки, а потом — выстрелы, шум и огонь. Пули свистят, стены дрожат, и его товарищи уже не скрывают правду.

— Ну и кто же заказал у вас мой гроб? — Алекс срывается с места, рвёт затвор, заряжает обойму. В его глазах — шторм. Враг рядом, но он — сильнее.

Из темноты выскакивает Виктор — бывший «брат по оружию», который сейчас — холодный убийца.

— Ты мешаешь нам, Алекс… — голос без эмоций, как нож.

— Эта твоя честность, она нам не интересна! Лучше — умри быстро и закончим с этим.

Алекс не отвечает. Вместо слов — крики, и пальба без остановки в их сторону. Идёт в ближний бой. Он валит двоих подряд, один падает с хрустом ребер, другой — с разбитой челюстью.

Через секунду Алекс с ранением в плече катится в укрытие, рвет заряд — один за другим, как палач.

— Я, конечно, знаю, что нравлюсь девочкам, но давайте по одной! — шутит сквозь зубы.

Время не на его стороне. Его ранят снова — пуля проникает глубоко в ногу. Он падает, но рука тянется к пистолету в кобуру.

— Так, ты, еще жив? — издевательски смеется Виктор, подходя вплотную. — Думаешь, это игра? Единственное, что ты сможешь выиграть это смерть, братишка. Как тебе такой главный приз?

Алекс хохочет, кашляет кровью:

— Ну, если я сегодня умру, то хотя бы в хорошей компании… тебя…

Они сходятся в рукопашной — бой как взрыв! Ломает ребра, крушит челюсть. Виктор рычит от боли, но наносит ответный удар ножом. Алекс кричит — жгучая боль, но не сдается. Он никогда не сдаётся!

Бросается на лежащего Виктора с верху, тот откидывает его ногами в сторону и достаёт свой пистолет. Алекс смотрим в дуло, как в глаза своей собственной смерти.

В голове проходят все воспоминания. Мама. Школа. Первый секс с Машкой, как же нелепо это тогда было. Армия. Первые операции и дружба…

Последний выстрел. Алекс падает на холодный бетон, глаза темнеют.

— Увидимся в аду…сука… — шепчет он и замирает.

Тогда он не знал, что это только самое начало…

Тьма. Полная. Густая. Холодная. Она давит ему на грудь. Очень тяжело дышать. Алекс пытается снова открыть глаза, но веки словно кто-то сшил между собой капроновой нитью. Его разум борется. Цепляется за сознание, словно за спасительный круг.

Внезапно — резкая боль пронизывает его шею. Холод проходит всё его тело от головы до пяток. Он пытается пошевелиться, но руки и ноги словно привязаны невидимыми цепями.

Наконец-то получилось открыть глаза. Алекс видит небо — серое, угрюмо покрытое низкими тучами, сквозь которые едва пробиваются очень слабые лучи тусклого света. Вокруг — каменные стены, украшенные странными и непонятными для него символами. Они покрытыми трещинами и следами недавней битвы.

Под ним — твердый деревянная помост. Он стоит на коленях, а голова лежит на плахе. Неподвижно. Сердце бьется в бешеном ритме, будто пытается вырваться из груди и убежать в неизвестном направлении.

Вокруг собирается толпа. Лица, наполненные ненавистью и яростью. Скалятся. Кричат. Машут руками. Они — жители этого странного мира, окутанного мраком и жестокостью.

— Убейте его! — доносится хриплый крик из толпы.

— Отрубите быстрее голову этому извергу!

— Позор! — кто-то швыряет в Алекса гнилое яблоко, разбивающееся о деревянную поверхность помоста. Запах гнили и забродивших фруктов впивается в воздух. Если бы было чем, Алекса бы вырвало.

Жуткие выкрики. Ругань и звуки ненависти наполняют пространство, вызывая в душе Алекса чувство полного непонимания ситуации.

Перед ним стоит фигура в длинной темной робе — жрец Орденa Инквизиторов. Его лицо скрыто капюшоном, но из-под него виднеются ледяные глаза. Холодные и безжалостные.

— Грешник — слышит он его громкий голос

— Ты обвинён в изнасилованиях, убийствах и кражах. Твои преступления против Империи не останутся без наказания! Ты приговорён к смертной казни!

Алекс пытается что-то сказать, но рот словно наполнен пеплом, а на губах ощущается вкус крови. Он сглатывает слюну.

Возле жреца стоит палач. Массивный мужчина с суровым лицом, украшенным старыми шрамами. В его руках — огромный двуручный топор с деревянной рукоятью и древними рунами на ней, а лезвие блестит даже в этом тусклом свете.

Толпа не унимается. Кричит всё громче! Швыряет в Алекса всё подряд. — от гнилых фруктов, овощей, а особые смельчаки дошли уже до камней.

Алекс смотрит вокруг, пытаясь понять, где же он. Это точно не его мир. Нет ни машин, ни современных зданий. Вместо этого — каменные постройки, узкие улицы, люди в тяжелой одежде, лица которых скрыты капюшонами и масками.

— Где я? — думает он, охваченный паникой.

Он видит, как по площади текут ручьи крови — свежей и тёмной, аромат которой впивается в ноздри.

Это что блин… древняя русь? Или какая-то моя самая дикая фантазия? Может надо просто проснуться? — мысли рвутся в голове, но ответа ни на один вопрос у него нет.

Внезапно палач поднимает топор над головой. Время замедляется. Толпа затаила дыхание. Алекс чувствует, как холодный пот стекает по лбу.

Он хочет кричать, бороться, но тело неподвижно, словно он уже труп.

В этот момент в голове всплывает один-единственный вопрос:

— Почему именно я?

Солнце полыхнуло на лезвии топора кровавым бликом. Алекс сидел на коленях, с перекошенным лицом, не чувствуя пальцев рук, затёкших от тугих верёвок. Толпа ревела, как дикое стадо. Кто-то проклинал, кто-то плевал — и всё это превращалось в один неразличимый гул.

— УБЕЙ ЕГО! ОТРЕЖЬ ЭТОЙ ТВАРИ ГОЛОВУ!

Палач шагнул вперёд. Жрец в балахоне из чёрного льна, украшенного серебряной нитью, поднял руки к небу:

— Да будет воля Закона! Да заберёт закон душу этого грешника!

Алекс всё еще пытался вспомнить, кто он, где он, как сюда попал. Всё плывёт. Вкус крови всё еще был на его губах. Мир дрожал, как картинка на старом телевизоре времён СССР. Последнее, что помнил — стрельба, крик, вспышка боли… А потом — пустота. И теперь вот — деревянная платформа, вонючая толпа, и над ним — топор.

И тут, когда он должен был получить удар, грудь вспыхнула жаром, будто там только зажгли костёр и вылили пару литров восемьдесят шестого бензина.

Алекс выгнулся. Скрипнув зубами. Что-то внутри него рванулось наружу. Сила. Безумная, сука, сила! Яростная! Первобытная! Он зарычал, будто не человек, а дикий зверь.

Верёвки лопнули, как нитки. Алекс вскочил. Глаза пылают. Ноздри раздуваются.

Жрец оступился, попятился назад.

— ПРОКЛЯТЫЙ! — завопил он.

— ЭТО ПРОКЛЯТЫЙ! МЕТКОНОСЕЦ! БЕГИТЕ!!!

Но сам спастись не успел. Алекс схватил его за шею. Поднял на вытянутой руке, как котёнка. Жрец забился. Зашипел. Захрипел. Алекс сжал кулак — не до смерти, но так, чтобы тот заткнулся. А потом бросил в сторону, как мешок с дерьмом. Тот ударился об стену. Повис. Сполз и затих.

Толпа взвыла.

— Это проклятый! Метконосец! Бегите! Спасайся, кто может!

— Нужно срочно сообщить Инквизиторам!

Люди в панике повалили прочь — с визгами. С воплями. С оставленными башмаками и забытыми детьми.

Алекс тяжело дышал. Пот струился по спине. Он едва стоял на ногах, тело ещё не слушалось, но что-то внутри — эта чертовски, странная метка, появившаяся у него на груди — держала его в боевой готовности.

И тут — шорох. Слева. Звук тяжёлых шагов.

Палач.

Он не убежал.

С топором в обеих руках, он рванулся вперёд, обрушивая рубящий удар сверху — в голову. Алекс, будто по наитию, шагнул в сторону. Взмахнул рукам — и лезвие остановилось в воздухе, в сантиметре от его лица. Топор — зажат между ладоней Алекса. Руки затрещали от напряжения, но продолжали держать.

— Ну нихрена себе! — выдохнул Алекс.

— Это что, я и так умею? Никогда не знал!

Он шагнул в сторону, толкнул палача, как отбойным молотком. Тот отошёл назад. Алекс подхватил его топор, развернул и разрубил голову палача надвое, как переспевший арбуз.

— Башка с распродажи! Две половины по цене одной! — крикнул он убегающим прохожим.

Кровь брызнула фонтаном. Один глаз палача закатился вверх, второй глянул на Алекса, будто упрекал — Ну что за нелепая смерть…

Алекс моргнул. Адреналин зашкаливал.

— ЧТО Я ТОЛЬКО ЧТО СДЕЛАЛ?!

Он огляделся: стража сбегает с криками, народ уносит ноги, жрец валяется без сознания. Алекс понял одно: надо куда-то срочно валить. Куда — неважно. Главное — прочь отсюда.

Он спрыгнул с эшафота, приземлился в грязь, раздался треск досок. Кто-то попытался его остановить — копьё блеснуло вблизи — он влепил кулаком в лицо гвардейца, тот отлетел в телегу с капустой.

— Извините, доставка отменяется!

Рядом кто-то ткнул его мечом. Алекс поймал клинок подмышкой, вырвал его у воина и пнул того в пах.

— Без обид, дружище, кастратов тут и так хватает!

Он пробежал мимо базарных прилавков, сбивая горшки, кидая ящики, врезаясь в лавки. Кто-то крикнул: «Стой!», кто-то пытался догнать — но всё было впустую.

Он несся вперёд, как бешеный зверь. Сила бурлила в венах, в голове грохотал хаос. Он не знал, кто он, где он, почему он — и почему всё вдруг так.

Но он был жив.

И это, мать его, лучшее, что могло случиться за последнее время.

Алекс мчался сквозь лес, который поглотил его словно живой, тёмный зверь. В груди всё так же пылало это странное жжение — не боль, а что-то иное, чуждое и мощное, как ядро вулкана! Что-то вот-вот должно было взорваться. Сердце бешено колотилось, кровь пульсировала в его висках. Нет! Он не мог остановиться. Верёвки давно порвались, но цепи страха ещё сковывали его разум.

Лес шумел, ветви царапали ему лицо, кололись руки, но Алекс бежал. Его разум метался в панике — что это за место? Почему он здесь? Кто все эти люди, которые чуть не убили его снова? И почему внутри него зажглась эта безумная сила? Вопросов было слишком много.

Он услышал звук воды. В горле было настолько сухо, сравнимо с пустыней, а этот звук, был как оазис. Направившись в его сторону, Алекс обнаружил ручей и жадно бросился пить из него, как будто он лис, убегающий от охотников и собак. После того, как утолил жажду он встал увидел странный блеск в воде. Это был старый ржавый нож. Снова наклонился и схватил его — лезвие было острым и холодным, с древними рунами, которые едва светились в сумраке. Алекс почувствовал, как рука наполнилась уверенностью — словно нож был частью этой новой силы, что теперь есть у него.

Внезапно из темноты послышался хриплый вой — дикий, смертельный. Алекс замер — перед ним появились светящиеся глаза. Их было много. Волки. Огненные, чёрные, словно тени, они вышли из-за деревьев, собираясь в кольцо вокруг него.

— Ну, вот только еще кучки барбосов мне сейчас не хватало — пробормотал Алекс

— У меня же сегодня отличный день. Ну готовьтесь, суки!

Волки бросились на него, движущиеся как смерч, клыки сверкали. Алекс вскинул нож и, словно в замедленной съёмке, стал метать удары, отбиваться, уклоняться. Каждое движение было пропитано жаждой выживания и странной, почти звериной агрессией, что внезапно наполнила его тело.

Он чувствовал, как в его жилах бурлит та самая сила — та, что разрывала цепи и заставляла его идти дальше. Нож вспыхивал в руке, как факел в ночи, и каждый удар отрубал части тел его соперников.

В самый напряжённый момент, когда казалось, что волков становится всё больше, Алекс прыгнул на поваленное дерево и с криком бросился в их сторону. Он рубил и колол, отбивался, ощущая боль и вкус крови — своей и чужой.

Когда последний волк с глухим стоном упал, Алекс рухнул на землю, тяжело дыша, рука дрожали, но нож всё ещё был в ней. Лес вдруг стих, будто уважая выжившего героя.

— Ну… — сказал он с горькой улыбкой…

— Одно стало ясным. Я точно не в том месте, где можно просто спокойно жить. Но, похоже, мне это, сука, нравится.

Вдалеке среди деревьев — тонкие, странные огоньки, словно светлячки, манили его дальше, в глубину леса, в новые тайны и испытания на его пути.

Алекс наклонился к ледяной воде. Ручей петлял, как кривая дорога сельского уезда, и весело бежал, будто не был свидетелем, как Алекса чуть не сожрали волки. Он зачерпнул воды в ладони, ополоснул лицо от крови и застыл, уставившись в своё отражение.

— Ну ни хрена себе, — выдохнул он. — Это точно я?

На него смотрел не обросший вояка, каким он себя знал в прежней жизни. А молодой крепкий парень. Жилистый, будто закалённый в голодных драках, с шрамом под скулой и диким, почти звериным блеском в глазах. Чёрные волосы — не стрижены. Брови — густые, а взгляд в этих карих глазах… Такой, будто он не проснулся в новом мире, а возродился из пламени. Из адского пекла. Прямиком с плахи, где ему уже щекотали шею топором.

— Вот это меня перекосило! — протянул он и хмыкнул. — Ну ничего, зато морда красивая. Хоть на журналы модные лепи.

Он выпрямился, отряхнулся от листвы и шагнул в сторону, чтобы справить нужду. Только сейчас до него дошло! Весь путь после казни он провёл в одних лишь драных штанишках, да лаптях, которые уже скорее напоминали пару тряпок.

— Едрить-колотить, — буркнул он, застёгивая штаны. — А член-то, между прочим, неплох. Нормальный такой аппарат! Прямо вишенка на торте моего нового тела!

Пока он отворачивался от ручья, в голове всплыл образ. На казни, в толпе, мелькнула одна мадам. Высокая. Рыжеволосая. С формами такими, что даже палач с трудом удержал топор и даже дым стоял в её присутствии. Не девушка, а праздник. Алекс тогда мельком её отметил, но сейчас вспомнил отчётливо, как она крикнула:

«Палача сюда, отрубите ему башку!» — и при этом смотрела как-то…слишком внимательно.

— Вот ведь бывает — усмехнулся Алекс. — И за что такие красавицы только любят кровищу… хотя, кто я теперь, чтобы жаловаться? Преступник. Проклятый. Живой, мать его, труп! Или как они еще меня называли «Метконосец»

Он сделал шаг в сторону леса. Где-то впереди пели птицы, но тревожная часть его сознания всё ещё ловила каждое шевеление листвы, каждый скрип сучьев. Жив ли он по-настоящему, или это всё иллюзия и сон? А если его на самом деле казнили? А душа его где?

— Ну всё, хорош грузиться, братишка! — сказал он себе

— Надо бы пожрать. Одежду нормальную найти и выяснить, какого лешего тут вообще происходит. А то так и буду ходить: с голым торсом, проклятием в груди и писькой наперевес, как дурак.

— Пожалуй мне сейчас вот вообще лишнего внимания не надо!

Он усмехнулся, пригладил волосы и шагнул дальше в чащу, в неизвестность, где на него уже смотрели глаза, чьи зрачки отражали огонь, а небо — больше не было просто небом.

Вечер опустился на лес, как старый потёртый временем плащ. Алекс брёл сквозь чащу, вытирая с лица паутину и проклиная всё подряд — от мира сего до собственной судьбы.

И тут — слабое, дрожащее свечение вдалеке. Костёр. Он пригнулся и выдохнул сквозь зубы, почти по-сталкерски:

— Контакт. Тепловой. Проверка локации на мудаков.

Подполз ближе, стараясь не выдать себя ни шорохом, ни дыханием. И сцена перед ним открылась — как в плохом сне.

Вокруг костра сидели восемь жирных мужиков, все как на подбор — с тупыми рожами, татуировками и пузами, которые могли бы укрыть деревню от дождя. Пили что-то мутное из глиняных кувшинов, ржали, отрыгивали. Один смачно пернул — другой хлопнул по спине: «За здоровье, Брат!»

Классическая разбойничья шайка.

Но взгляд Алекса цепанулся за бочку рядом с костром. В ней лежала охапка одежды — в пятнах свежей крови, с разрезами и следами борьбы. Он знал этот запах. Их сняли с мертвецов. Недавних. Бедолаги.

— Ну вы, суки, и уроды…— прошептал он, прячась за корягой.

Он выждал. Сердце колотилось, метка в груди едва ощутимо зудела — как перед бурей. Алекс решил спиздить одежду по-тихому, как кот из переулка. Подполз. Рядом кто-то храпнул, другой икнул. Наш герой протянул руку к штанам — и…

ХРУСТ.

Ветка под ногой предательски разошлась, как хребет при переломе позвоночника. Все замерли. Восемь голов повернулись к нему, будто по команде. Молчание. Лес стих.

Алекс стоял в одних драных штанах и старых лаптях, с огненной меткой на груди, и смотрел на них. Они — на него.

— Здрасти…— протянул он и улыбнулся.

— ЭЭЭ!!! — заорал кто-то, и всё полетело к чертям.

Первый бросился с топором. Алекс двинул вперёд, резко — как рывок волка. Метка вспыхнула. Всё вокруг потемнело. Остался только бой.

Первый — топор влетает в бок дерева. Алекс хватает разбойника за запястье, дёргает на себя и коленом в нос. Хруст, кровь, мозги. В спину ему летит дубина — он резко уходит в сторону, подныривает, вырывает топор и отрубает ему руку.

Второй успевает крикнуть: «АААА…» — прежде чем ему топор врезается в висок. Череп — как арбуз под трактором. Бдыщ.

Третий лезет с ножом, но Алекс бьёт его в гортань локтем, слышит хрип, рвёт нож из его руки и вспарывает брюхо от паха до груди. Кишки падают, как лапша быстрого приготовления, на землю.

Четвёртый орёт, хватает копьё, но Алекс метает нож в глаз — точно, как будто тренировался годами. Мужик падает с визгом и катается по земле.

Остальные переглянулись. Паника.

— Мать твою, он же демон!!! — орёт кто-то.

Алекс рычит. Метка берёт вверх. В его движениях — звериная пластика. Он бросается на пятого, пинает его в пах, в полёте хватает за шею и бросает в дерево. Позвоночник складывается, как раскладушка нокиа.

Шестой пытается убежать — зря. Алекс хватает лежащий под ногами арбалет, стреляет ему в ногу, подбегает и втаптывает лицо в землю тем самым старым лаптем.

Седьмой и восьмой нападают вместе. Слаженно. Могли бы даже победить. Но нет. У них не было шансов.

Алекс хватает одного за бороду и вгрызается ему в шею зубами, как зверь, а второму втыкает костяной нож под рёбра, проворачивает, потом бьёт ногой в лицо — череп ломается с треском.

Тишина. Только потрескивает костёр и пахнет кровью, горячей.

Алекс стоит в центре. Грудь ходит ходуном. Метка гаснет. Он смотрит на свои руки — в крови по локоть.

— Ну ничего себе… — выдыхает он. — Я же просто хотел штаники себе да рубаху новую…

Он осматривает трупы. Забирает лучшее: кожаный доспех, плотные сапоги, пояс с подсумками. Находит на земле меч с чёрным лезвием. Старый, но острый. Примеряет. Подходит идеально.

Он забрасывает в котомку запасы еды и воды, прикрепляет к ней лук и колчан.

Сам берет кусок хлеба, нанизывает его на лежащее рядом копьё, протягивает к огню и делает глоток из кувшина. Напитком оказалась медовуха. Вспоминает, как в детстве в деревне с друзьями жарили хлеб на огне. Было вкусно.

Порыв ветра приносит запах — дым и… крик.

Женский. Высокий. Панический.

А за ним — волчий вой. Хриплый, голодный.

Алекс поднимает голову.

— Ну, сука, не дадут отдохнуть…

И бросается в сторону звука.

Друзья! спасибо большое, что дочитали эту главу, приглашаю вас ознакомиться с моей новой книгой

https://author.today/work/463100 Заранее благодарю каждого, кто поддержит библиотекой, лайком и добрым словом)

Приятного чтения!