Русская Америка. Сухой закон 3

Глава 14 Заговор

Через три дня. 27 января 1920 года. Офис «Соколов и Ко» в Бронксе. Утро.

Телефон зазвонил громко и неожиданно. Я снял трубку, сделав знак посетителю подождать меня и продолжить беседу позже. Прижал слуховой расширитель к уху и заговорил в динамик:

— Соколов слушает.

— Доброе утро, мистер Соколов. Меня зовут Гайавата, вождь племени мохоков из Аунего.

Я весь подобрался в ожидании, пристально поглядев на своего гостя. Как вовремя!

— Приветствую вас, вождь! Чем обрадуете?

— Мато возвратился и передал мне ваши слова. Слова человека, тотем которого — медведь, как и у нашего племени. И много рассказал о состоявшейся встрече. Я согласен на ваши условия. Если вы сможете помочь свалить Пророка и Билла Хотфилда, мы выделим на территории резервации для вас новую землю и позволим построить там завод. И я уведомлю осейджей о ваших предложениях для них. Они вас выслушают. Разумеется, если наше сотрудничество будет плодотворным.

Гайавата говорил медленно, степенно и красиво. В голосе ощущалась сила и мудрость уже пожившего человека, которому приходилось сталкиваться со многими трудностями в жизни.

— Это отличная новость. Мы уже подготовили все для нашего дела. С моими людьми прибудет юрист, который заверит все бумаги. Покупка завода и земли будет производиться на имя Гарри Ллойда — младшего. С ним приедет Илья Волков…

— Мы знаем его, — ответил вождь.

— Отлично. Значит, проблем не будет. И ещё… Готовьтесь к наплыву репортёров. Как только люди Пророка нападут на завод, а я уверен, что так и произойдёт, пресса рекой хлынет в Аунего. И в резервацию. Я об этом позабочусь. Но я думаю, вы и так знаете — что им говорить.

— Конечно, знаю. Правду.

— Именно. Расскажите им всё про исчезновения и убийства мохоков.

Поговорив ещё немного, я положил трубку и поднял глаза на посетителя. Передо мной сидел уже немолодой человек. Осунувшийся и болезненный, он выглядел несчастным. Залысина его блестела от пота. Мужчина очень волновался и теребил свой портфель. Я обратился к гостю:

— Видите, мистер Крауч. Как будто знак свыше! Вы только прибыли сюда, а мне уже звонят из Аунего.

Посетитель, Абрахам Крауч, вздрогнул при упоминании поселения. Ещё бы, ведь это он был тем окружным судьёй, что передал все бумаги в суд штата Нью-Йорк. Попытался поднять волну, а затем лишился своего поста. Дело замяли. Бывшему судье, на которого быстро организовали компромат, пришлось уехать в Пенсильванию. В старый и видавший лучшие времена дом своего уже почившего отца. Крауча разыскал Волков и посулил очень большое вознаграждение за то, что он встретится со мной и расскажет все подробности того мутного дела. И вот Абрахам прибыл в Бронкс рано утром.

— Боюсь, как бы не стало ещё хуже, — пробубнил себе под нос Крауч.

— Угоститесь виски! — налил я по стаканам золотистый напиток.

— Признаться, я удивился такому необычному предложению. Но ваш человек умеет убеждать.

Ну да, Волков кого угодно уломает. Да ещё и с чеком в три тысячи долларов. Трясущейся рукой Абрахам взял стакан и осушил его залпом. Скривился. Ну кто же так пьёт этот напиток?

Бывший судья вдруг резко поставил стеклянный стакан на стол и сжал его:

— Я надеюсь, этот разговор останется между нами. Мне не понравилось то, что вы говорили сейчас по телефону про репортёров. Моё имя не должно нигде фигурировать. И в случае чего — я никогда не говорил с вами о том, что мы сейчас обсуждаем.

Пришлось мягко успокоить его:

— Я всего лишь хочу знать — с чем моему другу придётся столкнуться в Аунего? И мы готовы заплатить за любую информацию большие деньги. Так сказать, за знания от первоисточника!

Абрахам посмотрел на свои ладони:

— Ещё год назад эти руки не дрожали. Начинаю ненавидеть себя за всё это.

— Полно, мистер Крауч, — мягко произнёс я, — Вы ушли не потому, что проиграли, а потому что компромат был слишком силён, по вашим словам. Если не секрет, в чём вас обвинили?

Абрахам поиграл желваками и ответил:

— У меня дома при обыске нашли большую сумму денег.

— Это ваши деньги?

— Нет! Их подкинул этот мерзкий человек, который пришёл ко мне домой незадолго до визита полиции и предлагал замять дело. Я выставил его за дверь…

— Что за человек? Как он выглядел? — заинтересовался я.

— Он не назвал себя. Представился тем, кто может говорить от имени всего Аунего. Тёмные волосы и глаза. Бледный как мертвец. Весь в чёрном. У него был воротничок, как у святого отца. Я даже подумал, что он священник. Когда он смотрел, — судья поёжился, — мне казалось, будто я теряю мысль! А когда ушёл, я ещё «отходил» от этой аудиенции часа три…

Пророк! Он приходил к судье Абрахаму в дом.

— Почему вы думаете, что именно этот человек подбросил вам деньги? — мягко продолжил я.

— Потому что гостей задолго до и после него перед обыском не было. Он попросил меня сделать чай. Я тогда еле соображал. И пробыл на кухне минут десять словно в прострации. Помню, что тогда посмотрел на часы и удивился — как мог так долго просидеть около чайника, когда в доме гость и оставить его без внимания. Это было до того, как я возмутился его предложением и выгнал его.

Я вспомнил слова Мато, когда он пересказывал ощущения старейшин индейцев от бесед с Пророком. Сектант явно обладал неким даром убеждения, может, даже гипнозом.

— А о чём вы говорили?

— Он предлагал мне идти «по правильному пути» и не поднимать волну против своих собратьев — американцев. Истинных американцев! Посетитель так выделял это слово, что я удивился, — нахмурился судья.

— И после этого к вам нагрянули с обыском?

— Да. И на купюрах были номера из банка, который ограбили в другом штате двумя месяцами ранее. Всё было так быстро! Меня обвинили в пособничестве налётчикам на банк. Судья штата предложил мне уйти по собственному желанию и не заводить дело. Я согласился.

Абрахам расслабился и чуть раскраснелся. Похоже, виски начал действовать. Мужчина жёстко сузил глаза и глухо проговорил, смотря в одну точку:

— У меня было приличное жалование. Мне, вдовцу, его хватало. Я безупречно служил округу и штату на протяжении стольких лет. И меня просто выкинули, как помойного котёнка. Вышвырнули на улицу.

Он посмотрел на меня и усмехнулся:

— Не верите, что я не брал взятки? Приезжайте ко мне в Пенсильванию. Посмотрите на дом моего отца. Я, дурак, отдавал всего себя работе. И даже не появлялся там после его смерти. Сейчас это не дом, а рассохшаяся лачуга… Где бродят только сквозняки и мыши.

— Почему вы не обратились к верховному судье штата раньше? Ведь случаи смертей индейцев в Аунего бывали и до этого? — я пристально посмотрел в глаза Краучу.

— Я, конечно, не беру взятки. Но и не дурак. Эти дела — без перспектив. Подозреваемых нет. Свидетелей тоже. Можно до конца жизни ходить вокруг да около и ничего не найти. Тем более, к индейцам у нас отношение так себе. Их просто не замечают.

— Аунего очень уж «замечало» их. Да так, что выдавливает со своих земель любым способом, — заметил я.

— Когда я смог увязать несколько пропаж мохоков одним почерком преступников, тогда я и передал дела выше и попросил прислать следственную группу.

Понятно. Судья Абрахам у нас не особо «берёт», хотя это ещё надо проверить, но зато большой карьерист. А вот теперь, когда ему так остро необходимы деньги на существование — готов делиться информацией за доллары. Вот так жизнь ломает людей.

— И после этого появился Пророк?

— Пророк? — удивился судья.

— Проповедник из Аунего.

— Так это был он? — округлил глаза Абрахам, — Он приходил ко мне?

— Думаю, да. Кто был судьёй, который, как вам кажется, подставил вас?

— Алонзо Доусон. Из верховного суда штата Нью-Йорк.

Я откинулся в кресле. Сильный соперник. Служители верховного суда обладают поистине огромным влиянием.

— А с кем у Алонзо в штате не очень хорошие отношения?

— С судьёй Блейзом. Он единственный республиканец в верховном суде Нью-Йорка. У него в принципе не лучшие отношения со всеми остальными судьями. Потому что он склочный, да ещё и вдобавок они все кроме него — демократы. С офисом прокурора у Алонзо тоже всё плохо. Окружной прокурор Саленс — самый несговорчивый.

— А вы — демократ? — уловил я связь в словах Абрахама.

— Да.

— И поэтому вместо того, чтобы подключить прокурора, вы сразу передали все дела судье Алонзо?

— Именно так, — понурился Крауч.

Пазл окончательно сложился. Наш опальный карьерист хотел сыграть на громком деле и выслужиться перед верховным судьёй штата из той же партии. Чтобы получить повышение и выбраться из своего округа в Нью-Йорк. А вместо этого получил «добровольную» отставку.

— Скажите, Абрахам, а вы не хотели бы восстановиться на работе? Вернуться победителем. С полностью чистым именем.

Крауч на мгновение задумался:

— А это реально?

— Всё в наших руках, мистер Крауч! — я развёл ладони и улыбнулся, — Я вижу в вашей истории двух злодеев. Пророка и судью Алонзо. Такие люди должны понести наказание. А такие, как вы — занять своё законное место. У меня есть деньги и влиятельные друзья, которые помогут нам в этом деле.

Абрахам недоверчиво покачал головой:

— Не знаю. Вы не представляете — какие люди там замешаны…

— Конгрессмены? Например, Билл Хотфилд? — вкрадчиво спросил я.

Судья быстро поднял глаза:

— Вот именно. Судья, конгрессмен, община Аунего. Это страшные люди, мистер Соколов.

— Они страшны, пока творят свои дела втёмную, и никому нет до них дела. Пока все закрывают на них глаза. Но если ими заинтересуются люди статусом повыше! Если их преступления станут достоянием общественности, им будет сложно насолить вам, Абрахам. Вы же могли заявить, что деньги вам подбросили? Да, было бы очень сложно, но вы бы вступили в борьбу везде! В окружных газетах, потом в газетах штатов. И им пришлось бы действовать намного тоньше.

— И я всё равно бы оказался в тюрьме! — вскричал Крауч.

— Кто ещё приходил к вам? — быстро задал я ключевой вопрос.

— Что? — поразился Абрахам.

— Кто ещё приходил к вам? Вы карьерист, мистер Крауч. Не верю, что вы не думали, как выкрутиться из этой ситуации, чтобы не потерять своё место. Здесь, в Америке, каждый второй важный государственный пост занимают после успешного скандала! После того как противник «подорвётся» на каком-то компромате! Кто ещё навещал вас и чего хотел? Вам угрожали?

Судья обмяк в кресле словно кисель. И затем почти беззвучно произнёс:

— Ко мне приезжали братья Манфилк. И сказали, что если я не уйду сам, то они найдут мою дочь. И похитят её… А дальше… — и Абрахам спрятал лицо в ладонях и беззвучно затрясся.

— Вот это уже больше похоже на правду, — чуть ослабил я хватку, — Не сто́ит стыдиться этого, Абрахам. Вы сами сказали: вы вдовец. Дочь у вас одна?

— Да…

— Беспокойство за неё — вполне нормальное и понятное мне чувство.

Я налил ещё виски и пододвинул стакан Краучу. Он чуть помедлил и взял его. Теперь он пил медленно, погрузившись в тяжёлые думы. Я не торопил его. Мне тоже не особо приятно было «взламывать» человека. Эта игра походила на то, словно я в разговоре ищу нужную отмычку для замка. А затем нахожу её и резко открываю дверь. Я не хотел излишне мучить Абрахама. К нему приходили подручные Пророка — Манфилки. Которые отдают людей на съедение медведям-людоедам. И угрожали дочери Крауча. Понимаю его страх. Сейчас главное для меня — собрать побольше сведений, спровоцировать нападение сектантов из Аунего на завод, а затем распиарить информацию о том, что конгрессмен с подручными сектантами и Пророком участвуют в геноциде индейцев в резервации. А в верховном суде штата есть люди, которые его в этом поддерживают. Только мне нужны сильные союзники, которые выступят на нашей стороне. И я даже знаю — какие!

Спустя мгновения судья, видимо, принял какое-то решение, сел ровнее и сжал кулаки:

— Ненавижу их. Этого Пророка, семью Манфилк, Хотфилда…

— Ненависть — это лишь бензин. Он имеет свойство сгорать. Победа — вот это настоящее чувство. Оно всегда возвращается к нам в нашей памяти. Раз за разом доставляя удовольствие, — заметил я.

Крауч посмотрел на меня более пристально:

— Вы умны не по годам, мистер Соколов.

— А вдвоём мы ещё умнее, мистер Абрахам, — улыбнулся я, — Если я обеспечу безопасность вам и вашей дочери, вы готовы побороться на «нашей» стороне? Против тех, кто лишил вас карьеры и угрожал вам. И попытаться вернуть своё место в кресле судьи. Подумайте…

Минута тишины. И бывший судья твёрдо ответил:

— Да. Что от меня требуется?

— Ждать, — пожал я плечами, — И дать больше информации — чем живёт судебная система штата? А когда наступит время — просто рассказать всё газетчикам. Говорить то, что вы говорили мне. Почти слово в слово. И мне нужны имена тех полицейских, которых прислали к вам с обыском. Они явно замешаны в тёмных делишках судьи Алонзо. А значит, нам нужно будет ударить и по ним, чтобы информация о том, будто бы вы хранили похищенные деньги, стала скомпрометирована. Я помогу вам финансово. Вдобавок к тому чеку, который уже выписал. И дам людей для охраны. Вы готовы?

— Да!

— Тогда по рукам! — и я встал из-за стола, протягивая ладонь Абрахаму Краучу.

«Паккард» катил по Пятому Авеню, а я любовался утренними видами Манхэттена. Сейчас, когда вокруг одни старинные здания и нет огромных толп народа, нет какофонии двадцать первого века, а гигантские электронные билборды не закрывают половину зданий из стекла и бетона — здесь было на что полюбоваться.

— Бумаги, Алексей, — протянул мне жёсткую папку Витя, и я раскрыл её.

Пробежавшись глазами по соглашениям, я достал ручку и поставил свою подпись. Теперь я официально инвестор и сооснователь компании «Сарнов и Соколов Радио». «SS Radio». Бо́льшая часть акций будет принадлежать «Соколов и Ко». Я старался, чтобы моя фамилия в названии фигурировала только там, где были легальные бизнесы, и ассоциировалась с ними. Полностью «белая» биография — вот одна из моих целей.

— Отдай это юристам. Как там продвигается дело в цехах радиозавода?

— В течение месяца всё будет готово к запуску.

— Отлично! Сейчас это наш главный проект, Витя. Не упусти ничего! Что по поставкам из Портленда? Соломон не звонил?

— Звонил. Послезавтра прибывает первая партия. Этот Грейс МакКой, начальник береговой охраны, выгреб все запасы вина. На две поставки хватит. И он уже сделал новый заказ во Франции. Пока что всё идёт так, как мы задумали.

— Про итальянцев в Портленде Соломон ничего не узнал?

— Сказал, что кое-что наклёвывается. Как только станет всё окончательно понятно — он позвонит и расскажет тебе лично.

Я удовлетворённо кивнул. В старом аптекаре я не сомневался. Если всё так пойдёт и дальше, то через два месяца чистой прибыли будет выходить до четырёх сотен тысяч долларов после всех выплат. Без учёта возможной прибыли от нового потока очень дешёвого алкоголя из Кентукки. Ведь это ещё предстоит обсудить с Блум.

Это гигантская сумма по нынешним меркам. Но почти все эти деньги тут же уходят в бизнес. В его расширение. А когда мы капитализируем радиокомпанию, то, по моим подсчётам, сумма увеличится в несколько раз. И будет только расти. С такими деньгами можно будет заходить в довольно высокие кабинеты.

В моей прошлой жизни вложения в коммерческие радиоприёмники привели к тому, что акции компании, которая производила станции, транслировавшие бой Демпси-Карпентье — подлетели за месяц в цене раз в десять. Но старт радиоприёмников был слабым. В него мало кто верил. А сейчас я захожу с гораздо большими вложениями и охватом, зная, что это себя оправдает.

Эти деньги с радио можно будет вложить в расширение поставок виски и вина. И в нефть осейджей, если всё выгорит с Аунего. Всегда нужно хранить яйца в разных корзинах. И у меня вырисовалась стройная схема, когда «Соколов и Ко» сможет иметь два крупных официальных бизнеса и один — теневой.

— Витя, мне нужно, чтобы ты сделал ещё кое-что. Для этого придётся взять «из кассы» тысяч тридцать-пятьдесят баксов…

Мой друг и «бухгалтер» удивлённо поднял глаза:

— Опять какая-то идея?

Раньше он реагировал намного беспокойнее. Я даже улыбнулся, вспомнив, как меньше полугода назад Витя и Мишка радовались и удивлялись первой тысяче долларов по дороге из нашего первого рейса в Вирджинию.

Я кивнул и объяснил:

— Нам нужна мелкая газета. Чтобы редакция сводила концы с концами, и хозяин был рад продать её по дешёвке. И дополнительное печатное оборудование. Причём срочно.

— Почему не заказать нужные тебе статьи в уже существующих газетах?

— Это, разумеется, тоже следует сделать. Но они трясутся за свои полосы и их содержание. А нам нужен гарантированный результат. Чтобы печатали то, что мы скажем. И распространяли газету по центу.

Громов нахмурился:

— По центу продаётся только «Нью-Йорк Таймс». И то, потому что у них гигантские тиражи и налажено массовое производство. Отдавая газету по центу, мы не сможем заработать на этом. Даже придётся «подкидывать» время от времени деньги на поддержание редакции.

— А нам это не нужно. Главное, чтобы мы имели возможность публиковать нужную нам информацию в любой момент. Помнишь того репортёра, что писал заметку про нападение наш клуб «Колизей», когда ранили Гарри?

— Это после которой к нам повалило ещё больше людей? — наморщил лоб Витя, вспоминая имя корреспондента.

— Да! Именно он! Не помнишь, как его зовут?

— Вроде Джефф Браун…

— Отлично. Его надо найти и позвать работать к нам. Предложи ему высокую должность и двойной оклад против того, что он сейчас зарабатывает. Нам нужен такой человек! Когда мы начнём информационную компанию против Билла Хотфилда и Аунего, нам потребуется работник с шикарным стилем и языком.

Громов наконец-то всё понял:

— Ты хочешь наводнить штат дешёвыми газетами с этой историей про Пророка…

— … И спровоцировать всплеск интереса. Остальные крупные газеты сами побегут к нашему опальному судье Абрахаму и поедут в Аунего — узнавать подробности. К вождю Гайавате. И к Гарри, а он уже будет там с нашими ребятами. Нам нужна «газета-заводила», если тебе так угодно. Которая будет вбрасывать нужный материал, не заботясь о своей репутации. А вот если у нас всё получится с Аунего — издание «отобьёт» своё и станет более уважаемым. Тем источником информации, который даёт интересные, скандальные, но верные новости!

— Умно… А когда Гарри с парнями выезжают в Аунего? — поинтересовался Громов.

— Уже сегодня. Гайавата дал добро. Мохоки продадут нам землю и завод. А Гарри станет единственным владельцем.

— Думаешь, нас постараются выбить оттуда?

— Уверен! А если сектанты будут тормозить — мы сами подтолкнём их. И тогда газеты взорвутся заголовками, что конгрессмен-демократ покрывает расистскую секту в связке с местными судьями штата! И нападает на ветерана войны.

Я уже рассказал Вите, пока мы ехали, свой план в общих чертах. Он задумался, складывая всё у себя в голове. А затем произнёс:

— Нам нужны влиятельные друзья.

— Это уже моя забота. Матвей, мы приехали!

«Паккард» остановился перед красивым гранитным крыльцом. Над богатой дверью из красного дерева висела лаконичная вывеска: «Адвокатская контора Ванжевского».

Я оставил Витю в машине, а сам прошёл в небольшой уютный холл. С удовольствием скинул пальто. Внутри по сравнению с влажным морозным воздухом Манхэттена, было очень тепло.

Секретарь не успел ничего сказать, как дверь в кабинет распахнулась, и навстречу мне, расставив руки, вышел сам хозяин. Исаак с широкой улыбкой возвестил по-русски:

— Алексей Иванович! Очень рад. Когда вы позвонили, я уже понял, что готовится очередное интересное дело.

— И денежное! — заметил я, пожимая руку адвокату.

— Разумеется! Проходите-проходите! Арон, сделай нам кофе!

Мои предпочтения по напиткам ушлый адвокат уже знал. Мы с удобством расположились в его кабинете. Он был обставлен просто, но в каждой вещи чувствовалась рука мастера. А материалы для мебели на заказ явно выбирались очень дорогие. Каждый посетитель, имеющий вкус и деньги — мог оценить убранство святая святых Ванжевского.

— Ну что же, — потёр руки адвокат, — Излагайте, Алексей!

— Для начала расскажите, что там с моим знакомым из тюрьмы? — усмехнулся я.

— С Николаем Трофимовичем Лесным? — спросил Исаак, цепляя на нос золотые очки.

— Да, надеюсь на хорошие новости.

Меня действительно заботила судьба моего «спасителя» в распределительной тюрьме штата. Хотелось как-то отплатить ему за помощь. Адвокат порылся в бумагах и пододвинул ко мне лист:

— Теперь, по мнению суда, он вынужден был защищаться в драке, за которую его отправили в тюрьму. Учитывая отсутствие у Лесного преступлений на территории Штатов, его наказание снижено до весьма ощутимого штрафа, нескольких дней в тюрьме, исправительных работ, и нескольких лет условно.

— Деньги не проблема! — кивнул я.

— Чек я уже отправил Виктору, — ответил Исаак.

— И когда Лесной выйдет?

— Десять суток он ещё должен будет провести в камере. А затем выйдет на исправительные работы. Далее — будет полностью свободен.

— Хорошо, — удовлетворённо кивнул я.

— Но вы ведь не только за этим приехали, Алексей? — хитро прищурился адвокат.

— Конечно. Что-нибудь известно по начальнику смены надзирателей, из-за халатности которого меня чуть не убили? И по инспектору, который отправил меня в тюрьму?

— Немногое. Надзиратель Джек Рамси ранее нигде ни в чём не замечался. Все мои коллеги и контакты не могут ничего сказать о нём. Так что, это вполне могло быть случайностью.

— Или разовой акцией, — задумался я, — У него нет никаких долгов или проблем? На которых могли «сыграть».

— Постараюсь разузнать, — записал себе какую-то завуалированную пометку Исаак.

— А что по Курту Кэмпу и Дику Фросту? — назвал я детективов, что допрашивали меня после перестрелки на стройке и отправили в распределительную тюрьму Нью-Йорка.

— Здесь всё интереснее. Дик Фрост, на первый взгляд, чист. А вот про инспектора Кэмпа ходят слухи, что с ним можно договориться! — Исаак сложил пальцы щепоткой и потёр ими друг о друга, намекая на деньги.

— Понятно, это ценная информация. Попробуйте нарыть что-то ещё, Исаак. С кем они чаще всего пересекается? Из тех, кто ведёт «своеобразный» бизнес. И у меня вопрос: что вы знаете о прокуроре Саленсе? И судье Блейзе?

— Блейз очень противный тип. С ним тяжело договориться. Он и у себя-то с коллегами вечно в контрах. Его постоянно «топит» пресса, — поморщился адвокат, — А вот окружной прокурор — фигура сильная. Он в очень натянутых отношениях с главным управлением полиции Нью-Йорка. Я слышал, что он пару раз скандалил с ними за закрытыми дверями. Кстати, ходят слухи, что он благоволит шерифу Бронкса — так хорошо известному вам Джону Фэллону. По крайней мере, Саленс защищал Джона на докладах по громким делам, которые доверили вести шерифу Бронкса. Про подрыв склада с «лечебным вином» и убийство банды ирландцев.

Я сделал вид, что просто слушаю. Ведь всё, что сейчас упомянул Исаак — сделали я и мои парни. Оказывается, я сильно усложнил Фэллону жизнь, раз он вынужден разгребать все эти инциденты после меня.

— Последний вопрос. Что вы знаете о судье Алонзо Доусоне? — я пристально поглядел на Исаака.

— Кхм… он, пожалуй, тот человек, с которым можно «иметь дело». И очень скользкий. Между нами говоря, он единственный, кто «тормозит» дело о скандале «Блэк Сокс» и помогает одному нашему общему знакомому… — вкрадчиво и тихо произнёс Ванжевский.

О как! На этом бейсбольном матче я сделал первые триста долларов в «новой жизни», после того как «провалился» в эту эпоху в тело юного Алексея Соколова. А вот Арнольд «Мозг» Ротштейн заработал на тех подставных матчах очень большие деньги. И насколько я помню подробности, он был одним из важных подозреваемых, что еле избежали наказания на суде, который скоро начнётся.

Сейчас против Ротштейна собираются доказательства. Игроков, сливших игру ради вознаграждения от букмекеров, сейчас таскают по комиссиям. И помимо спортивного комитета, немаловажную роль там играют и гражданские судьи. Значит, Алонзо — тот, кто помогает Ротштейну и покрывает его, всячески оттягивая начало официальных разбирательств. Скорее всего, за приличные деньги. Это плохо. Получается, что Арнольду Ротштейну мне звонить никак нельзя. Ведь в этом деле с Аунего я собираюсь «топить» его карманного судью. Это осложняло задачу и в перспективе могло привести к ухудшению отношений с «Мозгом». И все же ставки высоки. Значит, можно обратиться только к одному человеку.

Попрощавшись с Исааком и выписав ему чек в кругленькую сумму за раздобытую информацию, я вышел на улицу. Посильнее запахнув пальто, поскальзываясь на льду, отправился к ближайшей телефонной будке. Зашёл внутрь и дождался соединения с Атлантик-Сити.

— Алло! Наки! Рад тебя слышать!

— Ооо, Алекс! Ты никогда не звонишь просто так! Давай выкладывай — что у тебя? — послышался смех самого крупного теневого дельца восточного побережья.

— Помнишь, мы виделись с тобою на скачках, и ты сказал, что вкладываешься в предвыборную кампанию Уоррена Гардинга.

Как только Енох услышал имя кандидата в президенты от республиканцев, то сразу перешёл на серьёзный тон:

— Конечно, помню. Слушаю тебя, Алекс.

— Я кое-что нарыл на демократов в Конгрессе. И у меня есть идея — как приблизить победу Гардинга на грядущих выборах президента Соединённых Штатов! Интересует?