Русская Америка. Сухой закон 3

Глава 6 Кто меня сдал?

Ярко-жёлтый Роллс-Ройс, не спеша, катил по шоссе. Длинный капот шикарного авто прорезал морозный воздух заснеженных полей и небольших перелесков. По пути он проехал мимо заправки, на которой стояло всего лишь одно авто. Чёрный Форд одиноко притулился около кафешки. Рядом с ним стояли двое мужчин. Они курили, подняв воротники. Оба проводили взглядами дорогой автомобиль. Неудивительно, такая машина привлечёт взгляд любого.

Один из курящих затушил бычок, презирая все требования безопасности в таких местах, и двинулся, поскальзываясь на льду, гусиным шагом внутрь магазинчика рядом с бензоколонками.

— Вирджиния — редкая дыра! — протянул Вито Розетти, барабаня по подлокотнику пассажирского сидения спереди, — Куда ни глянь, одно и то же. Да ещё и дорога паскудная! Даже не разогнаться.

Сидящий позади пожилой итальянец усмехнулся:

— Ты слишком молод, чтобы оценить всё, Вито. С возрастом ты захочешь убежать от шума города… Поближе к вот таким полям. Деревням.

— Поэтому вы решили основаться в Кентукки, дядя? Там всё или деревенщины, или зазнавшиеся аристократы.

— Если бы ты не был моим племянником, я бы приказал вырвать тебе язык, — недовольно ответил Джованни Розетти, — Ты даже не видел, как выглядит Калабрия. Настоящий юг Италии! Такие красивые пейзажи, пляжи. А девушки… Ух. Тебе обязательно надо поехать и побывать там, Витторио. Там плохие дороги и нет больших домов. Но там есть то, чего нет здесь. Солёного ветра и людской тишины. Куда бы ты ни приехал в Штатах на побережье, там рано или поздно быстро появятся люди. Поставь дом, вокруг построят ещё десять. А там. Там покой. И красота…

Вито задумался, а затем решительно кивнул:

— Хорошо, дядя. Я побываю там. Просто из любопытства, и чтобы было о чём с тобой поспорить!

— Вот это слова моего племянника! — засмеялся в усы Джованни на заднем сидении, — За это я тебя и люблю!

Сорокалетний водитель молча крутил баранку, пытаясь не оставить колесо дорогого авто в ближайшем ухабе. Про эту семейку он мог рассказать многое. Но его ценили как раз за молчание. И воспринимали как члена «семьи» за то, что он умел хранить секреты.

За молчание о том, что Вито с подельниками собственноручно зарезал две молодые парочки, потому что был пьян, а парни воспротивились его пьяным домогательствам к их девушкам.

За молчание о том, что он, когда был юнцом, держал за волосы старика Миттиньо, которого Джованни расстрелял прямо в собственном доме. Потому что тот стоял на пути Розеттив в Калабрии. За то, что догнал и поймал там же во дворе дома убегающую внучку Миттиньо — Адриану. В неё Розетти-старший всадил ещё три пули…

По дороге их начал обгонять «Додж», натужно ревя двигателем.

— Сделай его, Марио! — потребовал Вито, обращаясь к водителю.

Роллс-Ройс чуть прибавил газу, но грузовик вильнул чуть вправо, и Марио пришлось немного оттормозиться, чтобы не влететь в него.

— Вот тварь! — выругался Вито.

— Оставь его… — махнул рукой Розетти-старший, — Пусть его едет. Он торопится к смерти на ближайшем повороте. Лучше посмотри направо, Вито! Смотри, там…

«Додж» чуть обогнал жёлтое респектабельное авто. Полог его кузова вдруг откинулся в сторону, и внутри фургона показались трое человек.

— Что за? У НИХ ПУШКИ! — заорал Вито.

Выстрелы затрещали, разносясь над заснеженным шоссе, когда дорога нырнула в небольшой перелесок.

Первые же пули разбили лобовое стекло и вбили тело Марио в сидение. Его руки судорожно дёрнулись, и дорогущий Роллс-Ройс резко нырнул вправо, улетая в кювет. Он протаранил густой кустарник и врезался на полной скорости в дерево, обняв его крыльями.

«Додж» резко затормозил, и тут же двинулся задом обратно. Остановился. Из него выпрыгнули люди. Они подбежали к легковушке, на ходу открывая огонь. Вито не успел направить на них свой револьвер. Его голова лопнула как арбуз.

Джованни Розетти, раненый в плечо, попытался открыть дверь и вывалиться в снег с противоположной стороны. Он упал около дерева и лихорадочно дёргался в тщетных усилиях достать пистолет из кобуры под пальто. Итальянец услышал скрип снега под ботинками. Повернул голову. Посмотрел прямо в чёрное нутро ствола винтовки.

Треснул громкий выстрел. Затем рядом послышались ещё несколько контрольных, вразнобой.

— Готовы, — сухо прокомментировал один из нападавших, опуская шарф ниже и открывая своё лицо, — Отличное оружие! Не знаю, откуда у Наки такое, но «подарок» шикарный.

И он погладил цевьё автоматической винтовки Браунинга.

Другой осмотрел покорёженный Роллс-Ройс с дымящим вовсю капотом, собранным в гармошку:

— Хорошая была машина… Ладно, обыщите их. Только тщательно! Это нужно для дела! И уходим!

17 января 1920 года

Тихий дорогой ресторан был почти пуст утром. Мне он понравился за то, что здесь исполняли любой каприз посетителя. И была отличная овсянка. Которая, естественно, значилась в меню, как «английская». Я внутренне посмеялся с этого. Скажи про такое обывателю в России в двадцать первом веке! Я вообще с детства привык к этому как к традиции — с утра только каша. А про то, что она является традиционной в Англии, узнал в детстве только из анекдотов про Холмса и Ватсона.

Я читал газету, пока Блум отошла сделать звонки в поместье и юристам.

«Акт Волстеда, вступивший в силу этой ночью, привёл к большому количеству облав на торговцев, ведущих отныне незаконную торговлю алкоголем. Полицейские участки заполнены арестованными. На них составляются протоколы, и, в случае небольших нарушений, им грозят штрафы от двадцати до пятисот долларов. Более серьёзные нарушения предполагают штраф от тысячи долларов, исправительные работы или даже тюремный срок. Только за первые сутки…»

Я отложил газету. И нервно закусил губу. Всё, что было написано в газете — мне было давно известно ещё по «прошлой» жизни. Непонятно было только одно. Ни на одном моём предприятии за ночь и утро не был проведён ни один обыск. А я был уверен в том, что шериф Бронкса Джон Фэллон не отстанет от меня и обязательно найдёт повод наведаться на склады, или в суповую кухню. Да я не удивился бы даже если бы он заявился в здание, в котором через пару дней откроется детский сад.

Ночью «трясли» каждый второй бар в Бронксе. Рестораны в более развитой части боро тоже попали под раздачу, но в меньшей степени. Обыскивали «Парадиз». Но у меня не было ни одного полицейского. Тишина.

Во-первых, это было странно. Во-вторых, это было «некрасиво»! Да-да! Именно так. Ведь такое поведение полиции могло привести к появлению нехороших мыслей в голове у других воротил Нью-Йорка. Джо «Босса» Массерии, или того же Ротштейна. Почему это меня не трогают? Я работаю с полицией? Надо бы созвониться с Дёрпом и узнать — что происходит в главном управлении Бронкса. Чем там сейчас дышат?

Из раздумий меня вырвал голос Блум. Девушка стояла надо мной и показывала на газету, которую я машинально оставил на столе.

— Что это⁈

На развороте было фото покорёженного авто, врезавшегося в дерево. А ниже заметка под названием: «Жестокое убийство семьи Розетти в штате Вирджиния». И текст, который я уже прочитал ранее:

«…В округе Бакхэннон, штат Вирджиния, совершён зверский налёт на бизнесмена из Кентукки Джованни Розетти. Среди погибших в принадлежащем ему Роллс-Ройсе были найдены его племянник Витторио Розетти и личный водитель мистера Розетти-старшего Марио. При них не было никаких наличных. А также с убитых сняли все драгоценные вещи: часы, запонки и кольца. По предварительным данным, нападение, скорее всего, совершили грабители из банды закоренелого преступника „Большого принца“, которых разыскивают в округе уже больше месяца…»

Я поднял глаза и выдержал холодный взгляд Блум. Она снова заговорила:

— Только не говорите мне, что это случайное стечение обстоятельств!

— Присядьте, мисс Брауни. Прошу вас…

Девушка с достоинством заняла своё место за столиком и откинулась на стуле, сверля меня глазами.

— Я сейчас буду предельно краток. И прошу выслушать меня до конца. Когда ваш брат пошёл на сделку с Джованни, о чём мы уже с вами говорили, создалась ситуация, в которой, если бы он не выполнил обещанное, Розетти действительно предпринял бы в отношении вашей семьи жёсткие меры. Мне пришлось выбирать: или Джованни, или вы. Вот и всё.

— Я? — сощурилась девушка.

— Вы с братом, — поправился я.

— И вы ничего не получили с этого от Наки Джонсона?

— Об этом я не буду говорить ни с кем. Дела моих партнёров я не обсуждаю даже с самыми приближёнными людьми.

— Каково это? — она шевельнула пальчиком в сторону газеты.

— Смею вас заверить, я ни разу не отдал ни одного приказа, который привёл к смерти невинного человека.

— Вы гангстер, который «охотится» на гангстеров? — горько усмехнулась она.

Я промолчал.

Девушка, не двигаясь, сидела где-то с минуту. Затем опустила глаза и пробежалась глазами по газетной статье. Сжала скулы, из-за чего её обычно милое лицо ожесточилось. Через мгновение она заговорила:

— Это был последний разговор на эту тему. Договоримся с вами здесь и сейчас. Я не хочу знать о ТАКИХ ваших делах. И касаться их.

— Разумеется, мисс Брауни.

Знал бы я наперёд, как всё обернётся, не зарекался бы…

Церквушка в Бронксе была совсем небольших размеров. Она и сделана-то была наспех, из другого дома. Следовало озаботиться этим. Шаги гулко раздавались по стенам. Я был одет во всё чёрное. Чёрное пальто, костюм, галстук. Лишь белоснежная рубашка выбивалась из образа.

— Слово Алексею Ивановичу Соколову.

Я встал на небольшое возвышение и обвёл взглядом всех присутствующих. Посмотрел им в глаза. Они были разные. Ждущие, строгие, судящие, просящие, заплаканные… Я заговорил:

— Мы провожаем в последний путь замечательных людей, любящих мужей, прекрасных отцов и заботливых сыновей. Пётр и Александр стали за короткий срок для нас настоящими друзьями и соратниками…

Через полчаса я уже стоял на улице, вдыхая морозный воздух. На сердце лёг большой камень. Чёрный, тяжёлый, не свернёшь. Синицын остался внутри. Это его бойцов сегодня провожают в последний путь.

Молотов встал рядом и посмотрел на меня диковатыми тёмными глазами:

— Тяжело, Лексей Иваныч?

Я молча кивнул. А он тяжело вздохнул и тихо проговорил:

— К этому не привыкнешь. Кто бы что ни говорил. Мы же, считай на войне. Только на другой, — по-простому выдал казак и принялся забивать свою трубку.

На пороге показалась мать Петра. Старая сухощавая женщина, она словно водрузила себе на плечи ещё десять лет. Мы встретились глазами, и она на секунду замерла. А потом шагнула вперёд и плюнула мне под ноги. Матвей дёрнулся вперёд, но я остановил его резким взмахом руки.

Повисло молчание. Мать Петра развернулась и пошла сгорбившись. Во всей её фигуре сквозило отчаяние. Я глядел ей вслед и полностью отдавался новому, ужасному ощущению, которое заволакивало меня внутри.

Снова перед глазами встал «Парадиз». Рыжие волосы девушки, что уже давно уплыла из-за меня в Европу:

«Вижу, что тебя ждут огромные испытания, а от твоей воли будут зависеть сотни судеб. Вижу, что тебе придётся жертвовать близкими. Вижу, что враги будут сильны и жестоки…»

Я даже обернулся, будто бы Аля стояла у меня за спиной. Но там была лишь одна из улочек Бронкса, по которой куда-то брели редкие прохожие и медленно проезжали по грязному снегу машины.

Матвей открыл дверь «Паккарда». Я сел внутрь и произнёс:

— В «штаб». Будем готовиться к переговорам с этими бандитами, которые угрожают Сарнову. Они должны позвонить перед встречей.

Условия нам выдвинули непростые. Позвонили и быстро назвали место, сообщив, что если мы не решим все вопросы сегодня, то уже завтра бандиты начнут действовать в отношении боссов Давида Сарнова «жёстко». А значит, времени у меня не оставалось. Нужно было решать эту проблему сразу и навсегда… Что бы это ни значило.

Со мной должен был говорить только один человек тет-а-тет. В одной из «замороженных» строек на окраине Нью-Йорка. С одной стороны она примыкала к Гудзону. Набережной здесь не было. Просто покатые берега, заросшие кустарниками так густо, что через них было не продраться даже сейчас, зимой. Сюда градостроительные компании Нью-Йорка ещё не добрались в полной мере.

Я тоже подстраховался. «Броня» Рощупкиных, залатанная и подправленная, снова заняла своё законное место под пальто. А Горохов прямо сейчас искал хорошую позицию для снайперского огня. Мои люди ждут внизу за строящейся многоэтажкой. Но я был уверен, что с другой стороны происходит то же самое.

Гулкие шаги зазвучали внутри недостроенного этажа. Из-за колонны вышел среднего роста мужчина в дорогом костюме. Тёмные волосы, ничем не примечательное лицо. Разве что глаза его постоянно бегали туда-сюда.

— Мистер Соколов?

— С кем я говорю?

— Меня зовут Джим Кравец. И у нас с вами есть интерес в одном замечательном дельце.

Я усмехнулся:

— Не помню, чтобы у нас были какие-то общие дела.

— Ну как же? — противно ухмыльнулся он, — Люди, которые должны нам часть одного очень перспективного бизнеса, сказали, что вы хотите с нами поговорить.

Это он про боссов Давида Сарнова. Эка задвинул, должны…

— Вы ошибаетесь. Эти люди вам ничего не должны, и находятся под нашей защитой, — отрезал я.

— Нас, это кого? — хохотнул тип.

— Компании «Соколов и Ко». И мы ценим безопасность наших партнёров. Поэтому я и решил встретиться с вами. С этого дня вы больше не имеете никаких контактов с людьми из Радиокорпорации Америки. И если задумаетесь о том, чтобы обратиться к ним, то общаетесь только со мной.

Он злобно сузил глаза:

— Ты что, сосунок? Вообразил, что если стал важной шишкой в Бронксе, то можешь приказывать нам, парням из Чикаго?

— Если надо, мы можем провести такую же аудиенцию в Чикаго, — улыбнулся я, — Но только разговор будет уже совсем другой.

— А теперь послушай ты, — зашипел бандит, — Я знаю людей из «Норд-Сайда»…

— «Норд-Сайда» больше не существует, — обрубил я.

Ну кому, как ни мне знать, при каких обстоятельствах и кто уничтожил верхушку этой знаменитой банды.

Он шумно выдохнул и процедил:

— Толстые мешки из ЭрСиА отдадут нам бизнес. А вы отдадите нам Давида Сарнова. Иначе ты отсюда не уйдёшь!

— Ты не понял, с кем пришёл говорить, — спокойно ответил я, — Внизу мои люди.

— И мои! — тут же взвился Джим.

— Ну и посмотрим — кто кого? За тобою нет никого, кроме кучки шестёрок. И если мы не договоримся по-хорошему, вы всё сегодня здесь и останетесь.

Он дёрнулся, но я был первее. В этом и преимущество 1911-ого. Узкие первые варианты, которые можно спрятать в широком рукаве. А пальто я заранее надел соответствующее.

Ствол уже смотрел на Кравеца, когда он только схватился за револьвер за поясом. Я уже не спеша достал второй пистолет. Из-за дальней колонны было дёрнулся напарник Джима, но я тут же перевёл на него один из стволов, и он не успел вскинуть Винчестер:

— Замри! Ты опоздал, парень!

Хреново мы проверили здание… Где же второй гадёныш здесь прятался? Хорошо, что он не выскочил сразу.

— Крэгс, почему так долго? — прошипел Кравец на своего подельника.

— Ц-ц-ц… — покачал я головой, — Без лишних движений. Ты даже не представляешь, о чём идёт речь. Я точно не отдам этот патент каким-то беглым утыркам.

Справа послышался шум, и из пустого, без дверей, бетонного проёма выскочил тот, кого я меньше всего ожидал здесь увидеть.

— Стоять! Бросить оружие! — крикнул шериф Бронкса Джон Фэллон.

Я замешкался, и Джим выхватил свой револьвер. Я лишь успел перевести второй Кольт на шерифа.

— Не стрелять! — взревел знакомый голос. Он принадлежал лейтенанту Дёрпу, — Не стрелять, джентльмены! Иначе здесь будет бойня! Тихо! Давайте успокоимся!

Джим перевёл своё оружие на шерифа. А Фэллон держал на прицеле дробовика меня. Неприятное ощущение…

Мои Кольты смотрели на Кравеца и шерифа. Лейтенант Дерп встретился со мной взглядом. Мне показалось, или в его взгляде мелькнул немой вопрос? Свой револьвер лейтенант направил на второго бандита по имени Крэгс. А тот, в свою очередь, уже целился в детектива Барлоу, который вбежал вместе с шерифом и взял на прицел Джима Кравеца.

— Всем не двигаться! Полиция Бронкса! Алексей Соколов, вы обвиняетесь в убийстве! — громко повторил Фэллон, — Бросайте оружие! Вас это тоже касается! — а это он уже Джиму.

— Ты что, привёл с собою копов⁈ — прошипел в мою сторону Кравец.

А я лихорадочно соображал. В голове крутились только два вопроса. Что делать? И кто меня сдал?

Дорогие читатели! Мы приближаемся к событиям, которые окажут влияние на судьбу всего Нью-Йорка, и не только! А герою нужно как-то выпутаться из той ситуации, в которой он оказался! И узнать — кто же предатель?

Следующая глава по подписке — платная.

Цена на подписку — сумма, в которую оценивают чашку кофе в кофейне. Ваши лайки, положительные комментарии, Ваша поддержка покупкой, позволяют мне больше времени уделять именно писательскому делу. И я очень рад, что могу придумывать для Вас подобные истории.

Спасибо, что читаете!

Благодарю Вас за Вашу поддержку! Она действительно мне помогает!

Жду Вас в следующей главе!