Русская Америка. Сухой закон 3

Глава 21 «Нью-Йорк. Факты» пишет…

6 февраля 1920 года. Утро. Нью-Йорк. Редакция газеты «Нью-Йорк. Факты»

Пахло сухой краской. Воздух был горячим от постоянно работающих гудящих печатных станков. Двое работников даже сняли рубашки и остались в одних брюках с подтяжками. Вообще, это прямо наплевательское отношение к этикету. Но здесь, в цеху появлялись только мужчины. «Печатники» даже не замечали меня. Они настолько были поглощены работой, что, кажется, перешли на язык жестов, ве́домый только им. Новые листы шли из-под станка, что с шумом раскалял пространство вокруг. А воздух… Мне казалось, что я открыл большой принтер на своей старой кафедре в прошлой жизни и случайно вдохнул рассыпавшуюся краску из картриджа.

— Режу! — подал голос один из рабочих!

Второй, молча опустил рукоять на пульте.

Жжжжух. Тууууууу. Жжжжжух. Тууууу…

Ножи мелькали, а большие листы собирались в четыре пачки на роликах.

— Где этот малец? — рявкнул один из работников.

— Уши бы ему открутить… — заозирался второй, — Джо!

— Я здесь! Здесь! — подбежал малец лет шестнадцати, и тут же получил подзатыльник. Ну да, тут особо не заморачиваются с правами работников.

— Складывай всё!

— Сейчас.

— Не успеет, мистер Браун! — подал голос один из работников.

Редактор подошёл ближе и обратился к мальчишке:

— Друзья есть? Хотят заработать каждый по два бакса?

— Да, мистер!

— Тогда как уберёшь эти пачки — дуй за ними, что есть мочи. Получишь двадцать пять центов сверху за каждого. Нужно минимум четыре человека.

— Сделаю, мистер Браун! — весело отозвался Джо.

А редактор вернулся ко мне:

— Мистер Соколов! Я, конечно, не жалуюсь, не подумайте! Такая щедрая премия, что у меня часть сотрудников сразу согласилась поработать в ночь без лишних вопросов. Но я просто хочу знать — откуда такая спешка? Вы уверены в этом материале?

Джефф Браун, тот корреспондент, что обладал шикарным стилем и просто невообразимой энергией, поднял большие очки и водрузил их на лоб, чтобы не мешали. Сейчас он держал в руках оттиск материала, который со всей тщательностью проверил до запуска в печать.

Весь вчерашний день репортёры провели в дороге. С раннего утра они поехали в Аунего и резервацию. А Браун был у меня в офисе и интервьюировал опального бывшего судью Абрахама Крауча. Потом редактору пришлось проверить все привезённые материалы, и пошла работа в «надцать» рук. Причём сразу над двумя выпусками. Дневным и вечерним. Все тексты я потребовал сдать к середине ночи, а оттиски уже к утру. Ведь тираж должен был пойти в продажу через полтора дня! Но редакция управилась, потрудившись на славу.

С утра к открытию коммерческих типографий мои люди уже привезли эти оттиски в другие предприятия. Заплатив внушительными чеками за срочность работы. Первые тиражи, как и планировалось, печатали всеми доступными мощностями не только в нашей газете.

Я ответил Джеффу:

— Вы же сами готовили материал. Понимаете, какой эффект он вызовет. Это сенсация!

— Вот именно. Очень «опасная» сенсация. Я знаю, мистер Соколов, вы платите мне за то, чтобы я не задавал лишних вопросов. Я всего лишь хочу вас предостеречь. Фактически это настоящая «атака» на конгрессмена!

— Я прекрасно понимаю вас, мистер Браун. Но это абсолютная правда, которую должны знать люди. Разве не за этим вы пошли в эту профессию? Вы видели интервью, что сделали ваши сотрудники.

— Да, это настоящий ужас… — кивнул Джефф.

Его корреспонденты действительно приехали обратно под вечер, пребывая в полном шоке от записанного на заводе и, особенно, в резервации.

— Значит, вы в курсе, что в материале нет ни грамма лжи. А наша задача — выстоять под прессингом, когда он начнётся. И теперь представьте, что мы выстояли. Я буду рядом, Джефф, не забывайте. Мои деньги и связи пойдут на то, чтобы защитить редакцию. Думаю, триумф неизбежен! Триумф молодого издания, которое вытащило такую сенсацию на белый свет… Попробуйте ощутить, что тогда ждёт редактора и газету…

Глаза Брауна зажглись. Он невольно расплылся в улыбке. Тщеславный мужик. На этом и будем играть помимо солидного жалованья.

— Вы правы, мистер Соколов! Такое нельзя скрывать от читателей!

— Вот именно, Джефф… вот именно… Продолжайте работать. К полудню первый выпуск должен быть уже в городе. Я распорядился временно выделить вам машины моей компании. Всё нужно делать быстро. Помните, первые три выпуска в целях рекламной акции — бесплатные. Они будут выходить три дня подряд. А затем один номер раз в неделю. По цене в один цент. Узна́ю, что кто-то решил навариться и продавать первые три номера, или дороже цента последующие — спущу с него шкуру…

— Разумеется, мистер Соколов…

«Обеденные» газеты — сейчас один из лучших двигателей информации. В эту эпоху более или менее состоятельные люди читают газеты с утра. У них есть на это время. Но они ещё не проснулись до конца. А то и раздражены. Большинство победнее покупает газету по пути на работу. Или в обед. Вдобавок сегодня пятница. У кого-то последний рабочий день. Кто-то будет трудиться ещё завтра. Но всем одинаково хочется сократить рабочее время и забить его хоть чем-то. Обсудить новости с коллегами, пока обедаешь? А что тут у нас? Новое издание, распространяемое пока что бесплатно? Отличный вариант. Разворачиваешь газету — а здесь такое! Сенсация, которую можно обсуждать до конца дня, а потом и все выходные.

Я взял свежеотпечатанный экземпляр и прочитал первую полосу.

'Как местные власти пытаются убить ветеранов войны?

В редакцию поступили тревожные вести прямиком из сердца штата Нью-Йорк. Община Аунего превратилась в секту, которой управляет таинственный проповедник. Местные называют его Пророком, что уже само по себе возмутительно для благочестивых американцев. Ведь заповедь «не сотвори себе кумира» стирают на наших глазах. Как такое могло пройти мимо чиновников и судей штата?

Ветеран войны, раненый в боях под Сен-Миелем в борьбе за нашу страну и нашу свободу, Гарри Ллойд-младший недавно приехал в Аунего, чтобы открыть производство скобяных изделий на старом заводе. Здание и земля были выкуплены у племени индейцев мохоков, что живут в резервации рядом с Аунего. Он обратился в нашу редакцию, ведь ему сразу начали поступать угрозы от местных жителей.

— Через несколько дней после приезда ко мне заявились местные головорезы по фамилии Манфилк. Они угрожали мне и требовали, чтобы я убрался со своей земли и отказался от моей собственности. Их послал какой-то Пророк. Я слышал, что он не даёт местным покидать общину, а сам основал секту, которая не относится ни к одной церкви Америки. Эта секта называет своё поселение Хотфилд, а не Аунего…

— Почему именно Хотфилд?

— Это фамилия человека, что является связующей нитью для жителей Аунего с внешним миром.

— Кто он такой?

— Я слышал, что он — сенатор Конгресса…'

О, а это уже моя идея. Сейчас редко кто печатает заметки с прямой речью у опрашиваемых. Корреспонденты полностью обрабатывают текст и не прибегают к этому приёму. Я потребовал от Джеффа вставить ответы Гарри в материал, лишь несколько «отфильтровав» слова-паразиты и сделав речь более красивой. Так эффект у читателей будет посильнее. Гарри словно говорил с ними со страниц моей «Нью-Йорк. Факты». Ну-ка, посмотрим дальше…

'…Так вот. День назад Манфилки напали с дружками на завод посреди ночи и принялись стрелять по нам. Даже не представляю, чем бы всё закончилось, если бы я не позвал своих знакомых помочь мне с уборкой завода и для охраны после первого визита! Понимаете, после тех угроз я решил во что бы то ни стало отстоять свои права. И, как оказалось, не зря позвал парней. Если бы не они, мы сейчас с вами бы не говорили…

— Сколько было нападавших, мистер Ллойд?

— Человек десять, может, больше. Мне показалось, что я слышал, как они звали местного шерифа в перестрелке.

— Что вы чувствовали в этот момент?

— Как бы так помягче выразиться… Ярость… Недоумение… Я честно купил эту землю и завод, чтобы заработать себе на кусок хлеба и новый дом. Я вложил сюда все свои деньги. Взял в долг у знакомых. И у меня просто пытаются всё это отобрать какие-то бандиты. А местная власть им помогает! Один из моих товарищей ранен!

— Его ранение серьёзное?

— Если бы пуля прошла чуть левее, то он бы не выжил!

— Чего вы хотели бы больше всего?

— Я хочу, чтобы мне просто дали нормально работать в моей стране. И чтобы этих бандитов-сектантов наказали! Куда смотрит управление полиции штата?

Напоминаем читателям, что Гарри Ллойд-младший не просто коренной американец, а настоящий гражданин и патриот, который чуть не погиб, защищая нашу страну в прошедшей войне. Мы думаем, каждый понимает и разделяет его праведный гнев. Гнев человека, который своим трудом пытается сделать нашу жизнь лучше, создавая новые рабочие места и трудясь на благо общества. Что будет, если американцы: рабочие, бизнесмены, другие ветераны станут жертвами таких сект при попустительстве властей? В какой хаос будет ввергнута страна, если мы не будем бороться с такими преступлениями на корню?

Редакция решила взять интервью у Гайаваты, вождя индейцев-мохоков, которые продали землю и завод нашему герою. И обнаружила то, что выходит за рамки нашего представления о зле. Обширнейший материал об убийствах в Аунего, а также о том, кто из властей замешан в этом — выйдет в вечернем, экстренном выпуске газеты. Мы считаем, что подобное нельзя умалчивать. Это наш дебютный выпуск. Мы — «Нью-Йорк. Факты». Наше издание — только за правдивую информацию. И мы объявляем войну несправедливости!'

Неплохо. Очень «по-американски». С патетикой и пафосом, который они любят. Основную затравку мы дали. «Ударили» по каждому среднестатистическому американцу. По их патриотическим чувствам, по частной собственности, праве на своё дело, о котором мечтает каждый второй. Понятие «американская мечта» ещё не придумано. Оно появится в литературе только через десять лет. Но фактически я уже нарисовал этот образ для читателя «Нью-Йорк. Факты». Честный прихожанин, коренной американец, ветеран, который своим трудом пробивается к лучшей жизни. И вот ему мешает секта, которая не просто опустилась до грязной конкуренции, да ещё и попыталась его убить. А в вечернем выпуске будет добивка от Гайаваты, который расскажет поподробнее про делишки сектантов и сенатора. А на закуску, когда поднимется шумиха, напечатаю показания судьи Абрахама Крауча.

— Очень хорошо. Главное, эмоционально и ярко, — похвалил я Джеффа.

— Можно было и лучше, если бы было время… Но вы потребовали подготовить сразу два номера. И этот, и вечерний…

— Это то, что нужно! — заверил я редактора.

— Вы же планировали делать еженедельник. Почему не опубликовать всё сразу?

— Так и будет в будущем. Но первые выпуски должны идти несколько дней подряд. Во-первых, нам нужно «выйти на рынок». Именно поэтому вечерний и последующий третий выпуск бесплатны. Скажите мальчишкам-газетчикам, чтобы старались в три горла на улицах. Вы «подсадили» людей на эту новость, Джефф. Они будут томиться в ожидании продолжения. Во-вторых, будет подозрительно, если за один день будет сразу столько новостей об Аунего. Пусть думают, что ваши корреспонденты и сегодня роют информацию.

— Понимаю, — кивнул Браун.

— И ещё. Нужно, чтобы помимо мальчишек-газетчиков, продукцию распространяли не только на улицах. Машины должны развести бесплатные пачки газет по крупным предприятиям, заводам и местам, где много офисов. Пусть весь город уже после обеда обсуждает эту новость.

— Будет сделано.

— Когда вы сможете отдать вечерний тираж?

— К двум часам дня.

— Отлично. Его сразу нужно будет погрузить на грузовики. С ними приедет мой компаньон. Степан Молотов. Они увезут газеты из нашей редакции и из остальных типографий, где мы заказывали допечатку. Как только вы отдадите весь тираж, сразу отпускайте всех сотрудников по домам. Они и так трудились всю ночь. До завтра никто не должен быть в здании кроме моих людей в качестве охраны.

— Думаете, к нам «придут»?

— Нельзя исключать, что кто-то попытается помешать тому, чтобы вышел вечерний выпуск. Вы также до завтра отдохните в одном из отелей Нью-Йорка. Мы все оплатим. Отвечаете только на мои звонки.

— Понял!

Когда надо, Джефф был немногословен и чётко понимал — что от него хотят. А пост редактора и хорошее жалованье добавляло ему разумного рвения. Тот факт, что он решил меня, как владельца газеты предупредить о возможных последствиях подобной статьи — мне тоже нравилось. Хороший кадр.

Если кто-то пожелает «разобраться» с моей редакцией после того, как выйдет первый номер, то они не найдут ничего. Вечерний выпуск будет заранее вывезен, а когда надо — сразу пойдёт на улицы. Заодно и посмотрим: кто нагрянет трясти редакцию, если вообще придут? Бандиты или полиция? А их встретят только пустые помещения без работников, где останется лишь охрана из моих бойцов. Что будет ещё одним новостным поводом на будущее…

— Доброго дня, мистер Браун. Держите меня в курсе. Если возникнут любые проблемы — тут же звоните в мой офис. Сейчас я уеду. Дела ждут. И нужно сделать пару звонков. Где здесь поблизости телефон?

— Вы можете позвонить отсюда.

— Это не тот случай…

— В соседнем доме есть телефон в ресторане. Там, кстати, неплохая кухня

— Отлично.

Я устроился поудобнее за угловым столиком. Последнее время нечасто удаётся побыть одному и обдумать все дальнейшие планы.

— Что желаете попробовать? — с улыбкой склонился вышколенный официант.

— Жаркое Миссисипи. И красный чай.

— Будет сделано!

Интересно, у них здесь Дянь Хун подают? Эти американские меню никогда не изобилуют дополнительной информацией — что за чай, или кофе тебе будут подавать. Даже в фешенебельных ресторанах. Потом эта мода придёт и к нам. Читаешь меню, видишь много непонятных слов или смешных «украшений». Наподобие: «под одеялом из», или «тунец на земле из чего-нибудь». В голове сразу неправильная картинка. Какой ещё такой «земле»? А по сути — что за ингредиенты, не всегда указано.

Но в любом случае сейчас кухня в несколько раз лучше. Честно говоря, здесь в этом времени даже сэндвич за пять центов лучше, чем то издевательство, что я ел в двадцать первом веке. Сэндвич за доллар и эко-сэндвич за три бакса отличались в «моём» времени в описании состава лишь количеством сои и щепоткой кунжута. Но во втором случае ты всем вокруг показываешь яркой упаковкой, какой ты прогрессивный пипл.

Когда мы смотрим американские фильмы, то вечно видим одни и те же две картины. Или герои ужинают в кафешке прямо в доме, или едят в забегаловке на улице, где «самые вкусные бургеры».

И то и то в принципе, правда. Значительная часть американцев среднего возраста в будущем едят дома либо за завтраком, либо в выходные на семейном вечере и посиделках за теликом. С возрастом, повышая доход и имея возможность покупать хорошие свежие продукты — начинают ужинать дома.

В Нью-Йорке можно увидеть картину, где будет стоять длинная очередь из клерков в лапшичную. К столику с администратором, что сажает их на свободные места с условием свалить через двадцать минут. И это даже на Уолл-Стрит. Почему? Потому что в этом месте хорошо готовят лапшу с курицей. А та, что в магазине разваливается при варке на странные синюшные волокна. Либо отваливай очень круглую сумму за хорошее фермерское мясо. Отсюда и типичные истории про «здесь очень классно готовят…» — нужное подставить.

Жаркое принесли быстро. Хотел попробовать такое перед перелётом из Вашингтона домой в тот роковой день, когда я перенёсся сюда. Но не успел. Пули в теле не всегда совместимы с жизнью, знаете ли…

Рецепт прост, как два пальца. Но для него нужно времени. Из-за чего не в каждом ресторане его подают. Это скорее «домашнее» блюдо. Полтора килограмма говядины требуют почти сто — сто двадцать граммов сливочного масла. Добавив в это все немного специй, соус и сладкий пепперончини. Обязательно маринованный. В будущем американцы начнут пихать везде в такие блюда соус ранч, а сейчас заправка идёт классическими томатными соусами. В духовке мясо, обваленное в муке, обжаривается до золотистой корки.

Кости идут на бульон. Его потом выливают на жаровню. Следом — рассол от перцев. Лук, специи. А далее в духовке всё это стоит ещё до восьми часов. Поэтому и редко где готовят: такое жаркое долго занимает место в жаровнях. После приготовления оставшийся бульон сливают, а при таком томлении мясо распадается под вилкой на волокна. Даже ножа не надо.

Удовлетворив чувство голода с больши́м удовольствием, я откинулся на стуле, потягивая чай и смотря на улицу. Снег сегодня практически не шёл и было приятно сидеть вот так, в тёплом кафе, раздумывая о своём…

Звонить, или нет? Вот в чём вопрос. С одной стороны, привлекать этого человека означало «светить» перед ним себя. С другой, я был не дурак и понимал, что рано или поздно противники узна́ют, кто стоит за газетой и за Гарри. А вот «вырастить» собственного агента было бы очень полезно. Решено! Звонить!

Я допил чай и попросил воспользоваться телефоном ресторана.

— Чикаго. Бюро расследований, — сухо брякнула трубка.

— Мне нужен агент Глен Диксон.

В ответ послышалось раздражённое сопение:

— Кто говорит?

— Передайте, что это информатор по делу ирландцев. Я буду говорить только с ним. Он на месте?

— Кто говорит? — ещё раз нетерпеливо настоял незнакомец.

— Я кладу трубку.

— Стоп! Минуту.

Так-то лучше. А то знаю я этих «товарищей». Все-то им надо знать про других, и про коллег в особенности.

Вскоре послышался голос агента Диксона.

— Слушаю.

— Это Алекс.

— Я догадался… — буркнул Глен.

Наверное, боится, что я опять буду шантажировать его снимками, на которых он на пару со своим напарничком, будучи «крепкими» семьянинами и агентами бюро расследований, предаётся в командировке разврату с социально безответственными девицами…

— Мистер Диксон. Нас никто не должен слышать. Я предлагаю вам перезвонить в ресторан «Сердце Юга», Манхэттен.

— Перезвоню из автомата…

Трубку повесили. А я прошёл на своё место. Через несколько минут ко мне подлетел официант и вежливо уведомил:

— Звонят из Чикаго. Прошу вас за мной, — и он протянул руку в сторону комнаты для отдыха, откуда я звонил.

Однозначно заслужил чаевые.

Теперь в трубке я слышал хрипы и очень искажённый голос Глена. Он что, нашёл самую «разбитую» телефонную будку в Чикаго?

— Да, Алекс.

— Слушайте меня внимательно. Один мой знакомый вскрыл секту в штате Нью-Йорк. За ней стоят очень влиятельный человек. Сегодня днём это уже будет в газетах. Первая информация выйдет в «Нью-Йорк. Факты». У вас получится узнать содержание номера?

— Да.

Ну да, я не сомневался. В обязанности агентов входило следить за всеми новостями. Иногда это часть следственной работы. Он точно мог связаться с Нью-Йоркским отделением бюро.

— За сектой стоит один из сенаторов Конгресса…

— ЧТО?

— Не перебивайте. В ближайшие дни в разных газетах окажется много информации. Это настоящий скандал, который приведёт к большому расследованию. Теперь ответьте прямо: вы хотите сидеть на месте агента до старости?

— Я уже специальный агент! — поправил меня Диксон.

В голосе его послышалось удовлетворение.

— Это после того дела с «Благочестивым»? — догадался я.

— Да. Меня повысили.

— Значит, вы уже убедились, что наше сотрудничество может быть очень выгодным для нас обоих. Вы можете оказаться в Нью-Йорке?

— Это не мой участок…

— Подумайте, Глен…

— Вы будете выкручивать мне руки? — намекнул спецагент на компромат с фотографиями.

— Нет. Я думаю, что по началу в полиции и в бюро будут отбиваться от этого дела руками и ногами… И выжидать — куда подует ветер? Тот, кто согласится его вести и не упустит — снимет все сливки, Глен. И об этом человеке узна́ют одни из первых лиц страны. Вы же не мальчик, мистер Диксон. Сами все понимаете. Или вы играете за какой-то лагерь и добиваетесь успеха. Или вы не играете ни за кого и сидите в своём участке до выслуги лет. Либо до следующего везения, когда на вас вдруг упадёт перспективное дело…

Лобби всегда было и будет в Штатах. И Глен должен это понимать. Сейчас для него открывался вариант получить влиятельных покровителей, ведь подобное неизбежно выльется в схватку политиков.

— Я могу подать прошение с прикреплением к этому делу. Но это будет сложно…

— Уж постарайтесь, Глен. Почитайте Нью-Йоркские газеты сегодня и завтра. И напишите прошение заранее, чтобы оно было наготове. Я сейчас звоню вам как компаньону. Вместе мы сможем достичь намного большего. Вы будете вести громкое дело. А я — помогу своему знакомому… Его зовут Гарри. Вы прочитаете о нём в статье на первой полосе «Нью-Йорк. Факты». Просите сразу и вечерний выпуск. Спецагент — это отлично, Глен! Но глава отдела звучит намного серьёзнее, согласитесь?

В ответ молчали секунд десять. Затем сквозь хрипы помех донёсся голос агента:

— Хорошо. Я ознакомлюсь с газетами и приму решение. Звонить в ваш офис?

— Если вы решитесь на это дело, то да. Если нет, то и звонить не стоит. Буду ждать до завтрашнего вечера. До двадцати часов. Не упустите свой шанс, мистер Диксон. До скорого…

И я повесил трубку.