С тобой сквозь века

Глава 26. Этот темный любил ее

Одриан

Миновали сутки с тех пор, как мы покинули постоялый двор, и больше суток Дрейя пребывала в беспамятстве. Я ехал, закрыв глаза, привалившись к шершавой стенке телеги, и держал Дрейю на коленях. Так ей было теплее, а мне спокойнее, я мог чувствовать состояние моей пары. Озноб отступил, и бред больше не терзал ее. Она просто спала — безмятежно и тихо. И это пугало меня больше всего. Терзала мысль, что она может так и не проснуться. Полузабытье прервал тихий смех и голос Эрмелы:

– Представляешь, что она пишет, что этот темный любил ее, желал ее! Какая у нее бурная фантазия! Чтобы темный и любил! - раздались тихие смешки Эрмелы и недовольное еле слышное бурчание Мариуса.

Я распахнул глаза и увидел в руках Эрмелы дневник Дрейи. Холод пробежал по спине.

– Где ты его взяла? – спросил я резче, чем намеревался.

– Он выпал у нее из кармана. Я просто подобрала!

-Отдай его, пожалуйста, - я протянул к ней руку. Мне много чего хотелось не лицеприятного сказать ей, но я сдерживал себя.

– Почему? – надула губки Эрмела. – Здесь такая скука, а это хоть какое-то развлечение! Представляешь, она описала целую драму о темном маге, который воспылал страстью к светлой деве. Он преследовал ее, пытался заговорить, дарил дары, а она раз за разом отвергала его, в итоге прокляла и убила. И откуда только такие выдумки берутся! – Она фыркнула и отбросила дневник в сторону. – Вот здесь он валялся.

Волна ярости захлестнула меня. Хотелось накричать на нее, но я вновь сдержался.

Я молча поднял дневник, бережно отряхнул его от пыли и прижал к себе. Эрмела не понимала, что творила. Для нее это была лишь забавная история, очередная страница, вырванная из чьей-то жизни для развлечения. Но для меня это был ключ к душе Дрейи, хрупкий мостик к пониманию ее внутреннего мира, ее страхов и надежд.

– Не смей больше трогать ее вещи, – прошипел я, стараясь говорить как можно спокойнее. – Ни ее вещи, ни ее саму.

Эрмела вскинула брови, явно удивленная моей реакцией. Мариус что-то пробурчал, но я не слушал. Мое внимание было полностью сосредоточено на Дрейе и ее дневнике. Аккуратно положив ее обратно себе на колени, я открыл первую страницу дневника.

Я обнаружил записи с двух сторон, понял, что с одной стороны книга представляла дневник, где были записаны эмоции Дрейи, а со второй была написана та история, которая случилась столетия назад. Именно она меня интересовала. В эмоции лезть я не имел права, захочет сама поделится, а вот в том, что было, я жаждал разобраться. История была написана от первого лица, от имени темного мага Дрейя. И началась она с описания жизни маленького мальчика, которого прокляла собственная мать. Я читал каждое слово, пытаясь понять, что скрывается за этими строками, что так тревожило душу того, кого я в прошлой жизни считал своим врагом. Страницы шелестели под моими пальцами, перенося меня в мир боли и одиночества. Маленький мальчик, отвергнутый матерью, проклятый ею же, вырос в могущественного мага, но носил это клеймо отторжения, как самое страшное проклятие. Он искал признания, любви, тепла, но находил лишь страх и ненависть в глазах окружающих. Каждое его достижение, каждое доброе дело, казалось, тонуло в бездне предрассудков и предубеждений. Я читал о его отчаянии, о его попытках найти хоть какую-то опору в этом жестоком мире, и сердце мое сжималось от жалости. Строка за строкой, Дрейя описывала его путь к тьме. Не из злобы, а из отчаяния. Не ради власти, а ради защиты. Он пытался изменить мир, но мир не хотел меняться. Его добрые намерения оборачивались проклятиями, его помощь воспринималась как угроза. И в какой-то момент он сломался. Боль стала его силой, отчаяние – его оружием.

Но в глубине души он по-прежнему мечтал о любви, и единственной кого он беззаветно любил, была Одри. Да, он силой забрал ее из семьи. Как бы он ни пытался присмотреться к ее отцу, когда впервые приехал к ним с миром, желая проявить милость к тому, кто вырастил тронувшую его сердце девушку, он не смог.

Отец при любой возможности оскорблял и унижал мать и дочь, а редкие проявления доброты воспринимались семьёй как праздник. Последней каплей стала ситуация, когда отец поднял руку на Одри за то, что она вступилась за служанку. Именно тогда Дрей покинул их замок, чтобы вечером вернуться и отвоевать его, убив владельца. Но не успел он начать ухаживания, как прибыл гонец с вестью о нападении соседей. Он уехал и вернулся только через полгода. Тогда-то он и узнал, что мать Одри, не выдержав смерть мужа, покончила с собой, утопившись в реке. Замок стоял в запустении, слуги разбежались. Замку требовался хозяин. Дрей начал наводить порядок, его решения были строги и не подлежали обсуждению, при этом ему часто приходилось отлучаться, защищая границы.

В этом месте я увидел пометку, она была следующего содержания: “ему не следовало решать все проблемы самостоятельно. Нужно было распределить своих доверенных людей по периметру своих земель.”

Я усмехнулся, как же это верно. Как хорошо, что трое моих лучших воинов сейчас в Грамме. Не представляю, что бы я без них делал.

Я продолжил читать. Он восхищался Одри, жаждал ее любви, мечтал о том, чтобы она увидела в нем не чудовище, а человека. Но она боялась его, видела в нем лишь тьму, угрозу для всего светлого. И в итоге, она его отвергла. Жестоко и беспощадно. Последние строки дневника были полны боли и отчаяния. Темный маг осознал, что обречен на одиночество, что его никогда не примут, что его никогда не полюбят.

Закрыв книгу, я убрал её в карман юбки Дрейи и прижал рукой. Я прикрыл глаза, и передо мной возникли образы. Они проносились, словно живые, сплетаясь воедино в ту жизнь, которая была у нас с Дреем.

Открыв глаза, я легко коснулся волос своей пары, сердце сжалось от обиды за того, кто безумно любил и кого с таким же безумием ненавидели. Я тихо произнес:

– Прости меня, Дрейя. Я все исправлю.

Девушка зашевелилась, нахмурилась, а затем открыла глаза.