С тобой сквозь века

Глава 39. Четыре дня

Дрейя

Танцевальный урок возобновился. Мистер Дюбу вернулся в зал и, громко, несколько театрально, объявил:

– Итак, у меня для вас следующее задание. Просто танцевать недостаточно. Я требую, чтобы во время танца вы поддерживали зрительный контакт и вели непринужденную беседу. Приступайте! – он сел за пианино, и музыка заиграла снова.

Одриан взял мою руку, и я почувствовала жар его ладони. Поймав его взгляд, я увидела в нём тревогу и мольбу. Шаг… Мы начали двигаться в такт музыке, на этот раз движения были более мягкими, но и более уверенными. Я чувствовала Одриана настолько сильно, что мне казалось, будто наши тела сплетаются воедино в этом танце.

– Беседа, – я не вижу, что вы разговариваете.

Губы Одриана тронула кривая улыбка.

– Итак… как тебе сегодняшняя погода? - выпалил он, и я едва сдержала смех. Эта фраза в данный момент звучала настолько нелепо, но я решила подыграть.

– Прекрасная, если честно. Особенно после вчерашнего дождя, - ответила я, стараясь говорить непринужденно. Внутри же меня бушевал вихрь эмоций. Его близость, его взгляд, прожигающий меня насквозь, музыка, проникающая в каждую клеточку тела… Все это создавало атмосферу, в которой дышать становилось все труднее.

– Беседа, - снова раздался голос Дюба на весь зал. Я вздрогнула. Ну что же он такой громкий?

– Теперь твоя очередь начать диалог, Дрейя, – с губ Одриана не сходила улыбка.

Я поняла, что беседой о погоде здесь не обойдется, нужна более увесистая тема. А почему бы не совместить приятное с полезным?

– Расскажи мне подробнее об оборотнях, я совсем запуталась. Мне нужно понять, кто ты такой. – я знала, что без этого понимания доверия не будет.

– Хорошо, начнем с самого начала. – Он улыбнулся мне. – Я рос без каких-либо особых способностей, мой старший брат постоянно насмехался и издевался надо мной. Однажды он довел меня до такого отчаяния, что я отправился в храм Луноликой. Я обратился к ней, и она пришла ко мне. Она даровала мне зверя, сказав, что это мудрая часть меня самого. Она велела мне прислушиваться к нему. Так я и поступил. Волк открыл мне глаза на многое: на козни и обман брата. Я стал смотреть на жизнь иначе, в том числе и на тебя. Я стараюсь понять тебя, и многое встает на свои места. Именно волк научил меня этому, и я не могу простить себе, что там в далекой жизни я настолько ошибался.

– Интересно, – проговорила я, размышляя, – значит, и твоих друзей богиня наделила зверем?

– Да, и я, как первый, помогал им. Причем в каждом из них зверь разный.

– То есть, это не обязательно волк?

– Да, все на усмотрение Луноликой. В нашем мире есть ещё оборотни, но их не много.

Я кивнула.

– И, насколько я поняла, они чувствуют родственную душу сильнее, чем маги, люди или ведьмы?

– Пожалуй, да.

– Каким образом?

– Зверь подсказывает. И мы чувствуем уникальный аромат нашей пары. – На этих словах я запнулась, но Одриан ловко поддержал меня.

Я начала понимать нелепость нашего перевоплощения перед оборотнями. Она сводилась к тому, что это бесполезно с их обонянием. Я решила уточнить:

– Поэтому ты так пристально смотрел на меня, когда я была в облике Илларии?

– Да.

– Все интереснее. И ты говоришь, что Каэл – истинный для моей сестры?

– Да, в этом-то и загвоздка. Он уверен, что она замужем. Причем ее аромат меняется: то он чувствует его на Эршове, то на ней самой. А в последний раз на ней его не было, ты была вместо нее, и это чуть не свело его с ума.

Я плотно сжала губы, обдумывая то, что рассказал Одриан.

– Да, Иллария явно не предполагала такой особенности. Что же будет, когда он узнает?

– Он вздохнет с облегчением.

– И все?

Одриан рассмеялся:

– Для них, Дрейя, это будет только начало. Он сделает все, чтобы она его полюбила.

– Угу, – произнесла я, обдумывая его слова, кружась с ним в танце.

Одриан, а что насчет мира, из которого вы пришли. Грамм, кажется, так он называется. Вы вернетесь туда?

Я заметила, как в этот момент его лицо помрачнело, но он все же ответил:

– Мои друзья – нет. Я – да.

Ответ застал меня врасплох. Я почувствовала, как внутри меня что-то сжалось. Мысль о том, что рано или поздно он уйдет, отзывалась во мне болью. Этот танец, эта близость, эта зарождающаяся надежда – все это временно.

– И когда ты планируешь вернуться в свой мир? – спросила я, стараясь сохранить спокойствие в голосе.

– Через четыре дня.

Шаг, еще один и еще. Четыре дня билось в моей голове, и я его больше не увижу. Четыре дня.

Музыка стихла. Мистер Дюбу, довольно кивнув, похвалил нас за успехи в поддержании беседы во время танца. Но мне было не до похвал. Слова Одриана эхом отдавались в моей голове.

– Вы будете блистать на празднике, – ободрил учитель, заметив мою скованность.

Я попыталась скрыть смятение за улыбкой и благодарственным кивком Дюбу.