Сумрачный гений князя Андрея

Глава 23

Наташа внимательно смотрела на мужа. Она не видела в его глазах ни ярости, ни азарта — лишь спокойную, почти инженерную сосредоточенность. Она понимала, что для Андрея это была не просто месть, а техническая задача по нейтрализации угрозы.

— Что я должна сделать, чтобы помочь? — спросила она просто.

Ее готовность, отсутствие лишних вопросов и истерик согрели его изнутри. В этом сложном мире, полном интриг и предательств, Наташа и Пьер были его непоколебимыми опорами.

— Тебе нужно сделать то, что ты умеешь лучше многих, — сказал Андрей, подходя к ее столу. — Ты сейчас должна стать нашими глазами и ушами в свете. Иржина, пытаясь меня унизить, сама себя выставила на показ. Я навел справки. Она снова вернулась в Петербург. Теперь не как баронесса фон Шварценберг, а как виконтесса Моравская. И ей нужен доступ к моим разработкам. Факты ей достать будет трудно, потому она будет пытаться добыть хотя бы слухи. Она постарается вращаться в тех же салонах, что и ты. Она захочет сблизиться с тобой, возможно, не лично, а через других женщин света. А ты упреди ее, сблизься с ней сама. Прояви женскую солидарность, скажи, что слышала о ней от меня, что я, мол, очень сложный человек. Вызови у нее доверие.

— Ты хочешь, чтобы я… подружилась с ней? С твоей бывшей любовницей? С этой старой интриганкой? — в голосе Наташи прозвучало отвращение.

Андрей сказал:

— Нет. Подружиться не нужно, лишь сделать вид некоторой лояльности. Я хочу, чтобы ты ее держала в поле зрения под контролем и усыпила ее бдительность. Стань для нее как бы «нейтралом». Она все равно будет пытаться через тебя и через всех остальных, до кого сможет дотянуться, выведывать информацию обо мне, о моих новых проектах. А ты будешь нашим агентом. Будешь снабжать австриячку той ложной информацией, которую мы подготовим специально для нее. Через Иржину можно вести шпионскую игру, создавая для Шварценбергов и Бонапарта иллюзию нашего проигрыша в схватке с ретроградами. И нам надо, чтобы они поверили в эту ложь на какое-то время, пока мы не разоблачим всю сеть иностранных разведок и их связь с нашими местными противниками прогресса.

Наташа медленно кивнула, в ее глазах загорелся огонек азарта. Это была новая, опасная роль, но она чувствовала себя готовой к ней.

— Хорошо, — сказала она. — Я, наверное, смогу. А что с ее мужем виконтом Моравским?

Андрей усмехнулся, и в этой усмешке не было ничего доброго, когда он начал объяснять свой замысел:

— Леопольд считает себя в безопасности под покровительством австрийского посла. Он забыл, что я не просто обиженный бывший любовник его жены, я — человек, который знает цену информации. У меня есть кое-что на этого Леопольда. Я попрошу своего друга графа Воронцова навестить его. И Воронцов кое-о-чем намекнет… Я переговорю с ним. А твоя задача, Натали, — уши и глаза в высшем свете. Вернись к своим салонам, приемам. Стань еще активнее. Все эти дамы, фрейлины, жены сановников… они болтливы, тщеславны и любят быть в центре событий. Иржина не единственная, кто сейчас играет в шпионские игры. И настала пора выявить всех подобных игроков. Надо успеть обезвредить шпионские сети перед войной. И ты станешь нашей храброй контрразведчицей. Слушай, запоминай, создавай впечатление, что мы напуганы и пытаемся замять историю с покушением на Пьера. Пусть они думают, что их удар частично достиг цели, и мы паникуем. Значит, враги проявят себя какой-нибудь ошибкой, и мы выйдем на след злодеев. А сейчас мы даже не знаем, кто именно отдал приказ стрелять в Пьера: французы, австрийцы или наши «любители старины», вроде Голицына и Ростопчина.

— А если прихлопнуть их всех сразу? — спросила Наташа.

Андрей ответил:

— Да, пришло время. Но не сразу, а по очереди. Иначе слишком большой шум поднимется, да и государь будет недоволен. Надо прихлопывать аккуратно, чтобы не разбрызгалось дерьмо из-под них, запачкав нас.

Наташа кивнула, вполне понимая замыслы мужа, а ее собственный ум тоже усиленно работал, выстраивая план действий. Она сказала:

— Я поняла. Распущу слух, что Пьер сильно ранен и находится на моей даче под присмотром врачей, а ты в ярости и ищешь виновных среди своих инженеров, подозревая причастность к покушению кого-то из «Союза Аустерлица», якобы, ветераны недовольны и мстят за то, что ты распустил их организацию по просьбе императора.

— Хм… Неплохо, — одобрительно хмыкнул Андрей. — А теперь мне нужно к графу Воронцову. Хоть время и позднее, но он меня ждет. Ему одному в этом городе из всех военных чиновников я могу доверять полностью.

Час спустя Андрей входил в кабинет Воронцова, которого недавно государь назначил генерал-губернатором столицы. Воронцов, мрачный и серьезный, несмотря на наступившую уже ночь, все еще находился на службе. Он выслушал Андрея очень внимательно. На столе между ними лежала пачка писем Иржины.

— И что ты предлагаешь, Андрей? — наконец спросил Воронцов, просмотрев компромат. — Арестовать виконтессу и этого проходимца ее мужа виконта Леопольда? Но, у меня нет прямых улик об их причастности к покушению на Пьера. Стрелков упустили. К тому же, у четы Моравских дипломатическая неприкосновенность. Официально виконт Леопольд на этот раз прибыл к нам в Петербург в статусе первого заместителя посла Австрии.

— Нет, Михаил Семенович. Арестовать — это слишком просто. Они — пешки в большой игре против нас. Если мы вырвем пешку, а ферзь и король останутся в игре, то толку будет мало. Я предлагаю более изощренный ход. Мы не будем их арестовывать. Мы их… возвысим.

Воронцов поднял на друга удивленный взгляд.

— Возвысим?

Андрей хищно улыбнулся и объяснил:

— Именно. Мы пустим слух в дипломатических кругах, что Иржина и Леопольд — двойные агенты. Что они работают еще и на нас. И что за свои «заслуги» они скоро получат высочайшие милости от нашего двора. Мы даже будем поощрять их, подсовывая ложную информацию, а потом, когда французы выявят подлог, Моравские уже и отвертеться не смогут! Иными словами, мы их перевербуем, заставив работать на нас. И они уже никуда не денутся, потому что вся информация об их «двойной работе» будет находиться в наших руках.

На лице Воронцова медленно расплылась улыбка, жесткая и без единой капли веселья. Он сказал с пониманием:

— Хитрый план, дружище! Ты собираешься ударить их же оружием — интригой и шантажом. Значит участь виконтессы и виконта предрешена. Шварценберги от них отрекутся, чтобы спасти свою репутацию. А Бонапарт не прощает тех, кто его обманывает. Но что, если они попытаются сбежать?

— Пусть попробуют, — холодно ответил Андрей. — Мы установим за ними самую плотную слежку и раскроем все их связи. А если они побегут не на запад, а к своим хозяевам здесь, в Петербурге, то мы выйдем на следующий уровень всей этой шпионской сети. На Голицына, Ростопчина и, возможно, на кого-то еще. Тогда и прихлопнем всех сразу.

— Рискованно, — покачал головой Воронцов. — Они уже не выжидают, а наносят смертельные удары. Пуля, пролетевшая в сантиметре от виска Пьера, — тому доказательство. И они могут нанести новый удар, организовать новое покушение. И, это совсем не обязательно именно они. Вся проблема в том, что выйти на след стрелков пока не удалось… Значит, пока прямых доказательств причастности кого-либо к покушению не имеется. Возможно, стрелков наняли французские шпионы. А, может даже, наши ретрограды, почувствовав, что запахло жареным, когда Пьер раздобыл все эти документы… К тому же, есть еще и масоны, с которыми завязан Пьер, и которые очень не любят, когда их внутренние тайны становятся известны посторонним. Мои люди, расследующие покушение, уже работают во всех направлениях. Но, у врагов пока явное преимущество на поле интриг и манипуляций. Инициатива все еще в их руках…

— Именно потому я и хочу предложить один интересный план… Вот здесь компромат, которым виконта Моравского можно припугнуть прямо сейчас, чтобы заставить играть на нашей стороне, — сказал Андрей, передавая в руки генерал-губернатору увесистую папку с бумагами. — Здесь не только про Моравию. Есть кое-что и похуже, о чем он и не подозревает, что я знаю. Однажды, спасая его от кредиторов, когда он был как будто бы в бегах по делу о мятеже, я проверил все его финансовые дела. Нашел кое-какие… темные сделки, которые скомпрометируют его даже в глазах нынешних хозяев.

На следующий день два черных экипажа с золотыми гербами остановились у особняка виконта Леопольда Моравского. В первом ехали слуги и охрана, а во втором — сам генерал-губернатор. Леопольд принял генерала в своем кабинете с радостным выражением на лице. Он как раз собирался поближе познакомиться с этим очень влиятельным человеком из близкого окружения князя Андрея, чтобы попытаться привлечь его на свою сторону в деле получения информации. А тут такая удача, что такой важный чиновник сам внезапно решил заехать!

— Как хорошо, что вы решились навестить меня, любезный граф! — выпалил толстяк, широко улыбаясь внезапному гостю. — Я прочитал в утренней газете о вчерашнем инциденте с бедным графом Пьером! Это ужасно! Как он?

— Жив, слава Богу, — холодно ответил Воронцов. Он окинул взглядом роскошный кабинет и каждую безделушку в нем. — И именно поэтому я здесь, виконт Леопольд. Покушение на моего друга — это переход всех границ. Война объявлена. И в войне все средства хороши. Вы понимаете, о чем я?

Виконт побледнел, но все же сохранил некоторое самообладание, пробормотав:

— Признаться, не очень понимаю… На что вы намекаете?

— А вот на что, — генерал подошел вплотную к виконту, навис над ним, и его низкий голос зазвучал подобно скрежету стали. — Я знаю все. Про Моравский мятеж. Про то, как ты сдал своих товарищей и земляков в Моравии Шварценбергам за право уехать с их деньгами в кармане. Я знаю и как ты воровал австрийские деньги во время войны, выделенные тебе из казны на организацию ландсвера. Знаю и про твои махинации с акциями Ост-Индской компании, которые ты проворачивал через подставных лиц, заигрывая с английскими пиратами и обманывая своих же нынешних покровителей из Франции. Они, я уверен, с интересом узнают, как их «верные слуги», вроде тебя и твоей жены, наживаются на преступных махинациях.

Лицо Леопольда совсем побледнело, а его пухлые пальцы задрожали, когда он воскликнул:

— Это ложь! Пустая клевета!

— Нет, не клевета. Документы о ваших незаконных сделках у меня. И они лежат в надежном месте, — предупредил генерал-губернатор. — И копии уже готовы к отправке в Вену и… кое-кому в Париж, кто не любит, когда его водят за нос. У тебя есть всего один шанс избежать позорной виселицы или кинжала наемного убийцы.

Он сделал паузу, давая словам впитаться в разум виконта. В кабинете особняка повисла гробовая тишина. Толстяк был сломлен. Он понимал, что Воронцов не блефует.

— Что… что я должен делать? — прошептал толстяк, потеряв весь свой лоск.

И Воронцов озвучил условия:

— Ты станешь двойным агентом. Ты будешь продолжать докладывать Шварценбергам и их французским друзьям. Но всю информацию для них будешь получать от меня. Ты станешь каналом, по которому я буду кормить их своей собственной кашей. Ты выведешь меня на всех, с кем работаешь. И на твоих кураторов. Если ты откажешься или попытаешься меня обмануть, твоя голова будет ценным трофеем для стольких людей, что я даже не берусь подсчитать. К тому же, я всегда могу применить и свою собственную власть. Явно или тайно…

И, глядя на побелевшее лицо виконта, Воронцов впервые за последние сутки почувствовал нечто похожее на удовлетворение. План князя Андрея работал. Первая фишка на доске была перевернута и теперь меняла цвет. Но, эта шпионская игра только начиналась.

Тем временем, в небе над Восточной Пруссией «Небесный промысел» совершал свой разведывательный полет. Капитан дирижабля стоял в остекленной рубке, вглядываясь в линию горизонта через двадцатикратную стереотрубу конструкции князя Андрея. Внизу, под серебристым брюхом гигантского сигарообразного корпуса, проплывали покрытые снегом поля и леса. Экипаж, состоявший из лучших выпускников Воздухоплавательного училища и курсантов последнего курса, работал слаженно и молча, как хорошо отлаженный механизм. В гондоле мерно стучала паровая машина, обогревая салон и вращая достаточно мощный электрический генератор, который, в свою очередь, приводил в действие электромоторы, раскручивающие воздушные винты до вполне приличных оборотов, что позволяло дирижаблю держаться против умеренного встречного ветра и кое-как лавировать при боковом. Хотя, конечно, воздухоплаватели старались, как могли, использовать ветер попутный.

— Капитан, впереди по курсу внизу движется колонна! — доложил один из наблюдателей-артиллеристов, чей «орлиный взор» сквозь оптику разглядел то, что было скрыто от обычного глаза. — Пехота и артиллерийские обозы. Продвигаются с запада на восток к крепости возле границы.

Капитан навел стереотрубу, выдвинутую из гондолы вниз, подобно перископу. Четко виднелись темные потоки людей и повозок, растянувшиеся на пару миль. Он мог разглядеть даже форму солдат — синие мундиры французской пехоты. Сомнений не оставалось, и капитан приказал:

— Штурман, заносим в карту координаты… Наблюдатель, оценить численность… Радиотелеграфист, передать искровым радиотелеграфом немедленно в штаб…

Андрей в своем кабинете изучал только что расшифрованные донесения Иржины, содержащиеся в письмах, перехваченных до этого Пьером. В них не только подтверждалась ее шпионская деятельность, но и были имена нескольких мелких сошек из окружения Ростопчина и Голицына, которые также состояли на содержании у французов. Внезапно дверь распахнулась. На пороге стоял запыхавшийся офицер связи с аэродрома. Его лицо было одновременно усталым и торжествующим.

— Ваше сиятельство! «Небесный промысел» телеграфировал!

Андрей, просмотрев телеграмму, полученную с борта дирижабля, задумался. Попаданец помнил, что в прошлый раз непосредственная подготовка Наполеона к войне с Россией начались только с лета 1811 года, когда на дипломатическом приеме в Париже 15 августа Наполеон гневно высказал в адрес России ряд угроз русскому послу князю Куракину, после чего в Европе уже никто не сомневался в близкой войне Франции и России. К осени Куракин уже докладывал в Петербург о признаках неизбежной войны. Тогда и начиналось постепенное придвижение французских войск к границам Российской Империи. А в апреле 1812 года Александр I выдвинул Наполеону ультиматум: или вывести обратно из приграничья французскую армию, или готовиться к войне. Именно с этого момента предвоенное противостояние начало раскручиваться в полную силу.

Теперь же, исходя из разведывательных сведений, выявленных дирижаблем, получалось, что военная машина Франции уже пришла в движение! И войска Наполеона накапливались в Польше и Восточной Пруссии, значительно усиливая гарнизоны крепостей. А, поскольку армию надлежало кормить и содержать, становилось очевидным, что Бонапарт планирует начать вторжение гораздо раньше, если и не на год, то на полгода точно. Возможно потому, что французская разведка уже передала своему верховному главнокомандующему сведения о начавшемся перевооружении русской армии новейшим оружием невиданной мощи, точности и скорострельности. И Наполеон испугался, приняв решение ударить по России до того, как ее армия получит достаточно нового оружия.