Сумрачный гений князя Андрея

Глава 24

Телеграмма с «Небесного Промысла» была подобна холодному душу. Все интриги, все салонные игры мгновенно отступили на второй план перед лицом этого лаконичного донесения: «Крупные колонны пехоты и артиллерии, мундиры французские, движение на восток к пограничным крепостям…»

Попаданец Андрей откинулся на спинку кресла, сжимая в руке бумажный листок. Его худшие опасения подтверждались самым тревожным образом. Война с Францией, которой он так опасался и к которой так тщательно готовился, приближалась семимильными шагами. Наполеон, почуяв угрозу в ускоренном перевооружении русской армии, решил не ждать, а действовать на упреждение. Он бросал вызов, и этот вызов нужно было принять.

Мысли попаданца метались, выстраиваясь в новую, еще более сложную схему. Теперь «техническая задача», которую он сам себе ставил, заключалась не только в нейтрализации шпионской сети, но и в срыве вражеских планов, пока русская армия не готова к полномасштабным боям. Нужно было выиграть время. Учитывая данные разведки, до вторжения оставалось гораздо меньше, чем предполагал Андрей изначально, исходя из своего знания той прежней истории, которую он изучал до своего попадания сюда, в эту эпоху.

Конечно, наивно было бы думать, что Наполеон станет меланхолично наблюдать из Парижа за ростом промышленной мощи России и перевооружением русской армии. И он, определенно, не собирался сидеть, сложа руки. Из зашифрованных писем Иржины, перехваченных Пьером и расшифрованных специалистами, явствовало, что сообщения о намерении императора Александра перевооружить русскую армию абсолютно новыми образцами оружия, имеющими огромную боевую эффективность, французский император получал давно, еще с 1808 года. Первое время французы даже отказывались ей верить, что было понятно из фраз баронессы, вроде: «Вы напрасно высмеиваете мои донесения. Русские не настолько косолапые и криворукие, как вам кажется. Они в последнее время под руководством князя Андрея создают такие вещи, что в Европе и не снились…»

Однако, по-видимому, сведения от Иржины были перепроверены, и, поскольку другие источники подтверждали ее слова все больше и больше, уже через год ей французы стали вполне доверять. Это тоже было понятно из шпионской переписки баронессы, которая велась через подставных лиц. Иржина адресовала свои письма, разумеется, не Бонапарту и не Талейрану, а писала некоей «своей родственнице тетушке Луизе» в Вену. А уже та, якобы, передавала приветы некоему кузену Годфриду, под которым завуалированно обозначались французы. То есть, переписка на первый взгляд выглядела весьма безобидной, но, если вчитаться в суть, то становилось понятно, что тетушка Луиза — это куратор Иржины в Вене, а кузен Готфрид — это конечный адресат во Франции. Некто влиятельный из французской разведки, кому поставляла сведения та самая «тетушка Луиза». Все было придумано достаточно хитро, но весьма по-женски.

Кроме описания нового оружия и прочих технических новшеств, изобретаемых Андреем, Иржина писала и о том, что Россия сильно увеличивает военный бюджет, а также наращивает стремление к перевооружению. Передавала она и сведения, видимо услышанные на светских приемах, о том, что Россия прилагает скрытные усилия через дипломатов, пытаясь зондировать почву для заключения тайных договоров с европейскими монархиями против Франции, для создания новой антинаполеоновской коалиции. Прознала Иржина и о том, что через Адама Чарторыйского на польском направлении русским императором ведется работа по привлечению на свою сторону польского князя Понятовского, возглавляющего Герцогство Варшавское. Так что никаких сомнений в скором нападении французов на Россию попросту не оставалось. Ведь наиболее логичным в этой ситуации для Бонапарта выглядело как раз нанесение упреждающего удара. Ведь до этого он всегда и поступал именно так с теми державами, которые могли потенциально угрожать Франции в ближайшее время.

После ознакомления с перехваченными письмами, попаданцу стало ясно, что Наполеон не собирается дарить русским возможность спокойно перевооружаться. И Андрей вполне понимал мотивы противника, делая для себя неутешительный вывод о том, что до 1812 года Бонопарт ждать не будет. Потому попаданец решил максимально использовать все то время, которое у него еще оставалось до начала войны. Хотя бы полгода, хотя бы до лета! Ведь французы вряд ли начнут вторжение раньше июня. И потому какая-то фора для подготовки к войне пока еще имелась.

Андрей убрал в ящик стола папку со шпионскими письмами Иржины. Их удалось перехватить всего несколько штук, в то время, как вся эта переписка, похоже, велась ею постоянно на протяжении нескольких последних лет, как раз с того момента, как отношения между ней и Андреем остыли. Но и тот материал, который попал в руки Андрея, четко показывал всю подлую сущность этой особы, которой он не так давно полностью доверял, как своей любовнице и другу. Более того, он раньше видел в ней свою соратницу, человека, который способен его понять и поддержать. А оно вон как получилось!

Расстроенный и злой на себя самого за собственную наивную доверчивость, он резко встал и подошел к карте Европы, висевшей на стене. Его взгляд лег на Восточную Пруссию. В том направлении находился сейчас «Небесный промысел». Попаданец понимал, что нужно было действовать на опережение. Враги торопятся? Что ж, тем лучше! Именно в спешке они и совершают ошибки.

Телеграмма с «Небесного Промысла» была подобна холодному лезвию, рассекающему последние иллюзии. Война, которую попаданец так старался отсрочить, чтобы успеть перевооружить армию, надвигалась с пугающей скоростью. Наполеон, узнав о русских технических чудесах через своих шпионов, вроде Иржины, решил не ждать. Андрей откинулся на спинку кресла, закрыв глаза. В его мыслях молниеносно проносились технологические карты, графики поставок, отчеты о готовности новых полков, вооруженных магазинными винтовками, минометами и скорострельными казназарядными трехдюймовыми полевыми пушками. Начиналось массовое производство ранцевых огнеметов и напалма… Готовился к показу императору паровой танк и первый образец настоящего пулемета с ленточным питанием… Достраивалась железная дорога между столицами, которая позволит быстро перебрасывать войска… Все заводы корпорации «Андрей и Пьер» работали в непрерывном режиме в три смены. Но, их мощностей пока все равно было недостаточно. Даже самые смелые расчеты показывали, что полномасштабное перевооружение армии займет еще, как минимум, десять месяцев…

В этот момент в кабинет неожиданно вошел Пьер. Он был все еще бледен после покушения, но в глазах уже горел знакомый Андрею огонек — смесь любопытства и готовности к действию. И… он нарушил уговор о том, что станет сидеть у себя дома под охраной. Вместо этого он взял и приехал в главную контору корпорации «Андрей и Пьер»…

— Вот уж не ожидал, дружище, что увижу тебя сегодня в нашем офисе! Ты нарушаешь наш уговор, подвергая себя опасности… Это беспечно с твоей стороны! — пожурил друга Андрей.

Пьер не стал оправдываться, просто сказал:

— Мне передали, что от дирижабля сегодня получены какие-то вести. И я не смог усидеть в своем особняке… Надеюсь, что новости хорошие?

— Неожиданные, — поправил его Андрей, протягивая телеграмму. — Бонапарт слишком торопится к нашим границам. И это его первая ошибка. Вряд ли он быстро сумеет полноценно наладить снабжение своей большой армии в зимние месяцы.

Пьер пробежал глазами по тексту телеграммы, полученной с борта дирижабля, и его лицо вытянулось.

— Но… это же значит…

— Это значит, что у нас нет года на подготовку, как я предполагал раньше. Возможно, нет и полугода. Французы могут начать вторжение и весной, где-нибудь в мае, как только весенняя распутица перестанет мешать перемещениям войск. Потому наша контрразведывательная операция должна быть не просто успешной. Она должна быть молниеносной. И она должна принести эффект, заставить врагов поверить в дезинформацию о нашей истинной степени готовности.

— Что ты задумал? — спросил Пьер, глядя на друга с полным доверием.

— Мы сыграем на их страхе, — сказал Андрей, его голос вновь обрел ту самую «инженерную сосредоточенность», которую так ценила в нем Наташа. — Они боятся нашего нового оружия? Что ж, мы покажем им, что их страх оправдан, но лишь отчасти. Мы создадим иллюзию, что перевооружение идет полным ходом, но столкнулось с катастрофическими трудностями: с техническими сбоями, саботажем ретроградов, нехваткой ресурсов.

Толстяк спросил:

— И как мы это сделаем?

И Андрей объяснил:

— Через Иржину и ее мужа. Через всех, кого мы выявим и перевербуем. Воронцов уже заарканил Леопольда. Генерал-губернатор прислал мне записку с курьером, что этот мошенник из Моравии испугался нашего компромата и теперь станет работать на нас, и мы будем кормить его, а через него, — Вену и Париж, — строго дозированной смесью правды и лжи. Правда будет заключаться в том, что дирижабль «Небесный промысел» — это реальность, которую не скрыть, ведь он уже в небе. Пусть сообщает виконт Моравский своим хозяевам и то, что наши офицеры получают шестизарядные револьверы, а револьверными карабинами вооружаются конные жандармы. А ложь будет в том, что массовое производство магазинных винтовок забуксовало. Что на наших оружейных заводах и рудниках постоянно происходят взрывы и диверсии, устраиваемые сторонниками ретроградов, что я мечусь в панике между предприятиями и рудниками и бьюсь над решением несуществующих проблем с новым паровым танком, а государь снова сомневается в целесообразности моих проектов.

Пьер смотрел на Андрея с восхищением, проговорив:

— Ты хочешь, чтобы Бонапарт… поверил, что наша армия не успеет перевооружиться быстро?

Андрей кивнул:

— Именно. Тогда он будет уверен в своем превосходстве. А потому станет действовать нагло и самоуверенно. А наглость, как известно, второе счастье, но только до первого разгрома. Его первая ошибка, как я уже сказал, — это чрезмерная спешка, а вторая будет заключаться в том, что он слишком поверит в нашу слабость.

В тот же вечер Наташа, облаченная в роскошное платье из голубого бархата, но на этот раз без электрической подсветки, входила в салон своей крестной княгини Марьи Дмитриевны Ахросимовой — место, где в последнее время сливались в единый поток все светские сплетни и политические интриги Петербурга. Наташа сияла привычной улыбкой, но внутри все было холодно и сосредоточено, как у часового на посту. И, как и предсказывал Андрей, она ее увидела. Иржина, виконтесса Моравская, стояла у камина, окруженная небольшим кружком дам. Несмотря на то, что морщин на ее лице прибавилось, австриячка была все так же ослепительна, ее улыбка — так же обворожительна. Но в голубых глазах виконтессы, которые на мгновение встретились взглядом с карими глазами Наташи, промелькнула тень неуверенности. «Наверняка ее Леопольд уже успел поделиться с ней визитом Воронцова», — с удовлетворением подумала Наташа.

Она не стала сразу подходить. Сначала пообщалась с хозяйкой, обменялась легкими любезностями с фрейлиной императрицы, позволила себе посмеяться над чьей-то остротой. Она дала Иржине время рассмотреть ее и почувствовать страх. И только когда интерес присутствующих к общению с женой первого заместителя австрийского посла пошел на спад, Наташа тихонько подошла к ней.

— Виконтесса, позвольте мне выразить вам свое восхищение, — сказала Наташа с самой искренней улыбкой, какую только могла изобразить. — Выглядите замечательно.

Иржина насторожилась, но учтиво улыбнулась в ответ:

— Спасибо. Вы очень внимательны, княгиня.

— Ах, это так неожиданно, снова увидеть вас здесь, в нашей столице! — воскликнула Наташа с наигранным восторгом. Затем ее взгляд стал чуть сочувствующим, а голос тише. — Должна признаться, я была приятно удивлена. После всего, что произошло… вы очень смелая.

Иржина замерла, в ее глазах сверкнул голубой лед, когда она спросила:

— Что вы имеете в виду, княгиня?

— О, не притворяйтесь, — Наташа легким движением коснулась ее руки. — Мой Андрей… он человек сложный. И очень обидчивый. Я знаю, что между вами была… история. Мне искренне жаль.

Это был рискованный ход — играть в сочувствие к женщине, которая пыталась разрушить ее брак. Но, Наташа видела в глазах Иржины не только настороженность, но и усталость. Усталость от постоянной игры, от необходимости всегда быть настороже.

Иржина оценивающе посмотрела на нее.

— Вы необычная женщина, княгиня. Большинство на вашем месте…

— Повели бы себя, как ревнующая дурочка, — закончила за нее Наташа. — Но мы с вами не большинство, не так ли? Мы понимаем, что в этом мире, полном волков, иногда стоит уметь прощать.

Наташа сделала паузу, давая Иржине обдумать свои слова, потом добавила:

— Мне говорили, что вы ищете новых знакомств в салоне моей крестной после вашего недавнего возвращения в Санкт-Петербург. Позвольте мне быть вашей проводницей. Иногда свежий взгляд со стороны… бывает полезен.

Взгляд стареющей виконтессы пронзил молодую княгиню насквозь. Две актрисы высшего класса прощупывали друг друга взглядами с полминуты. Иржина, несомненно, подозревала ловушку. Но предложение было слишком заманчивым. Получить доступ в самое сердце круга, вращавшегося вокруг самых влиятельных людей русской столицы? Да еще и под крылом жены самого Андрея, которая, судя по всему, была готова пойти против воли мужа не то из женской солидарности, не то из желания досадить ему, не то просто по наивности и неопытности? В любом случае, этим следовало воспользоваться. Тем более, что после визита Воронцова на помощь своего мужа в деле сбора разведывательной информации Иржина более не рассчитывала. Но, она пока даже не подозревала, что и сама уже спалилась со своей перепиской с «тетушкой Луизой».

— Вы очень добры, — наконец сказала Иржина, и ее улыбка стала чуть менее натянутой. — Я с благодарностью принимаю ваше предложение.

«Отлично, контакт с этой особой установлен, а дальше поглядим», — сказала себе Наташа.