Сумрачный гений князя Андрея

Глава 26

Дни начала января пролетели стремительно. И вот уже должны были состояться испытания первого парового танка на полигоне в Стрельне. Все было готово. Генерал-губернатор Петербурга граф Воронцов приехал вместе с генералом Ермоловым. А государь должен был приехать чуть позже со своей свитой. И теперь все самые важные гости ожидали его, собравшись в застекленном, но хорошо отапливаемом павильоне, стоявшем на возвышенности, откуда открывался прекрасный вид на заснеженные поля и на лес.

Испытания предполагалось проводить в режиме секретности. Потому иностранные атташе приглашены не были. Зато собрался весь цвет генералитета. Приехал даже такой знаменитый военачальник, как Михаил Илларионович Кутузов. Заинтересовавшись новым вооружением, он сразу откликнулся на приглашение знакомого ему князя, получившего за последние годы прозвище в свете Сумрачный Гений. Сам же Андрей давно уже не видел своего бывшего главнокомандующего, при котором служил когда-то адъютантом. И теперь с удовольствием вспоминал вместе с ним не только бой под Аустерлицем, но и удивительный маневр, предшествующий этому: героический марш русских войск перед сражением при Аустерлице длинной более четырехсот верст от Браунау к Ольмюцу. Правда, попаданец об этом, на самом деле, ничего не помнил, вселившись в тело князя лишь в самый разгар Аустерлицкого сражения, но вида он, конечно, не показывал, просто поддакивая Кутузову.

Михаил Илларионович давно был наслышан о бурной деятельности своего бывшего адъютанта. Кутузов, разумеется, знал о том, что Андрей, после завершения им военной карьеры, сделался самым главным военным промышленником страны, за три года скупив почти все основные заводы и построив свои. Кутузов уже ознакомился лично с образцами нового скорострельного оружия, — с револьверами и с револьверными кавалерийскими карабинами на их основе, — и находил их превосходными, хотя и сложными в обращении для плохо обученных солдат. И потому они с Андреем, первым делом, поговорили и о необходимости нового подхода к военной подготовке личного состава. Как выяснилось, князь уже даже и свои собственные училища при военных заводах сумел организовать. И потому был готов предоставить хорошо обученных инструкторов в войска.

У Кутузова по всем вопросам имелось свое собственное мнение. И он охотно делился им с князем Андреем. Причем, Андрей заметил, что старик относится к нему теперь не как к адъютанту, а как к равному. Признавая его заслуги, Михаил Илларионович даже назвал Андрея в разговоре «фельдмаршалом военной промышленности всей России». И это льстило самолюбию попаданца.

По поводу неудач русской армии в противостоянии с французами Кутузов сказал, что неутешительные итоги военных кампаний 1805 года и последующих двух лет связаны не столько с плохим состоянием русской армии, сколько с сугубо внешнеполитическими причинами. Кутузов высказался Андрею прямо и смело, что император Александр Павлович, к сожалению, слабо разбирается в военном деле, зато всегда идет на поводу у ненадежных европейских союзников, воюя больше за их интересы, чем за свои. А союзники эти, по мнению Кутузова, которое Андрей вполне разделял, показали себя неблагодарными и переменчивыми: что Австрия, что Пруссия, что Англия.

Кутузов считал, что император Александр I совершенно зря послушался австрийцев в 1805 году, когда втянул из-за них русскую армию в битву под Аустерлицем, хотя сам Михаил Илларионович тогда возражал против генерального сражения, поскольку русские солдаты были вымотанными после того самого марша из Браунау в Ольмюц. Да и марш этот тоже был вынужденной мерой, его причиной стало то, что австрийцы подвели, вторгшись в Баварию еще до подхода русской армии. Австрийцы были слишком самоуверенными, что и привело тогда их к разгрому и позорным последствиям для Австрии.

А в компании 1806 года, по мнению Кутузова, аналогичным образом действовали и пруссаки. Они тоже не стали ждать подхода русской армии и, в результате, потерпели разгромные поражения в битвах при Йене и Ауэрштадте. И только по той причине, что русская армия вполне успешно сдерживала натиск французов, ряд сражений все-таки завершился не разгромом, а ничейным результатом. Французов удалось, если и не разгромить, то измотать в достаточной степени. И потому Россия по результату трех подряд провальных военных компаний против французов все же смогла избежать стратегического поражения, хотя и не смогла победить.

Отсюда и проистекал тот самый Тильзитский мирный договор, который Александр Павлович, по мнению Кутузова, подписал вынужденно, чтобы добиться передышки в противостоянии с Францией. Что, конечно, способствовало повышению самомнения Бонапарта. И этот корсиканский выскочка теперь вполне серьезно считал, что сумеет все-таки когда-нибудь победить русских. Тем более, что Россия распыляла свои силы сразу в двух войнах: в русско-персидской и в русско-турецкой. Наполеон об этом хорошо знал, стараясь поставлять вооружение врагам русских на те театры военных действий.

После поражения под Аустерлицем Кутузов все-таки смог организованно отвести русские войска, избежав полного разгрома. Александр I, чувствуя и собственную вину за поражение, не стал прилюдно ругать Кутузова. Царь даже наградил Михаила Илларионовича орденом Святого Владимира 1-й степени, назначив военным губернатором Киева. А потом, в марте 1809 года, Кутузова отправили командовать корпусом в Дунайскую армию против турок, а уже в июле назначили генерал-губернатором Литвы.

Теперь же, с началом 1811 года, Александр Павлович собирался назначить Кутузова командующим всей Дунайской армией, чтобы, наконец, решительными действиями нанести поражение туркам. Но, Кутузов, предварительно ознакомившись с театром военных действий по документам, уже понял, что у него будет лишь 30 тысяч войск против стотысячной турецкой армии, закрепившейся в обороне на Балканских горах. И потому он собирался первым масштабно использовать новое оружие, произведенное корпорацией «Андрей и Пьер», на поле боя. Тем более, что граф Воронцов уже рассказал ему об успешном взятии турецкой крепости в прошлом году с помощью этих новинок, предоставленных князем Андреем. Причем, если тогда эти новинки существовали в единичных экземплярах, то теперь их производство уже несколько месяцев, как было поставлено на поток и, помимо револьверного оружия, магазинные винтовки, двухдюймовые минометы и трехдюймовые скорострельные полевые орудия уже вовсю начали поступать в войска.

Прибыв на испытательный полигон корпорации «Андрей и Пьер» раньше других, Кутузов уже лично опробовал интереснейшие образцы вооружения. Помимо нового основного пехотного оружия, названного «Трехлинейной магазинной пятизарядной винтовкой с продольно-скользящим затвором» системы «Андрей и Пьер» со съемным штыком, сам Андрей с гордостью продемонстрировал Михаилу Илларионовичу двухдюймовый миномет, уверенно стреляющий на половину версты и поражающий врагов разрывными чугунными минами за препятствиями. Но больше всего произвело впечатление на Кутузова новое полевое трехдюймовое орудие. Его деревянный лафет не сильно отличался от привычных, но вот ствол был совсем другим, — не гладким внутри, а с нарезами, — и заряжался сзади, с казенной части. Причем, снаряд, вставляемый в ствол при открытом затворе, уже был оснащен порохом, размещенном внутри металлической гильзы, имеющей воспламеняющий капсюль. Кутузов сам убедился, что такое орудие делает не 2 или 3, а 20 выстрелов за минуту, если, конечно, его расчет состоит из расторопных канониров. И эта пушка способна прицельно поражать противника на расстоянии не в 2 версты, а втрое дальше! А весит, на удивление, не больше обыкновенной, привычной в войсках, которую надо заряжать с дула.

Разумеется, едва Кутузов увидел и опробовал такое оружие, как тут же пожелал, чтобы все полки его новой Дунайской армии немедленно оснастили новинками. Но, такое решение должен был, конечно, принимать государь, которого все ждали. И вот его санный поезд наконец-то появился. Царь подъезжал, сопровождаемый своими родственниками, военным министром Аракчеевым и… князем Голицыным, который представлял при дворе партию ретроградов. Голицын до сих пор имел некоторое влияние и на Аракчеева, который все колебался между прогрессом и ретроградством, впрочем, как и сам государь Александр Павлович.

Тем временем солдаты на заснеженном поле выстроились вдоль редутов, которые имитировали позиции французской армии с артиллерийскими батареями. А с противоположной стороны этого испытательного поля готовился к выезду на полигон паровой танк, оснащенный не только трехдюймовым орудием во вращающейся башне, но и пулеметом, а также огнеметом. Перед началом мероприятия Андрей съездил туда на коне и в последний раз все проверял лично, не желая осрамиться перед важными гостями.

Наконец, государь был торжественно встречен почетным караулом гвардейцев и прошел от саней в павильон, приказав начинать маневры…

Морозный воздух над полигоном вздрогнул от пронзительного парового свистка. Это был сигнал к началу. Наташа, стояла рядом с Пьером в павильоне и нервничала. Все взгляды устремились на противоположный край поля, откуда должен был появиться танк. Государь и его главные генералы поднялись на наблюдательный пункт, расположенный на втором этаже павильона и оборудованный ограждением и навесом, откуда наблюдали за событиями через стереотрубы и бинокли.

Сначала из-за снежного холма повалил густой черный дым, затем послышался глухой, прерывистый рокот, напоминающий хриплое дыхание какого-то невероятного допотопного исполина. И, наконец, на гребень взобралось само это чудовище, издающее страшные звуки. «Паровой танк» Андрея был похож на гигантскую черепаху из клепаной стали. Окрашенный в серый цвет, он не слишком быстро, но неумолимо продирался сквозь глубокий снег, разрезая его в обе стороны стальным отвалом, похожим на таран. Сзади тянулся дымный шлейф из короткой трубы, а по бокам громыхали гусеницы из стальных траков, с грохотом и скрежетом перемалывающие снежную целину и мерзлую землю под ней. Над корпусом возвышалась неуклюжая башня с торчащим из нее коротким стволом пушки.

— Господи помилуй… — кто-то из свиты императора перекрестился.

— Да это же дьяволова колесница! — тут же поддержал князь Голицын.

Александр I, до этого безучастно смотревший то в стереотрубу, то в бинокль, выпрямился. Его лицо выражало смесь крайнего удивления и скепсиса.

— И на этой чудовищной штуке, князь, ты собираешься остановить кавалерию Мюрата? — громко, с иронией, спросил Аракчеев, увидев скептическое выражение лица императора.

Но Андрей, не отрывая взгляда от танка, ответил спокойно:

— Не остановить, а уничтожить. Прошу обратить внимание.

В это время танк, пыхтя трубой и лязгая гусеницами, медленно, но неуклонно продвигался вперед. С редутов по нему ударили боевыми залпами пехотинцы, изображающие французскую линию обороны. Но, попадание пуль по стальной броне не причиняло машине никакого вреда. Потом «заговорила» артиллерия. С двух батарей грянули орудия, стреляющие настоящими зарядами, с грохотом выстрелов и взрывов, со вспышками, вздыбленной землей и дымом. Это было психологическое испытание для экипажа и демонстрация невероятной прочности машины для зрителей.

Несмотря на попадания ядер, танк не останавливался. Он продолжал двигаться под обстрелом так же уверенно, как и до этого. Достигнув «линии обороны», он навалился на первый редут, и наблюдатели затаили дыхание. Чудовищная машина с легкостью раздавила деревянные брусья и мешки с песком, продемонстрировав устрашающую проходимость и мощь. Даже выстрелы почти в упор из пушек старого образца не смогли нанести бронированному монстру какой-либо серьезный ущерб. Через мгновения пушки оказались беспощадно раздавленными, а их орудийные расчеты бросились врассыпную. Впрочем, никто не пострадал, поскольку сценарий учений несколько раз репетировали заранее.

— Невероятно! — воскликнул Кутузов, приставив к глазам новенький бинокль. — Это же просто несокрушимая ломовая лошадь для прорыва!

И тут раздался первый выстрел из танка. Башня повернулась, ствол изрыгнул пламя, и у второго редута, где стояли старые орудия без людей, которые уже убежали на безопасное расстояние, взметнулся фонтан снега и земли. Выстрел был точен. И взрывная волна просто разметала «вражеские» пушки. Но, главный сюрприз ждал впереди. Когда танк приблизился к следующей линии обороны, где вместо солдат стояли мишени из фанеры, вдруг ударила короткая, частая очередь. Сухой, дробный треск, напоминающий стрекот гигантского кузнечика, прорезал воздух. Это был пулемет. Сноп трассирующих пуль, — а попаданец приказал зарядить каждый пятый патрон трассером для наглядности, — помчался в сторону целей. И за какую-то минуту все мишени были изрешечены, буквально превратившись в щепки. После этого в дело вступил огнемет, спалив все мишени одной лишь струей горящей жидкости, выметнувшейся из ствола, параллельного пушке, на пару десятков шагов.

В павильоне воцарилась гробовая тишина. А снаружи в зимней тишине было слышно только мерное гудение паровой машины танка и треск горячего пламени, охватившего остатки мишеней и деревянные лафеты старых орудий. Даже Аракчеев, обычно невозмутимый, смотрел на все это широко раскрытыми глазами. Танк, выполнив свою программу, замер посреди развороченного поля, выпуская в небо клубы дыма, словно уставший, но довольный зверь.

Первым нарушил тишину сам государь. Он медленно повернулся к князю Андрею. В его глазах не было ни иронии, ни скепсиса, а лишь холодный и расчетливый интерес верховного главнокомандующего, оценивающего новое оружие.

— И сколько выстрелов в минуту делает этот ваш… пулемет? — тихо спросил Александр Павлович.

— До шестисот, ваше императорское величество, — ответил Андрей. — И это лишь первая, далекая от совершенства модель. Мы называем это оружие «Трехлинейный пулемет с водяным охлаждением ствола» системы «Андрей и Пьер».

Тут государь подошел к нему вплотную и, взяв под локоть, отвел в сторону.

Потом шепнул в самое ухо:

— Скажи мне, князь сколько таких… танков и пулеметов… ты сможешь дать армии к маю?

Андрей понял, что Александр Павлович не желает, чтобы услышала свита, потому ответил также тихо:

— К маю, ваше величество, мы сможем выпустить десять таких танков и до сотни пулеметов в стационарном варианте. Но даже этого хватит, чтобы перекрыть ключевые направления. Представьте, ваше величество, поле, где кавалерия Мюрата идет в свою знаменитую атаку… и натыкается на три-четыре таких машины, которые выдвигаются навстречу из леса. А фланги, предположим, будут заминированы и простреливаться пулеметами…

Андрей почувствовал, что настал ключевой момент. Император задумался, глядя на дымящиеся руины позиции «французов» и стального исполина посреди них. Он мысленно представлял себе картину вражеской конной атаки против подобного стального чудища. И картина эта была одновременно ужасающей и восхитительной.

— Ваш «сюрприз», князь, — наконец сказал государь, и в его голосе явно зазвучали ноты одобрения, — я считаю, удался более чем… Граф Аракчеев, — он обернулся к военному министру, — с сегодняшнего дня все заявки корпорации «Андрей и Пьер» удовлетворяются в первоочередном порядке. Я хочу, чтобы к весне у нас в армии было как можно больше и этих танков, и этих… пулеметов. И магазинных винтовок. И скорострельных дальнобойных пушек.

Аракчеев, еще минуту назад колебавшийся, увидев решимость императора, тут же склонился в почтительном поклоне, проговорив:

— Слушаюсь, ваше императорское величество!

А обер-прокурор Святейшего Синода побледнел и отступил в тень. Партия ретроградов только что потерпела очередное сокрушительное поражение. И князь Голицын уже не был уверен, сумеет ли когда-нибудь вновь перетянуть императора на свою сторону после того, как Александр Павлович только что настолько впечатлялся новинками от Сумрачного Гения.

Закончив демонстрационные мероприятия, Андрей отошел к Наташе. Она стояла, гордая и сияющая, и в ее глазах он читал не только любовь, но и торжество. Их многомесячный труд, интриги, риск — все это окупилось в один миг. Императора на этот раз не просто удалось заинтересовать, а по-настоящему увлечь новыми видами вооружений.

Война с Наполеоном приближалась даже раньше, чем мог вообразить себе попаданец. Но теперь у России было, что противопоставить амбициям Бонапарта. Сумрачный Гений и его стальные чудовища готовились переписать историю. Испытания ради показухи закончились. Начиналась настоящая подготовка к войне.