Сын Одина

Глава 1

Глава 1. Кровь на снегу

Рассвет подползал к замерзшему озеру Волчьих Слез словно раненый зверь — медленно, оставляя кровавые полосы на свинцовом небе. Туман стелился над льдом густым саваном, сквозь который проступали черные силуэты сосен на противоположном берегу. Звезды меркли одна за другой, будто боги Асгарда задували свечи перед великим пиром.

Виктор, сын Эйнара, стоял на берегу и всматривался в молочную дымку. Высокий, широкоплечий, он возвышался над своими воинами подобно ясеню среди березняка. Медвежья шкура спадала с его плеч тяжелыми складками, мех на воротнике покрылся инеем от дыхания. На боку висел меч деда — Кровопийца, клинок которого впивался в плоть врагов уже три поколения. Рукоять истерлась от прикосновений, но сталь оставалась острой как зуб волка.

«Скоро», — думал Виктор, чувствуя, как сердце стучит ровными ударами боевого барабана. Предвкушение битвы разливалось по жилам сладким ядом. На том берегу, за завесой тумана, его ждал клан Железного Волка. Ждал Ульф Железнорукий со своими хускарлами. Ждала слава.

Треск льда донесся откуда-то из глубины озера — будто великаны ворочались в своих ледяных чертогах. Виктор усмехнулся. Лед был крепок, он проверил вчера. Выдержит вес двух армий и кровь, которую предстояло пролить.

— Ярл, — тихо окликнул его Олаф Медвежий Коготь, старший из хускарлов. — Солнце встает. Пора.

Виктор обернулся к своим людям. Тридцать воинов стояли в полной боевой готовности. Щиты расписаны священными знаками, мечи наточены до бритвенной остроты, копья нацелены в небо. На лицах читалась смесь азарта и страха — чувства, знакомые каждому, кто идет на битву не ради добычи, а ради чести рода.

— Хускарлы мои, — начал Виктор, и голос его прорезал морозный воздух, — сегодня мы идем не просто сражаться. Мы идем доказать, что клан Громового Медведя достоин лучших охотничьих угодий в северных землях. Что наши мечи острее, руки тверже, а сердца храбрее, чем у Железного Волка.

Он достал из-за пояса кубок с медовухой и поднял его к серому небу:

— Один Всеотец! Прими эту жертву и даруй нам победу! Тор Громовержец! Благослови наше оружие! Фрейя Прекрасная! Прими павших в Вальхаллу с честью!

Мед пролился на снег золотистой струйкой. Воины загудели одобрительно, стуча копьями о щиты.

— А теперь, — продолжил Виктор, — вспомним, за что мы сражаемся.

Прошлой осенью урожай оказался скудным. Зима пришла рано и злая, выгнав зверя из привычных мест. Олени откочевали дальше на север, кабаны попрятались в глухих чащах. А земли за озером — там, где всегда охотился клан Железного Волка — кишели дичью. Медведи-шатуны, не залегшие в берлоги, росомахи, чьи шкуры ценились на вес серебра, песцы с мехом белее первого снега.

Виктор посылал к Ульфу послов с предложением разделить угодья до весны. В ответ получил отрубленную голову своего человека и короткое послание: «Если хочешь охотиться на наших землях — приходи и возьми их мечом».

Вызов был принят по всем правилам предков. Назначили место — озеро Волчьих Слез, нейтральная земля между владениями кланов. Время — рассвет после новолуния. Условия — бой до победного конца, побежденные теряют права на спорные земли навсегда.

— За детей наших, которые не должны голодать! — выкрикнул Эрик Быстрый, самый молодой из хускарлов. Едва минуло ему двадцать зим, но уже заслужил прозвище за скорость клинка.

— За честь рода! — подхватил Торвальд Мудрый, седовласый воин, помнивший еще деда Виктора.

— За славу, которую будут петь скальды! — завершил сам Виктор.

Воины взревели так, что эхо покатилось по озеру и вернулось троекратно усиленным. Где-то в вышине каркнули вороны — посланцы Одина слетались на запах предстоящей крови.

Туман начал рассеиваться, и на противоположном берегу показались темные фигуры. Клан Железного Волка тоже готовился к битве. Виктор прищурился, считая силуэты. Сорок человек, может быть, больше. Преимущество в числе у врага, но что значат цифры против ярости и мастерства?

— Смотрите, — указал Олаф на озеро, — лед крепкий. Солнце его не тронуло.

Виктор кивнул. Он вчера сам прошел по льду до середины озера. Толщина в локоть, может, больше. Выдержит любое сражение.

— Строимся клином, — скомандовал он. — Я в острие, Олаф и Эрик по сторонам от меня. Остальные — как учили.

Хускарлы быстро перестроились в боевой порядок. Клин — излюбленная тактика северных воинов, позволяющая пробить врагу строй одним мощным ударом. Самые опытные бойцы впереди, молодые воины прикрывают фланги, в хвосте — лучники с коротким луками, готовые поддержать стрелой в критический момент.

— Помните, — наставлял Виктор, проходя вдоль строя, — если лед треснет, отходим к берегу. Если враг попытается нас окружить — сжимаемся в круг, щит к щиту. Если кто-то падает — подхватывают соседи, раненых не бросаем.

Он дошел до конца строя и повернулся лицом к озеру. Туман почти рассеялся, открывая ледяное поле битвы. На том берегу клан Железного Волка тоже выстраивался в боевой порядок.

Солнце наконец проглянуло из-за вершин сосен, окрасив снег в розоватые тона. Красиво. Скоро этот снег станет красным от крови.

— Идем, — произнес Виктор и первым ступил на лед.

Каждый шаг отдавался глухим звуком в ледяной толще. Воины двигались осторожно, проверяя прочность льда, готовые мгновенно отскочить назад, если услышат предательский треск. Но лед молчал, принимая их вес с безмолвным достоинством.

С противоположного берега навстречу двигался клан Железного Волка. Ульф Железнорукий шел впереди — Виктор узнавал его характерную фигуру даже на расстоянии. Левая рука вождя была отрублена медведем-шатуном много лет назад, и Ульф заменил ее железным протезом, которым мог наносить удары не хуже, чем булавой.

Армии сближались медленно. Лед потрескивал под ногами, но держал. Где-то в глубине озера плескалась подледная рыба, встревоженная незнакомыми звуками. Дыхание воинов превращалось в белые облачка пара, оружие позвякивало в такт шагам.

Сто шагов. Семьдесят. Пятьдесят.

— Стой! — крикнул Ульф, и его армия остановилась как один человек.

Виктор тоже поднял руку, останавливая своих людей. Между армиями лежало теперь не более тридцати шагов — расстояние брошенного копья.

— Виктор, сын Эйнара! — голос Ульфа разносился по озеру эхом. — Еще не поздно развернуться и уйти с миром! Охотничьи угодья принадлежат нам по праву предков!

— Ульф Железнорукий! — ответил Виктор. — Право принадлежит тому, кто сильнее его защитит! Если ты так уверен в своей правоте — выходи на поединок! Решим спор как подобает вождям!

Железный Волк расхохотался:

— Зачем мне рисковать в поединке, когда у меня вдвое больше воинов? Нет, Громовый Медведь, сегодня твоей крови напьется озеро!

— Тогда пусть боги рассудят, кто из нас прав! — выкрикнул Виктор и поднял меч к небу. — Хускарлы! За честь клана!

— За честь клана! — взревели воины, и эхо их клича раскатилось по округе, поднимая в воздух стаи перепуганных птиц.

Клан Железного Волка ответил своим кличем:

— Железо и кровь! Железо и кровь!

Армии ринулись друг на друг.

Первые мгновения боя всегда самые страшные. Два людских потока сшибаются с грохотом ломающихся копий и звоном мечей о щиты. Крики ярости смешиваются со стонами боли, треск льда — с хрустом костей.

Виктор врезался в строй врагов острием клина, Кровопийца засвистела в воздухе. Первый удар снес голову копейщику, второй распорол живот щитнику, третий пробил горло воину в кольчуге. Кровь брызнула на белый снег алыми каплями.

— За мной! — рычал Виктор, прорубаясь сквозь вражеский строй. — Не дайте им сомкнуться!

Олаф и Эрик прикрывали его фланги, их мечи сверкали в утреннем солнце смертоносными молниями. За ними рвались остальные хускарлы, расширяя прорыв в строю Железного Волка.

Но враги были опытными воинами. Они быстро оправились от первого удара и начали окружать прорвавшихся. Виктор оказался отрезанным от основных сил, окруженным кольцом клинков.

— Ну что, Сын Грома, — прохрипел воин с боевым топором, — попался, как волк в западню!

Виктор усмехнулся, вытирая кровь с лица:

— Посмотрим, кто из нас волк, а кто — овца.

Топорщик атаковал первым, обрушив свое оружие сверху с силой дровосека. Виктор отскочил в сторону, топор ударился о лед, высекая искры. Обратным движением Кровопийца вспорола врагу бок от ребер до бедра.

Следующими напали копейщик и мечник одновременно. Копье целило в грудь, меч — в шею. Виктор нырнул под копье, парировал меч щитом и ударил рукоятью клинка в лицо копейщику. Хруст сломанного носа, фонтан крови. Мечник замешкался на мгновение — этого хватило, чтобы получить сталь между ребер.

Четвертый противник был умнее остальных. Он не бросался в лобовую атаку, а кружил вокруг Виктора, выжидая удобный момент. Молодой берсерк в волчьей шкуре, глаза горят боевым безумием.

— Ты хорошо дерешься, старик, — прохрипел юнец. — Но молодость возьмет свое.

— Поглядим, — отозвался Виктор.

Берсерк внезапно бросился вперед, воя как зверь. Его меч описал в воздухе сложную фигуру — прием, которому учили только в южных землях. Виктор едва успел подставить щит. Удар оказался настолько сильным, что расколол деревянную основу и погнул железную оковку.

«Этот опасен», — мелькнуло в голове.

Берсерк атаковал снова, и снова, и снова. Его меч словно ожил, извиваясь в воздухе серебряной змеей. Виктор отступал, парируя удары, ища слабое место в защите противника.

И нашел. Юный воин слишком увлекся атакой, забыв о защите. В момент, когда берсерк занес меч для очередного удара, Виктор шагнул вперед и полоснул его по горлу.

Кровь хлынула на снег. Берсерк упал на колени, хватаясь за перерезанное горло, и повалился на бок. В его глазах еще теплилась жизнь.

— Прости, — тихо сказал Виктор, закрывая юнцу веки. — Ты дрался храбро.

Но времени на сочувствие не было. Еще двое врагов атаковали его одновременно — братья-близнецы с одинаковыми мечами и щитами. Они действовали слаженно, словно одно существо с четырьмя руками. Один отвлекал внимание финтами, другой наносил настоящий удар.

Виктор понял, что в честном бою ему не победить. Нужна хитрость.

Он притворился, что устал, начал дышать тяжелее, ниже держать меч. Братья ободрились и перешли в активное наступление. В нужный момент Виктор схватил одного из них за плечо и дернул на себя, подставив под удар меча его брата.

Клинок пронзил близнеца насквозь. Второй брат завыл от горя и ярости, бросился на Виктора без всякой осторожности. Кровопийца встретила его точно в сердце.

— Брат... — прошептал умирающий, протягивая руку к телу близнеца. — Прости... я не хотел...

Пятого врага Виктор убил быстро — гигантского воина с молотом, который больше полагался на силу, чем на ловкость. Использовав скользкий лед, Виктор заставил великана потерять равновесие и добил его лежачего.

Шестой противник оказался труднее всех. Телохранитель Ульфа, воин среднего роста, но невероятно быстрый и опытный. Его меч двигался как молния, а щит всегда оказывался в нужном месте в нужное время.

Они кружили друг против друга долгие минуты, обмениваясь ударами, но никто не мог взять верх. Виктор чувствовал, как усталость наливает мышцы свинцом. А враг дрался свежо, словно только что вступил в бой.

— Ты хорош, Громовый Медведь, — признал телохранитель. — Но Ульф-ярл платит мне не за красивые поединки, а за результат.

Он достал из-за пояса кинжал и метнул его в Виктора. Тот едва успел отклониться — клинок просвистел у самого уха. Но это было отвлекающим маневром. Настоящий удар шел снизу, целя в живот.

Виктор отскочил, но лезвие все же полоснуло его по боку, разрезав кольчугу и кожу. Кровь потекла теплой струйкой.

— Первая кровь за мной, — усмехнулся телохранитель.

— И последняя тоже, — отозвался Виктор.

Он сделал вид, что рана серьезнее, чем есть на самом деле, и согнулся, прижимая руку к боку. Телохранитель поверил обману и бросился добивать противника.

В последний момент Виктор выпрямился и встретил врага Кровопийцей. Клинок вошел в грудь телохранителя по самую рукоять.

— Хитро, — прохрипел умирающий. — Достойно... воина...

Теперь между Виктором и Ульфом не осталось препятствий. Железнорукий стоял в центре поля боя, опираясь на меч. Вокруг лежали тела павших с обеих сторон — бой уже близился к концу.

— Семь воинов, — произнес Ульф с уважением в голосе. — Семь хороших людей пали от твоего меча, Виктор Громовый. Я не видел такой ярости в бою со времен своей молодости.

— Восьмым будешь ты, Железная Рука, — ответил Виктор, вытирая кровь с лица. — Если хватит мужества не прятаться за спины дружинников.

Ульф расхохотался — звук получился хриплый, словно лай старого волка:

— Мужества? Да я дрался с медведями, когда ты еще под стол пешком ходил! Просто хотел посмотреть, на что ты способен. Теперь вижу — молва о тебе не врала.

Он поднял меч и железную руку:

— Ну что, сын Эйнара, покажем этим щенцам, как дерутся настоящие воины?

— Покажем, — согласился Виктор.

Они сошлись медленно, осторожно, как два старых хищника. Каждый знал цену поспешности в поединке такого уровня. Первый удар нанес Ульф — классический выпад в грудь. Виктор парировал и ответил рубящим ударом по шее. Железная рука успела подставиться, металл зазвенел о сталь.

— Неплохо, — одобрил Ульф. — Но этого мало.

Он атаковал железной рукой, целя в висок Виктора. Тот пригнулся, удар прошел над головой, и в ответ полоснул мечом по бедру противника. Кольчуга выдержала, но Ульф дрогнул.

— Возраст, — вздохнул старый воин. — Раньше бы я этого удара не пропустил.

— Еще не поздно сдаться, — предложил Виктор.

— Железный Волк не сдается, — гордо ответил Ульф. — Лучше смерть, чем бесчестье.

Поединок продолжался. Удар за ударом, финт за финтом, два мастера демонстрировали искусство боя, отточенное десятилетиями войн. Но время работало против Ульфа. Ему было под шестьдесят, тогда как Виктору не исполнилось и тридцати. Молодость брала свое.

Решающий момент наступил внезапно. Ульф попытался провести сложную комбинацию — удар мечом, подхват железной рукой, добивание коленом в живот. Но на третьем движении споткнулся на скользком льду.

Виктор не упустил шанс. Кровопийца вонзилась в грудь Ульфа между пластинами доспеха, прямо в сердце.

Железнорукий медленно опустился на колени, не выпуская меч из руки. Кровь текла изо рта, но глаза оставались ясными.

— Хорошо дрался, — прохрипел он. — Достойно... Но помни, сын Эйнара... боги видят все. Не дай гордыне погубить себя... как она погубила меня когда-то...

Он замолчал, голова склонилась на грудь. Железная рука со стуком ударилась о лед.

Виктор почтительно закрыл глаза мертвому врагу. Ульф был достойным противником, заслуживавшим уважения даже в смерти.

Вокруг стояла тишина. Бой закончился. Остатки клана Железного Волка — не больше десятка воинов — сложили оружие к ногам победителя.

— Клянемся именем Одина, — произнес старший из них, — что больше не будем оспаривать ваше право на охотничьи угодья. Пощадите нас, Виктор Громовый, и мы станем вашими людьми.

Виктор кивнул. По законам войны он мог перебить всех пленных, но это было бы расточительством. Хорошие воины всегда нужны.

— Принимаю вашу клятву, — сказал он. — Служите честно, и забудем прошлую вражду.

Хускарлы Виктора собирались вокруг своего вождя. Из тридцати человек в строю осталось восемнадцать. Потери были болезненными, но не критичными. Клан Железного Волка потерял больше сорока воинов.

— Семиубийца! — выкрикнул Эрик Быстрый. — Виктор Семиубийца!

— Сын Грома! — подхватил Олаф. — Виктор Громовый!

Остальные воины подхватили славословие. Их голоса разносились над озером, отражались от берегов, поднимались к небу.

Виктор поднял окровавленный Кровопийцу к солнцу:

— Слышите, боги Асгарда? — закричал он, и голос его перекрыл крики соратников. — Это я, Виктор, сын Эйнара, принес вам достойную жертву! Семь храбрых воинов пали от моего меча! Их кровь пропитала землю, их души отправились в ваши чертоги!

Он сделал паузу, чувствуя, как в груди разгорается пламя гордости:

— Я превзошел всех воинов своего времени! Мой меч не знает поражений, моя рука не дрогнет в битве! Даже в Асгарде мало кто может сравниться со мной в искусстве боя!

Хускарлы ревели одобрительно, не понимая, какую опасность таят слова их вождя. А Виктор продолжал, опьяненный победой и славой:

— Пусть знают боги — есть на Мидгарде воин, равный им по доблести! Пусть знают — Виктор Громовый достоин сидеть за одним столом с небожителями!

Последние слова прозвучали как вызов самим богам. Эхо покатилось над озером, множась и усиливаясь, пока не превратилось в раскаты грома.

Но грома не было — небо оставалось ясным.

В ту же секунду над полем битвы появились два черных ворона. Они кружили низко, каркая друг другу что-то на своем птичьем языке. Один из них — более крупный — посмотрел прямо на Виктора желтым немигающим глазом.

Взгляд этот пронзил воина до самой души. На мгновение Виктору показалось, что он видит не птицу, а нечто бесконечно древнее и мудрое. Нечто, что помнит рождение мира и будет помнить его гибель.

Но видение длилось лишь миг. Вороны поднялись выше и исчезли в синеве неба, направляясь на север, туда, где среди вечных снегов лежали земли, недоступные смертным.

— Хугин и Мунин, — тихо произнес Торвальд Мудрый. — Вороны Одина. Они донесут Всеотцу весть о нашей победе.

Виктор кивнул, не придав словам старого воина особого значения. Конечно, боги услышали о его подвиге. Это хорошо — пусть знают в Асгарде, какие герои рождаются на Мидгарде.

— Собираемся, — скомандовал он. — Домой нас ждет пир победы.

Воины принялись собирать трофеи и раненых. С поля боя взяли все ценное — оружие, украшения, кольчуги. Тела павших врагов оставили воронам и волкам — такова была традиция.

Виктор шел впереди колонны, неся на копье голову Ульфа Железнорукого. Позади тянулись его хускарлы, поддерживая раненых и нагруженные добычей. Пленные из клана Железного Волка замыкали шествие.

На обратном пути к родному берегу Виктор еще раз оглянулся на озеро. Лед был покрыт красными пятнами крови, черными телами павших. Над полем битвы кружили вороны — обычные птицы, не посланцы богов.

«Хорошо потрудились сегодня», — подумал Виктор с удовлетворением.

Он не мог знать, что в этот момент в золотом чертоге Асгарда Один Всеотец поднимался с высокого трона. Не мог знать, что колеса судьбы уже пришли в движение. Не мог знать, что его вызывающие слова не остались без ответа.

Пока он знал только одно — сегодня он стал легендой. Скальды будут петь о битве на озере Волчьих Слез, называя его Семиубийцей, Сыном Грома, равным богам.

Как же он ошибался в последнем.

Солнце поднялось над горизонтом, разгоняя утренний туман. Новый день обещал быть ясным и холодным. А где-то в глубинах озера, подо льдом, плескалась рыба, не подозревающая о том, какие великие события разыгрались на поверхности.

Жизнь продолжалась. Но для Виктора, сына Эйнара, она уже никогда не будет прежней.

В полдень победители достигли родных земель. Весть о триумфе опередила их — дозорные с холмов видели, как колонна движется по льду озера, и по дыму костров передали сигнал в поселение.

Длинный дом клана Громового Медведя гудел как потревоженный улей. Женщины готовили пир, мужчины, оставшиеся дома, точили оружие и делились воспоминаниями о собственных подвигах. Дети бегали между взрослыми, выпрашивая рассказы о битве.

Эйнар Седобородый, отец Виктора и ярл клана, стоял на пороге дома и смотрел на дорогу. Несмотря на седину в бороде, он оставался могучим воином, способным разрубить врага пополам одним ударом. Но сегодня в его глазах читалась не радость, а тревога.

— Слишком легко, — бормотал он себе под нос. — Слишком быстро вернулись. Либо разгром полный, либо...

Его размышления прервал топот копыт. По дороге скакал всадник — Хальвдан Быстроногий, лучший гонец клана. Он спешился перед ярлом и склонил голову:

— Ярл-отец! Твой сын жив и здоров! Победа за нами! Клан Железного Волка разгромлен, Ульф Железнорукий мертв!

Эйнар выдохнул с облегчением, но тревога в глазах не исчезла:

— Потери?

— Двенадцать человек, ярл-отец. Остальные идут домой с богатой добычей.

— Двенадцать из тридцати против всего клана Железного Волка? — Эйнар нахмурился. — Как это возможно?

— Твой сын... — Хальвдан запнулся, подбирая слова. — Твой сын дрался как сам Тор. Он в одиночку убил семерых, включая самого Ульфа. Воины зовут его теперь Семиубийцей и Сыном Грома.

Старый ярл поморщился. Слишком громкие прозвища для молодого человека. Боги не любят, когда смертные слишком возносятся.

— А что говорил мой сын после победы? — спросил он.

Хальвдан снова замялся:

— Он... он возблагодарил богов за победу. Сказал, что достоин сидеть с ними за одним столом.

Лицо Эйнара потемнело:

— Дословно. Повтори его слова дословно.

— Он сказал: "Пусть знают боги — есть на Мидгарде воин, равный им по доблести! Пусть знают — Виктор Громовый достоин сидеть за одним столом с небожителями!"

Эйнар закрыл глаза и медленно покачал головой. Гордыня. Проклятая гордыня, которая губила лучших воинов севера. Он сам в молодости чуть не пал жертвой этого греха, но его вовремя остановил мудрый наставник. А кто остановит Виктора?

— Готовь пир, — велел он Хальвдану. — Но следи, чтобы меда не подавали слишком много. Пьяный воин — болтливый воин.

Через час показалась колонна победителей. Виктор шел впереди, высоко неся голову Ульфа на копье. Солнце играло на его волосах, превращая их в золотое пламя. Лицо светилось триумфом, в глазах плясали веселые огоньки.

Народ высыпал навстречу героям. Женщины бросали цветы под ноги воинов, дети тянули к ним руки, старики кивали одобрительно. Скальд Эгиль Орлиноглазый уже сочинял песню о битве, бормоча себе под нос рифмы.

— Отец! — воскликнул Виктор, увидев Эйнара. — Охотничьи угодья наши! Враги повержены! Слава клана гремит от моря до гор!

Эйнар обнял сына, но в объятиях не было прежнего тепла:

— Хорошо, сын мой. Ты выполнил свой долг перед кланом.

— Долг? — Виктор отстранился, удивленный холодностью отца. — Я превзошел всех воинов нашего времени! Семь храбрецов пали от моего меча! Разве это не повод для радости?

— Повод, — согласился Эйнар. — Но помни: чем выше дерево, тем сильнее ветер пытается его свалить.

Виктор рассмеялся:

— Пусть дует! Я крепко стою на ногах.

Старый ярл ничего не ответил, но в душе у него стало еще тревожнее.

Пир начался с закатом. Длинный дом наполнился дымом от очагов и запахом жареного мяса. На длинных столах стояли рога с медом, блюда с олениной и кабанятиной, корзины с хлебом. Скальд Эгиль взял арфу и начал петь о подвигах Виктора.

— Слушайте, воины, о битве великой, Что шла на озере Волчьих Слез! Сын Эйнара мудрого, Виктор отважный, Семерых врагов в тот день унес!

Как молния Тора сверкал его меч, Как гром с небес разносился клич! Железный Волк пал от руки героя, И кровью врагов окрасился лед!

Воины стучали кулаками по столам, выкрикивая одобрительные возгласы. Виктор сидел в кресле ярла — отец уступил ему место в честь победы — и принимал поздравления.

— За Семиубийцу! — провозгласил Олаф Медвежий Коготь, поднимая рог с медом.

— За Сына Грома! — подхватил Эрик Быстрый.

— За воина, равного богам! — добавил кто-то из младших хускарлов.

Последние слова заставили Эйнара вздрогнуть. Он поймал взгляд сына и покачал головой, но Виктор не обратил внимания на предостережение отца.

— Пейте, друзья мои! — провозгласил молодой герой. — Сегодня мы доказали, что клан Громового Медведя сильнейший в северных землях! А завтра... завтра весь мир узнает о наших подвигах!

Пир продолжался до глубокой ночи. Воины пили мед, пели песни, хвастались подвигами. Виктор был в центре внимания — все хотели услышать из его уст рассказ о битве.

Он не скупился на подробности. Рассказывал, как рубился в одиночку против семерых, как пронзил сердце Ульфа Железнорукого, как враги дрожали от одного его имени. С каждым пересказом подвиги становились все более впечатляющими, а роль случайности — все менее значительной.

— А в конце, — говорил Виктор, размахивая рогом с медом, — я поднял меч к небу и обратился к самим богам! Сказал им, что на Мидгарде есть воин, достойный Асгарда!

— И что ответили боги? — спросил молодой воин.

— Грянул гром! — торжественно объявил Виктор. — Сам Тор одобрил мои слова!

Эйнар встал из-за стола и тихо вышел из дома. На улице было тихо и холодно. Звезды сияли в черном небе, как глаза богов, наблюдающих за смертными.

— Прости его, Всеотец, — прошептал старый ярл, глядя в звездное небо. — Он молод и глуп. Не карай за слова, сказанные в пылу победы.

Но звезды молчали. А где-то в вышине каркнул ворон — или это только показалось?

Прошла неделя. Слава о подвиге Виктора разнеслась по всем северным землям. Приезжали послы от других кланов с предложениями союза. Молодые воины проситься в дружину к Семиубийце. Скальды сочиняли новые песни о герое.

Сам Виктор купался в лучах славы. Он принимал дары, выслушивал льстивые речи, давал аудиенции просителям. Власть опьяняла его не меньше, чем мед.

— Отец, — сказал он Эйнару в один из вечеров, — пора нам думать о больших делах. О походах на юг, к богатым землям кельтов. О создании великого союза северных кланов.

— Рано, — ответил Эйнар. — Ты еще молод, опыта мало. Подожди, поучись мудрости.

— Мудрости? — Виктор рассмеялся. — После того как я разгромил Железного Волка? Отец, я уже превзошел всех воинов нашего времени. Пора показать это всему миру.

Эйнар вздохнул. С каждым днем сын становился все более самоуверенным, все менее склонным к советам. Гордыня пожирала его, как ржавчина железо.

— Помнишь историю о Хальвдане Высокомерном? — спросил старый ярл. — Он тоже считал себя непобедимым. Пока боги не проучили его.

— Хальвдан был слаб, — отмахнулся Виктор. — Я другой. Я действительно равен богам в искусстве боя.

Эйнар поморщился от этих слов, но спорить не стал. Знал, что сейчас сын его не услышит.

А в ту же ночь приснился Виктору странный сон. Будто стоит он на высокой горе, а вокруг — бескрайние просторы. И видит: идет по дороге старик в потрепанном плаще, опираясь на посох из ясеня. Глаз у старца один, второй скрыт повязкой. На плече сидят два ворона.

— Кто ты, странник? — спрашивает во сне Виктор.

— Путник, ищущий приюта на ночь, — отвечает старик. — Не откажешь ли в гостеприимстве?

— Найдется у меня место для путника, — соглашается Виктор. — Но знай — ты говоришь с великим воином, с тем, кого зовут Семиубийцей.

Старик улыбается, и от этой улыбки становится неспокойно:

— Семиубийца? Впечатляюще. А скажи, молодой воин, что ты знаешь о силе?

— Сила в крепких мышцах и остром мече, — отвечает Виктор.

— А о мудрости?

— Мудрость в том, чтобы бить первым и бить сильно.

— А о смерти?

— Смерть в бою почетна, если приносит славу.

Старик качает головой:

— Молод ты еще, сын человеческий. Многого не понимаешь.

Виктор сердится:

— Я понимаю достаточно! Я величайший воин своего времени! Даже боги должны признать мое мастерство!

И тут старик сбрасывает плащ, и видит Виктор, что перед ним не простой путник, а сам Один Всеотец — в волчьей шкуре, с копьем Гунгнир, грозный и величественный.

— Боги, говоришь? — гремит голос Одина. — Что ж, посмотрим, достоин ли ты такой чести.

И просыпается Виктор в холодном поту, сердце колотится как молот по наковальне. Сон был так ярок, так реален, что казалось — Всеотец действительно стоял рядом.

«Просто сон, — успокаивает себя Виктор. — От переутомления и славы».

Но почему-то до самого утра не может заснуть.

Прошел еще месяц. Слава Виктора росла с каждым днем. К нему стекались воины со всех концов северных земель, желая служить прославленному герою. Дружина выросла до сотни человек — больше, чем у иного ярла.

Эйнар с тревогой наблюдал за превращением сына. Виктор становился все более высокомерным, все менее терпимым к возражениям. Он открыто говорил о своем превосходстве над другими воинами, сравнивал себя с героями древности, а иногда — и с самими богами.

— Пора положить этому конец, — решил старый ярл.

Он созвал совет старейшин — самых мудрых и опытных людей клана. Среди них был и Торвальд Мудрый, бывший наставник Виктора.

— Братья, — начал Эйнар, — мы должны поговорить о моем сыне. Слава вскружила ему голову. Он забывает о почтении к богам.

— Видел я многих молодых героев, — кивнул седобородый Астрид Ковач. — Все они проходят через это. Большинство перерастает.

— Большинство не говорит о равенстве с богами, — возразил Торвальд. — Виктор переступил черту. Боги не терпят такого высокомерия.

— Что предлагаете? — спросил Эйнар.

— Отправить его в поход, — предложил Астрид. — Пусть поймет, что мир велик, а он — лишь малая его часть.

— Или устроить испытание, — добавил другой старейшина. — Пусть встретится с достойным противником.

Эйнар задумался. Оба совета имели смысл, но он чувствовал — простыми мерами уже не обойтись. Сын зашел слишком далеко.

А в ту ночь Виктору снова приснился странный сон. Тот же старик, те же вороны. Но на этот раз разговор был иным.

— Ну что, молодой герой, — говорит старец, — все еще считаешь себя равным богам?

— Считаю, — дерзко отвечает Виктор. — И докажу это в честном бою.

— В бою? — Один усмехается. — Что ж, смелое предложение. Принимаю вызов.

— Когда? Где? — спрашивает Виктор.

— Скоро, — отвечает Всеотец. — Очень скоро.

И снова просыпается Виктор в холодном поту. Но на этот раз вместо страха в душе поселяется странное предвкушение. Будто что-то важное должно произойти.

Что-то, что изменит всю его жизнь.

А где-то в недоступных высях Асгарда Один Всеотец поднимается с золотого трона и берет в руки копье Гунгнир. Хугин и Мунин кружат рядом, каркая тревожные вести.

Время испытания приближается.