Сын Одина

Глава 3

Глава 3. Зов АсгардаРассвет в Асгарде не похож ни на что в девяти мирах. Золотые лучи не одного, а множества солнц пронизывают радужную дымку Бифроста, окрашивая небесные чертоги в оттенки, для которых нет названий в языках смертных. Но в этот день даже божественное великолепие не могло скрыть напряжения, витавшего в воздухе. В чертоге Глядсхейм, самом величественном из дворцов Асгарда, на троне Хлидскьяльв восседал Один Всеотец. Трон был выточен из цельного куска небесной слоновой кости и украшен рунами, старыми как сами миры. Отсюда Всеотец мог видеть все происходящее в девяти мирах, но сегодня его взгляд был обращен внутрь, к собственным мыслям.На плечах у него сидели Хугин и Мунин — Мысль и Память, два ворона, которые каждый день облетали все миры и приносили вести о делах богов и смертных. Сегодня их доклад был особенно тревожным.— Расскажите еще раз, — произнес Один негромко, но голос его отозвался эхом в просторном зале. — Что именно сказал этот смертный?Хугин наклонил черную голову и заговорил голосом, похожим на шепот ветра в кронах:— "Если даже боги Асгарда сошли бы сражаться со мной, я не уверен, что они победили бы", — так сказал Виктор, сын Эйнара, стоя посреди пира в честь своей победы.— А затем, — подхватил Мунин, — он добавил: "Есть на Мидгарде воин, достойный сидеть с ними за одним столом".Один закрыл единственный глаз и медленно покачал головой. За долгие века он видел много гордых смертных, но такая дерзость встречалась редко.— И как отреагировали другие люди? — спросил он.— Ужас и благоговение, — ответил Хугин. — Одни восхищаются его смелостью, другие боятся божественного гнева. Отец изгнал его из дома, невеста отказалась от свадьбы.— Но сам он не раскаивается, — добавил Мунин. — Напротив, считает себя правым. Отправился в северные земли, чтобы новыми подвигами доказать свою достойность.Всеотец поднялся с трона. Высокий, могучий, в синем плаще, расшитом звездами, он был воплощением древней мудрости и непреклонной силы. Копье Гунгнир в его руке слабо светилось руническими знаками.— Созовите совет, — приказал он. — Пусть все асы соберутся здесь немедленно.Слуги разбежались по чертогам Асгарда, и вскоре в Глядсхейм начали стекаться боги.Первым прибыл Тор Громовержец. Молот Мьёльнир гремел у него на поясе, красная борода пышила гневом. Едва переступив порог, он загремел:— Отец! Этот наглец зашел слишком далеко! Позволь мне спуститься в Мидгард и показать ему, что значит вызывать богов!— Терпение, сын мой, — ответил Один. — Сначала выслушаем всех.Следом въехала Фрейя Прекрасная на колеснице, запряженной двумя рысями. Богиня любви и войны была прекрасна как весенний рассвет, но лицо ее выражало тревогу.— Всеотец, — сказала она, спешиваясь, — я чувствую нарушение гармонии. Этот смертный воин нарушил баланс между мирами своими словами.Хеймдалль Всевидящий появился бесшумно, как всегда. Страж Бифроста мог видеть и слышать все в девяти мирах, и его свидетельство было неоспоримо.— Подтверждаю слова воронов, — сказал он. — Я слышал каждое слово этого смертного. Он не просто хвастался — он искренне верит в свое равенство с нами.Фригг Всематерь, жена Одина, прибыла в сопровождении служанок. Материнская забота читалась в ее глазах.— Мой господин, — обратилась она к мужу, — этот юноша молод и неразумен. Может быть, стоит проявить снисхождение?Тюр Однорукий, бог войны и справедливости, вошел молча. Его правая рука была отрублена волком Фенриром много лет назад, но левой он по-прежнему мог владеть мечом лучше большинства богов.— Как воин оценивает этого смертного? — спросил у него Один.Тюр задумался:— Его мастерство действительно выдающееся. Семь противников в одиночку — подвиг, достойный скальдов. Но мастерство и мудрость — разные вещи.Последним появился Локи Хитроумный. Красивый, изящный, с насмешливой улыбкой на губах, он словно скользнул в зал незамеченным.— Ах, какой интересный случай, — произнес он с притворным восхищением. — Смертный, который считает себя равным нам. Как... освежающе.Один окинул взглядом собравшихся богов:— Асы Асгарда! Вы слышали о дерзости смертного по имени Виктор. Он публично заявил о своем равенстве с нами. Что мы должны делать?Тор первым ударил кулаком по столу:— Сокрушить его немедленно! Один удар Мьёльнира — и от его гордыни не останется следа! Пусть все смертные знают — боги не терпят насмешек!— Осторожно, Громовержец, — предостерегла Фрейя. — Этот смертный может оказаться не так прост. Грубая сила не всегда лучшее решение.— Согласен с Фрейей, — поддержал Тюр. — Если мы просто убьем его, это будет выглядеть как страх перед смертным. Воин должен быть побежден как воин, в честном бою.Фригг вздохнула:— Может ли простой человек действительно стать угрозой божественному порядку? Или мы преувеличиваем опасность?— Опасность не в его силе, — задумчиво произнес Хеймдалль. — Опасность в примере. Если один смертный безнаказанно бросает вызов богам, другие могут последовать за ним.Локи усмехнулся:— А что если дать ему шанс доказать свою "равность"? Пусть сам выберет свою участь. Это будет... поучительно.Один долго молчал, обдумывая слова советников. Наконец он заговорил:— Каждый из вас прав по-своему. Да, этот смертный зашел слишком далеко. Но простое уничтожение не решит проблему. Нужно преподать урок — не только ему, но и всем смертным.— Какой урок, отец? — спросил Тор.— Урок о том, что истинная сила не в мощи руки, а в мудрости сердца. Что гордыня — путь к падению. Что место смертного — среди смертных, как бы велики ни были его подвиги.Всеотец поднялся и начал ходить по залу:— Я спущусь в Мидгард в образе простого странника. Встречусь с этим воином. Дам ему возможность продемонстрировать свою "равность" с богами.— А если он действительно окажется сильнее, чем мы думаем? — осторожно спросила Фригг.Один усмехнулся — звук получился не слишком приятным:— Тогда он получит то, о чем просил. Но я сомневаюсь, что ему понравится цена.Локи наклонил голову:— Позволь и мне поучаствовать в этом... эксперименте, Всеотец. Я мог бы появиться перед ним в образе мудреца, который подтолкнет его к еще большей гордыне.— Нет, Локи, — резко ответил Один. — Этот смертный уже достаточно горд. Ему нужен урок смирения, а не дополнительные искушения. Ты останешься в Асгарде.Хитрец поклонился, но в глазах его мелькнуло нечто, что не понравилось Всеотцу.— Остальные тоже не вмешиваются, — продолжал Один. — Тор, какой бы гнев ты ни чувствовал, не вмешивайся. Это испытание требует тонкости, а не грубой силы.Громовержец недовольно буркнул что-то под нос, но кивнул.— Фрейя, наблюдай за реакциями смертного, особенно за тем, как он относится к слабым и нуждающимся, — продолжал Всеотец. — Хеймдалль, следи за всем происходящим. Если план пойдет не так, будь готов вмешаться.— Слушаю, Всеотец, — ответил страж Бифроста.— Фригг, приготовь целебные снадобья. Возможно, они понадобятся после испытания.Когда все получили свои инструкции, совет разошелся. Один остался один в просторном зале, обдумывая детали плана.А в это время в далеком Мидгарде Виктор со своим отрядом продвигался все дальше на север. Уже неделю они шли по диким землям, где обычные люди не селились. Пейзаж становился все более суровым и неприветливым.Каменистые равнины тянулись до горизонта, кое-где поросшие искривленными деревьями. Холодный ветер нес с собой запах снега и что-то еще — древнее, первобытное, что заставляло лошадей беспокойно фыркать.— Ярл, — обратился к Виктору Олаф Медвежий Коготь, подъезжая ближе. — Люди начинают роптать. Говорят, что мы зашли слишком далеко от человеческих земель.Виктор оглянулся на свой отряд. Десять хускарлов следовали за ним — все, кто решился сопровождать изгнанного героя. Лица их были мрачными, в глазах читалась тревога.— Пусть! — ответил Виктор. — Слава не дается трусам. Мы идем туда, где можем встретить достойных противников.— Но что если противники окажутся слишком достойными? — осторожно спросил Эрик Быстрый.— Тогда мы умрем как герои, — сказал Виктор с такой уверенностью, что дальнейшие вопросы отпали сами собой.В первый же день пути им пришлось сразиться с опасностью. Стая волков напала на отряд у переправы через ледяную речку. Но это были не обычные волки — они были крупнее лошадей, с глазами, светящимися неестественным красным светом.Виктор принял бой первым. Кровопийца засвистел в его руке, рассекая воздух серебряными молниями. Предводитель стаи — чудовищный зверь с шерстью черной как ночь — бросился на молодого воина.Поединок длился недолго. Виктор уклонился от прыжка, развернулся и одним ударом снес волку голову. Остальная стая отступила, воя и скуля.— Видите? — сказал Виктор хускарлам, вытирая кровь с меча. — Даже здешние чудовища признают мою силу.Воины восхищенно загудели, но один из них — молодой Торгейр — получил глубокие раны от волчьих когтей. Отряд вынужден был замедлить движение, ухаживая за раненым.На третий день в густом лесу они встретили отшельника. Одинокая хижина стояла в самой чаще, окруженная странными камнями с рунами. Из трубы поднимался дым, у двери лежали кости неизвестных животных.— Кто идет? — раздался из хижины хриплый голос.— Путники, ищущие приюта на ночь, — ответил Виктор.Дверь отворилась, и на пороге появился древний старец. Седая борода спускалась ему до пояса, глаза были мутными от старости, но взгляд — пронзительным.— Виктор, сын Эйнара, — произнес старец, и воины удивленно переглянулись. — Давно тебя жду.— Откуда ты знаешь мое имя? — настороженно спросил Виктор.— Рагнвальд мое имя, — ответил отшельник. — Волхв и провидец. Вижу прошлое и будущее, как ты видишь день и ночь.Он пригласил путников в хижину. Внутри было тепло, в очаге потрескивал огонь. Стены увешаны травами, черепами животных и странными амулетами.— Угощайтесь, — предложил Рагнвальд, указывая на стол с едой. — Но прежде послушайте предупреждение старого человека.— Говори, — кивнул Виктор, наливая себе эля из кувшина.— Поворачивай назад, молодой воин, — серьезно сказал отшельник. — Дорога, по которой ты идешь, ведет к проклятию.Виктор рассмеялся:— Проклятию? От кого? От троллей? От великанов? Пусть попробуют проклясть мой меч.— Не от троллей, — покачал головой Рагнвальд. — От тех, кто старше гор и мудрее ветров. Твои слова на пиру дошли до небес, Семиубийца. Боги заметили тебя.— И пусть заметили, — дерзко ответил Виктор. — Я не боюсь их внимания.Старый волхв вздохнул:— Гордыня ослепила тебя, сын человеческий. Ты не понимаешь, с кем играешь.— Я не играю, — возразил Виктор. — Я просто говорю правду. Мои подвиги говорят сами за себя.— Подвиги против смертных, — напомнил Рагнвальд. — А что ты знаешь о силе бессмертных?— Увижу — узнаю, — самоуверенно ответил молодой воин.Отшельник покачал головой и больше не пытался переубеждать гостя. Но перед расставанием он подозвал Виктора к себе:— Раз уж ты не послушаешь моего совета, возьми хотя бы это, — он протянул небольшой амулет в виде молота. — Может быть, поможет в трудную минуту.Виктор хотел отказаться, но что-то в глазах старца заставило его принять дар.— Спасибо, — сказал он. — Но надеюсь, что не понадобится.— Надежда — хорошая вещь, — грустно улыбнулся Рагнвальд. — Жаль только, что она не всегда оправдывается.А в это время в Асгарде Локи обдумывал собственные планы. Хитрец никогда не любил прямых приказов, особенно когда они мешали его интригам.«Один запретил мне вмешиваться, — размышлял он, прохаживаясь по своему чертогу. — Но он не сказал, что я не могу наблюдать. А где наблюдение, там и возможность для... корректировки событий».Локи принял решение. Он не будет открыто нарушать волю Всеотца, но найдет способ повлиять на ход испытания. В конце концов, небольшая интрига никому не повредит.Приняв облик молодого скальда, Локи спустился в Мидгард. Он появился на дороге впереди отряда Виктора, в образе путешествующего певца по имени Сигурд Мудрый.— Приветствую, воины! — окликнул он всадников. — Не встречали ли вы в пути Виктора Семиубийцу? Хочу сложить песню о его подвигах.— Это я, — ответил Виктор, останавливая коня. — А ты кто такой?— Сигурд Мудрый, скальд из южных земель, — представился Локи. — Слава о твоих подвигах дошла до самых дальних краев. Семь воинов одним мечом! Такого не слышали со времен древних героев.Виктор выпрямился от удовольствия:— Наконец-то человек, который понимает значение настоящих подвигов.— О, я понимаю больше, чем ты думаешь, — улыбнулся Локи. — Позволь составить тебе компанию? Дорога длинная, а рассказы о великих деяниях скрашивают путь.Виктор согласился, и Локи присоединился к отряду. Всю дорогу он искусно льстил молодому воину, подпитывая его гордыню.— Расскажи мне подробнее о битве на озере, — просил он. — Как ты сумел победить семерых? Неужели боги помогали тебе?— Боги? — Виктор задумался. — Возможно. Но главное — мое собственное мастерство. Не думаю, что даже асы смогли бы повторить такой подвиг.— Интересная мысль, — подхватил Локи. — А ты действительно считаешь себя равным богам?— В искусстве боя — определенно, — уверенно ответил Виктор. — А может быть, и превосхожу некоторых из них.Хускарлы переглянулись с тревогой, но промолчали. Локи же внутренне торжествовал — план работал лучше, чем он надеялся.За несколько дней пути Хитрец сумел настроить воинов друг против друга. Некоторых он убедил в божественности их предводителя:— Подумайте сами, — говорил он Эрику и двум другим молодым хускарлам. — Разве может простой смертный совершить то, что совершил ваш вождь? Возможно, в нем течет божественная кровь.Других он заставил усомниться в правильности похода:— Олаф, ты мудрый воин, — шептал он старшему хускарлу. — Неужели не видишь, что ваш ярл ведет вас к гибели? Боги не прощают такой гордыни.Отряд начал раскалываться. Молодые воины смотрели на Виктора как на полубога, старые — с нарастающим ужасом. Напряжение росло с каждым днем.Тем временем Один завершал приготовления к встрече. Всеотец сбросил божественные одежды и облачился в потертый серый плащ. Вместо копья Гунгнир взял простой посох из ясеня. Повязка скрыла один глаз, делая его похожим на обычного старого странника.Слейпнира, своего восьминогого коня, он оставил в Асгарде. В Мидгарде предстояло идти пешком, чтобы не выдать божественную природу.— Хугин, Мунин, — обратился он к воронам. — Летите за мной, но держитесь в стороне. Наблюдайте, но не вмешивайтесь, если я сам не позову.Вороны каркнули в знак понимания и взмыли в небо.Один спустился в Мидгард через радужный мост Бифрост. Хеймдалль молча кивнул, пропуская Всеотца, но в глазах стража читалась тревога.— Будь осторожен, Всеотец, — сказал он. — Этот смертный может быть опаснее, чем кажется.— Увидим, — ответил Один и шагнул на мост.Спустившись в Мидгард, Всеотец направился по той же дороге, которой шел Виктор. Магия указывала ему путь — аура гордыни молодого воина была видна издалека тому, кто умел смотреть.В последний вечер перед встречей отряд Виктора разбил лагерь в древней роще. Место было странным — высокие дубы росли идеальным кругом, в центре стоял покрытый мхом алтарь с рунами.— Не нравится мне это место, — пробормотал Олаф, оглядываясь по сторонам. — Пахнет древней магией.— Суеверия, — отмахнулся Виктор. — Просто старое капище забытых богов. Они мертвы, если вообще когда-то существовали.— Как можешь ты так говорить? — ужаснулся Торгейр. — Боги слышат все!— Пусть слышат, — дерзко ответил Виктор. — Я не боюсь их гнева.Локи в образе скальда подлил масла в огонь:— А что, если они действительно явятся к тебе? Докажешь ли ты свою силу в бою с бессмертными?— Конечно, — не задумываясь ответил Виктор. — Мой меч жаждет достойного противника.Ночью всем снились странные сны. Хускарлы видели кошмары о гибели отряда, о гневе небес. Виктор же видел себя сражающимся с богами и побеждающим даже самого Тора.Локи тайно подстраивал эти видения, укрепляя уверенность Виктора в себе и сея страх среди его людей.К утру напряжение достигло предела. Половина отряда была готова повернуть назад, другая — следовать за вождем хоть в Хельхейм.— Сегодня мы войдем в самые дикие земли, — объявил Виктор, седлая коня. — Там нас ждут великие подвиги!— Или великая смерть, — прошептал Олаф, но Виктор его не услышал.Отряд выступил в путь, не подозревая, что судьба уже идет им навстречу в образе старого странника с посохом.Между тем весть о дерзости Виктора разошлась по всем девяти мирам. В Альфхейме светлые эльфы с тревогой обсуждали нарушение космической гармонии. В Ётунхейме великаны злорадно потирали руки, надеясь, что конфликт ослабит богов. В Нифльхейме царство мертвых готовилось к возможному притоку душ.Даже в Мидгарде люди чувствовали приближение чего-то значительного. По всему миру случались странные явления — внезапные бури, засухи, наводнения. Животные вели себя беспокойно, птицы сбивались в стаи и летели на север. Волшебники и провидцы видели тревожные знамения в звездах и внутренностях жертвенных животных.В далекой деревне, где жил клан Громового Медведя, Эйнар каждую ночь смотрел на северные звезды и молился за сына:— Один Всеотец, не карай его слишком строго. Он молод и глуп, но сердце у него доброе.Ингрид тоже молилась, прося богов вернуть ей того Виктора, которого она полюбила — храброго, но не безрассудного, сильного, но не высокомерного.А в священных рощах друиды приносили жертвы, чувствуя приближение великих перемен.Один шел по пустынной дороге, опираясь на посох. Божественное зрение показывало ему отряд Виктора, приближающийся с севера. Еще несколько часов — и встреча состоится.Всеотец остановился на вершине небольшого холма и оглядел окрестности. Место подходило для того, что он задумал — широкая равнина, окруженная лесом, никаких селений поблизости. Здесь можно было говорить открыто, не опасаясь лишних свидетелей.Один сел на большой камень и стал ждать. В вышине кружили Хугин и Мунин, готовые по первому зову спуститься к хозяину.Солнце клонилось к зениту, когда показался отряд всадников. Виктор ехал впереди, за ним — его хускарлы. В стороне держался мнимый скальд Сигурд, который был на самом деле Локи.— Смотрите, — сказал Эрик, указывая на холм. — Старик на дороге.Виктор прищурился, всматриваясь в фигуру странника:— Что ему здесь делать? В этих краях не ходят простые люди.— Может быть, заблудился? — предположил Олаф.— Или это ловушка, — осторожно добавил Торгейр.Виктор рассмеялся:— Ловушка? От одного старика? Подъедем и узнаем, что ему нужно.Отряд направился к холму. Один не двигался с места, терпеливо ожидая приближения смертных.Когда всадники поднялись на холм, Виктор спешился и подошел к страннику:— Приветствую, старче. Что привело тебя в эти дикие места?Один поднял голову и посмотрел на молодого воина единственным глазом. В этом взгляде было что-то пронзительное, заставившее Виктора невольно отступить на шаг.— Приветствую и я тебя, молодой воин, — ответил Всеотец голосом, в котором слышались отголоски древней мудрости. — Я путник, ищущий приюта и компании. Дороги на севере длинны и одиноки.— Путник? — удивился Виктор. — В этих краях не ходят обычные люди. Здесь водятся тролли и великаны.Один усмехнулся:— А разве ты сам обычный человек? Слышал я о Викторе Семиубийце, что считает себя равным богам.Хускарлы напряглись при этих словах, руки невольно легли на рукояти мечей. Но Виктор выпрямился от гордости:— Ты хорошо слышал, старик. Да, я Виктор, сын Эйнара. И да, я считаю свои подвиги достойными Асгарда.— Достойными Асгарда? — переспросил Один, делая вид, что удивлен. — Смелые слова для смертного.— Справедливые слова, — возразил Виктор. — Семь воинов пали от моего меча в одном бою. Кто из богов может похвастаться таким?Локи в образе скальда внимательно слушал, готовясь при необходимости подлить масла в огонь.— Расскажи мне об этом подвиге, — попросил Один. — Старые уши любят слушать рассказы о великих деяниях.Виктор охотно пустился в повествование. Он рассказывал о битве на озере, с каждым словом все больше увлекаясь. Враги в его изложении становились сильнее и опаснее, а собственные подвиги — все более невероятными.— И когда семеро лежали мертвыми у моих ног, — заключил он, — я понял: нет в Мидгарде воина, равного мне. А может быть, и в других мирах тоже.— Интересно, — задумчиво произнес Один. — А скажи мне, молодой герой, что ты знаешь о силе?— О силе? — Виктор удивился неожиданному вопросу. — Сила — это крепкие мышцы и острый меч. Умение побеждать врагов и защищать друзей.— А о мудрости?— Мудрость — это знание того, когда бить первым и как бить сильнее.— А о смерти?— Смерть в бою почетна, если приносит славу роду, — ответил Виктор, повторяя слова, которые слышал с детства.Один покачал головой:— Молод ты еще, сын человеческий. Многого не понимаешь.— Что ты имеешь в виду, старик? — нахмурился Виктор.— Сила — это не только мышцы и оружие. Истинная сила — в понимании своего места в мире. Мудрость — не в умении побеждать, а в знании того, когда не нужно сражаться. А смерть... смерть приходит ко всем, и слава не спасет от нее.— Философия, — презрительно отмахнулся Виктор. — Слова слабаков, которые сами не умеют держать меч.— Ты так думаешь? — В голосе старика появилась опасная нота. — А что, если перед тобой стоит тот, кто держал меч задолго до твоего рождения?Что-то в тоне странника заставило хускарлов инстинктивно отступить. Кони заржали беспокойно, чувствуя перемену в атмосфере.— Кто бы ты ни был, старик, — сказал Виктор, положив руку на рукоять Кровопийцы, — помни: ты говоришь с величайшим воином севера.— Величайшим воином? — Один медленно поднялся с камня. — Среди смертных, возможно. Но что ты знаешь о воинах бессмертных?— Достаточно, чтобы не бояться их, — дерзко ответил Виктор. — Если даже сам Тор спустится с небес, я не дрогну перед ним!Эти слова стали последней каплей. Один сбросил маскирующие чары, и все увидели его истинный облик.Потертый плащ превратился в синюю мантию, расшитую звездами. Простой посох обратился в копье Гунгнир, украшенное рунами. Повязка исчезла, открыв пылающий огнем единственный глаз. Вокруг старика засияла аура божественной силы.— Я — Один Всеотец! — прогремел голос, от которого задрожала земля. — Владыка Асгарда, отец богов, повелитель Вальхаллы! И ты, жалкий смертный, осмелился назвать себя моим равным!Хускарлы в ужасе попадали на колени. Кони шарахнулись в стороны, глаза их были белыми от страха. Только Виктор остался стоять, хотя лицо его побледнело.— Один... — прошептал он, но тут же выпрямился. — Что ж, если ты действительно Всеотец, то это даже лучше. Теперь я смогу доказать свою правоту в честном бою!Локи, наблюдавший со стороны, едва удержался от смеха. Даже перед лицом самого грозного из богов этот смертный не отступал!— Ты не понимаешь, с кем говоришь, — сказал Один, и голос его стал тише, но от этого еще более страшным. — Я создавал миры, когда твоего рода еще не существовало. Я командовал армиями, когда люди еще жили в пещерах. Я знаю тайны жизни и смерти, прошлого и будущего.— И что? — упрямо ответил Виктор. — Это не делает тебя лучшим воином. В бою важно только мастерство владения оружием.Один покачал головой:— Гордыня ослепила тебя окончательно. Ты не видишь разницы между силой и мощью, между мастерством и мудростью.— Хватит слов! — выкрикнул Виктор, выхватывая Кровопийцу. — Если ты такой могущественный, докажи это делом!Меч в его руке засиял холодным светом, как всегда перед битвой. Клинок жаждал крови, даже божественной.— Ты вызываешь меня на поединок? — спросил Один с интересом в голосе.— Вызываю! — подтвердил Виктор. — Честный бой, один на один. Без магии, без хитростей. Только меч против копья.Всеотец задумался. План шел не совсем так, как он рассчитывал. Он надеялся вразумить смертного словами, показать ему бессмысленность гордыни. Но молодой воин оказался еще упрямее, чем ожидалось.— Хорошо, — наконец сказал Один. — Ты хочешь боя — получишь его. Но помни: ты сам выбрал свою участь.Всеотец отступил на несколько шагов и принял боевую стойку. Копье Гунгнир заблестело в его руках смертоносным светом.Виктор тоже приготовился к бою. Все его существо пылало предвкушением — наконец-то достойный противник! Наконец-то шанс доказать, что он действительно равен богам!— Олаф, — обратился он к старшему хускарлу, не сводя глаз с Одина. — Если я паду, отвези мое тело домой. Пусть скальды сложат песню о воине, который не боялся сражаться с самими богами.— Ярл... — начал Олаф, но Виктор его не слушал.Он ринулся в атаку с боевым кличем предков. Кровопийца засвистел в воздухе, целя в сердце Всеотца.Один парировал удар копьем, и звук столкновения оружия прокатился по округе громовым раскатом. Земля задрожала под ногами, деревья закачались без ветра.— Неплохо, — одобрил Всеотец. — Но этого мало.Он контратаковал, и Виктору пришлось отскочить, едва увернувшись от наконечника Гунгнира. Копье оставило в воздухе светящийся след.Бой продолжался. Виктор атаковал с яростью берсерка, используя все свое мастерство. Его меч сверкал серебряными молниями, каждый удар мог бы убить дюжину обычных воинов.Но Один играл с ним. Всеотец парировал атаки без видимых усилий, отвечал неторопливыми контрударами, которые Виктор едва успевал блокировать. Божественная сила была неисчерпаема, божественное мастерство — бесконечно.— Видишь ли ты теперь разницу между нами? — спросил Один, легко уклонившись от очередного выпада.— Вижу только то, что ты уклоняешься от честного боя! — прохрипел Виктор, тяжело дыша.Пот заливал ему глаза, мышцы ныли от напряжения. Но он продолжал атаковать, не желая признавать превосходство противника.Один вздохнул. Урок не достигал цели. Смертный был слишком упрям, чтобы понять его добровольно.— Хорошо, — сказал Всеотец. — Если ты не хочешь учиться мудрости, научишься ей силой.Он поднял копье Гунгнир и произнес слова на древнем языке, который существовал еще до сотворения миров.Виктор почувствовал, как невидимые путы опутывают его тело. Меч выпал из онемевших пальцев, ноги подкосились. Он упал на колени перед Всеотцом, не в силах пошевелиться.— Что... что ты делаешь? — с трудом выговорил он.— То, что должен был сделать давно, — ответил Один. — Ты жаждешь быть равным богам? Получи бессмертие. Но не как дар, а как бремя.Всеотец коснулся копьем груди Виктора, и тот почувствовал, как его тело наполняется чужеродной силой. Боль прокатилась по венам жидким огнем, кости заныли, будто их ломали и заново собирали.— Ты будешь жить вечно, — продолжал Один своим страшным голосом. — Но каждая твоя победа будет пожирать твою душу. Ты станешь бессмертным, но потеряешь человечность. И лишь когда исполнишь мою тайную волю, обретешь покой.— Какую... волю? — простонал Виктор.— Узнаешь со временем, — ответил Всеотец. — А пока живи с тем, что выбрал сам.Он убрал копье, и проклятие было завершено. Виктор упал лицом в землю, корчась от боли. В его теле происходили невообразимые изменения — смертная плоть превращалась в нечто иное, способное существовать вечно.Хускарлы смотрели на происходящее в оцепенении ужаса. Даже Локи притих, пораженный мощью проклятия.— Запомните это, смертные, — обратился Один к воинам. — Гордыня — путь к падению. Кто возносится слишком высоко, того боги низвергают в бездну.С этими словами он исчез, растворившись в воздухе. Остались только следы божественного присутствия — выжженная трава, треснувшие камни, запах грозы в безоблачном небе.Виктор медленно поднялся на ноги. Боль ушла, но что-то внутри него навсегда изменилось. Он чувствовал силу — огромную, нечеловеческую силу. Но вместе с ней пришло и что-то другое — холодная пустота там, где раньше было сердце.— Ярл? — осторожно позвал Олаф. — Ты... ты жив?— Жив, — ответил Виктор, и голос его звучал странно — тише и холоднее, чем прежде. — Более чем жив. Я получил то, о чем просил.Он поднял Кровопийцу с земли. Меч в его руке казался теперь легким как перышко.— Но какой ценой? — прошептал Эрик, глядя на своего вождя.Виктор не ответил. Он сам еще не понимал, что с ним произошло. Знал только, что назад дороги нет.Отряд медленно тронулся в путь, но уже не тот отряд, что был час назад. Их предводитель получил бессмертие, но потерял что-то еще более важное — возможность быть просто человеком.А где-то высоко в небе кружили два ворона, несущие весть о свершившемся в Асгард. Испытание закончилось, но история Виктора только начиналась.И в этой истории не было места ни славе, ни радости. Только вечная битва с самим собой и поиск искупления за грех гордыни.Солнце клонилось к закату, окрашивая пустошь в кровавые тона. Как символично, подумал Локи, наблюдая удаляющийся отряд. Кровь и закат — вот что ждет этого смертного в его новой, бесконечной жизни.