Сын Одина

Глава 6

Глава 6. Ледяное сердцеВ глубинах Белого моря, там, где даже самые отчаянные мореходы не осмеливались бросить якорь, под толщей льда в сотню человеческих ростов покоился дворец, который не знал тепла уже больше столетия. Его стены были созданы не руками смертных зодчих, а волей той, что давно перестала быть человеком, хотя память о человеческом прошлом жила в каждом изгибе ледяных сводов, в каждой грани хрустальных колонн.Кристина пробуждалась медленно, словно выныривая из глубокого омута забвения. Сознание возвращалось к ней постепенно, слой за слоем, как нарастает лед на поверхности зимнего озера. Сначала пришло ощущение холода — не внешнего, ибо холод давно стал частью ее сущности, а внутреннего, того самого холода, что поселился в ее сердце в день, когда она впервые прикоснулась к запретной магии льда. Веки, покрытые инеем тонких кристаллов, медленно поднялись, открывая глаза цвета северного сияния — голубые с зелеными всполохами, прекрасные и пугающие одновременно. Кристина не моргала — в этом не было необходимости. Слезы, которые могли бы увлажнить глаза, замерзали прежде, чем успевали появиться.Она сидела на троне из цельного ледяного кристалла, выросшего из самого пола тронного зала. Трон был не только символом власти, но и источником силы — через него она чувствовала каждую снежинку в своих владениях, каждый порыв ледяного ветра, каждое дрожание льда под лапами белых медведей, осмелившихся войти в ее царство.Воспоминания возвращались фрагментами, как осколки разбитого зеркала. Принцесса Кристина Северная — так звали ее когда-то, когда она была смертной, когда румянец играл на ее щеках, когда сердце билось от волнения при виде красивого юноши, когда слезы были солеными и теплыми. Та девушка умерла в день, когда вражеские мечи разрубили тело ее возлюбленного, когда его кровь окрасила снег у стен родного замка.В тот день принцесса Кристина обратилась к древним книгам, к заклинаниям, которые обещали силу в обмен на то, что делает человека человеком. Она искала власть над смертью, способность вернуть любимого, но получила власть над льдом и вечную жизнь без способности любить.Теперь, столетия спустя, она была Белой Ведьмой, владычицей льдов, существом, перед которым склонялись стихии и трепетали боги младших пантеонов. Ее красота стала неземной — кожа белее снега, волосы цвета инея, глаза, в которых плескалось северное сияние. Но это была красота зимней бури, прекрасная и смертоносная, красота без тепла, без души.Что-то изменилось. В воздухе витало что-то новое, чуждое, но не враждебное. Кристина ощутила присутствие силы, которая не принадлежала ее царству. Не божественной — божественную силу она научилась различать за века существования. Не человеческой — человеческие ауры были слишком слабыми, чтобы достичь ее владений. Что-то среднее, что-то новое.Дворец откликнулся на ее пробуждение. Ледяные стены засветились изнутри холодным голубым светом, словно в их толще зажглись тысячи маленьких звезд. Скульптуры, украшавшие залы — застывшие в ледяной красоте фигуры танцовщиц, воинов, зверей, — медленно повернули головы в сторону трона, готовые исполнить любой приказ своей госпожи.Кристина поднялась с трона, и движение это было исполнено той грации, которая доступна лишь существам, освободившимся от тяжести смертной плоти. Ее платье, сотканное из снежинок и северного ветра, шелестело при каждом шаге, оставляя за собой шлейф из морозного воздуха.Она подошла к стене тронного зала, где висело ее любимое зеркало — пластина льда толщиной в человеческую ладонь, отполированная до совершенства. В отражении Кристина увидела себя такой, какой стала — высокой, бледной, прекрасной как сама зима. Никого следа той темноволосой девушки с румянцем на щеках, которая когда-то смеялась и плакала, любила и страдала.— Кто осмеливается войти в мои владения? — прошептала она, и слова эти разнеслись по дворцу эхом, заставляя ледяные колонны звенеть в ответ.Но ответа не последовало. Он был далеко, на поверхности ее ледяного царства. Кристина должна была узнать больше.Она направилась в обсерваторию — самую высокую башню дворца, откуда можно было наблюдать за всеми событиями в ее владениях. Путь лежал через анфиладу залов, каждый из которых хранил память о разных периодах ее существования.Зал Воспоминаний был заполнен ледяными скульптурами, изображавшими сцены из ее человеческой жизни. Вот она, еще юная принцесса, танцует на балу в отцовском замке. Вот встречает рассвет в объятиях возлюбленного. Вот склоняется над его мертвым телом, и первые слезы превращаются в лед еще на ее щеках.Зал Силы демонстрировал артефакты, собранные за столетия — оружие из вечного льда, доспехи из замерзшего ветра, украшения, способные заморозить душу одним взглядом. Здесь хранились трофеи побед над теми, кто осмеливался бросить ей вызов.Зал Зимы был самым прекрасным — его стены покрывали узоры из инея, постоянно меняющиеся и обновляющиеся, создавая бесконечный калейдоскоп ледяной красоты. Здесь она медитировала, здесь общалась со стихией холода, здесь черпала силы для новых свершений.Наконец Кристина достигла обсерватории — круглой комнаты в вершине самой высокой башни. Стены здесь были прозрачными, словно выточенными из чистейшего горного хрусталя, и через них можно было видеть все Белое море — бескрайние ледяные поля, торосы высотой с горы, замерзшие волны, стоящие как хрустальные стены.Но главными сокровищами обсерватории были скрижали предвидения — большие ледяные панели, способные показывать события на огромных расстояниях и даже заглядывать в прошлое. Кристина подошла к ближайшей скрижали и положила на нее ладонь.Лед под ее рукой засветился, и на поверхности начали появляться образы. Сначала смутные, размытые, потом все более четкие. Кристина видела ледяные пустоши своего царства, и там, в самом сердце зимней бури, двигалась одинокая фигура.Мужчина. Высокий, широкоплечий, в темных доспехах. Лицо скрыто капюшоном, но поступь уверенная, движения точные. За спиной меч, а каждый шаг оставляет след, который не заметает даже самая сильная пурга. Кристина сосредоточилась, вкладывая больше силы в заклинание, и смогла рассмотреть детали.Доспехи были сделаны из металла, которого она не знала — темного, почти черного, но отражающего свет странным образом. Меч за спиной был обычным с виду, но от него исходила аура силы, заставлявшая даже ее, владычицу льдов, напрячься. А глаза... Когда незнакомец поднял голову, и капюшон сполз назад, Кристина увидела его глаза.Пустые. Не злые, не безумные — пустые. В них не было ничего человеческого, никакого тепла, никакой жизни. Только сила, огромная, подавляющая сила, заключенная в человеческом теле. Кристина узнала этот взгляд — она видела нечто подобное в зеркале.Заинтригованная, она активировала другую скрижаль, пытаясь увидеть недавнее прошлое незнакомца. Видения потекли один за другим: битва с ледяными троллями, которых он разрубил словно они были сделаны из соломы; встреча с фрострайдерами — белыми волками размером с коня, которые поджали хвосты и убежали при одном его виде; ночлег в пещере, где он сидел неподвижно, не нуждаясь ни в сне, ни в еде, ни в тепле.— Не человек, — прошептала Кристина, наблюдая за тем, как незнакомец легко преодолевает препятствия, которые остановили бы целую армию. — Но и не бог.В его движениях читалась печаль, которую он сам, возможно, не осознавал. Тоска по чему-то утраченному, боль, которую он больше не мог чувствовать, но которая стала частью его существа. Это находило отклик в собственной душе Кристины.Она провела рукой по поверхности скрижали, меняя видение. Теперь она видела путь незнакомца — он направлялся прямо к сердцу ее владений, туда, где под толщей льда покоился ее дворец. Случайность? Или он знал о ее существовании?Кристина закрыла глаза и сосредоточилась на ощущениях. Через лед, через снег, через холодный ветер она чувствовала каждое его движение. Он был сильным — настолько сильным, что даже ее магия не могла полностью проникнуть в его сущность. Но она ощущала в нем что-то знакомое, что-то, что заставляло ее холодное сердце биться чаще.Одиночество. Пустота. Проклятие бессмертия. Все то, что она знала слишком хорошо.Решение пришло мгновенно. Она встретит незнакомца. Не для того, чтобы изгнать его из своих владений — Кристина давно поняла, что одиночество хуже любой угрозы. Она встретит его, чтобы понять, что он такое и что привело его в ее ледяное царство.Но сначала нужно было подготовиться.Кристина спустилась в свой арсенал — зал, где хранились артефакты, накопленные за столетия правления. Здесь было оружие изо льда, который никогда не тает, доспехи из замерзшего северного ветра, украшения, способные заморозить душу смертного одним взглядом.Она выбрала диадему из ледяных кристаллов — символ своей власти над зимними стихиями. Каждый кристалл был размером с человеческий кулак, и в каждом заключалась сила целой снежной бури. К ней добавилась тиара из замерзших слез — память о ее человеческом прошлом, о тех временах, когда она еще могла плакать.Платье создавалось из самого воздуха. Тысячи снежинок сплетались в ткань, которая выглядела как шелк, но была прочнее стали. Каждая нить этого платья была нитью магии, каждая складка — заклинанием защиты или нападения. Шлейф платья состоял из снежинок, которые никогда не касались земли, вечно кружась в воздухе.Готовясь к встрече, Кристина ловила себя на странном ощущении. Впервые за столетия она думала не только о том, как защитить себя, но и о том, как выглядит. Она подошла к большому ледяному зеркалу и всмотрелась в свое отражение.Ее красота пугала даже ее саму. В ней не было ничего живого, только совершенство льда и смерти. Кожа белее первого снега, волосы цвета инея, глаза, в которых плескалось северное сияние. Губы бледно-голубые, как у замерзшего. Она была прекрасна, но эта красота была красотой надгробного памятника — совершенной, но мертвой.Кристина вспомнила, как когда-то умела смеяться, как румянец играл на ее щеках, когда она была смущена, как ее глаза загорались от радости. Теперь ее лицо было маской, прекрасной, но неподвижной. Она задалась вопросом: сможет ли тот, кто идет к ней через льды, увидеть в ней что-то большее, чем просто красивого монстра?Призвав своих слуг — ледяных элементалей, принимающих форму прекрасных дев с глазами-сосульками, — Кристина позволила им помочь с последними приготовлениями. Они заплели ее волосы в сложную прическу, добавив украшения из инея и мелких ледяных кристаллов.— Встретьте незнакомца на границе моих владений, — приказала она элементалям. — Но не нападайте первыми. Я хочу поговорить с ним.Слуги склонились в поклоне и растворились в воздухе, превратившись в снежные вихри. Кристина же направилась к выходу из дворца.Она покидала свой дворец впервые за десятилетия. Подъем на поверхность занял время — дворец располагался глубоко под водой, и путь к поверхности лежал по ледяной лестнице, вырезанной в толще льда. С каждым шагом воздух становился тоньше, а ветер сильнее, но для нее это не имело значения — она сама была воплощением зимы.Поднимаясь, Кристина думала о том времени, когда была человеком. Тогда она боялась холода, кутаясь в меха и греясь у очага. Теперь тепло причиняло ей боль, а холод давал силу. Она помнила, как впервые почувствовала магию льда — это было после смерти возлюбленного. Горе было таким сильным, что слезы замерзали на ее щеках прежде, чем успевали упасть.Выйдя на поверхность, Кристина увидела свое царство во всей красе. Бескрайние ледяные поля простирались до горизонта, торосы высотой с горы создавали фантастические пейзажи, замерзшие волны стояли как хрустальные стены. Это был мир, который она создала своей волей и силой, мир, где она была абсолютной владычицей.Но это также был мир, где она была совершенно одна.Ветер принес ей новый запах — запах крови и стали, запах того, кто привык к битвам. Незнакомец был близко. Кристина почувствовала предвкушение — эмоцию, которую почти забыла. Когда она в последний раз испытывала любопытство к кому-то, кроме самой себя?Она пошла по льду, и каждый ее шаг создавал узоры из инея. За ней тянулся шлейф из снежинок, которые никогда не касались земли. Кристина двигалась навстречу неизвестности, не зная, что эта встреча изменит ее существование навсегда.Виктор шел по бескрайним льдам уже третий день подряд. Для Стража Севера это не было испытанием — он не чувствовал ни холода, ни усталости, ни голода. Его тело, преобразованное проклятием Одина, не нуждалось в отдыхе или пище. Но именно эта неуязвимость и тяготила его больше всего.Он помнил, как когда-то радовался теплу очага после долгого похода, как наслаждался вкусом горячей еды и крепкого эля. Помнил, как сердце учащенно билось перед битвой, как кровь приливала к лицу от гнева или стыда. Теперь все эти простые человеческие радости и страдания стали ему недоступны.Торосы — ледяные глыбы, нагроможденные друг на друга силой морских течений — создавали вокруг него фантастический лабиринт. Некоторые достигали высоты в несколько десятков метров, их грани сверкали на солнце тысячами радужных отблесков. Когда-то такая красота заставляла его сердце замирать от восторга. Он был поэтом в душе, хотя и воином по призванию.Теперь он видел красоту, понимал ее умом, но не чувствовал ничего. Это было как смотреть на мир через толстое стекло — все видно, но недоступно.За спиной у него висела Кровопийца — меч, который стал еще острее после проклятия. Клинок теперь не просто пил кровь врагов, он поглощал их жизненную силу, делая Виктора еще сильнее. Но с каждым убийством он становился все дальше от того человека, которым был когда-то.Остановившись на вершине особенно высокого тороса, Виктор посмотрел вдаль. Где-то там, за горизонтом, находился дом — поселение клана Громового Медведя, где его помнили как героя и проклинали как предателя. Где Ингрид, возможно, уже вышла замуж за другого, а отец до сих пор ждал вестей о сыне.Виктор мог вернуться туда в любой момент — он помнил дорогу, помнил каждую тропу. Но что он скажет им? Как объяснит, что тот Виктор, которого они знали, мертв, а на его месте стоит бессмертное орудие богов?— Эйнар Седобородый, — произнес он вслух, и имя отца прозвучало странно в ледяной пустоши. — Что бы ты сказал, увидев меня теперь?Ответа не последовало. Только ветер завыл между торосами, унося его слова в белую пустоту.Внезапно ветер принес новый запах — запах магии. Не той грубой силы, которую использовали шаманы и колдуны, а чего-то древнего, изысканного, могущественного. Виктор повернул голову в ту сторону, откуда шел этот аромат. Его пустые глаза впервые за долгое время загорелись интересом.Он спрыгнул с тороса, приземлившись на лед без звука, и направился в сторону источника магии. Каждый шаг был точным, выверенным. Кровопийца на спине начала тихо гудеть — меч чувствовал приближение силы, достойной его внимания.Впереди, между двумя высокими торосами, простиралась ледяная равнина. И там, на небольшом возвышении, стояла фигура, от которой исходило такое холодное свечение, что даже снег вокруг казался теплым в сравнении.Они увидели друг друга одновременно, через полмили ледяной равнины.Кристина стояла как воплощение зимы — высокая, бледная, прекрасная и смертоносная. Ветер играл ее платьем из снежинок, а диадема на голове сверкала холодным светом. Даже на таком расстоянии Виктор видел ее неземную красоту.Кристина же видела в нем то, что искала, сама того не осознавая. Высокий, широкоплечий воин в темных доспехах, с мечом за спиной. Но главное — его глаза. В них не было страха, не было благоговения перед ее силой. Была только пустота, которая отзывалась эхом в ее собственной душе.Они начали идти навстречу друг другу медленно, осторожно. Каждый чувствовал силу другого, понимал, что это не обычная встреча. Воздух между ними начал вибрировать от магических энергий — ледяной силы Кристины и божественного проклятия Виктора.На полпути между ними лед начал трескаться от напряжения. Кристина остановилась первой, подняв руку в жесте, который можно было трактовать и как приветствие, и как предупреждение. Изо льда под ее ногами выросли шипы, готовые пронзить любого, кто приблизится без разрешения.Виктор остановился в ответ, положив руку на рукоять меча. Не угрожающе, но готовый к бою. Между ними оставалось примерно сто шагов — достаточно далеко, чтобы изучить друг друга, но достаточно близко, чтобы говорить, не повышая голоса.— Кто смеет ходить по моим владениям без разрешения? — голос Кристины звучал как звон ледяных колокольчиков, красивый, но холодный.— Тот, кто не знает страха перед владычицами, — ответил Виктор, и его голос контрастировал с ее — низкий, хриплый, лишенный эмоций.Они изучали друг друга молча. Кристина видела в его лице следы былой красоты — он был красив как смертный, а теперь его красота стала неземной, но пугающей. Скулы острые, словно высеченные из камня, губы тонкие, сжатые в линию, не знающую улыбки. Но больше всего поражали глаза — серые, как зимнее небо, и совершенно пустые.Виктор же видел в ней то, чем мог бы стать сам — существо, полностью отказавшееся от своей человеческой природы ради силы. Ее красота была совершенной, но в ней не было тепла жизни. Она была как статуя из льда, ожившая по воле могущественного мага.— Ты не человек, — констатировала она.— Больше нет, — согласился он. — Как и ты.В этом простом обмене репликами прозвучало понимание. Они узнали друг друга как представители одного вида — бывшие люди, ставшие чем-то большим и одновременно меньшим.— Что привело тебя в мои земли? — спросила Кристина, и в ее голосе появилось нечто новое — любопытство.— Поиск достойного противника, — ответил Виктор честно. — Все остальные слишком слабы.— Достойного противника? — Кристина подняла бровь, и этот жест показался почти человеческим. — Давно ли ты ищешь?— С тех пор, как стал тем, что есть сейчас. Месяцы. Может, год. Время потеряло значение.— Понимаю. Для меня время остановилось столетия назад.Понимание не принесло мира. Наоборот, оно разожгло любопытство и желание проверить силу противника. Кристина первой сделала движение — взмахнула рукой, и из воздуха материализовались ледяные копья, летящие в сторону Виктора со скоростью стрел.Виктор не уклонился. Он выхватил Кровопийцу и одним широким взмахом разрубил все копья пополам. Осколки льда упали к его ногам, не причинив вреда. Меч в его руке засветился тусклым красным светом, жадно поглощая энергию разрушенных заклинаний.— Интересно, — сказала Кристина и подняла обе руки.Земля под ногами Виктора взорвалась фонтаном ледяных шипов, каждый толщиной с бревно. Но Страж Севера уже не был там — он двигался с нечеловеческой скоростью, оставляя за собой только следы на льду. Кристина повернулась, следя за его движением, и создала стену изо льда там, где он должен был появиться.Виктор пронесся сквозь стену, разбив ее плечом. Осколки льда не причинили ему вреда — его кожа стала твердой как сталь. Он оказался в трех шагах от Кристины, и их глаза встретились вновь. На этот раз в них уже не было вопросов — только предвкушение настоящей битвы.Кристина улыбнулась впервые за десятилетия. Ее улыбка была прекрасна и ужасна одновременно — в ней не было тепла, только хищная радость хищника, встретившего достойную добычу.— Наконец-то, — прошептала она и отступила назад, начиная настоящую атаку.Воздух вокруг них наполнился снегом и льдом. Кристина двигалась как танцовщица, и каждое ее движение создавало новую атаку — вихри ледяного ветра, дождь из ледяных кинжалов, стены из замерзшего тумана. Она сражалась как стихия, красивая и смертоносная.Виктор отвечал мечом и силой. Кровопийца пела в его руке, разрезая магию как обычную материю. Каждый его удар сопровождался вспышкой божественной силы — наследием проклятия Одина. Он не танцевал, как Кристина — он атаковал как молния, быстро и беспощадно.Их поединок создал вокруг арену изо льда и стали. Лед, который не мог сломать Виктор, встречался со сталью, которую не могла заморозить Кристина. Они были равны в силе, но различны в стиле — она искусна и изящна, он прямолинеен и неудержим.Кристина создавала ледяные копья размером с дерево, метала их с силой баллисты, но Виктор разрубал их на лету, не снижая скорости. Его меч оставлял светящиеся следы в воздухе, каждый удар создавал волны энергии, которые раскалывали лед на сотни ярдов вокруг.— Впечатляет, — сказала Кристина, уклоняясь от удара, который прошел в дюйме от ее лица. — Но недостаточно.Она воздела руки к небу, и ледяная равнина вокруг них начала подниматься, создавая арену в форме амфитеатра. Стены росли все выше, пока не достигли высоты в несколько десятков метров, полностью окружив сражающихся.— Теперь никто из нас не сможет сбежать, — произнесла она, и в ее голосе звучал вызов.— Я и не собирался, — ответил Виктор, принимая боевую стойку.Битва продолжилась с новой силой. Кристина призвала ледяных элементалей — существ из чистого льда, каждое размером с медведя. Они атаковали Виктора со всех сторон, но он крутился между ними как смерч, Кровопийца пела смертельную песню, разрубая врагов на части.— Слишком медленно, — бросил он, уничтожив последнего элементаля.В ответ Кристина сама атаковала. Она двигалась быстрее ветра, ее руки стали клинками из льда, который не таял даже от искр божественной силы. Они сошлись в ближнем бою, и их поединок стал походить на смертельный танец.Виктор наносил удары с силой, способной расколоть гору, но Кристина уклонялась, словно была сделана из тумана. Ее контратаки были точными как часовой механизм — ледяные шипы прорастали из земли именно там, где должна была оказаться его нога, ледяные кинжалы летели точно в те места, которые не защищала броня.Но Виктор тоже был не прост. Его тело, закаленное проклятием Одина, выдерживало удары, которые разнесли бы в клочья любого смертного воина. А его меч... Кровопийца не просто рубила — она поглощала. Каждое заклинание Кристины, каждую каплю магической силы меч втягивал в себя, делая своего владельца сильнее.Битва длилась час. Ни один из них не получил серьезных ранений — они были слишком сильны для этого. Но оба понимали, что встретили достойного противника. Кристина впервые за столетия чувствовала, что кто-то может бросить ей настоящий вызов. Виктор впервые с момента превращения ощущал что-то похожее на азарт.Они остановились одновременно, отступив друг от друга и тяжело дыша. Вокруг них ледяная арена была изрезана следами их битвы — глубокие борозды от ударов меча, воронки от ледяных взрывов, осколки магического льда, которые еще долго будут светиться в этом месте.— Достойно, — сказала Кристина, и в ее голосе звучало нечто новое — уважение.— Равны, — согласился Виктор, опуская меч.В этот момент между ними установилась связь, которая станет основой их отношений. Они враги, которые не могли победить друг друга. Но именно поэтому они были больше чем враги — они единственные, кто мог понять друг друга.После битвы они стояли друг напротив друга, изучая последствия своего поединка. Ледяная арена вокруг них напоминала поле боя после великой войны — изрезанная мечом земля, осколки магического льда, следы божественной силы, которые еще долго будут светиться в этом месте.Кристина провела рукой по царапине на своей щеке — первой ране, которую она получила за десятилетия. Кровь у нее была не красная, а голубоватая, как талая вода с примесью льда. Рана заживала на глазах, но факт оставался — он смог ранить ее.— Как давно ты не человек? — спросила она, и в ее голосе не было прежней холодности.Виктор снял шлем, и Кристина впервые увидела его лицо полностью. Черты правильные, мужественные, но в глазах — пустота, которая пугала даже ее. Это не была злоба или безумие — это было отсутствие души, которую он потерял, став Стражем.— Месяцы. Может, год. Время потеряло значение, — ответил он, садясь на обломок льда. — А ты?— Столетия. Я потеряла счет после первой сотни лет.Они молчали, осознавая разницу в их опыте. Для нее он был новорожденным в мире бессмертных, для него она — древняя как сами льды. Но боль потери человечности была одинакова для обоих.— Что ты потерял? — спросила Кристина, подходя ближе.Виктор задумался, перебирая воспоминания как драгоценные камни.— Способность чувствовать радость. Любовь. Страх. Гнев остался, но и он... другой. Холодный. Ты?— То же самое. Но постепенно, по кусочкам. Сначала ушла печаль, потом страх, потом любовь. Гнев был последним, что покинуло меня.Они понимали друг друга без слов. Оба прошли через потерю самого важного — своей человеческой души. Но если Кристина прошла этот путь постепенно, за столетия, то Виктор был лишен всего разом, одним проклятием.Кристина жестом создала вокруг них укрытие из прозрачного льда — что-то вроде павильона с стенами, защищающими от ветра, но пропускающими свет. Внутри не стало теплее, но исчез режущий северный ветер.— Расскажи мне свою историю, — попросила она, усаживаясь на ледяной трон, который создала прямо из воздуха.Виктор рассказывал. О битве на озере Волчьих Слез, о пире, где он произнес роковые слова, о встрече с Одином и проклятии бессмертия. Он говорил монотонно, без эмоций, но Кристина слышала между строк ту боль, которую он больше не мог чувствовать.— Один, — повторила она задумчиво. — Всеотец любит такие игры. Превращать людей в орудия, лишая их воли.— Ты знаешь его?— Встречала. Давно, когда только начала свой путь к тому, что есть сейчас. Он предложил мне сделку — служить ему в обмен на силу. Я отказалась.— И что случилось?— Я стала сильнее, чем он предлагал. Без его помощи, но и без его контроля.В ее словах звучала гордость, но также и сожаление. Кристина рассказала свою историю — о принцессе северного королевства, которая потеряла все в войне и обратилась к магии льда за утешением. О том, как сила постепенно поглотила ее человечность, пока не осталось ничего, кроме холода и одиночества.— Я думала, что сила принесет мне покой, — сказала она. — Но покой, оказывается, неотличим от смерти.Виктор кивнул, понимая. Его покой тоже был похож на смерть — существование без радости, без боли, без надежды.— Зачем ты пришел в мои владения? — спросила она.— Искал противника. Достойного. Остальные слишком слабы.— И нашел?Он посмотрел на нее долго, оценивающе.— Да. Но не врага.Между ними повисла тишина, наполненная пониманием. Они смотрели друг на друга новыми глазами — не как враги, а как... что? Союзники? Друзья? Что-то большее?Кристина поднялась с трона и подошла к Виктору. Впервые за столетия она двигалась не как владычица, а как женщина. В ее походке появилось что-то, что она думала потерять навсегда — грация, не связанная с силой.— Можно? — спросила она, протягивая руку к его лицу.Виктор кивнул. Ее пальцы коснулись его щеки, и он почувствовал холод, но не неприятный — как прикосновение снежинки. Кристина изучала его черты, словно пытаясь прочитать историю, написанную на его коже.— Ты был красив как человек, — сказала она тихо.— Как и ты.Она улыбнулась, и эта улыбка отличалась от той, что была во время битвы. В ней не было хищности, только печаль по утраченному прошлому.— Я почти забыла, как это — касаться кого-то без намерения причинить вред, — призналась Кристина, не убирая руку.Виктор закрыл глаза, позволяя себе на мгновение вспомнить, что такое нежность. Ее прикосновение пробуждало воспоминания об Ингрид, о том, как она касалась его лица перед битвами, словно пытаясь запомнить каждую черточку.— А я забыл, что значит хотеть прикосновения, — ответил он, открывая глаза.Их взгляды встретились, и в этот момент что-то изменилось. Кристина видела в его глазах отблеск того человека, которым он был. Не эмоцию — эмоций там больше не было — но память о них, сохраненную где-то в глубинах его существа.Виктор же видел в ней не монстра изо льда, а женщину, которая была так же потеряна в этом мире бессмертных, как и он сам. В ее неземной красоте была трагедия, которая отзывалась в его мертвом сердце.— Мы оба прокляты, — сказала она, убирая руку, но не отходя.— Но по-разному. Ты выбрала свой путь. Мой выбрали за меня.— И что хуже?Виктор думал над этим вопросом. Что хуже — потерять человечность по собственной воле или быть лишенным ее против желания?— Не знаю. Но результат одинаков.Кристина кивнула и отвернулась к стене павильона. За прозрачным льдом были видны бескрайние просторы ее владений — мир, который она создала и в котором царствовала, но который стал ее тюрьмой.— Иногда я думаю о том, что было бы, если бы я выбрала по-другому, — сказала она тихо. — Если бы приняла смерть вместо этого... существования.— Я думаю о том же. Что было бы, если бы я не произнес те слова на пиру.Они молчали, каждый погруженный в свои мысли о дорогах, которые не были пройдены. В этом молчании рождалось понимание — они единственные, кто мог понять боль друг друга.— Останься, — сказала Кристина неожиданно.— Зачем?— Затем, что я устала от одиночества. А ты устал от бесцельных странствий.Виктор рассматривал ее предложение. Остаться здесь, во льдах, означало отказаться от поисков цели, от попыток найти смысл в своем существовании. Но что он искал? Смерть в бою? Способ вернуть человечность? Или просто избавление от пустоты?— А что я буду делать здесь?— Что захочешь. Сражаться со мной. Говорить. Молчать. Просто... быть.В ее предложении было что-то привлекательное. Не страсть — ни один из них больше не был способен на настоящую страсть. Но companionship, понимание, возможность не быть одному в своем проклятии.— У меня есть обязанности, — сказал он наконец. — Один создал меня для определенной цели.— Какой?— Защищать мир от древних угроз. Быть его стражем.Кристина засмеялась, и ее смех зазвенел как ледяные колокольчики.— А я разве не древняя угроза? Всесильная ведьма, способная заморозить королевства? Не должен ли ты уничтожить меня?Виктор задумался над этим. Технически она была права — Кристина именно тот тип угрозы, против которой он был создан. Но...— Ты не угрожаешь миру. Ты просто существуешь.— Как и ты.Точка зрения Кристины была проста и логична. Они оба были существа, которые превзошли человеческие ограничения, но не стремились использовать свою силу для разрушения. Они были опасны, но не злы. Могущественны, но не амбициозны.— Подумай об этом, — сказала она, растворяя павильон движением руки. — Мой дворец открыт для тебя. Можешь прийти, когда захочешь.Она отвернулась, готовясь уйти, но Виктор остановил ее вопросом:— Как тебя зовут?— Кристина. Когда-то меня называли принцессой Кристиной Северной. Теперь я просто Белая Ведьма.— Я Виктор. Когда-то сын ярла Эйнара. Теперь... Страж Севера.— Виктор, — повторила она, и его имя прозвучало в ее устах по-особенному. — Значит, победитель. Иронично.— Почему?— Потому что мы оба проиграли самую важную битву — битву за собственную душу.С этими словами она ушла, растворившись в снежном вихре. Виктор остался один на ледяной равнине, но одиночество теперь ощущалось по-другому. Он больше не был единственным в своем роде.Виктор стоял на том месте, где еще недавно был ледяной павильон. От него не осталось и следа — только ровная поверхность льда, словно ничего не происходило. Но в воздухе еще чувствовалась магия, а на льду были видны отпечатки их поединка.Он думал о предложении Кристины. Остаться. Простое слово, но какие сложные последствия. Если он останется, то признает, что миссия, данная ему Одином, не так важна, как собственные потребности. Если уйдет — обречет себя на продолжение бесцельного существования.Виктор вспомнил последние месяцы. Бесконечные странствия, поиски врагов, которые оказывались слишком слабыми. Тролли, которых он убивал одним ударом. Разбойники, которые бежали при одном его виде. Даже драконы предпочитали не связываться с ним.Единственной, кто не испугалась, кто смогла дать ему настоящий бой, была Кристина. Единственной, кто понял его боль, была она. Единственной, кто предложила альтернативу вечному одиночеству.Он поднял руку и посмотрел на ладонь. Кожа бледная, твердая как камень, без единой складки или морщины. Руки бессмертного. Эти руки никогда не постареют, никогда не ослабнут, никогда не дрогнут от волнения. Но они также никогда не согреются от прикосновения любимой, не станут влажными от пота честного труда, не будут дрожать от смеха.Решение пришло неожиданно, как молния среди ясного неба. Он пойдет к дворцу Кристины. Не навсегда — он не был готов к таким обязательствам. Но на время. Посмотреть, что она может предложить, кроме одиночества.Виктор поднял голову и посмотрел в сторону, где должен был находиться ледяной дворец. Его не было видно — он был скрыт под толщей льда и магическими чарами. Но Страж Севера чувствовал его присутствие, как магнит чувствует железо.Он сделал первый шаг в сторону дворца. Потом второй. С каждым шагом его решимость крепла. Впервые за месяцы у него была цель, которая не была связана с убийством или разрушением.Путь к дворцу Кристины вел через самые дикие части Белого моря. Здесь лед имел не просто белый цвет — он переливался всеми оттенками синего и голубого, а в некоторых местах становился совершенно прозрачным, позволяя видеть глубины подо льдом.Виктор шел по ледяному лабиринту, который казался естественным, но он чувствовал в нем руку Кристины. Это не было препятствием — это был тест. Она хотела убедиться, что он действительно хочет найти ее дворец, а не просто наткнулся на него случайно.Лабиринт проверял не только решимость, но и силу. Ледяные стены пытались раздавить его, но его тело было слишком крепко. Ледяные ямы пытались поглотить его, но он был слишком легок на ноги. Магические иллюзии пытались сбить его с пути, но его разум был слишком сосредоточен.По мере продвижения лед становился все более странным. Виктор видел в его толще замороженные цветы — розы, лилии, жасмин. Это были воспоминания Кристины о том времени, когда она была человеком, заключенные в вечный лед. Красота, которую она не могла больше чувствовать, но помнила.Наконец он подошел к месту, где лед становился совершенно прозрачным, как стекло. Внизу, на глубине в несколько десятков метров, он видел огни дворца. Кристина ждала его.Виктор нашел лестницу, вырезанную в толще льда. Она вела вниз, в подводное царство Белой Ведьмы. Он начал спуск, и с каждым шагом воздух становился холоднее, а магия сильнее.Дворец Кристины превосходил все, что мог вообразить Виктор. Это не было зданием в обычном понимании — это было произведение искусства, созданное из живого льда. Стены светились изнутри холодным голубым светом, потолки достигали невообразимой высоты, а колонны выглядели как замороженные водопады.Везде царила совершенная красота и абсолютный холод. Не было ни одного теплого тона, ни одной мягкой линии. Все острое, четкое, кристальное. Это был мир, где эмоции заморожены так же крепко, как вода.Виктор прошел через анфиладу залов, каждый из которых был посвящен разным аспектам власти Кристины. Зал Зимы, где стены были покрыты узорами из инея, постоянно меняющимися и обновляющимися. Зал Воспоминаний, где ледяные скульптуры изображали сцены из ее человеческой жизни. Зал Силы, где демонстрировались ее магические артефакты.Наконец он вошел в тронный зал — самое сердце дворца. Здесь его ждала Кристина, сидящая на троне из цельного ледяного кристалла. Она сменила боевое платье на более торжественное — длинное, с шлейфом из снежинок, и корону из ледяных кристаллов. Выглядела она как королева зимы из древних легенд.— Ты пришел, — сказала она, и в ее голосе звучало удивление.— Ты сомневалась?— Всегда. Сомнение — одна из немногих эмоций, которая осталась.Виктор подошел ближе. Трон стоял на возвышении, и ему пришлось поднять голову, чтобы смотреть на нее. Но он не чувствовал себя униженным — в ее взгляде не было высокомерия, только любопытство.— Покажи мне свое царство, — попросил он.Кристина поднялась с трона. Движение простое, но исполненное грации. Ее платье шелестело, как ветер в сосновых ветвях.— Все, что ты видишь, создано моей волей, — сказала она, жестом указывая на окружающую красоту. — Каждая снежинка, каждый кристалл льда. Это мой мир.— Красиво, — констатировал Виктор.— Но пусто, — добавила она. — Красота без души — всего лишь украшение.Они вышли на балкон, с которого были видны все владения Кристины. Бескрайние ледяные поля, торосы, замерзшие волны. Мир, где она была абсолютной владычицей, но также абсолютно одинока.— Зачем ты все это создала? — спросил Виктор.— Чтобы было где спрятаться от боли. Оказалось, что от боли можно спрятаться, только перестав ее чувствовать.Кристина показала Виктору покои, которые приготовила для него. Это не была камера и не темница — это были апартаменты, достойные принца. Ледяные стены украшала резьба, изображающая сцены битв и подвигов. Мебель была вырезана из того же вечного льда, что и весь дворец, но имела формы, удобные для человеческого тела.— Почему ты так старалась? — спросил Виктор, осматривая комнату.— Потому что не знаю, когда в последний раз хотела произвести на кого-то впечатление.Ее честность удивила его. Кристина не пыталась казаться неприступной или равнодушной. Она признавала, что его мнение было важно для нее.— У тебя есть слуги? — спросил он, заметив, что во дворце никого больше не было.— Ледяные элементали. Они появляются, когда я их призываю, и исчезают, когда не нужны. Идеальные слуги — безмолвные, покорные, лишенные собственной воли.— Звучит одиноко.— Таким и было. До сегодняшнего дня.Виктор подошел к окну своих покоев. За ним простирались подводные пейзажи — дно моря, видимое сквозь толщу льда. Рыб там давно не было, но жили другие существа — ледяные создания, порожденные магией Кристины.— Ты не спишь, — констатировала она, входя в комнату без стука.— Больше не нуждаюсь во сне. А ты?— Сон приносит сновидения. А сновидения приносят воспоминания о том времени, когда я могла чувствовать.Они стояли рядом у окна, глядя в подводный мир. Близость не означала интимности — оба были слишком далеки от человеческих потребностей. Но был комфорт в присутствии того, кто понимал.— О чем ты думаешь? — спросила Кристина.— О том, что значит быть живым. Мы дышим, двигаемся, говорим. Но живы ли мы?— Философский вопрос. Возможно, мы больше живы, чем когда-либо. Просто по-другому.— Или меньше живы, чем мертвые. По крайней мере, мертвые покоятся.Кристина повернулась к нему. В ее глазах что-то изменилось — появилось тепло, которого там не было раньше.— Может быть, мы можем найти новый способ быть живыми. Вместе.Это не было предложением физической близости — ни один из них больше не был способен на такие простые желания. Это было предложение эмоциональной связи, партнерства между двумя существами, которые переросли человеческие ограничения, но сохранили человеческие потребности.Виктор посмотрел на нее долго, оценивая предложение. Потом кивнул.— Можем попробовать.Это было начало их отношений — не страстной любви, а чего-то более глубокого и сложного. Союза двух бессмертных душ, которые нашли друг в друге якорь в океане вечности.Кристина протянула руку, и на этот раз Виктор взял ее. Ее пальцы были холодными как лед, но в этом холоде была своя красота. Они стояли у окна, глядя в подводный мир, и впервые за долгое время ни один из них не чувствовал себя одиноким.— Что будет дальше? — спросил Виктор.— Не знаю, — ответила Кристина честно. — Но теперь нам не придется искать ответ в одиночестве.Снаружи бушевала вечная буря Белого моря, но здесь, в ледяном дворце, воцарился покой. Не покой смерти, который они знали раньше, а покой понимания. Они нашли друг друга в этом холодном мире, и это было началом нового пути — пути, который они пройдут вместе.