Сын Одина

Глава 11

Глава 11: Скальд

Три дня они шли лесными тропами, избегая больших дорог и поселений. Слухи о «демоне, что сражался с целой деревней и остался невредим» уже разнеслись по округе, и Виктор не хотел новых встреч с напуганными крестьянами.

К вечеру третьего дня они вышли к небольшой поляне, где когда-то стоял охотничий домик. Теперь от него остались лишь каменный фундамент да заросшая травой крыша подвала. Но место было уютным — защищённым от ветра и близко к ручью.

— Здесь переночуем, — решил Виктор, сбрасывая дорожную сумку.

Кристина кивнула, но её взгляд был обеспокоенным. Последние дни она казалась напряжённой, словно чего-то ожидала.

— Что тебя беспокоит? — спросил он, разжигая костёр.

— Не знаю. — Она села на поваленное бревно, обхватив колени руками. — Ощущение, что за нами наблюдают. Но каждый раз, когда я пытаюсь нащупать присутствие магией, ничего не нахожу.

Виктор тоже чувствовал что-то неладное. Лес был слишком тихим — никаких птичьих голосов, никакого шороха мелких зверьков в подлеске. Словно все живые существа ушли отсюда.

— Добрый вечер, путники!

Голос раздался из-за деревьев, и на поляну вышел знакомый силуэт. Тот же скальд, что встречал Виктора во время его путешествия на север. Высокий, худощавый, с лютней за плечами и весёлыми глазами.

— Ты... — начал Виктор, вскакивая на ноги.

— Тор Песнопевец, к вашим услугам, — поклонился скальд. — Помните меня, господин? Мы встречались на северном пути.

Виктор напрягся. Что-то в манере незнакомца, в его улыбке, вызывало тревогу. Но внешне он выглядел совершенно безобидным — обычный странствующий певец.

— Помню, — осторожно ответил Виктор. — Что ты здесь делаешь?

— То же, что и вы — путешествую. — Скальд присел на корточки у костра, протягивая руки к огню. — Холодные нынче ночи, даже для лета. Не позволите старому певцу погреться у вашего огня?

Кристина смотрела на незнакомца с явным недоверием, но Виктор кивнул. Отказать в гостеприимстве страннику было против всех северных обычаев.

— Конечно. Есть что-то поесть?

— О да! — Скальд развязал дорожную сумку, достал хлеб, сыр и фляжку с элем. — И даже готов поделиться. А взамен расскажу вам удивительную историю, которую слышал в последней деревне.

Они поужинали, слушая рассказы Тора о своих странствиях. Скальд был превосходным рассказчиком — его истории были яркими, забавными, полными неожиданных поворотов. Постепенно даже Кристина расслабилась, изредка улыбаясь особенно удачным шуткам.

— А теперь, — сказал Тор, допивая эль, — позвольте рассказать вам о том, что происходит в этих лесах.

— Что-то происходит? — насторожился Виктор.

— О да. — Глаза скальда заблестели в свете костра. — Здесь живёт древний дух — Король Зверей. Могущественное существо, старое как сам лес. Раньше он был мирным, но что-то изменилось. Теперь он нападает на путников, насылает диких животных на деревни, превращает мирных зверей в чудовищ.

Кристина нахмурилась.

— Лесные духи редко становятся враждебными без причины.

— Верно подмечено, прекрасная дама! — воскликнул Тор. — И причина есть. Видите ли, некие чёрные колдуны осквернили его священную рощу, сожгли древнее дерево-сердце. Теперь дух сходит с ума от боли и ярости.

Виктор задумался. Безумный лесной дух мог причинить много бед невинным людям.

— А что можно сделать?

— Нужен герой, — серьёзно сказал скальд. — Кто-то достаточно сильный, чтобы противостоять духу, но достаточно мудрый, чтобы исцелить его безумие вместо того, чтобы уничтожить.

Он посмотрел прямо на Виктора.

— Кто-то вроде вас, господин.

— Я не герой, — покачал головой Виктор.

— О, но вы ошибаетесь! — Тор вскочил на ноги, его голос стал страстным. — Слухи о ваших подвигах разносятся по всему северу! Страж, что победил Железнорукого! Воин, что сразился с целой деревней и не пролил ни капли крови! Если не вы, то кто поможет бедному духу?

Кристина положила руку на плечо Виктора.

— Это может быть ловушкой.

— Ловушкой? — Тор выглядел искренне оскорблённым. — Миледи, я лишь простой певец! Какие ловушки я могу устраивать? Я только прошу помочь страждущему.

— Где найти этого духа? — спросил Виктор после короткого раздумья.

— О, это несложно! — обрадовался скальд. — Идите на север от этой поляны, пока не дойдёте до большого дуба, поражённого молнией. Там поверните на восток и идите до священной рощи. Её легко узнать — деревья там старше всех остальных, а в центре стоит огромный пень, что когда-то был сердцем леса.

Виктор встал, проверяя оружие.

— Я пойду сейчас. Лучше разобраться с этим побыстрее.

— Виктор, нет, — Кристина тоже поднялась. — Я пойду с тобой.

— Не стоит, — возразил скальд. — Лесные духи не любят магию льда. Ваше присутствие может разозлить его ещё больше. А здесь, у костра, вы будете в безопасности. Я присмотрю за прекрасной дамой.

Виктор колебался. С одной стороны, логика скальда имела смысл. С другой стороны, ему не хотелось оставлять Кристину одну с незнакомцем.

— Я не беззащитная девочка, — сказала Кристина, словно прочитав его мысли. — Справлюсь с одним певцом, если что.

— Конечно, справитесь! — засмеялся Тор. — И я буду себя хорошо вести, клянусь честью скальда!

Виктор всё ещё сомневался, но рассудок подсказывал, что чем быстрее он разберётся с духом, тем скорее они смогут продолжить путь.

— Хорошо, — решил он. — Но если я не вернусь до рассвета...

— Ты вернёшься, — уверенно сказала Кристина. — Удачи.

Он поцеловал её в лоб и исчез в темноте леса.

Тор проводил его взглядом, а когда шаги затихли вдали, его лицо изменилось. Весёлая улыбка стала хищной, а глаза заблестели нехорошим огнём.

— Наконец-то, — прошептал он, и голос его стал другим — более глубоким, полным скрытой силы. — Как же надоело изображать этого болтливого дурачка.

Кристина мгновенно напряглась, её руки засветились ледяным пламенем.

— Кто ты такой?

Скальд рассмеялся, и его облик начал меняться. Тело стало выше, плечи шире, волосы потемнели до чёрного цвета. Простая одежда превратилась в роскошные зелёные одеяния, а на лице появились острые, почти эльфийские черты.

— Принц Асгарда, к твоим услугам, дорогая Кристина.

Богиня льда отшатнулась, понимая масштаб опасности. Локи — один из самых могущественных и непредсказуемых богов, мастер обмана и интриг.

— Что тебе нужно?

— О, многое, — улыбнулся Локи, медленно приближаясь к ней. — Но прежде всего — твоё сердце.

Он поднял руку, и в воздухе появились тёмные руны, пульсирующие зловещей энергией.

Кристина попыталась атаковать, но заклинание Локи оказалось быстрее. Тёмная магия обрушилась на неё, сковывая движения, подавляя её силы.

— Не сопротивляйся, — ласково сказал бог обмана. — Это только больнее сделает.

Он протянул руку к её груди. Пальцы прошли сквозь ткань и кожу, словно она была сделана из тумана. Кристина закричала от боли, но не могла пошевелиться.

Локи нащупал то, что искал — не физическое сердце, а нечто гораздо более важное. Средоточие её магии, источник её силы, саму суть её существования как владычицы льда.

— Нашёл, — прошептал он и резко выдернул руку.

В его ладони материализовалось что-то, что трудно было описать словами. Сгусток холодного света, кристалл из застывшего воздуха, осколок вечной зимы. Сердце Белой Ведьмы.

Кристина рухнула на колени, её глаза потускнели, а кожа начала белеть. Не просто бледнеть — становиться белой, как мрамор, как лёд.

— Что... что ты делаешь? — прохрипела она.

— Создаю маленький хаос, — довольно ответил Локи, разглядывая похищенное сердце. — Видишь ли, мне нужно отвлечь дорогого Виктора. А что может отвлечь героя лучше, чем необходимость спасать возлюбленную?

Кристина пыталась встать, но её тело больше не слушалось. Лёд распространялся от груди по всему телу, превращая живую плоть в холодный камень.

— Зачем? — выдохнула она.

— У меня есть планы на твоего Стража Севера, — объяснил Локи, пряча сердце в складки одежды. — Большие планы. Но пока он так счастлив с тобой, его трудно направить в нужное русло. А вот когда он потеряет тебя...

Кристина хотела что-то сказать, но лёд добрался до её горла. Последнее, что она успела произнести, было:

— Он... найдёт... способ...

— Конечно найдёт! — весело согласился Локи. — Именно на это я и рассчитываю!

Кристина окончательно превратилась в ледяную статую. Прекрасную, совершенную, но безжизненную.

А с её превращением что-то изменилось в окружающем мире. Воздух стал холоднее. Трава под ногами покрылась инеем. Листья на деревьях начали желтеть и опадать, словно пришла внезапная зима.

Холод распространялся от статуи волнами, захватывая всё большую территорию. Ручей замёрз, костёр погас, а земля покрылась слоем льда.

Локи с удовлетворением наблюдал за происходящим.

— Ах да, — сказал он, словно вспомнив что-то важное. — Совсем забыл о лесном духе.

Он щёлкнул пальцами, и где-то в глубине леса раздался рёв ярости. Настоящий Король Зверей, разбуженный магией Локи и доведённый до безумия его чарами, отправился искать того, кто посмел потревожить его покой.

— А теперь, — довольно потирая руки, сказал бог обмана, — посмотрим, как наш герой будет выкручиваться из этой ситуации.

Он исчез, растворившись в воздухе, оставив на поляне только ледяную статую и распространяющийся вокруг неё холод, который с каждой минутой захватывал всё новые территории.

Где-то в лесу Виктор искал священную рощу, не подозревая, что стал жертвой тщательно спланированной ловушки.

А из глубины леса всё ближе доносился рёв разъярённого духа, жаждущего крови того, кто нарушил его покой.

***

Виктор шёл через лес уже больше часа, следуя указаниям скальда. Поражённый молнией дуб нашёлся быстро — огромное дерево, расколотое пополам небесным огнём, стояло на небольшой возвышенности как мрачный памятник силе природы. От него он повернул на восток, углубляясь в самую чащу.

Здесь лес был иным. Деревья росли плотнее, их кроны смыкались так тесно, что звёздное небо превращалось в россыпь крошечных искорок между листьями. Воздух был тяжёлым, наполненным ароматами мха, перегнившей листвы и чего-то ещё — древнего, первобытного, что заставляло инстинкты кричать об опасности.

Внезапно он почувствовал холод.

Не обычный ночной холод, а нечто более глубокое. Холод, который напоминал о Кристине, но был лишён её тепла, её жизни. Словно зима пришла в лес внезапно и беспощадно.

Виктор остановился, обеспокоенный. Что-то было не так. Этот холод... он исходил с той стороны, где остался их лагерь.

"Кристина", — подумал он, и сердце ёкнуло от тревоги.

Но тут же где-то впереди раздался рёв. Глубокий, первобытный звук, от которого дрожали стволы деревьев. Звук, полный ярости и боли.

Виктор рванулся вперёд. Какая бы опасность ни грозила Кристине, сначала нужно было разобраться с духом. Иначе, когда он вернётся, лесной владыка может последовать за ним и поставить её под угрозу.

Священная роща открылась перед ним внезапно.

Это было место силы, древнее и могущественное. Деревья здесь были гигантскими — дубы, ясени и буки, чьи стволы могли помнить ещё первых людей, ступивших на эту землю. Их корни переплетались под землёй, создавая единую сеть жизни, а кроны образовывали естественный собор под открытым небом.

В центре рощи стоял пень.

Огромный, размером с небольшой дом, он возвышался над землёй как алтарь забытого бога. Когда-то это было величайшее дерево леса, Мировое Древо этого уголка земли. Теперь от него остался только пень, чёрный от огня, источавший едва ощутимое свечение — последние отголоски той силы, что когда-то текла по его стволу.

И на этом пне сидело существо.

На первый взгляд оно напоминало человека — высокого, широкоплечего, с длинными волосами и бородой. Но приглядевшись, Виктор понял, что это лишь поверхностное сходство. Кожа существа была корой, волосы — мхом и лишайником, а глаза — двумя тлеющими угольками в глубоких впадинах.

Король Зверей.

Древний дух леса сидел в позе глубокой скорби, склонив голову над обгоревшим пнём. Вокруг него лежали животные — волки, медведи, олени, даже птицы, опустившиеся на землю. Все они были неподвижны, но не мертвы. Они спали тем же сном, что и их повелитель.

Виктор сделал осторожный шаг вперёд.

Тлеющие глаза духа мгновенно вспыхнули. Король Зверей поднял голову и посмотрел на незваного гостя. В этом взгляде было столько боли, ярости и безумия, что Виктор невольно сжал рукоять меча.

— Кто посмел... — голос духа был как шум ветра в кронах деревьев, — нарушить мой покой?

— Меня зовут Виктор, — ответил он, стараясь говорить спокойно и уважительно. — Я пришёл, чтобы помочь.

Король Зверей медленно встал. Во весь рост он был не менее трёх метров, а его тело казалось высеченным из живого дерева. Мох на его плечах зашевелился, превращаясь в подобие плаща, а из пальцев выросли когти, длинные как мечи.

— Помочь? — Смех духа был как треск ломающихся веток. — Ты один из них! Один из тех, кто сжёг моё сердце!

— Нет, — покачал головой Виктор. — Я не сжигал ничего. Я пришёл, потому что узнал о твоей беде.

— ЛЖЕЦ!

Рёв Короля Зверей прокатился по роще, и спящие животные мгновенно проснулись. Их глаза загорелись тем же безумным огнём, что и у их повелителя. Волки оскалили клыки, медведи встали на задние лапы, а в небе закружились птицы с острыми когтями.

— Все вы одинаковы! — продолжал дух, поднимая руки. — Приходите с огнём и железом, уничтожаете то, что росло веками! За что? За землю? За древесину? За власть?

Вокруг Виктора начали смыкаться кольца животных. Он понял, что слова тут не помогут. Дух был слишком безумен от горя, чтобы слушать.

— Я не хочу с тобой драться, — сказал Виктор, выхватывая Кровопийцу. — Но если ты не оставишь мне выбора...

— Ты умрёшь здесь, — прошептал Король Зверей. — И твоя кровь напитает корни моих детей.

Он взмахнул рукой, и животные атаковали.

Первым бросился волк — огромный, размером с небольшую лошадь, с клыками длиной в ладонь. Виктор отклонился в сторону, пропустив хищника мимо себя, и ударил рукояткой меча по затылку. Волк рухнул без сознания.

Но за первым последовали другие. Сразу трое волков, пытающихся зайти с разных сторон. Виктор кружился между ними, используя плоскость клинка для оглушающих ударов. Убивать детей леса он не хотел — они не были виноваты в безумии своего повелителя.

Медведь встал на пути Виктора, загораживая ему дорогу к духу. Огромный бурый великан, он был в два раза больше обычного медведя и вдвое злее. Лапа размером с щит обрушилась туда, где только что стоял Виктор.

Страж Севера перекатился в сторону, оказался под брюхом зверя и ударил кулаком в определённую точку. Медведь взревел и рухнул, временно парализованный.

— Ты не убиваешь их, — с удивлением сказал Король Зверей. — Почему?

— Потому что они не мои враги, — ответил Виктор, уворачиваясь от когтей рыси. — Мой враг — тот, кто сжёг твоё дерево. Не ты.

— Но ты всё равно пришёл меня убить!

— Нет. Я пришёл, чтобы исцелить твою боль.

Виктор рывком оказался в центре рощи, прямо перед пнём. Король Зверей возвышался над ним, готовый нанести смертельный удар когтями.

— Исцелить? — Дух остановился. — Как ты можешь исцелить то, что уничтожено навсегда?

Виктор опустил меч, глядя на обгоревший пень.

— Не знаю. Но давай попробуем.

Он положил ладонь на чёрную поверхность древесины.

Мгновенно его сознание наполнилось видениями. Он увидел дерево таким, каким оно было — величественным гигантом, чья крона касалась облаков. Увидел, как под его сенью играли дети духов, как птицы вили гнёзда в его ветвях, как звери приходили к его корням за мудростью.

А потом увидел огонь.

Не обычный лесной пожар. Это был магический огонь, чёрный и злой, который жёг не только дерево, но и саму жизнь. Фигуры в тёмных одеждах стояли вокруг дерева, произнося заклинания на языке, который резал слух.

Но в видении было что-то ещё. В самой глубине пня, под слоями обугленной древесины, билось слабое сердце. Искорка жизни, которую огонь не смог уничтожить полностью.

— Оно живо, — прошептал Виктор.

— Что? — Король Зверей склонился над ним.

— Дерево. Оно ещё живо. Едва-едва, но живо.

Виктор сосредоточился, направляя всю свою силу в эту крошечную искорку жизни. Проклятие Одина дало ему власть над смертью, но смерть и жизнь — две стороны одной монеты. Если он мог приносить смерть, то мог и отсрочить её.

Под его ладонью пень затрепетал. Чёрная кора начала трескаться, и сквозь трещины пробился зелёный свет. Слабый, но настоящий.

— Невозможно, — выдохнул дух.

— Ему нужна помощь, — сказал Виктор, не убирая руки. — Моих сил недостаточно. Нужна твоя сила тоже.

Король Зверей колебался лишь мгновение, затем опустился на колени рядом с Виктором и положил свои руки-ветви на пень.

Роща взорвалась светом.

Из пня выстрелил побег — крошечный, но полный жизни. За ним последовал второй, третий. Зелёный свет разлился по всей роще, пробуждая спящие семена, заставляя траву расти быстрее, чем обычно.

— Мой ребёнок, — прошептал Король Зверей, и впервые в его голосе не было боли. — Мой ребёнок жив.

Побеги росли, превращаясь в тонкие стволики. Пройдут века, прежде чем новое дерево достигнет размеров своего предшественника, но начало было положено.

Дух посмотрел на Виктора совершенно другими глазами.

— Кто ты такой, что можешь возвращать жизнь мёртвому?

— Тот, кто понимает твою боль, — ответил Виктор. — Я тоже потерял многое. Но нашёл способ не дать потере сделать меня монстром.

Король Зверей кивнул. Безумие ушло из его глаз, сменившись мудростью, которая была старше человеческой цивилизации.

— Прости меня, Страж Севера. Горе ослепило меня.

— Не за что извиняться. — Виктор встал, отряхивая колени. — Береги новое дерево. И помни — те, кто его сжёг, могут вернуться.

— Они не вернутся, — твёрдо сказал дух. — Теперь я буду готов.

Виктор кивнул и направился к выходу из рощи. Звери расступались перед ним, больше не проявляя враждебности. Некоторые даже тёрлись о его ноги, словно извиняясь за нападение.

Но когда он вышел за пределы священной рощи, холод ударил по нему с новой силой. Теперь он не сомневался — что-то случилось с Кристиной.

Виктор побежал через лес, не обращая внимания на ветки, царапающие лицо, и корни, цепляющиеся за ноги. Сердце билось так быстро, что, казалось, готово было выскочить из груди.

Он не должен был её оставлять. Какой же он дурак, что поверил незнакомому скальду!

Поляна, где они остановились на ночь, была покрыта льдом. Толстый слой инея покрывал землю, деревья, даже воздух, казалось, замёрз в неподвижности.

А в центре этого ледяного кошмара стояла статуя.

Статуя Кристины.

Виктор упал на колени перед ней, протягивая дрожащие руки к ледяному лицу возлюбленной. Черты были переданы с идеальной точностью, но в них не было жизни, тепла, души.

— Кристина, — прошептал он. — Что с тобой случилось?

Ответом ему был только ветер, воющий между обледеневшими деревьями.

Страж Севера остался один лицом к лицу с новой трагедией, и на этот раз никакой силы в мире не казалось достаточной, чтобы её исправить.

***

Виктор стоял на коленях перед статуей, и мир вокруг него медленно терял смысл. Время словно остановилось — или потеряло всякое значение. Секунды растягивались в минуты, минуты в часы, а может быть, прошла уже целая вечность с того момента, как он увидел ледяное лицо Кристины.

Сначала была просто пустота. Полное отсутствие мыслей, словно разум отказывался принять увиденное. Он протянул руку к её щеке, и пальцы коснулись поверхности, гладкой и холодной, как полированный мрамор. Не было тепла, не было пульса жизни под кожей — только мёртвый лёд.

— Кристина, — прошептал он, и голос прозвучал странно в ледяной тишине. — Кристина, проснись.

Но статуя не отвечала. Не могла отвечать.

Постепенно, как медленно поднимающаяся вода, в его сознание начало просачиваться понимание. Что-то случилось. Что-то ужасное, непоправимое. Скальд... где скальд? Поляна была пуста, если не считать него самого и... этого.

Горе пришло не сразу. Оно подкрадывалось осторожно, как хищник, выжидающий подходящий момент для броска. Сначала только лёгкое сдавливание в груди, потом тяжесть, которая росла с каждым ударом сердца.

Виктор обхватил статую руками, прижал лицо к её плечу. Лёд обжигал кожу, но он не чувствовал боли. Вся боль была внутри, там, где ещё недавно жили надежда и счастье.

— Нет, — выдохнул он. — Нет, этого не может быть.

Он отстранился, всматриваясь в застывшие черты лица. Может быть, это заклинание? Что-то, что можно снять? Виктор положил ладони на виски статуи, пытаясь нащупать хоть искорку магии, хоть тень сознания.

Ничего.

Пустота была абсолютной. Это была не просто заморозка — это было нечто гораздо более глубокое. Словно из Кристины вытащили саму суть, оставив только красивую, но безжизненную оболочку.

Горе углублялось, становилось плотнее. Оно заполняло пустоты в его разуме, проникало в каждую щель между мыслями. Виктор попытался вспомнить её голос, но память подводила. Как она смеялась? Как произносила его имя? Детали ускользали, словно лёд покрывал и воспоминания тоже.

— Кто это сделал? — прошептал он, и в голосе впервые появились нотки ярости. — Кто посмел?

Но ответа не было. Только ветер, который начал подниматься, шелестя между обледеневшими ветвями деревьев. Странный ветер, неестественный. В его завывании слышалось что-то похожее на голоса.

Виктор поднялся на ноги, оглядывая поляну. Следов борьбы не было. Никаких признаков того, что Кристина сопротивлялась. Словно превращение произошло мгновенно.

Магия. Очень сильная магия.

Ярость начала смешиваться с горем, но это не облегчило боль. Наоборот, она стала острее, режущей. Кто-то сделал это специально. Кто-то заманил его в лес, чтобы остаться с Кристиной наедине.

Скальд. Этот проклятый скальд.

Но злость быстро угасла, уступив место более глубокому, более разрушительному чувству. Что, если он никогда не найдёт того, кто это сделал? Что, если Кристина навсегда останется статуей?

Холод начал проникать не только в тело, но и в душу. Виктор чувствовал, как что-то замерзает внутри него — не физически, а на более глубоком уровне. Словно сердце покрывалось коркой льда, защищаясь от боли, которая грозила разорвать его на части.

Он снова опустился рядом со статуей, взял её ледяную руку в свои. Пальцы были изящными, точно такими, как он помнил, но они не могли сжать его ладонь в ответ.

— Я найду способ, — сказал он застывшему лицу. — Клянусь, я найду способ вернуть тебя.

Ветер усилился, и в его завывании действительно можно было различить смех. Тихий, ехидный, полный злой радости. Смех того, кто наблюдает за чужими страданиями и находит их забавными.

Виктор вскочил на ноги, выхватывая меч.

— Кто здесь? Покажись!

Но смех только усилился, эхом отражаясь от деревьев. Он исходил отовсюду и ниоткуда одновременно, сливаясь с шумом ветра так, что нельзя было сказать, где кончается природный звук и начинается насмешка.

— Трус! — крикнул Виктор в пустоту. — Если у тебя хватило смелости на это, хватит и на то, чтобы посмотреть мне в глаза!

Смех стих так же внезапно, как и начался. Тишина вернулась на поляну, но теперь она была не мирной, а гнетущей. Виктор медленно опустил меч, понимая, что кричит в пустоту.

Враг ушёл. Или никогда здесь и не был, наблюдая издалека.

Горе накатило новой волной, ещё более мощной. Виктор упал на колени, и на этот раз не рядом со статуей, а просто там, где стоял. Силы покинули его, словно вода утекает из треснувшего сосуда.

Всё, ради чего он жил последние недели, исчезло. Счастье, которое казалось таким прочным, рассыпалось, как карточный домик на ветру. Кристина была не просто возлюбленной — она была его якорем, тем, что удерживало его человечность в мире, где он становился всё больше похож на оружие богов.

Без неё он что? Бессмертный убийца, проклятый скитаться по миру в поисках врагов? Монстр, который может только разрушать?

Лёд в сердце становился толще. Боль притупилась, но не исчезла — просто спряталась под холодной коркой равнодушия. Виктор чувствовал, как что-то важное умирает в нём. Не жизнь — её у него отнять было нельзя. Что-то более тонкое. Способность чувствовать тепло. Способность надеяться.

Он посмотрел на свои руки. Они всё ещё выглядели человеческими, но ощущались чужими. Холодными. Словно уже не принадлежали живому существу.

Ветер снова поднялся, и на этот раз в его шелесте определённо слышался шёпот. Не смех — что-то более тонкое. Слова на грани слышимости, которые проникали в разум, минуя уши.

Одинокий... всегда был одинокий... всегда будет...

Она была иллюзией... красивой иллюзией... но иллюзии не длятся вечно...

Ты оружие... орудие... не человек... никогда не был человеком...

Виктор попытался не слушать, но голоса были настойчивыми. Они говорили то, что уже нашёптывала ему его собственная тьма. То, что он пытался не признавать, пока рядом была Кристина.

Посмотри на себя... что ты сделал с теми крестьянами... как легко ты мог их убить...

Посмотри, что стало с ней... все, кого ты любишь, обречены...

Проклятие... вечное проклятие... и ты заразил им её...

— Заткнись, — прошептал Виктор, зажимая уши руками.

Но голоса звучали не снаружи. Они исходили изнутри, из той части его души, которая всегда сомневалась, всегда боялась.

Один... навсегда один... таким создал тебя Всеотец...

Лёд в сердце становился всё толще. Виктор чувствовал, как холод распространяется по телу, но это не пугало его. Наоборот, холод приносил облегчение. Замёрзшее сердце не может болеть так сильно.

Он встал и снова подошёл к статуе. Лицо Кристины было спокойным, почти умиротворённым. Может быть, для неё это и правда было лучше. Может быть, жизнь рядом с проклятым монстром и не стоила того, чтобы за неё держаться.

Отпусти её... отпусти и иди дальше... ты знаешь, что должен делать...

Найди того, кто это сделал... заставь его заплатить... покажи миру, что значит гневить Стража Севера...

Да. Месть. Это было понятно, просто. Найти виновного и уничтожить его. Не ради справедливости — ради боли, которую этот кто-то должен был почувствовать в ответ.

Виктор осторожно поднял статую на руки. Кристина была лёгкой — лёд весил меньше живой плоти. Он отнёс её к большому дубу на краю поляны и осторожно поставил у его ствола, спиной к дереву.

— Жди меня, — сказал он застывшему лицу. — Я вернусь за тобой, когда найду того, кто это сделал.

Статуя не ответила. Не могла ответить.

Виктор отступил на несколько шагов, запоминая место. Потом повернулся и пошёл прочь с поляны. Шаги были твёрдыми, решительными. Лёд в сердце давал ему силу — холодную, беспощадную силу, которая не знала сомнений и колебаний.

За спиной ветер снова поднялся, и в его завывании отчётливо слышался довольный смех. План, какой бы он ни был, работал. Страж Севера шёл по предначертанному для него пути.

А на поляне, у подножия старого дуба, ледяная статуя молча смотрела в пустоту невидящими глазами. Холод, исходящий от неё, медленно, но неуклонно превращал зелёную землю в ледяную пустыню.

И с каждым шагом, который уводил Виктора всё дальше, лёд в его собственном сердце становился лишь толще.