Темный Властелин идет учиться

Глава 4

Чтоб найти способ, которое поможет адаптироваться в этом мире, потребовалось всего лишь десять минут активных размышлений. Особенно благоприятно сказался тот факт, что в комнате я был один и мне никто не мешал думать, раздражая своей человеческой вознёй.

Способ этот было простым и очевидным, как удар кинжала: чтобы сокрушить врага, нужно изучить поле боя. А мое новое поле боя — Институт Благородного Собрания.

Я залез в шкаф Оболенского, разыскал там несколько относительно приличных вещей…

Великая Тьма! Кого я обманываю? У Оболенского не было приличных вещей! Вообще! Одно старье и хлам. Я, конечно, понимаю, отец Сергея явно не рассматривает своего младшего сына как ценную инвестицию, но неужели ему настолько плевать на родовую честь? Неужели ему не стыдно, что член его семьи вынужден носить дешевые вещи⁈

Впрочем, надо отдать должное, брюки, рубашки и даже футболки выглядели очень скромно, но исключительно чисто и аккуратно. Похоже, Сергей с трепетом относился к тому, что имел.

Я переоделся, накинул пальто, взял старенький портфель, в котором лежали блокнот, ручки, карта абитуриента, и вышел из комнаты. Мне нужна была местная библиотека. Там можно почерпнуть много полезной информации о мире.

Общежитие, как я и предполагал, оказалось унылым зданием с длинным коридором, по обе стороны которого виднелась куча дверей. Из комнат доносились взрывы хохота, обрывки разговоров и где-то даже тихая, скулящая мелодия — вероятно, чей-то радиоприемник.

Стены были выкрашены в цвет тоскливого дерьм… эм… В неприятный цвет. Под ногами скрипел линолеум, истертый до дыр тысячами ног. И это — общежитие самого престижного учебного заведения империи…

Я быстро проскочил по коридору, спустился по лестнице, избегая разговоров с парнями, которые попадались мне навстречу. Прежде, чем с кем-нибудь вести беседы, нужно разобраться, что к чему.

Воспоминания Оболенского мне были доступны, но не все. К тому же, этот смертный, до моего появления, только ныл, страдал и все видел в негативном свете. Вот уж правда неудачник. Поэтому лучше почерпнуть важные сведения из более надёжного источника.

Я вышел на улицу и остановился, чтобы осмотреться.

Территория студенческого городка представляла собой странный, диссонирующий гибрид технологического прогресса и магии.

По аллеям, мощеным старинным булыжником, сновали студенты в форменных сюртуках ИБС, но у многих в ушах поблескивали миниатюрные устройства, которые память Оболенского назвала «наушниками». В руках парни и девушки сжимали тонкие, светящиеся планшеты. Примечательно, что у Сергея подобного устройства не имелось. Он пользовался обычными книгами и писал все тексты «от руки».

Фонари были стилизованы под старинные газовые рожки, но горели они холодным, ровным светом аргоновых ламп. Воздух, пахнущий особой, пока еще летней прохладой, наполняло едва уловимое гудение энергии — слабое, но разлитое повсюду. Это и была магия Десятого мира: не мощный, первозданный поток, а прирученная, технологизированная рябь. Какая, однако, пошлость…

В центре — возвышался сам Институт Благородного Собрания. Здание было монументальным, выстроенным в неоклассическом стиле, с колоннами, уходящими в серое, низкое небо, и гигантским куполом, покрытым сусальным золотом.

На самом верху красовался герб Российской Империи — двуглавый орел, но в его лапах, между державой и скипетром, был зажат стилизованный кристалл, символизирующий единство магии и прогресса. Выглядело это одновременно пафосно и глупо. Типично для смертных.

Я двинулся по главной аллее к зданию Института, чувствуя на себе десятки взглядов. Моя фигура в дешевом, чуть мешковатом пальто, с потрепанным портфелем под мышкой, явно выбивалась из общей картины.

Студенты и те, кто готовился к поступлению, сбившись в стайки, болтали, смеялись, щеголяя друг перед другом не столько знаниями, сколько дорогими аксессуарами и проблесками магических способностей. Один парень ловко подбрасывал в воздух и ловил сгусток пламени, другой — заставлял им же созданные капли влаги застывать в невесомости, образуя причудливые узоры. Клоуны… Дешевые ярмарочные фокусники.

Их взгляды скользили по мне с особенным, ледяным презрением, которое аристократия испытывает к тем, кто не только беден, но и лишен дара. Сергей Оболенский был для них пустым местом. Не существом, а фоном. Серой мышью, которую не замечают, пока она не пробежит по ботинку.

И тут моём пути попалась небольшая компания девушек. Трое, если говорить точнее. Они стояли под огромным дубом, у самого входа в главный корпус, но их присутствие было настолько ярким, что пространство вокруг этих особ как бы искривлялось, притягивая взгляды.

Двое выглядели прекрасными, как… как дорогие фарфоровые куклы. Исключительно смазливые лица, но полное отсутствие интеллекта во взглядах.

Одна — пышная блондинка с кудрями цвета спелой пшеницы и бездной голубых глаз, активно рассказывала последние сплетни хрупкой брюнетке с острым, хищным личиком. Они смеялись, и звук их смеха был похож на звон хрустальных колокольчиков. Но моё внимание приковала к себе третья.

Она стояла чуть поодаль, прислонившись к стволу дуба, и читала что-то в планшете. Высокая, с осанкой танцовщицы, в идеально сидящем легком пальто, для пущего эффекта отороченном соболиным мехом. Судя по всему, в Десятом мире сейчас последний месяц лета, но погода была ненастной, поэтому большинство студентов кутались в тёплую одежду.

Волосы незнакомки, цвета воронова крыла, были убраны в строгую, но невероятно элегантную прическу, открывающую тонкую шею и изящную линию плеч. Черты лица были безупречны: высокие скулы, прямой нос, губы — естественного алого цвета, без единого признака косметики. Но главное — глаза. Карие, глубокие, с золотистыми искорками. Они были полны живости исключительного, крайне подвижного ума.

Я привык, что женщины сходят по мне с ума. Моя темная сущность всегда действовала на них, как магнит. Нас, Темных Властелинов хотят, желают, обожают. Даже удивительно, что у отца родился всего лишь один сын. Вокруг него всегда крутились толпы поклонниц. Собственно говоря, из-за этого моя мать и сбежала из Империи Вечной Ночи. Ей надоело периодически находить в супружеской постели то чужое нижнее белье, то заколку от волос, то раскрасневшуюся фрейлину-демоницу.

Конкретно в данный момент я ожидал, что эта кареглазая красавица поднимет на меня взгляд, что в её глазах мелькнет интерес, а потом появится уже привычное вожделение.

Но… этого не произошло!

Сначала блондинка, заметив мой направленный интерес, фыркнула и что-то шепнула подруге — брюнетке с острыми чертами лица.

— Посмотри на этого нищеброда… — Донеслось до меня. — Пялится так, будто вот-вот подавится слюной.

Брюнетка в ответ скривила губы в брезгливой ухмылке. А та, третья, даже не удостоила меня взглядом. Её глаза скользнули по моей фигуре, как по случайному пятну на стене, и тут же вернулись к планшету. В них не было ни злобы, ни насмешки. Было абсолютное, всепоглощающее ничто. Для неё я не существовал.

О-о-о-о-о… Как же меня это разозлило! Равнодушие — хуже, чем ненависть. Хуже, чем презрение. Оно задело куда сильнее, чем все выходки Звенигородского.

Память Сергея услужливо выдала обрывочные сведения о красавице. Анастасия Муравьёва. Дочь премьер-министра. Одна из самых блестящих и недоступных невест Империи. Обладательница редчайшего дара — магии пространства. Наследница состояния, сравнимого с бюджетом небольшой страны.

Муравьева… Да хоть Бестужева-Рюмина! Кому бы не принадлежала эта идиотская фамилия. Сам не знаю, почему в голове всплыло именно такое сравнение.

Проклятый Десятый мир и его жалкие титулы. Я, Каземир Чернослав, наследник Империи Вечной Ночи, был проигнорирован дочерью смертного чиновника! Кровь ударила мне в лицо, но не от стыда, а от ярости. Я сжал кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони этого никчемного тела.

Ну хорошо… Хорошо… Я всё запомню. Каждую насмешку, каждый унизительный взгляд. Наступит день, когда они все будут ползать у моих ног.

Я резко развернулся и направился к массивным дубовым дверям библиотеки, чувствуя, как жгучий гнев застилает разум. Наверное, даже неплохо, что мой сосуд настолько слаб. Пока слаб. Боюсь, за несколько часов пребывания в мире смертных я бы уже отправил к праотцам парочку этих высокомерных придурков… и дур…

Внутри было тихо, пахло старым пергаментом, кожей переплетов и озоном от работающей техники. Кажется, это специальные механизмы, которые позволяют держать оптимальную для книг температуру. По крайней мере Оболенский помнил их именно так.

Пространство библиотеки было огромным, многоуровневым, с ажурными чугунными лестницами и галереями. Между стеллажей с древними фолиантами стояли терминалы с сенсорными экранами для того, чтоб студенты могли отмечаться прежде, чем взять книгу. В отдельных кабинках сидели парни и девушки. Часть из них была занята чтением, часть изучала голографические проекции магических формул.

Моя цель была ясна — исторический и законодательный раздел. Мне необходимо понять, в каком именно дерьме я оказался.

Нужный стеллаж нашёлся быстро. Я достал из портфеля бумажник, в котором лежала карта абитуриента, приложил ее в сенсерному экрану и взял книги с полки. Действия были абсолютно машинальными, автоматическими и заученными. Видимо, сработала память тела.

Я подошел к свободной кабинке, уселся за стол и принялся читать.

Картина вырисовывалась занятная. Российская Империя в Десятом мире, избежавшая революций и великих потрясений, эволюционировала в уникальную форму правления — «боярскую» или коллегиальную монархию. Император из династии Романовых-Обновленных оставался верховным правителем и символом нации, но реальная власть была сосредоточена в руках «Боярской Думы» — собрания самых могущественных дворянских родов, обладающих как наследственной магической силой, так и экономическим влиянием.

Магия здесь не являлась уделом избранных одиночек. Она стала наукой, отраслью промышленности. Её изучали, систематизировали и встраивали в технологии. Самые мощные магические династии контролировали ключевые министерства и корпорации, занимающиеся телематикой, левитационным транспортом, магическими артефартами, энергетикой. Социальный лифт для безродных был практически закрыт. Всё решало происхождение и сила дара.

Именно для подготовки элиты и был создан Институт Благородного Собрания. Его выпускники занимали высшие посты в Думе, аппарате управления и магических корпорациях. Поступление сюда было не просто престижным — оно было пропуском в правящий класс.

Я отложил книгу и подошел к одному из терминалов. Нажал кнопку, на которой виднелась надпись «учебный план отделения "Дворянское Управление и Логистика». Программа была насыщенной: история магического права, экономика, теория управления, а также обязательные для всех дисциплины — основы высшей магии, математика, физика, химия. Всё, что необходимо для управления современным магическим государством.

Меня охватило странное чувство. С одной стороны, вся эта система была жалкой пародией на настоящую власть, которой, к примеру, обладают Лорды и Леди Чернославы. С другой — её изощренность и эффективность вызывали… уважение? Нет, не уважение. Злобное любопытство.

— Сергей Михайлович? Это вы?

Я обернулся. Ко мне подходил пожилой, сухопарый мужчина в потертом пиджаке, с добрыми, умными глазами за толстыми линзами очков. Память Сергея подсказала: Алексей Иванович, главный архивариус библиотеки. Один из немногих, кто относился к Оболенскому не просто снисходительно, а с искренней симпатией.

— Я вас не узнал, — сказал Алексей Иванович, прищуриваясь. — Что-то в вас изменилось. Осанка, что ли… Неважно. Готовитесь к ЕГЭ? Завтра же крайне важный день.

Единый Государственный Экзамен. Проклятая аббревиатура, которая вызывает у меня зубовный скрежет.

— Изучаю матчасть, Алексей Иванович, — ответил я, стараясь, чтобы в моем голосе звучали нотки спокойной уверенности, а не надменности.

— Понимаю, понимаю, — архивариус вздохнул и понизил голос, словно сообщая государственную тайну. — Слышал, в этом году комиссия будет очень строгой. Особенно на основах магии. Сами знаете, для вас это… гм… сложная тема.

Он смотрел на меня с таким неподдельным сочувствием, что мне снова захотелось что-нибудь испепелить. Этот старик был единственным, кто видел в Сергее не пустое место, а человека, но это почему-то злило еще сильнее. Презрение я мог отразить. Жалость была унизительна.

— Теорию знаю очень хорошо, — холодно парировал я.

— Верю, верю! Вы у нас лучший теоретик! Тесты по математике, химии и физике для вас тоже не станут проблемой, — поспешно согласился Алексей Иванович. — Но знаете, после ЕГЭ, через три дня, будет практический зачет по магии… — Он многозначительно покачал головой. — Все понимают, что вы… ну… не одарены совсем. Советую подготовиться. Хоть как-то. Может, простейшее заклинание осилите? Левитацию спички? На факультет управления не возьмут, конечно, но можно рассмотреть менее престижные варианты. Если совсем ничего не сможете, опозоритесь перед комиссией. А там… — он махнул рукой, — Отказ в поступлении. Ваш род и так на последнем издыхании, Сергей. И все отчего-то винят в этом вас. Хотя, чего уж скрывать, ваш батюшка… Нет. Еще ваш дед сделал все, чтоб род Оболенских зачах. Проигрался в пух и прах, потом ударился в загул, потом женился на дворовой девке. Ну вы сами знаете это лучше меня… Не дайте им повода добить вас окончательно.

Практический зачет. То есть, мне нужно будет не только ответить на идиотские вопросы, но и продемонстрировать силу, которой у этого тела отродясь не было. Великолепно! Просто великолепно!

Я хмуро посмотрел на архивариуса, собираясь ответить ему что-нибудь грубое и обидное. Однако… промолчал. Беспокойство смертного было искренним. В этом жалком, нищем мире, возможно, он был единственным человеком, который поддерживал Сергея Оболенского. Странное ощущение.

— Спасибо за предупреждение, Алексей Иванович, — сказал я, в моем голосе впервые прозвучали нотки, отдаленно напоминающие человеческую теплоту. — Я что-нибудь придумаю.

— Ну, с Богом! Даже… Со всеми существующими Богами, сынок! Теперь, когда у нас есть не только Создатель, но и куча других религий, можно помолиться сразу всем, — архивариус хлопнул меня по плечу и засеменил прочь, к своим стеллажам.

Я остался один в окружении множества книг.

Итак… Завтра — ЕГЭ. Теория. С ней проблем не будет Память Сергея это кладезь знаний, зазубренных до автоматизма. Ну и конечно, математика, физика, химия — сущие пустяки для того, кто веками постигал демонические законы мироздания. Не знаю, на кой черт отцу приспичило требовать с меня высшее образование, в моей голове и без того хранится огромный пласт информации.

Причём, впервые папа попробовал меня засунуть к Академию какой-то там магии ещё лет сто назад. Академия находилась в Империи Вечной Ночи и это было всяко лучше, чем Десятый мир.

Я провел среди студентов около пары месяцев, убедился в том, что все они на моём фоне абсолютно бездарны, и благополучно бросил учебу. Так что, если здесь для поступления требуется рассказать основы магии в теории — пожалуйста. Уверен, комиссия просто сойдёт с ума от того, что им поведает во время экзамена Сергей Оболенский. Потому что я, будучи сыном Темного Властелина, знаю о магии больше, чем все эти выскочки, вместе взятые.

Но практика… Практика была проблемой. Тело Сергея совершенно пустое. В нем нет даже крохотной искры магического таланта. Однако… я чувствовал, что моя Тьма никуда не делась. Она здесь, спит, замурованная в глубинах никчемного сознания Оболенского. Лорд Снов сделал свою работу слишком хорошо. Моя задача на ближайшее время — придумать, как тихонько потянуть ниточку своей истиной силы, но при этом, постараться не выдать себя для тех, кто жаждет моей смерти.

Я вышел из библиотеки. Вечер уже опустился на город и кампус был залит искусственным светом. Где-то вдали слышался смех. Кто-то запускал в небо светящиеся сферы — заклинание «Блуждающие огни». Судя по всему, первокурсники баловались.

Я шел по аллее, и мой мозг лихорадочно работал. Нужно было найти способ пробудить хоть каплю силы. До зачета оставалось три дня. Три дня, чтобы совершить чудо.

Внезапно мой взгляд упал на группу студентов, собравшихся вокруг одного парня. Он, краснея от гордости, демонстрировал им амулет — бронзовый диск с выгравированной руной. От амулета исходила слабая, но заметная вибрация энергии.

— Отец из последней командировки привез, — хвастался парень. — С Арконских рудников. Усилитель. На зачете должен помочь.

— С ума сошел! — Ужаснулся кто-то из его друзей. — Усилители запрещены во время сдачи! Если тебя поймают, сразу же дадут пинка под зад!

— Не поймают. — Рассмеялся парень. — Я придумал кое-что, но вам не расскажу. Знаю я вас. Кто-нибудь обязательно донесёт в деканат.

Арконские рудники… Память Сергея тут же выдала справку: одно из мест в Десятом мире, где добывали магические кристаллы, обладающие свойством накапливать и фокусировать энергию.

Внезапно в моей голове щелкнуло. Слабое тело. Отсутствие дара. Но что, если использовать внешний источник? Артефакт? Я, Каземир Чернослав, никогда не прибегал к таким костылям, но сейчас обстоятельства диктовали свои правила.

Это была идея. Рискованная, отчаянная, но идея. Необходимо раздобыть магический артефакт. Достаточно мощный, чтобы с его помощью можно было выполнить хотя бы простейшее заклинание на зачете.

Я ускорил шаг, направляясь обратно в общежитие. План начал обретать более чёткие контуры. Первый этап — выступить на ЕГЭ, блеснуть теорией. Второй этап — в течение трех дней найти артефакт и научиться им пользоваться, не привлекая внимания. Третий этап — пройти практический зачет и получить право на дальнейшую учебу.

А там… там я разбужу свою Тьму. Я был уверен, что все получится. Унижение, гнев, ярость — все это было топливом для моего естества.

Я вошел в свою комнату. Звенигородского, к моему удивлению, не было. Его половина, однако, сияла чистотой. Вещи были аккуратно разложены, мусор выброшен. Видимо, мое утреннее «напутствие» возымело эффект.

Уголки губ сами потянулись вверх в холодной усмешке. Маленькая победа. Ничтожная, но победа.

Я подошел к окну и посмотрел на огни кампуса, на силуэт Института, упирающегося куполом в ночное небо. Этот мир, со всей его спесью, технологиями и жалкой магией, стал моей ареной.

— Ждите, — прошептал я в стекло, запотевшее от моего дыхания. — Ваш скорбный час ещё не пробил. Но он близок.