Темный Властелин идет учиться

Глава 7

Три дня. Семьдесят два часа. Четыре тысячи триста двадцать минут.

Ровно столько времени было в моем распоряжении, чтобы я, Каземир Чернослав, наследник Империи Вечной Ночи, совершил невозможное: превратил жалкий сосуд Сергея Оболенского, полностью лишенный магии, из забитого неудачника в человека, способного если не поразить комиссию на практическом зачете, то хотя бы не опозориться вусмерть.

Невозможное для смертного, но отнюдь не для Темного Властелина.

Ну и еще, конечно, хотелось бы все же что-то сделать с самим сосудом. Его слабая физическая форма меня изрядно нервировала. Впрочем, как и необходимость одевать на себя отвратительно дешевые, старенькие вещи.

Первый шаг к предстоящим изменениям был очевиден — финансы. Без денег в этом мире, как я успел понять, ты — никто. Скромный образ жизни, обшарпанная комната, презрительные взгляды — все это было следствием пустого кошелька.

Связываться с семьей Оболенских и просить денег у них я не собирался. Мало того, что это было унизительно, так еще и абсолютно бесполезно. Память Сергея услужливо подкидывала обрывки воспоминаний, стоило мне лишь сосредоточиться.

Вспышка…

Столовая в родовом поместье Оболенских — некогда роскошная, но теперь с потертыми коврами и потускневшим серебром. За столом — отец, Михаил Оболенский, с вечно недовольным, осунувшимся лицом.

Мать, Анна, — увядшая особа лет пятидесяти, с глазами, полными тихой грусти. Немного опухшая, с синими тенями, прячущимися в морщинистых веках. Либо много пьет, либо много плачет. Ни одно, ни второе не делают чести дворянке, даже если ее жизнь полна одной лишь тоски.

И он — старший брат, Дмитрий. Высокий, статный, с густыми каштановыми волосами, обаятельной улыбкой и уверенностью во взгляде.

На его мундире офицера Императорской Магической Службы, который носят все, окончившие Институт Благородного Собрания — новенький, сияющий аксельбант.

— Поступил на службу в «Синергию», — с гордостью говорит Дмитрий, отламывая кусок белого хлеба. Хлеб, кстати, скромно лежит на тарелочке только возле брата, — С понедельника начинаю службу в отделе телепортационных сетей. Хороший товарищ помог устроится. Он сам в корпорации на отличном счету. Уровень моего дара не сильно велик, но специальность, которую предложили, того и не требует.

— В «Синергию»? — глаза отца вспыхивают восторгом. — Это одна из крупнейших магических корпораций Империи, монополист в области дальней магической связи и телепортации. Ею владеет клан Орловых-Давыдовых. — Я всегда знал, что мой Дима добьется многого! Ты молодец, сын! Горжусь тобой!

Мать смотрит на Дмитрия с обожанием. Как же. Надежда семьи. Глядишь, выберет себе подходящую спутницу жизни, с хорошим приданным, с громкой фамилией, и род Оболенских снова расцветёт.

Взгляд матушки скользит по мне, Сергею, сидящему в самом конце стола. В её глазах — не боль, не разочарование, а… пустота. Словно на этом месте никого нет.

— А ты, Сережа, — отец бросает на меня короткий, холодный взгляд, — хоть бы в Институте не опозорил нашу фамилию. Если возьмут, конечно. Денег на репетиторов у нас для тебя нет. Учись как знаешь.

— Да, отец, — тихо бормочет Сергей, уставившись в тарелку с остывшим супом, который своим тошнотворным видом и отсутствием мяса напоминает болтушку для скота. Это при том, что перед Дмитрием стоит тарелка, на которой исходится паром кусок куриной грудки.

Еще одна вспышка…

Дмитрий получает в подарок на день рождения дорогущий персональный коммуникатор с голографическим интерфейсом. Сергею дарят… книгу. Старую, потрепанную, купленную на развале.

— Тебе это полезнее, — говорит мать, избегая смотреть ему в глаза.

Двух воспоминаний Сергея мне хватило, что сделать вывод, что обращаться к этой семейке бессмысленно. Младший сын для них — пустое место, недоразумение, пятно на репутации и без того захиревшего рода. А вот Дмитрий… Он — любимец и гордость родителей. Для него они готовы перевернуть мир с ног на голову.

Значит, деньги нужно добывать самому.

Естественно, у меня созрел план. По другому и быть не может. Гениальный, подлый, абсолютно в духе Темного Властелина. Правда, сначала произошло кое-что, повлиявшее на всю ситуацию. Вернее то, что стало основой этого плана.

Когда я вернулся после экзамена по теории в комнату общежития и снял повязку, меня ждал приятный сюрприз. Рана, оставленная кинжалом… Она затянулась! Как и шрам на ладони, свидетельствующий о договоре с Морфиусом.

Конечно, это произошло не так быстро, как в моем истинном обличии, но все же. Вместо пореза теперь на коже виднелся лишь красный, воспаленный шрам. Я подождал еще несколько часов. Снова посмотрел на рану. Воспаление исчезло.

— Забавно…

Сходил в душевую. Искупался. Меня просто до одури раздражал тот факт, что человеческое тело грязнится со скоростью кометы. Стоит чуть-чуть напрячься, и оно уже обретает отвратительные запахи. Затем улегся в постель и уснул. Утром на месте ранения не было ничего.

— Шикарно… — Потянул я, разглядывая собственное предплечье.

Значит, Тьма, сконцентрированная в сосуде, все-таки потихоньку начинает проявляться. Я не могу ею пока управлять, потому что банально не чувствую, но она самостоятельно берет пол контроль тело, проникает в кровь.

Да, в своем обычном виде я регенерируюсь буквально за считанные минуты. Сейчас же мне потребовался почти целый день. Однако…

Я вскочил с кровати, подошел к столу, схватил нож для бумаги, легонько чиркнул по ладони. Секунда — и в моем сжатом кулаке набралось немного крови.

Затем я сделал то же самое с ногой. Просто взял и резанул верхнюю часть конечности. Без фанатизма, конечно. Ощущение, прямо скажем, было весьма неприятное. Мне даже пришлось стиснуть зубы, чтоб не разбудить Звенигородского, который, развалившись на своей кровати, тихо сопел, пребывая в объятиях сна. Хотя, опять же, это было не так больно, как могло быть у простого смертного.

Затем я разжал ладонь и позволил крови стечь на рану, которую сам себе нанес на ноге. Хотел понять, как происходит заживление, если использовать внешнее воздействие. Уже в тот момент в моей голове начала зреть идея.

Ровно полчаса понадобился на то, чтоб нога стала выглядеть более-менее прилично. Да, пока ещё оставался шрам, но, уверен, завтра его уже не будет.

— То есть, слабый сосуд Оболенского начал протипываться Тьмой… — Прошептал я себе под нос, переваривая эту информацию.

Затем, не долго думая, слизнул остатки крови с ладони. Провел языком по нёбу…

— Хм… Похоже на игристое вино… будоражит.

— Что ты там бубнишь? Дай поспать! Задолбал! — Раздался сонный голос со стороны кровати соседа. — Вот уж правда говорят, Оболенский, ты законченный псих.

— Что⁈ — Обернулся я к Артёму.

Моя голова была занята активным мыслительным процессом. Я уже соображал, какую пользу можно извлечь из внезапно открывшегося факта. Поэтому, наверное, вопрос прозвучал излишне резко.

— Ничего. — Испуганно буркнул Звенигородский из-под одеяла. Мое хмурое сосредоточенное лицо его очевидно напрягло. — Бубни сколько хочешь… у всех свои недостатки.

Я молча вытер руку о носовой платок Муравьевой, который лежал на столе, как напоминание о вчерашнем дне, и решительно направился в душ. Треклятое человеческое тело! Половина жизни уходит на то, чтоб содержать его в порядке!

Когда выходил из комнаты, услышал за спиной тихий голос Звенигородского.

— Черт… Надо попросить переселение. Этот психопат вообще на голову двинутый…

Спустя час я нашел Никиту Строганова в библиотеке, где он в панике пытался зубрить физику и химию к предстоящим тестам. По сути тесты были условностью, так как сдавать их придётся после практического зачета, но Строганов до одури боялся провалить поступление, а потому нервничал и психовал.

— Брось это, — сказал я, выхватывая у него из рук толстенный фолиант «Основ магической алхимии». — У нас с тобой дела поважнее.

— С-серж? Какие дела? — испуганно спросил Никита.

— Дела финансовые. Ты хочешь, чтобы над тобой перестали смеяться? Хочешь, чтобы тебя уважали?

Строганов затряс головой с такой готовностью, что я чуть не рассмеялся ему в лицо. Идиот. Но идиот полезный.

— Отлично. Тогда слушай внимательно. С сегодняшнего дня ты — чудо-лекарь, потомственный знахарь и обладатель секретного семейного рецепта зелья невероятной силы.

Никита смотрел на меня, будто я предложил ему прыгнуть с крыши.

— Я? Но мой дар… он очень слабый! У меня едва получается поднять перо! И потом… В нашей семье отродясь не было специалистов биомагии в любом ее проявлении. В основном магические таланты проявлялись в бытовом направлении.

— Тихо! — я пригрозил ему пальцем. — Твой дар не имеет значения. Гораздо важнее то, во что поверят другие. А верить они будут в ту историю, что мы им расскажем.

И я начал творить легенду.

Первый этап — посев слуха.

Местом для старта моего гениального проекта была выбрана столовая. Оказалось, даже абитуриенты получали трёхразовое питание за счет Института. Во время обеда, громко, чтобы слышали все за соседними столиками, я сказал Никите:

— Спасибо тебе еще раз, друг. Если бы не твое зелье, я бы не отделался парой царапин в той драке.

— В какой драке? — растерянно спросил Никита.

Я тут же пнул его под столом, намекая, чтоб он немедленно прекратил бестолковиться и включился в процесс.

— Ну как же! Против Морозова и его пятерых головорезов! Он ведь не один был, верно? С ним были… Влад, тот здоровяк, еще двое… и тот, с лицом хитроватым. Пятеро! — я сделал многозначительную паузу, давая окружающим проникнуться серьёзность ситуации. — Мне казалось, они меня просто убьют. Удары сыпались со всех сторон. Но твое зелье… Один глоток — и я почувствовал, как по жилам разливается сталь! Я выдержал все их атаки! Морозов пытался ударить меня битой, но я отбил её ударом предплечья! Бита сломалась! Потом Влад попытался сжечь меня — его пламя лишь опалило мой рукав! Я получил… семь ран. Ножевых. Но ни одна не оказалась смертельной! Благодаря тебе!

Помнится, дядя Леонид, Лорд Лжи и Обмана, любил гова́ривать, что смертных ввести в заблуждение проще простого. Даже тратить Силу на них не обязательно.

Они заведомо готовы поверить в любую, самую абсолютную чушь. Главное — вставить в свою ложь парочку достоверных мелких фактов. Например, имена участников драки. Человеческий мозг зафиксирует их как истину и все остальное ему тоже начнет казаться реальным. Ну что ж. Вот и проверим.

Я говорил с таким жаром, с такой убежденностью, что Никита сам начал верить в эту ахинею. Его глаза округлились, он выпрямился и гордо оглянулся по сторонам. Физиономия у него стала такая смешная и нелепая… Мол, слышали, уроды⁈ Вот как я умею!

Мгновенно слух пошел гулять по кампусу. Причем, с каждым часом история обрастала все новыми и новыми деталями. Множилось количество нападавших и количество ран, нанесённых мне Владиславом Шереметовым. Кстати, да… Тот самый Влад оказался из дворянской семьи, занимающейся магиофармой.

К вечеру запущенный мной слух выглядел как абсолютно фантастическая история. Уже говорили, что Морозов был не в компании нескольких студентов, а с десятком бандитов. Что я получил не семь, а пятнадцать ран, одна из которых была чуть ли не сквозным проколом легкого. Что я не просто отбивался — я летал по полю боя, как демон, оставляя за собой вырванные с корнем деревья.

Пришло время второго этапа — демонстрация «последствий». Я вышел на прогулку с Никитой, показушно опираясь на палку, обычную ветку, подобранную возле общежития. Изображал легкое недомогание.

— Эффект, конечно, потрясающий, — громко рассуждал я, — И кто же знал, что у твоего зелья есть побочное действие! После приема наступает резкий, почти болезненный прилив ясности ума. Именно поэтому я так блестяще ответил на экзамене. Я видел магические матрицы, как на ладони! Но потом… слабость. Страшная слабость. Ничего… Ничего… Оно того стоило…

Про слабость это, кстати, была чистая правда. Скорее всего, моя кровь, пропитанная Тьмой, окажет на смертных воздействие, схожее с резким, очень сильным энергетическим подъёмом. Но потом человеческое тело, не привыкшее к подобным всплескам, может испытать такую же сильную усталость. Лучше этот вопрос озвучить заранее. Чтоб нас не обвинили в шарлатанстве.

Студенты, ошивающиеся на территории Института, принялись кучками перемещаться вслед за мной и Строгановым, изо всех сил впитывая каждое слово нашей беседы.

Со стороны, конечно, это смотрелось максимально нелепо. Все они делали вид, будто вовсе не подслушивают, а просто гуляют, никого не трогают. В итоге, через пятнадцать минут, за нами увязался хвост из толпы студентов и абитуриентов, упорно пробирающихся через кусты с абсолютно безмятежными лицами. Кое-кто даже громко, демонстративно насвистывал, мол, понятия не имею, что здесь происходит.

Людишки… Как же они предсказуемы…

К третьему этапу я приступил сразу после прогулки. Создание продукта. Мы с Никитой заперлись в его комнате (оказалось, что он живет один — редкая удача для захудалого рода) и принялись за работу.

— Что будем варить? — со страхом спросил Никита.

— Нам не нужно настоящее зелье, — усмехнулся я. — Нам нужна убедительная подделка. С особым эффектом.

Я предварительно заставил Никиту сбегать в ближайшую лавку, расположенную за территорией кампуса, и купить на последние его деньги самый дешевый спиртовой настой женьшеня, пачку сушеной крапивы, немного мяты и… бутылку энергетического напитка «Вольт», который смертные употребляли для бодрости.

— «Вольт»? — ужаснулся Никита. — Но это же… гадость редкостная!

— Именно, — хмыкнул я. — Однако в нем есть кофеин, таурин и куча другой химической дряни. А главное — он дешевый. Ну и еще…

Я с усмешкой взял нож, провел им по ладони, а затем принялся сцеживать кровь в отдельный флакон.

— Мы добавим туда немного вот этого…

— Кровь⁈ — Ужаснулся Строганов, резко побледнев лицом.

— На! — Я протянул руку к Никите. — Попробуй каплю.

— С ума сошел⁉ Я не хочу! — Он вздрогнул, издал горлом звук, напоминавший приступ тошноты и попытался отскочить в сторону.

— Да что ты будешь делать⁈

Я свободной рукой схватил Строганова за шиворот, подтянул его у себе, затем легонько ударил коленом в живот, чтоб рот моего «подельника» раскрылся в слабом вскрике, и буквально насильно пролил ему несколько капель на язык, приговаривая:

— Как же вы меня бесите, честное слово. Главное — власть они хотят. Денег им дай побольше. Магию посильнее. А сделать что-то для этого — увольте! Мы же такие нежные и ранимые. Мы же — хрупкие людишки…

Строганов отплевывался и пытался вырваться. Ровно пару секунд. А потом… Потом он вдруг замер, вытаращив глаза. Вид у Никиты стал такой, будто его вот-вот разорвет на части.

— О-о-о-о-о… Что это⁈ — Он выпрямился, уставившись на меня «поплывшим» взглядом. — Черт… Я чувствую… Ух!

Строганов выскочил на середину комнаты и начал приседать. За минуту это тощий юнец ухитрился сделать порядка ста приседаний. Затем подпрыгнул на месте. Потом — еще раз. Упал на пол, выполнил около пятидесяти отжиманий и снова встал в полный рост. Покрутил головой, затем схватил табурет, стоявший поблизости и с громким: «Хэ!» сломал его себе о голову.

— Я крут! Я неимоверно крут! — Выкрикивал Никита, нервно дергая плечами и постоянно прыгая с ноги на ногу. — Что это, Оболенский⁈ Что это, черт тебя побери⁈ Ух!!! Я — огонь! Я — бог энергии! Я — вселенная!

— Вселенная, вселенная… Ага. Успокойся только. Хотя… — Я с сомнением окинул взглядом хилое тело Строганова. — С твоей комплекцией… Тебя, наверное, только через час отпустит.

В итоге, мне пришлось привязать Никиту к кровати поясом от халата, потому что он упорно рвался к окну, собираясь проверить, останутся ли его ноги целыми, если выпрыгнет в окно с третьего этажа.

— Так… — Покосился я на Строганова, который тщетно пытался разорвать свои «кандалы». — Значит, в чистом виде концентрация слишком сильная… Особенно для слабаков. Ну что ж… Думаю, по капле будет достаточно.

Спустя пару часов у нас было готово «чудо-зелье». Мы смешали в большой колбе настой женьшеня, отвар крапивы (для цвета), мяту (для запаха) и полбутылки «Вольта». Химические компоненты должны были отлично слиться с кровушкой Темного Властелина.

Получилась мутная коричневатая жидкость с резким, тошнотворным запахом. Туда же я добавил свою кровь, которая, пропитанная Тьмой Чернослава, для обычных смертных являлась мощным стимулятором.

— Выглядит отвратительно, — констатировал я. — Идеально. Никто не усомнится, что это — мощное и опасное снадобье.

Четвертым этапом моего гениального плана была первая жертва… то есть, покупатель. Им стал один из второкурсников, преследовавший нас со Строгановым активнее прочих. Парень по имени Игорь.

За ночь слухи разрослись и укрепились еще больше, поэтому, стоило нам утром выйти в коридор, как тут же нарисовался этот человечек.

— Так… это ты, Строганов, тот самый чудо-лекарь? — скептически оглядел он Никиту.

Никита, вспомнив наш уговор, гордо выпрямился, насколько это было возможно для его тщедушной фигуры, и вскинул подбородок.

— Да, я. А что?

— Говорят, твое зелье творит чудеса. Правда, что Оболенский после него один против десятка дрался и еще теорию магии на отлично сдал?

— Не совсем так, — вступил я. — Против пятерых. И теорию сдал, потому что зелье на несколько часов обостряет интеллект до невероятных высот. Но есть нюансы.

— Какие? — второкурсник наклонился ко мне, его глаза горели жаждой легкой победы.

— Во-первых, эффект кратковременный. Около десяти минут сверхсилы и около часа повышенной умственной активности. Во-вторых, — я понизил голос до конспирологического шепота, — Его нельзя использовать перед сном. Иначе бессонница на всю ночь гарантирована. И ни в коем случае… Слышишь? Ни в коем случае нельзя употреблять животный белок в течение суток.

Я выдумывал эти условия на ходу, но звучали они достаточно убедительно.

— Отлично. Идем. — Тут же согласился наш первый покупатель, оглядываясь по сторонам с таким видом, будто мы ему тут «запрещенку» предлагаем.

— Триста рублей сто грам — сказал я.

Цена парня впечатлила, но не охладила его пыл. Мы вернулись в комнату Строганова, второкурсник без колебаний сунул Никите деньги, выхватил пузырек и умчался прочь.

За тем, что происходило дальше, мы наблюдали из окна.

Игорь выбежал на улицу, выпил на ходу зелье и… его словно подменили. Он вдруг рванулся с места, а затем с громким боевым кличем начал лупить кулаками по стволу старого дуба. Кора летела во все стороны.

Потом он схватил огромную ветку, валявшуюся на земле, и начал крушить ей воображаемых противников, выкашивая кусты сирени и пугая пролетающих ворон.

Дальше — больше. Не долго думая, потому как думать там особо нечем, он с разбегу всандалился лбом в тот самый многострадальный дуб. Дерево вздрогнуло, затрещало и медленно начало крениться в сторону.

— Хм… Значит, сила тоже увеличивается многократно… — Протянул я, наблюдая за тем, как идиотский Игорь пляшет совершенно дикий первобытный танец на поваленном дереве. — Надо немного снизить концентрацию… иначе эти придурки разнесут кампус к чертям собачьим.

— Серж… Но как это вообще возможно? Ты так и не объяснил… — Строганов повернулся ко мне. Вид у него был потерянный и даже немного испуганный.

— Да ерунда. — Отмахнулся я. — Генетические отклонения. Магии нет, а в крови какая-то глобальная концентрация силы неизвестного происхождения… Сам не знал. Только недавно выяснил.

Мы снова вернулись к своему наблюдательному пункту возле окна. Через десять минут Игорь угомонился. Тяжело дыша, он прислонился к нетронутому дереву, и вроде бы начал приходить в себя.

— Отлично. — Усмехнулся я.

Игорь, сам того не зная, устроил презентацию нашего продукта. В течение часа в комнату Строганова выстроилась очередь.

Старшеклассники, паникующие перед грядущим коллоквиумом, студенты, желающие «подзарядиться» перед вечеринкой, абитуриенты, трясущиеся перед предстоящим практическим зачетом. Явились даже пара преподавателей младших курсов. Правда, в состоянии глубокой конспирации. Все эти людишки жаждали приобрести пузырек «Эликсира Строганова». А некоторые — даже два или три.

Утро следующего дня я встретил, имея хорошую финансовую базу. По меркам Оболенского — просто фантастическую. В моем портмоне лежало около пяти тысяч рублей — сумма, которую Сергей, вероятно, не держал в руках за всю свою жизнь. Я был готов приступить ко второй части своего плана.