Тайник. Тыкулкас

Глава 10

Очередной, похожий на предыдущие, рассвет легко тронул небо над Тыкулкасом, словно переключая режим тональности. В городке стало чуть светлее, и можно было с уверенностью сказать, что день начался. Малинин едва пошевелился во сне, перевернулся на другой бок и почувствовал, что рядом нет Сони, но, услышав плеск воды в душе, успокоился и с сонным прищуром покосился на входящие сообщения, которых для утра было слишком много.

— Здорово, — набрав автора лавины сообщений, которым оказался Медикамент, и широко зевая, сказал Егор, — Что случилось?

— Привет, — неожиданно добродушно ответил Денис, — ничего особенного.

— А что сообщений так много?

— Это чтобы тебе тоже не было скучно.

— Да я вроде не жаловался, — вылезая из-под одеяла, сказал Егор.

— Так я заранее. Родственники девушек, тела которых мы эксгумировали, откуда-то достали мой личный номер, и теперь сотовые сети аж искрятся от их ярких проклятий. Некоторых слов я даже не знаю. Хотя мат везде наш, родной.

— Если это какое-то эмоциональное представление, считай, я не понял посыла.

— Короче, приезжай. Есть дело, я ещё капсулы нашёл, — довольно бодро, но несколько нервно проговорил Медикамент.

— Понял, еду, — коротко сказал Егор и отключился.

Малинин посмотрел в серое марево за окном, оценил эшелон низко идущих туч и, открыв дверь в пристройку, где располагалась душевая, с удивлением воззрился на пустую кабинку, по стенкам которой тонкой струйкой сливалась горячая вода, опустошая бойлер. Егор прикрутил кран, вернулся в комнату и только здесь заметил, что на кухонном столе лежит записка, набросанная быстрым почерком на вырванном из блокнота листке.

«Ты так спал, что не хотела будить. Уехала рано в библиотеку. Навеки твоя С.».

Егор повертел в руках листочек, налил в чайник воды и, поставив его кипятиться, подхватил полотенце и побрёл в сторону душа, собирая по кускам развалившееся настроение. Теперь ему мучительно не хватало Софьи рядом, и он уже не знал радоваться этому или нет. Особенно было обидно, что она его не разбудила. Ведь библиотека была недалеко, и он с удовольствием мог прогуляться бы с Соней.

— А это отличная идея, — сказал он сам себе, быстро ополоснулся под еле тёплой водой и, наскоро одевшись, побежал греть машину, глядя, как из густоты серого неба начинает валить снег.

Притормозив возле небольшого деревянного здания, где ветер играл на варгане лоскутов синей облупившейся краски, Малинин подошёл к выходу, но здесь даже издалека было видно, что в здание никто не входил, так как порог был укрыт нетронутым квадратом снега. Егор посмотрел в тёмные окна, походил вокруг, ещё раз набрал номер Сони, но тот, как и прежде, молчал. Настроение Малинина моментально рухнуло с вершин спокойствия в ущелье начинающейся паники, прокатилось по порогам раздражения и начало тонуть в омуте злости. Телефонная трель вырвала полковника из раздумий, он покосился на незнакомый номер и несколько неприязненно сказал:

— Слушаю. Малинин.

— Егор, это я, — послышался голос Софьи. — Я телефон потеряла, звоню тебе из бистро, счастье, что здесь открыто.

— Сейчас приеду, — коротко отозвался Егор и, сев в машину, помчался в сторону бистро, понимая, что дальше так продолжаться не может, и сегодня у него с Соней будет очень серьёзный разговор.

Полупустое кафе встретило сладковатыми запахами недавно испечённых блинов, звоном посуды, пробивающимся с кухни сквозь негромкую музыку, и видом одиноко сидевшей у окна Сони.

— Привет, — садясь напротив, проговорил Егор.

— Я нам с тобой блинчиков заказала, кофе и омлет, — улыбнулась в ответ Софья. — Доброе утро.

— Это хорошо, — сдерживаясь, чтобы не начинать утро со скандала, покивал Егор. — А ты не знала, что библиотека работает с десяти?

— Нет, — отрицательно покачала головой Соня. — У меня почему-то ассоциация библиотеки и школы в голове, а школы, по-моему, часов с семи работают, вот я и полетела.

— Здесь в такое время мало кто работает, только рыбий совхоз. Как ты таксиста-то уговорила? — Егор покосился на недовольную официантку, ловко расставляющую тарелки с блинами. — Доброе утро.

— Доброе, — буркнула она в ответ.

— Всё в порядке? — участливо спросил Егор у официантки.

— Всё хорошо, — зыркнула на него девушка, — простите. Сменщица второй день на работу не выходит. Забухала, наверное, — тихо добавила она и удалилась.

— Вот, Малинин, смотри, до чего ты девушку довёл, она аж на работу не вышла, — подмигнула ему Софья.

— Ешь, — улыбнулся Егор. — Я потом в офис. Ты со мной?

— Нет, Егор, я всё-таки в библиотеку, — рассмеялась Софья. — Не зря же я в такую рань по морозу носилась.

Проводив Софью до нужного адреса, сытый и весёлый Малинин поехал в сторону морга, чтобы потом не возвращаться, а сразу по дороге переделать все дела. Не найдя Медикамента на излюбленном рабочем месте, Егор дошёл до его коморки и, постучав, вошёл внутрь.

— Привет, — он воззрился на читающего при свете лампочки судмедэксперта.

— Здорово, Малинин, — Денис глянул на него и добавил: — Судя по твоей довольной морде, ты уже пожрал.

— Тоже мне детектив-самоучка. Как узнал?

— Ну, ты, когда не пожрёшь, особенно гнусный, а так сносный. Так вот у меня вопрос: «Ты для друга еду мог захватить?».

— А друг мог об этом сообщить или сам дойти? — развёл руками Егор. — Ты так-то, я смотрю, не особо занят.

— Ага, я ради развлечения повторяю особенности пластической хирургии, — показывая обложку, где что-то было написано английскими буквами, покривился Денис. — Чего тебе надо?

— Денис, нужно чтобы ты Рыбарёву посмотрел. Не нравятся мне такие совпадения.

— А она в каком агрегатном состоянии? — покосился на него судмедэксперт.

— В смысле? — не понял Егор.

— Ну, она числится среди живых или в летописях моей епархии?

— Денис, — Малинин шумно вздохнул, — если бы она была жива, я бы сам с ней поговорил.

— Давай королеву местного кордебалета спросим, где я могу лицезреть тело. Правда, говорят, она сегодня не в духе. Надежда Викторовна, — Медикамент широко открыл дверь в кабинет заведующего моргом и воззрился на сидящую за столом женщину.

— Чего? — Надежда смотрела на него, держа в зубах половину оторванного бутерброда, а в руке книжку.

— Рыбарёву Розу Анатольевну ты смотрела?

— Когда? — Надежда потрясла головой, видимо, вытряхивая из головы любовные перипетии из романа «Потерянные во времени», от которого только что оторвалась. — Не, другой.

— Какой другой? — удивился Денис.

— Ну Вася, — женщина потыкала в стоящую на столе табличку, где криво было написано «Пальцев Василий Сергеевич, заведующий». — Он ненадолго из сумрака вышел, а я как раз тётке обещала кладовку разобрать, ну вот он и взялся за дело.

— А как я его не встретил-то?

— Понимаешь, Денис, — устало сказала, Надежда, дожёвывая булку с колбасой, — он покойницу знал и когда дело сделал, то сразу пошёл поминать, так сказать, не отходя от кассы. Я санитаров сразу попросила отбуксировать его на законные квадратные метры, чтобы он там соседям портил вид и не мозолил мне глаза.

— Причина есть?

— Нет, он просто так её вскрыл, чтобы полюбоваться её богатым внутренним миром, — ворчливо заметила Надежда. — Вон, сверху лежит, — кивнула она в сторону пластикового накопителя. — И всё, — она сделала изгоняющий жест, — идите и не мешайте мне читать.

— А можно я на неё посмотрю? — не обращая внимания на просьбу коллеги, спросил Денис.

— На кого? — тонким голосом спросила Надежда.

— На Рыбарёву.

— Можно, — кивнула Надежда. — Считай, что я тебе разрешаю.

— А где она?

— В актовом зале, — с тихой злостью сказала Надежда.

— В каком актовом зале?

— Денис, черти чтоб вас драли, — Надежда неожиданно подскочила и начала орать: — Я могу спокойно пожрать в свой законный обеденный перерыв, чтобы никто не лез ко мне, с миллионом вопросов?! Я и так здесь пашу за эту пьяную сволочь с тонкой душевной организацией, так вы ещё трупов полную коробочку натащили — не пройти.

Швырнув книгу в одну сторону и бутерброд в другую, Надежда, громко топая, прошла мимо и исчезла за поворотом.

— Чего это с ней? — спросил до сих пор молчавший Малинин.

— Не знаю, — пожал плечами Медикамент. — ПМС, может быть, — и, подобрав книжку, добавил: — Возьму почитать. Эй, — Денис махнул рукой проходившему мимо санитару, — Слава, а где актовый зал с телом Рыбарёвой?

— Так в больнице, на втором этаже. Она же заместителем была, сегодня прощаются с ней.

— Вот, нормальный, достойный и чёткий ответ живого человека, — Медикамент снял невидимую пылинку со второго бутерброда и, прихватив закуску с собой, пошёл в коридор. — А бутер доем, чтобы восстановить нервные волокна. Как же я домой хочу, мне Лялька щей наварит.

— Кто такая Лялька? — спросил Малинин, памятуя о сложных взаимоотношениях Дениса и неизвестной дамы, постоянно разбивающей ему сердце.

— Жена, — на ходу ответил Медикамент.

— Ты что, женился? — Малинин даже остановился.

— Ну, Егор Николаевич, вы же эгоцентрист и ничего вокруг себя не видите, кроме расследования и личных переживаний, да и то это у вас впервые. Да, Егор, я женился, так получилось. Ещё у меня родилась дочь, ей полгода.

Малинин молча шёл позади Медикамента, потом чуть прокашлялся и тихо пробурчал:

— Денис, я честно не знаю, что сказать, — вздохнул Егор. — Прости, я просто… Да… Ну так вот… — запутался в словах Малинин.

Медикамент остановился, глянул на друга и добавил:

— Не напрягайся, Егор. Мне гордиться нечем, — Денис бросил украденный бутерброд в стоявшую неподалёку мусорку. — Моя-то замуж вышла, а я ей назло женился на девочке, которая давно печально по мне вздыхала. Спросишь, люблю её? Нет. Даже иногда бесит. Хотя чего я? Почти всегда. Поэтому у меня много выездной работы в другие города. Но зато теперь все вокруг меня счастливы: Лялька, родители мои, даже сестра, она в этих хлопотах немного от шока пережитого отошла.

— А дочку как зовут? — остановил его Егор.

Медикамент несколько секунд смотрел словно сквозь Малинина, потом тряхнул головой и развёл руками:

— Настя, — выпалил он, — Анастасия, — Медикамент, поморщился и вздохнул. — Ладно, хватит слёзы на кулак наматывать, пошли тело глянем, пока её похоронить не успели.

— А с той, — спросил Егор, — у тебя всё закончено?

— Нет, — помотал головой Денис. — Вот только теперь приходится уезжать подальше ото всех, там муж какой-то важный.

— Понял, — вздохнул Малинин, — ну, значит, я ничего не пропустил.

— И опять же ты о себе, — резюмировал Денис.

В пустом актовом зале возле простенького гроба с телом печалились блёклые гвоздики в потускневшей от времени вазе, приоткрытое окно впускало струйку сероватого снега, тут же собирающуюся на полу небольшим сугробиком, и ещё здесь плавала тишина, сквозь которую иногда пробивались звуки извне.

Медикамент бегло осмотрел покойную, заглянул в отчёт и, достав телефон, набрал номер:

— Слава, бери каталку и дуй в актовый зал.

В скором времени в актовый зал пришла небольшая скорбная процессия. Немногочисленный руководящий состав больницы держал на лицах стойкую трагичную маску, они тихо переговаривались и держали в руках похожие друг на друга пресловутые гвоздики.

— Коллеги, — начала Милена Витальевна, когда дамы встали подле неё полукругом, — сегодня, в такой…

— Милена Витальевна, — тихо прервала её кадровичка Света.

— Ну что тебе? — привычно шикнула на неё Милена.

— Гроб пустой, — развела руками Светлана.

Изумление Милены было в каждой клеточке её тела, когда она развернулась к опустевшему погребальному ящику.

— А куда она, делась-то?! — басом гаркнула Милена, сочно перевивая несколько слов любимыми бранными словечками. — Она ж утром точно тут была, я видела. Я сама всё здесь этими сраными гвоздиками наряжала.

А Медикамент в это время, морща лицо, уже колдовал над усопшей в «своей уютной северной епархии», так он прозвал морг в Тыкулкасе, откуда теперь настолько редко выходил, что даже оборудовал одну из кладовок под спальню.

— Ну что я тебе хочу сказать, — оторвавшись от рассматривания тела, Денис повернулся к Егору. — Коновал этот, конечно, изрядно всё испоганил, но я считаю, что её отравили. Надо делать токсикологию.

— Понятно, — покивал Егор. — Раз надо — делай.

Судя по тому, как хлопнула дверь на входе, в морг влетело торнадо, представшее перед Малининым и Медикаментом в виде главного врача больницы.

— Егор Николаевич, мы с вами так не договаривались, — заверещала она высоким голосом. — Это что за самоуправство? Это что за такие действия, не согласованные со мной, в моей больнице?

— А это ваша личная больница? — поинтересовался Малинин.

— Что? — нахмурилась женщина.

— Я говорю, мы здесь проводим следственные действия, а вы мне мешаете, — Малинин подошёл к двери и, закрывая её, добавил: — Я вас вызову, когда вы мне понадобитесь. Алло, — отойдя к окну, Малинин набрал номер Берегового, — сейчас адрес тебе скину, узнай, кто приходил к местному судмеду накануне того, как он вернулся из своего алкогольного трипа и выполз на работу. И да, посмотри в каком он состоянии и если вменяем, притащи сюда, если нет, то вызывай скорую, пусть капают его. Очень нужно с ним поговорить.

Береговой, толком не отдохнувший после двух перелётов и целого дня небогатого на улов хождения по холодным улицам Норильска, отодвинул в сторону большую чашку со свежезаваренным чаем, потянулся и, напялив на себя пуховик, посмотрел по навигатору, как далеко находится жилище израненного пьянством судмедэксперта. Поняв, что такси ждать бессмысленно, натянул по самые брови вязаную шапку и, выйдя в самое сердце пурги, поплёлся по указанному адресу. В нужном ему отдельно стоящем трёхэтажном доме, почти что во всех окнах горел свет, что давало ориентир на это жильё, так как фонари во дворе, видимо, давно отслужили свою службу и теперь торчали здесь, просто так, неся лишь функцию собачьей социальной сети.

Береговой подсветил себе путь по лестнице фонариком, так как и здесь, внутри дома, было крайне темно, поскольку единственными лампами в подъезде были небольшие оконца, но их включало только солнце. Юра остановился возле оббитой подранным дерматином дверью, где красовалась давно покрывшаяся патиной медная табличка: «Пальцев В.С. Судмедэксперт». Юра хотел позвонить в дверь, но та вовремя скрипнула от сквозняка, давая понять, что не закрыта на замок и можно вполне себе проходить, не боясь кого-либо побеспокоить.

— Хозяева! — покричал Береговой, войдя в коридор и пощёлкав безжизненным выключателем.

— Чё шумишь? Ты кто такой? — почти сразу же позади него послышался дребезжащий старушечьей немощью тихий голос.

— Следственный комитет, — выходя обратно на лестничную клетку, сказал Юра и посветил на своё удостоверение. — Оперуполномоченный Береговой.

— А вы чего от него хотите-то? От Васьки. У него-то просто со вчера тихо, хотя он ещё не совсем до штопора докатился и должен был вполне себе долго шуметь. А так ни пьяного ора, и бабы не визжали. Ты бы, сынок, посмотрел. Что с ним там. Может, уж и помер, так пить-то.

— А у вас во всём доме электричества нет?

— Чудной ты, — хмыкнула бабка, чуть распуская ворот объёмной, местами потрёпанной шубы. — Да мы бы тут без электричества вымерзли бы как мамонты. На лестнице ближе к вечеру дадут. Чего по дню-то жечь? А в квартирах есть. Всё чин чинарём.

— У него нет, и дверь открыта была, — задумчиво сказал Береговой. — Ладно, я сейчас гляну, что там.

Вернувшись в квартиру, Юра прошёл чуть вперёд, увидел дрожащий свет в прямоугольнике окна и, выглянув наружу, понял, что это отсвет от фонарей, стоявших на проезжей части. Береговой развернулся и чуть не закричал. На стене напротив окна висела сломанная пополам женская фигура, казалось, она раскачивается в такт волнующихся ветвей, а вокруг неё плавают тени от падающих снежных хлопьев. Юра несколько секунд заворожённо смотрел на странное явление, потом опомнился и, найдя выключатель, включил в комнате свет — видение исчезло, и вместо этого Береговой смотрел на продавленную кушетку, где, по всей видимости, закончил свои дни местный судмедэксперт. Береговой быстро выключил свет, но теперь на том месте, где он увидел призрачное видение, колыхались лишь неясные смазанные тени. Береговой тяжело вздохнул и, пожав плечами, проговорил вслух:

— По-моему, я у этой ведьмы что-то подцепил.

Егор не заметил, как в суете бесполезных дел перескочил через целый день, и уже было время ехать в сторону дома, где, судя по присланными Соней фотографиям, его ждал горячий ужин и любимая женщина. Малинин сел в машину, вывел из холодного оцепенения двигатель и, потирая мёрзнущие ладони, ждал, пока по кровеносной системе автомобиля разбегутся нужные для её жизни жидкости, типа загустевшего от мороза машинного масла.

— Алло, — он покосился на незнакомый номер.

— Егор Николаевич, — послышался отдалённо узнаваемый женский голос, — это Алла. Я в кафе работаю. Вы у нас сегодня утром были. Я телефон у Антона Павловича взяла, — скороговоркой выпалила девушка.

— Привет. Что случилось?

— Слушайте, я к этой волочайке пошла… — девушка тихо ойкнула и добавила: — Ну, к сменщице, ну она по вам ещё сохнет. Ну. Так она, оказывается, второй день дома не появляется, и телефон выключен. Я думала, может, грешит с кем-то, ну бывает. Приезжие симпатичные, — она снова охнула и добавила: — Вы не подумайте, она приличная. Она пока по вам сохла, ни с кем ни-ни, а потом уже куда ей тягаться с вашей. Ну так вот, я в гостиницу к одной там сбегала, ну кто сдаёт внаём для этих целей. Ну так нет её нигде.

— Я понял, — выбравшись из скорого речевого потока собеседницы, сказал Егор. — Я утром заеду и поговорим. Хорошо? Может, она как раз и найдётся.

— Ну, это как скажете. Я пока ещё поищу.

Егор вышел на улицу, широко растянул грудную клетку, вдыхая колкий морозный воздух, посмотрел в сторону реки, спрятанную подо льдом и покоящуюся в темноте. Малинину вдруг стало легко, он неожиданно решил для себя, что больше не хочет беспокоиться, думать о плохом, и, вообще, внутри поселилось горячее желание стать нормальным, семейным и счастливым.

— Привет, — влетев в дом, Егор подхватил Соню на руки и стал кружиться.

— Поставь меня, поставь меня. У меня мясо на плите, — спрыгивая на пол, покачала головой Соня. — Ты нормальный? — улыбнулась она.

— Не уверен, — Малинин снял пуховик и, прижавшись к Софье, вдохнул пряный с горчинкой аромат, идущий от её головы. — Чем от тебя пахнет?

— Чудесной библиотекой, — Соня передёрнула плечами. — Очень мрачное и неприветливое место. Давай есть.

— Что-то случилось? — Егор отстранился и посмотрел на Софью.

— Просто устала, в голове ворох мыслей, и ещё я пытаюсь себе объяснить, зачем я во всё это ввязалась. С другой стороны, какая-то тоска была внутри. Пока я сюда не приехала и не встретила тебя, — поливая рис густым соусом гуляша, пожала плечами она. — А сейчас хоть и непонятно, что делать дальше, но внутри легко.

— Ты говоришь загадками, — подхватывая корзинку с хлебом и присаживаясь за стол, сказал Егор.

— Я ими уже, по-моему, думаю.

Малинину было немного обидно, что его настроение всепоглощающего счастья не передалось Соне, что она была где-то глубоко в себе, и он сейчас был в холодном одиночестве. Хотя, с другой стороны, на её долю столько всего выпало, что немудрено было замкнуться.

— И как я раньше не догадалась? — прошептала вдруг Софья.

— Ты о чём? — спросил Егор.

— Так, — она помотала головой, — просто мысли вслух. Надо ещё дотянуть.

— Давай вместе, — обнимая её, сказал Малинин.

— Не получится, — выскользнув из-под его рук, Соня отстранилась. — Это знаешь, когда, например, лепкой занимаешься, то перед тобой есть кусок пластилина и картинка в голове. Вот у меня кусок есть, а вместо картинки пока лишь намётки. Мне нечем с тобой поделиться.

— У тебя всё хорошо? — спросил Егор, почувствовавший некую холодность с того вечера, когда они ужинали на берегу реки.

— Да, всё у меня прекрасно, — с некоторым раздражением ответила Софья. — Постарайся всё-таки так тщательно меня не опекать.

— Хорошо. Прости… — Малинин буквально помолился на телефонный звонок, последующий сразу за его скупыми извинениями. — Я понял. Еду.

— Что случилось? — подняв на него глаза, спросила Соня.

— Береговой звонил, нужно ехать, — скоро одеваясь, сказал Малинин. — Может, ты со мной? Я не очень хочу, чтобы ты ночью дома одна оставалась.

— Егор, ну ты понимаешь, что это нереально, так жить? — чуть вскрикнула Соня. — Ты себя со стороны видишь? Ты даже дома меня боишься оставлять одну. Ты просто не логичен. Я почти целый день здесь провела, даже в магазин сходила и вроде как выжила.

— Соня, всё, — успокаивающе сказал Малинин. — Я, действительно, перегибаю. И с тобой не происходит ничего необычного, и тебя не находили на полу в подвале больницы, причём ты даже не помнишь, как там оказалась. И не было того происшествия, что кто-то подглядывал за тобой в душе, а на видео появились шумы.

— А тебя не волновало, когда я в СИЗО сидела? Нет? Потом ты улетел с этой Еленой. Ты же даже обо мне не помнил. И почему вдруг сейчас такая забота? Ты любишь меня? Или свою любовь ко мне?

Егор не стал слушать, что Софья говорила дальше, он быстро натянул пуховик, схватил шапку и вылетел наружу, захлёбываясь в бушующем ветре.

— Ну что у тебя? — подъехав на место, спросил Малинин.

— Хрень какая-то.

— Оперуполномоченный Береговой, — грохнул голосом полковник, — докладывайте по определённой форме, а не так, словно мы в подворотне.

— Я по вашему указанию… — Береговой начал вяло перебирать всё то, что он сделал. — А потом на стене начала проявляться тень, то появится, то пропадёт.

— Пошли посмотрим, — заходя в парадную, проговорил Егор и, дойдя до места, где Береговой увидел тень, проговорил: — Действительно, хрень какая-то.

— Вот и я о чём, — покивал Юра.

— Пойду на улицу осмотрюсь.

Малинин подошёл к полуразрушенному сараю, оглядел торчащие зазубрины проваленной в нескольких местах крыши, подсветил фонариком разинутый проём двери и, пожав плечами, двинулся внутрь. Нанесённый внутрь снег, похрустывал под высоким протектором ботинок, метель сыпала снежную шелуху сквозь выбитые окна и дырки в кровле, несла в широких ладонях ветра через дверной проём, старательно прикрывая белой кисеёй, разорванную временем, тлеющую в забвении и когда-то, вероятно, уютную домашнюю обстановку.

Сделав следующий шаг, Малинин резко остановился, ему показалось, что в пятне фонаря, промелькнула чья-то тень. Увиденный обрывок проступил на стене человеческим силуэтом, но картинка тут же исказилась и словно улетела, исчезая, как в замедленной съёмке, и сейчас, сколько бы Егор ни рыскал лучом фонаря по стене, он видел только тёмное отражение ползущих к потолку длинных пальцев ветвей, метущихся в нервотрёпке непогоды.

— Видно чего?! — прокричал с улицы Береговой.

— Нет, — отозвался Малинин. — Этот Пальцев жил на третьем этаже, а этот дом гораздо ниже, так что ты по-любому театр теней не увидел бы, даже если бы здесь и была какая-то девушка.

Фонарик Малинина вдруг упёрся в тёмное пятно, проступающее сквозь свеженанесённый снег, Егор резко остановился, задрал голову и, направив вверх мощный луч, длинно и громко выматерился.

— Чего такое? — всполошился Береговой, обходящий здание по периметру.

— Так ты внутрь-то зайди, не стесняйся, — зло проорал Егор, прекрасно понимая, что Береговой тут совсем ни при чём.

Сквозь просаженную внутрь крышу было видно, что к крепкому стволу одного из деревьев примотано тело. Женщина словно сидела на большой ветке, обхватив ствол ногами, которые, по всей видимости, были примотаны в районе бёдер, а вот руки её свободно болтались, и создавалось впечатление, что она шевелится. Оторвавшись от жуткого зрелища, Малинин с тоской посмотрел на Берегового.

— Ну, давай, вызывай.

— Кого? — сдавленно спросил оперативник, всё ещё глядя в тёмную высь.

— Духов, — сквозь зубы сказал Егор.

— Каких?

— Береговой, ты от Антон Павловича дебилизмом заразился, что ли? — разорался Малинин. — Ну, какие у нас здесь духи в распоряжении? Мамыкина и Медикамента, и участкового этого вызывай, нам же её с дерева снять как-то надо. Санитаров из морга тоже вызывай.

— А, ну да, — всё ещё не двигаясь с места, сказал Юра.

— Юра, я тебе сейчас всеку, как выражается местная главврач! — заорал ещё громче Малинин, наступив во что-то мягкое и податливое. — Что ты застыл? Это ещё что? — покривился он, отрывая подошву от пола. — Ещё нужны строительные фонари, мы в этой темноте ничего не разберём, — Егор присел, рассматривая странное месиво, лежавшее в развалившейся под его тяжёлой поступью глиняной чашке.

— Что там? — остановился неподалёку от него оперативник.

— Откуда я знаю? Вызванивай Мамыкина, а я пока метнусь домой, обувь сменю, — снимая ботинок и упаковывая его в припасённый пакет, проговорил Егор. — Ты один тут не забоишься? — язвительно спросил он у Берегового, который не так давно кричал ему в трубку, что происходит какая-то дичь.

— Ну, Егор Николаевич, ну что вы, — протрубил Береговой.

Малинин вручил Береговому свой ботинок и пошлёпал к стоящей поодаль машине, чувствуя, как холод мгновенно пробирается сквозь носок, утопающий в заваленной снегом дороге. Остановившись во дворе временного жилища, Малинин покосился на тёмные проёмы окон, быстро заглушил машину и, осторожно провернув ключ в замке, вошёл в дом, стараясь не разбудить Соню, но по закону подлости сразу же уронил откуда-то взявшееся ведро, отозвавшееся громким стуком на движение Егора.

— Прости, — прошептал Малинин и, включив свет, уставился на пустую кровать. А так как комната была сравнительно маленькая, то сразу стало понятно, что Софьи дома нет. Малинин посмотрел на свой телефон, увидел, что во входящих висит неоткрытое сообщение, и пробормотал: — «Уехала в Питер. Скоро вернусь. Нужно кое-что проверить».

И Малинин неожиданно успокоился. Он понимал, что хотя бы на несколько дней его отпустит тревожное удушье и можно сосредоточиться на следствии, которое, как и в Карельске, стало уже чрезмерно напитываться кровью от новых жертв. Конечно, было немного обидно, что Софья даже не позвонила, но если учесть их последний разговор, то её вполне можно было понять. Переодевшись, Малинин с лёгким сердцем уехал обратно и почти сразу попал под перекрёстный огонь язвительных замечаний со стороны Медикамента и недовольного ворчания Мамыкина.

— Я категорически против того, чтобы лезть на это дерево, — сетовал криминалист.

— Давайте я слазю, — с готовностью отозвался участковый.

— Да, конечно, — несколько сварливо отозвался Мамыкин. — А толк-то с вас там какой? Я вот знал, что нельзя с Малининым связываться, что это адская яма, и опять начнутся какие-то нереальные задачи. Егор Николаевич, если я расшибусь и упаду, то вы мне будете компенсацию выплачивать.

— Ну, ты скорее сначала упадёшь, а потом расшибёшься. И выплачивать буду не я, а твой наниматель, — спокойно парировал Егор, прилаживая лестницу к стволу. — Ладно, я пойду смотреть, что там, — с выдохом сказал он.

— Что у вас здесь случилось? — послышался позади Малинина знакомый голос, и следователю показалось, что это какая-то специальная насмешка судьбы. Подле него стояла Елена, которая, как оказалось, вернулась тем рейсом, который увёз из Тыкулкаса Софью.

— У нас здесь труп к дереву привязан, и людей ни черта нет.

Ухватившись за железную перекладину одолженной у электриков стремянки, Малинин начал движение вверх, старательно уворачиваясь от хлёстких концов ветвей, стремительно раскачивающихся в такт северному ветру. Егор ещё раз огляделся на местности и спустился.

— Это кто? — сузив глаза, Егор недобро мазнул взглядом по двум молодым людям, стоявшим возле Елены.

— Если бы ты так стремительно не упорхнул наверх, то услышал меня. Я привезла с собой дополнительные силы. Василий Шмелёв и Константин Дымов.

— Понял, — Малинин пожал руку коренастому Шмелёву, потом глянул на высокую, нескладную фигуру Дымова и покачал головой. — То есть ты, Костя, так моего совета и не послушал. Не ушёл из органов?

— Здравствуйте, Егор Николаевич, — чуть улыбнулся парень, из-под вязанной синей шапки которого выбивались светлые пряди непослушных волос. — Нет, но я работаю над собой.

— Елена, — резко сказал Егор, — мне нужны дополнительные силы, а не головная боль.

— Константин в последнее время очень отличился и продвинулся по службе.

Малинин сделал вдруг выпад вперёд, резким движением заломил Дымову руку за спину, вдавил плечо вниз и уронил парнишку в снег, встав коленом ему на спину.

— Малинин, ты что делаешь? — ошарашенно спросила Елена.

— Задницу его спасаю! — гаркнул Малинин, — Лена, он как кутёнок, от любой подножки падает. Я следователь, а не опер, и по идее я не должен вот всем этим заниматься, — вставая и отдуваясь, сказал Егор. — А получается, что я сейчас заломал его за три секунды. У него физическая подготовка на нуле. Как была шесть лет назад, так и сейчас. Так что недоразумение, а именно Костя Дымов, сейчас едет в наш полевой офис и пусть там делает что-нибудь полезное. На месте происшествия он мне не нужен. Хотя, — задумался Малинин, — если ты, Костя, любишь холод и вечную мерзлоту, то можешь претендовать на моё место здесь в Тыкулкасе. Здесь с тобой ничего опасного точно не произойдёт, и вы сто процентов сработаетесь с Антоном Павловичем.

— Я здесь, Егор Николаевич, — немедленно материализовался участковый. — Что-то нужно?

— Да, — сказал Малинин, — возьмите вот этого, — он ткнул в отряхивающего штаны Костю, — и поезжайте к нам.

— И там что делать? — не двигаясь с места, ждал дальнейших указаний участковый.

— Поляну накрывать, — разорался Малинин, пересыпая слова отборным матом, и скрылся в темноте за деревьями.

— Вот что эта адская работа с людьми делает, — спокойно покачал головой участковый. — А ведь Егор Николаевич, такой спокойный был и приятный. Поехали, Костя, — как-то по-свойски сказал Антон Павлович.

— Малинин — спокойный и приятный человек, — тихо повторил за участковым Береговой. — Ну да, ну да.

Вася Шмелёв двумя руками смахнул нападавший на приглаженную чёрную шевелюру подтаявший снег, натянул капюшон от толстовки и низким голосом спросил у Берегового:

— А у вас часто такое представление исполняют?

— Часто. Пошли работать, — устало сказал Юра, — дальше ещё интереснее будет.

— Я слышал, Малинин мужик крутой?

— Вася, давай потом кости начальству перетрём, а то сейчас работы до одного места, — Береговой потопал к дереву, где Медикамент с Мамыкиным пытались придумать, как снять оттуда тело без потери улик.

Малинин ходил между деревьями, смотрел периодически вверх и перематывал в голове плёнку воспоминаний на замедленной скорости, пытаясь понять, какие параллели здесь могут идти. Елена была на сто процентов права, и все прошлые деяния были многогранны, как тот самый пресловутый гиперкуб.

— Егор, зачем ты так? — спросила Лена, догнав Малинина.

— Потому что мне не нужны институтские барышни в этом расследовании, — отмахнулся Егор, — а Дымов — припыленный, то стихи вслух читает над трупом, то ещё какой-то ерундой на месте происшествия занимается.

— Ты знаешь кто его мать?

— Знаю, — процедил сквозь зубы Егор. — Вот только если его убьют, никакие мамины связи достать его с того света не помогут, а вот нас они подастают знатно. Лена, мне некогда обсуждать Костину жизнь, давай делом займёмся. Денис, — громко крикнул Малинин, — ну что у вас?!

— У одного из санитаров лебёдка есть, он сейчас привезёт, — Медикамент задрал голову, — мы через верхнюю ветку перекинем трос, подцепим тело и спустим. По-другому никак, а осматривать её там — чистое безумие.

— Не могу не согласиться. Мымыкин, — Егор глянул на трясущегося криминалиста, — иди погрейся в квартиру к усопшему судмедэксперту.

— Что-то мне не нравится этот посыл доброты, — скривился Мамыкин.

— Ну, заодно посмотришь, что там и как, — развёл руками Егор, — мы же все понимаем, что эти два события никак не могут быть несвязанными, точнее, три, если учесть, что именно Пальцев Рыбарёву вскрывал.

— Так бы сразу, — проскрипел начинающейся простудой в голосе Мамыкин и, подхватив чемодан, потопал в направлении квартиры.

— Что-то я зря Дымова отослал, — нахмурился Егор. — Людей и правда нет, а этот малахольный хоть при осмотре квартиры поможет. Юра, возвращай этих двух.

Береговой ничего не ответил, только покачал головой и, тяжело вздохнув, достал из кармана телефон.

Буря усиливалась, ветер становился злее, он уже не просто раскачивал кроны деревьев, он рвал, гнул стволы до треска и пытался затянуть всё видимое пространство наискось летящим снегом.

— Давайте я, — негромко сказал Шмелёв, когда Малинин с Береговым обсуждали, как лучше приладить привезённую лебёдку и спустить тело. — Только нужно для лучшего скольжения чем-то ветку обмотать и ложбинку сделать, чтобы трос не сдриснул с места, — шумно шмыгая носом, сказал Вася. — Может, стропа у кого есть или там брезент?

— У меня трос есть в машине, он широкий, — сказал водитель, приехавшей за телом. — Сгодится?

— Нормас, давай.

Вася ловко вскарабкался по стремянке, раскачивающейся в такт летающей метели, уместился на коротком отрезке ветки, где была прикреплена жертва, старательно обошёл её и сильным движением уцепился мозолистыми ладонями за ледяную ветвь, нависающую над ним. Часто дыша, Шмелёв приладил стропу, поверх поместил железный трос от лебёдки и, спустившись обратно, продел металлическую петлю под руки окостеневшего тела.

— Пробуйте, — хрипло крикнул он.

Береговой, услышав коллегу, начал усиленно работать рычагом, жертва дёрнулась и поползла чуть вверх.

— Стопэ. Я её сейчас чуть двину и можно будет опускать, — срывая связки, крикнул Шмелёв.

Страшный груз повис на мгновение в невесомости и потихоньку пополз вниз, дёргаясь в конвульсиях от рваных движений лебёдки.

— Мы сразу поедем, — подойдя к Малинину, сказал Медикамент в тот момент, когда санитары грузили тело в машину, — Мамыкина тоже заберу, чтобы он одежду собрал и всё остальное. Вы можете потом подъезжать. Хорошо?

— Ага. Я здесь закончу и тоже подъеду, — устало сказал Егор, чувствуя, что промёрз до костей. — Молодец, — похвалил он Шмелёва, — соображаешь. Что с голосом?

— Негромкий, — покривился оперативник. — Мне трахею перебили, когда я кикбоксингом занимался. Тренер на замене был и меня в спарринг с неправильным чёртом поставили, а он резкий оказался и постарше был.

— Понял, — покивал Егор. — Сходи в тот подъезд на третий, там Дымов должен быть. Если они там закончили, то двигайте в наш штаб.

— Есть, — кивнул Шмелёв.

— Что думаешь? — негромко спросила Елена, выйдя из машины, откуда наблюдала за происходящим действом.

— Что у меня мозг замёрз, — рыкнул Малинин.

— Пойдём в машину, здесь толкового точно уже ничего не сделать, — пряча лицо в высокий ворот свитера, проговорила Елена, — Береговой мне как-то сбивчиво объяснил, как он тело увидел, но я не очень поняла его.

— Я тоже, — вздохнул Егор, усаживаясь с пассажирской стороны. — Айнана в одиночку всё это проворачивать не может.

— А к матери ходили?

— Да, Унге перед отъездом с Береговым ходила. Там ничего внятного. По их словам, обычная такая, слегка забитая баба, ревёт, своим богам молится, дочку ждёт. С братьями и сёстрами поговорили, тоже мимо. Соседи Айнану не видели, Юргинай просто статуей сидит, его с ложки кормят.

— Ладно, поехали, — заводя машину, сказала Елена, — в морг?

— Вызвони оперов своих, — отозвался Егор. — Пусть с тобой едут, устраиваются в гостинице, а то здесь такси не дождаться будет. Я на своей.

Метель нанесла на дорогу сугробов, низкая машина Елены ползла по следам широких протекторов уазика Малинина, но вскоре сдалась, суетно завозилась колёсами и осела, не двигаясь с места.

Малинин, увидев эту картину, затормозил, стукнул в сердцах по рулю и, сдав назад, вышел в воющую метель.

— Надо было порш брать! — крикнул Егор, раскрывая дверь. — Так же бестолково, зато понтов больше.

— Не смешно, — подхватывая сумку, отозвалась Елена. — Ты же не помог с выбором.

— Так своей головой тоже нужно иногда пользоваться. Мужики, — махнул рукой Малинин, увидев, что оперативники выползли наружу и намереваются оттолкнуть авто с дороги, — бесполезно. Поехали со мной, я потом до гостиницы доброшу.

— Может, мы пешими? — спросил Шмелёв.

— Слышь, боец, — устало сказал Егор, — мы уже все поняли. Ты реальный супермен, но в своей куртёнке с кошачьим подбоем пройдёшь ты немного. Север дураков не любит. Поехали, — покривился Егор. — И откуда я всё это знаю? — пробормотал Егор себе под нос.

Здание больницы в темноте и плотном полотне вьюги выдавали только еле теплящиеся тускловатым светом бойницы коридорных окон и раздражающий фонарь, бестолково болтающийся на ветру возле входа в приёмный покой.

— А чё, у них здесь криминальный морг? — скрипнув кожей куртки, чуть вперёд подвинулся Шмелёв, с интересом разглядывая всё вокруг.

— Да. Вон там, — показал в сторону невидимого в темноте одноэтажного здания Егор. — Пошли.

— Я в машине посижу, — сонно протянула Елена.

Быстро пробежав наперегонки с бурей, Малинин рванул на себя железную дверь, еле удержал её, чтобы она не ушла в свободный полёт и, когда все ввалились внутрь, гулко хлопнул створкой, захлопывая её. Как только проём закрылся, небольшая группа людей оказалась в полной темноте, и Егор через секунду проговорил:

— Есть тут кто живой?

В ответ на призыв Малинина в конце тёмного коридора загорелся огонёк и стал приближаться к ним, дёргаясь в коротких спазмах и рисуя своим нервным движением неясные и пугающие тени на ободранных временем стенах. Спустя несколько секунд огонёк свечи высветил бледное, слегка синеватое лицо.

— А у нас свет выключили, — обречённо сказал человек и обиженно добавил, — а фонарей нет.

— А кроме вас кто-нибудь есть? — спросил Егор.

— Ну, режут там новеньких, — пожала плечами фигура, оказавшаяся бабулькой, — копошатся чего-то.

— Денис! — громко сказал Малинин и, включив фонарик на телефоне, пошёл вперёд.

— Хоррор, однако, — судорожно сглотнул Дымов.

— Ну, у вас прям чётко всё, как и надо, — цыкнул Шмелёв и, имитируя походку Малинина, отправился за ним.

Набившись в прозекторскую, люди смотрели на злого Медикамента, застывшего над лежащим в странной позе трупом девушки, недавно снятой с дерева.

— Чё вы припёрлись? — с нескрываемой неприязнью спросил судмедэксперт.

— Что с ней? — не обращая внимания на вопрос, спросил Малинин.

— Слезть не смогла, вот к дереву и примёрзла, теперь здесь греется, — тихо прошипел Медикамент.

— Денис, не ёрничай.

— Вы обалдели, что ли? — поднимая голос до высоких нот, сказал Медикамент. — Я промёрз в этом дубильнике, здесь света нет, я пытаюсь при свете, — он потыкал в неяркий свет большого фонарика, — фонаря этого, хоть что-нибудь посмотреть, а тут вы припёрлись и что-то хотите знать. Вы раньше утра можете не появляться, и то, если Надежда сейчас расшевелит электриков, и они что-нибудь придумают с оборванными проводами.

— А зачем мы приехали? — спросил Егор.

— Ну, потому что вам заняться нечем. Я имел в виду, чтобы вы утром приезжали, — вздохнул Медикамент. — Да, и вот ещё, я просмотрел всех с капсулами, никаких следов пластики на них нет. Так что никакие операции им не делали.

— Понял, — покивал Егор, — ну мы тогда пошли.

Стайка нежданных гостей двинулась в обратном направлении, откуда-то сбоку послышался сонный вздох, Дымов нервно ойкнул, и Егор лишний раз подумал, что Костю нужно как-то побыстрее сплавить обратно на большую землю.

— Я вас до гостиницы доброшу, а утром Антон Павлович заберёт. Кадария попрошу машину вытащить и что-нибудь другое тебе подобрать взамен, — выворачивая на дорогу, сказал Егор. — Голодные? — неожиданно спросил он.

— Есть мальца, — покивал Шмелёв.

— Поехали ко мне, а то такое понятие, как общепит ночью, в Тыкулкасе отсутствует.

— Отвези меня, пожалуйста, в гостиницу, — Лена глянула на Егора и размяла шею, — и нужно завтра собраться в офисе. Часов в десять. Обсудим кое-что.

— Хорошо, — коротко кивнул Егор. — Только Унге и Софьи нет.

— А где они? — удивилась Елена.

— Унге в Питере, там нашли товарища, которому Краснова деньги переводила. Соня сегодня улетела, тоже по делу, — после короткой задержки сказал Егор.

— Вот как, — задумалась Елена, — жаль, что Унге нет. У неё правильное восприятие многих вещей. А ты знаешь, поеду я с вами, что-то я тоже проголодалась.

Машина Егора уже остывала во дворе, в доме горел свет, и с улицы было видно, как внутри ходят люди. Бесконечный снег засыпал дремлющее тяжёлым, почти зимним сном пространство, городок стал похож на ледяную пустыню, и только недалеко от двора, где жил Малинин, остановился человек, долго смотрел, как Егор с гостями сидят за столом, едят и общаются. Постояв недолго, человек развернулся и растворился в ярких пикселях снега.