Тайник. Тыкулкас

Глава 5

Неутомимый снег всё падал на землю, начисто лишая надежды, что хоть сколько-то ещё будут радовать глаз яркие мазки осенних пейзажей. Фонари тускло светили в землю, заставляли искриться белые полотна, на которых показывали немое кино летающие на хвосте ветра снежинки.

Малинин с трудом открыл замок, вошёл в свою рабочую обитель и застыл на пороге, так как весь пол и остальные поверхности были усеяны снегом, просочившимся сквозь вчерашнюю прореху, которую за ночь вьюга расковыряла до приличных размеров. И сейчас кабинет Егора был больше похож на карикатуру кабинета с подписью: «А вы оплатили коммунальные платежи?».

— То есть вам, Егор Николаевич, на улице этого добра не хватает? — протиснувшись вслед за Малининым, проворчал Мамыкин. — Вот, моя интуиция меня не подвела, хорошо, что я вчера не стал распаковываться и забрал всё с собой в гостиницу. Если теперь нам предстоит бодро работать на свежем воздухе, то я сразу отказываюсь.

— Сейчас что-нибудь придумаем, — сквозь зубы отозвался Малинин, скидывая ломающееся белое покрывало со своего стола.

Во дворе послышалось урчание мотора, и в белом крутящемся облаке метели остановился тентованный грузовичок, оттуда выпрыгнул мужчина, поправил большую меховую шапку и мелкой рысцой побежал к входу:

— Начальник, принимай мебель! — заорал он. — Куда ставить?

— А вот сюда и ставь, — зло сказал Егор, показывая на прорвавшуюся внутрь зиму.

— Ох, ё, — мужик сдвинул шапку к затылку. — Крышу сорвало, что ли?

— Да, — коротко ответил Егор.

— Давай, залатаю, — прикинув что-то в мыслях, сказал водитель. — Недорого возьму.

— С администрацией договаривайся, вот с них недорого и возьмёшь, — рявкнул Малинин. — Алло, Алла Петровна, у меня крышу сорвало. Я оценил ваш юмор, но мне и приехавшей группе работать негде, у вас десять минут, чтобы решить вопрос с переездом. Помещение должно быть большим. Да, подойдёт. А теперь позвоните водителю, который мебель привёз, и разъясните ему, что делать и что он не на шабашке, а на работе, — Малинин повесил трубку и, глянув на Мамыкина, сказал: — Отдали в пользование дом культуры.

— А здесь культура не нужна?

— Нужна, но летом, зимой все по домам сидят.

Дверь в помещение отворилась, вместе с влетевшим потоком холодного воздуха взлетела белая пелена, но почти сразу же осела, и на пороге остановился озадаченный Береговой.

— Что это у вас здесь?

— В снежки играем с Мамыкиным, греемся, — съязвил Егор. — Короче, сейчас участкового свистну, он мои документы соберёт и будет руководить отправкой нашего скарба, а мы поедем пожрать и поговорить. Юра, — Егор посмотрел на часы, — скажи всем собраться в столовой, где вчера ели в одиннадцать. Я поехал к Медикаменту.

— А мне что делать? — проскулил Мамыкин.

— Поехали со мной, чего здесь мёрзнуть-то, — походя сказал Егор.

Усевшись в машину, Малинин коротко посмотрел на пришедшее сообщение и в сердцах стукнул по рулю, потому что утром он просто открыл глаза, быстро выпил кофе и помчался на работу. Полковник совершенно забыл про то, что у него дома Соня, которая проспала и теперь искала его.

— Соня, привет, — сказал он, набрав её номер. — Прости, в кабинете крышу сорвало, нужно было срочно ехать, не хотел тебя будить, — быстро соврал он. — Я сейчас в морг, а потом за тобой заеду.

— Хорошо, — отозвалась Софья и, потянувшись на кровати, встала, чуть поёжилась от прохладного воздуха и быстро натянула толстый свитер, не решаясь разводить огонь в импровизированном камине.

Посмотрев на бойлер, Софья увидела, что стрелка лежит в самом низу красной зоны, и побежала греться под горячие струи душа. Влажный пар закутал озябшее тело, Соня прикрыла глаза и несколько секунд стояла, вслушиваясь в окружающую её тишину, где было только радостное плескание воды. Открыв глаза, она подумала, что её романтическое состояние почему-то мешает ей работать, а ведь так много ещё нужно было сделать, чтобы закончить этот долгий вояж. Повернувшись к стенке душевой кабинки, Соня на секунду перестала дышать, пытаясь отогнать от себя жуткую мысль, что это пятно, скрывающееся за лежавшей на прозрачной перегородке испариной, чьё-то лицо, которое сейчас на неё смотрит. Софья практически окаменела, ей даже показалось, что она слышит удары капель о кожу, как вдруг послышался звук открываемой двери и внутрь ворвался спасительный голос Малинина:

— Соня, собирайся. Я решил сначала за тобой заехать. Ты где?

Пятно дёрнулось и без звука растворилось, а Софья продолжала стоять и смотреть в одну точку, пытаясь подать сломанный страхом голос.

— Ты здесь, что ли? — открывая дверь в помещение, где была возведена кабинка, спросил Малинин и приоткрыл пластиковую дверцу. — Что с тобой?

— Здесь кто-то был, — сдавленно проговорила Соня. — Только что, просто ты пришёл, и он исчез.

— В смысле кто-то был? — Егор резанул взглядом по тёмному пространству пристройки, из которой имелся второй выход, всегда запертый снаружи на замок.

— Егор, я мылась, потом посмотрела туда, — она потыкала на то место, где видела лицо. — А там стоит кто-то. Не очень высокий и смотрит на меня, ты пришёл, и он испарился.

— Опять не понял, — пробубнил Егор и, аккуратно прикрыв дверцу, пошёл вглубь помещения, куда редко заходил и где хозяин дома сложил свои вещи, чтобы не мешали постояльцу.

Добравшись до выхода, Егор толкнул дверь, полотно легко поддалось, отъехало на рассохшемся косяке, и взгляду открылись свежие следы, утопавшие в наметённом снегу. Следы вели к соседскому забору, где обрывались, и когда Егор подбежал к давно некрашеным штакетинам, то увидел, что здесь свой путь проникший в жилище человек прервал на крыльце дома.

Пылая злобой, Малинин вернулся в свой дом, с силой захлопнул дверку в пустой душ и, ввалившись в комнату, сказал:

— Одевайся, я сейчас к тебе Мамыкина пришлю, он в машине. Подождите меня здесь.

— Егор, что происходит? — спросила Соня, трясущимися руками натягивая тёплые штаны.

— Вот я хочу пойти и узнать! — на повышенных тонах ответил Малинин и вышел вон.

Отправив Мамыкина к Софье, он вышел за ворота и, пинком открыв соседскую калитку, протопал по скрипнувшей даже под слоем снега лестнице, посильнее надавил на неподдающуюся ручку и вошёл в холодные, воняющие табаком сени.

— Дома кто есть?! — проорал Малинин, глядя на запорошённые валенки, брошенные в углу.

— А хто там? — подслеповато щуря глаза, высунулся в щёлку двери плюгавый мужичок с плоским как блин лицом.

— Сосед твой, — толкая дверь ладонью, сказал Егор. — Полковник Малинин. Вот решил зайти познакомиться.

— Здоровья вам, почтение моё, — быстро снимая с серой тетивы бельевой верёвки мокрые по обшлагам портки, сказал он. — Простите, у меня ж туточки не прибрано. Не ждал гостей.

— Ну, конечно, не ждал, — нависая над ним, сказал Егор. — Да и я не прав, сколько времени здесь живу, а в гости не зашёл. А ты решил сам меня прийти пригласить, уродец?

— Ну, начальник, ну чего ты? — плаксиво начал хозяин дома, не выдержав даже начала разговора с Малининым. — Бес попутал. Ну, мне Серёга-то всегда ключи оставлял, я знаю, что у него в пристройке всегда беленькая водилась. Мне до зарплаты ещё далеко, а душа прям вся изгорелась. Я б потом отдал. Ты б не серчал, — проскулил он. — Тем более, замок совсем заел, так и не смог открыть.

— В смысле? — стараясь не поддаться первому зову и не придушить это чудовище, спросил Малинин.

— Ну, примёрз, наверное, влага-то высокая, я долго ковырялся, ровно как ты на работу уехал, но так и не вышло, только промёрз. Потом плюнул и ушёл.

— Что ты мне тут лепишь? Кто сейчас ко мне залез? Кто за моей девушкой в душе подглядывал?

— Начальник, ну ей тебе, не я, — опешил мужичок. — Ну и потом, я что, совсем уже ирод какой? Она ж спужаться могла. Так вон у соседа камера на эту сторону пишет, он думал, что я у него дрова ворую, там задняя дверь попадает. Пошли посмотрим, это точно не я.

— Пошли, — согласно кивнул Егор.

— Меня, кстати, Виталькой зовут.

— А вот эта информация мне не нужна.

Проведя Малинина по внутренней тропинке, соединяющей дворы, разделённые забором, Виталик взобрался на высокую лестницу добротного дома и, дробно постучав, проговорил:

— Алевтина Максимовна, Мишка-то дома?

— Что тебе? — чуть приоткрыв дверь, воззрилась на Виталика пожилая женщина.

— Вот, сосед наш, полковник Малинин, — словно хвастаясь таким знакомством, сказал мужчина. — А можно нам на камерки взглянуть?

— Случилось что? — кивком приветствуя Малинина, проговорила Алевтина.

— Да нет. Просто товарищ ко мне в дом вломился, но хочет скрыть сей факт.

— Вы смотрите, конечно, но Виталик один раз получил по хребту от мужиков, и в принципе забыл, что такое брать чужое. Да, Виталя?

— Да, я ни в жисть.

Вскоре Малинин уже смотрел в небольшой экран, где виднелся задний двор его временного дома. Было видно, как стоявший рядом с пристройкой сосед долго возится с замком, потом плюёт в сердцах и уходит, ровно по тем следам, что и пришёл, после ничего не происходило, а потом Егор увидел самого себя, вылетающего через заднюю дверь.

— Когда я вышел, замок был открыт, — задумчиво проговорил Егор. — А скажите, могу я эту запись с собой забрать? — обратился он к Алевтине.

— Да, берите. Только я не знаю, как это сделать, сын в этом разбирается.

— Я знаю, — коротко сказал Малинин.

Дневной свет ненадолго спугнул снежное засилье, бесконечная белая пелена осела, и показалось низко идущее по краю горизонта солнце. Егор, быстро идущий в сторону своего дома, отвлёкся на входящее сообщение и ускорился, так как Медикамент негодовал, потому что Малинин к нему так и не доехал.

— Собирайтесь, поехали, — сухо сказал Малинин, войдя в дом.

— Егор, может, ты хоть что-то объяснишь? — Софья, сидевшая на диване, подняла на него глаза, и Малинин понял, что она плакала.

— В машине. Нужно ехать, — Егор посмотрел на Мамыкина, грустно ковыряющегося в яичнице. — Ваше Высочество, жрите быстрее, ехать нужно. Я жду вас на улице, — гаркнул Малинин и быстро вышел.

Увидев лопату, Егор стал усиленно чистить и без того вычищенные от снега дорожки, чтобы снять внутреннее раздражение, а главное — не признаться самому себе в том, что Соня стала для него балластом, который приходится таскать за собой. Он опять везде отставал.

— Наконец-то, — прошипел он, когда Софья с Мамыкиным показались на пороге. — Да садитесь уже, я сам закрою.

Быстро примчавшись к больнице, Малинин довольно резко затормозил, вылетел наружу и понёсся, поскальзываясь на смёрзшемся, бликующим в лучах умирающего солнца насте.

— Здорово, — ввалился он в кабинет судмедэксперта, который временно занимали Надежда и Медикамент.

— Егор Николаевич, это радует, что вы всё-таки решили приехать, — покривившись, проговорил Медикамент. — Если вас не затруднит, могли бы вы немного раздвинуть своё расписание и приезжать, как договаривались. Я тоже живой человек и хочу спать.

— Всё? Выступление закончено? — рявкнул Егор и тише добавил: — Я тебя услышал. Теперь давай по существу.

— По существу, — подобрав длинные ноги, Медикамент встал и молча вышел в коридор. — О, товарищ криминалист, вас тоже прошу за мной. Тут у нас просто какая-то… — он замолчал. — Я с некоторых пор занимаюсь чисткой речи от матерных слов и слов-паразитов, но вот сейчас даже мой богатый лексикон не может выдать термин, который бы описал всё моё удивление от увиденного.

— Короче, вот, — Медикамент торжественным жестом указал на железный стол, где были разложены крошечные капсулы.

— Что это? — Малинин наклонился поближе, чтобы рассмотреть овальный предмет, больше похожий на большую витаминку.

— Без всякого понятия, но я могу тебе ответить на вопрос, где я её взял.

— Денис, не беси, — рыкнул Егор. — Где ты её взял?

— Чтобы сразу все всё поняли, я опущу медицинские термины, — Медикамент помолчал. — Я нашёл эту капсулу в голове у почившей не так давно девушки, которую вы нашли в этой больнице.

— В голове? — изумился Малинин.

— Это как? — одновременно с ним задал вопрос Мамыкин.

— Надежда совершенно не зря обратила внимание на мелкие синяки возле носа, — Денис посмотрел на молчавшую Софью. — Соня, я сейчас буду самые неприятные подробности рассказывать. Вы как?

— Я нормально.

— Теоретически такие гематомы могут появиться, если неаккуратно или неумело использовать, — Медикамент подхватил со стоящего рядом столика инструмент, похожий на ножницы, только с сильно изогнуты лезвиями, — например, щипцами Блексли. Я вскрыл гайморовы пазухи и обнаружил это. Дальше, Рудольф, твоя задача, это явно капсула и её можно открыть.

— Дела-а, — протянул Малинин. — А умерла она от чего?

— Кровоизлияние в мозг. Действовал человек, знакомый с хирургией, но не профессионал.

— Получается, нужно эксгумировать тело той девушки, про которую Надежда рассказывала, — проговорил Егор. — С жертвами, которых мы вчера привезли, успел ознакомиться?

— Нет, я этой занимался. Вы меня недослушали, — Денис присел на табуретку. — У неё на пятках нарисованы какие-то значки. Я сфотографировал, сейчас пришлю тебе. Теперь я пошёл спать, потом примусь за другую жертву.

— Тебя в гостиницу подбросить?

— Мне палату в больнице выделили, — Медикамент потянулся. — Душевные здесь люди. Всё, идите отсюда, я закрою и отчалю.

В машине, едущей к месту нового пристанища, где Унге и Елена уже успели навести рабочий уют и даже обустроили Мамыкину отдельное помещение, висело душное молчание. Егор напряжённо обдумывал произошедшее, криминалист спешно соображал, что у него есть в походном наборе, чтобы быстрее разобраться с капсулой, а Соня чувствовала себя лишней. И уже жалела, что приняла решение переехать к Малинину и теперь вынуждена везде с ним таскаться, но вспомнив утреннее происшествие, к которому они так и не вернулись, Софья решила, что всё-таки быть поближе к Егору безопасно, а с неё приключений достаточно.

— Какой стол мой? — вместо приветствия спросил Малинин, когда зашёл в помещение.

— Какой больше нравится, — отозвалась Елена, смотря в зеркало и подкрашивая губы. — Но, вообще, вот этот, возле меня, — женщина указала на большой, добротный стол, заставленный коробками Малинина.

Егор молча прошёл вперёд, содрал с себя куртку и, примостив её на подоконник, с размаху сел на стул.

— Дело плохо.

— Ну, у нас есть где работать, — пожала плечами Елена. — Это должно добавлять позитива. Здесь даже есть отопление и, — Никонова показала в угол, — печка. Мне сказали, что если отключат отопление, то можно затопить печь, будет тепло и уютно, — с некоторым сарказмом добавила она.

— Если мы закончили с организационными вопросами, давайте перейдём к делу, — Малинин посмотрел на стоящую возле двери Софью, — Соня, занимай любое свободное место.

— У нас столы предусмотрены, только для сотрудников, — остановила порыв Малинина Елена.

Малинин смерил её красноречивым взглядом, встал и, подхватив один из стульев, поставил его в торце своего рабочего места.

— Присаживайся, — кивнул он Софье, — места много, поместимся.

— Софья, а почему вы так эгоистично настроены в этом расследовании? — вдруг спросила Елена.

— В смысле? — Соня подняла на неё глаза.

— Но ведь у вас тоже есть чем с нами поделиться, — Никонова улыбнулась. — Те записи, которые вам передали.

— Я пока не разобралась в них, — чуть помедлила с ответом Соня.

— Не страшно, мы поможем, — Елена развела руками. — Нас всех вроде бы тоже интеллектом не обделили. Да и как-то нечестно получается, вы нашей информацией вовсю пользуетесь, а взамен ничего не даёте. Это, знаете, какое-то чистой воды потребительство, а хотелось бы рыночной экономики.

— А у вас, Елена, настроение сегодня плохое? — встрял в разговор Малинин. — Я смотрю, вы просто места себе не находите. Не хотите поговорить о деле?

— Хочу, конечно, но перед этим нам нужно понять, кто и чем занимается. А то по факту пользу приносят пока только судмедэксперт и криминалист.

— Ой, а мы все остальные бесполезные элементы? Я верно всё понимаю, барыня? — театрально умилился Малинин.

Елена смерила его взглядом, тяжело вздохнула и медленно проговорила:

— Не люблю, знаешь ли, когда взрослые дяденьки, превращаются в ворчащих бабулек. И ёрничать тебе не идёт, и прекрати устраивать из расследования балаган, — она помолчала и добавила: — Тебе придётся смириться с тем, что сейчас этим парадом командую я. Не нравится — пиши рапорт и всего доброго, — Елена перевела взгляд на Соню. — И стажёрку свою тоже придётся забрать, — с улыбкой добавила она.

— Я вас так раздражаю? — спросила Софья.

— Меня вообще пугают такие странные девицы, как вы. Этот как в одном фильме, где вся улица заполонена монстрами и среди них маленькая девочка, которая на поверку и оказалась самым страшным монстром, — Елена помолчала. — Вы, Соня, с самого начала в самом центре расследования. Я всё внимательно читала и не понимаю, откуда у вас такие странные озарения, вроде того, когда вы помогли найти Егора и старшего у омоновцев, — Елена подняла руки. — Ну, не понимаю. И как теперь вы оказались здесь? Почему вы приехали в Тыкулкас и с вашим появлением здесь снова начались ритуальные убийства.

— Я пытаюсь в этом разобраться, — тихо сказала Соня.

— Опять же, одна. И нас вы в это не посвящаете. Почему? Я хочу понять, — упрямо повторила Елена. — И я, к счастью, не такая влюбчивая ворона, как наш ведущий следователь…

— Я бы попросил, — резко оборвал её Малинин.

— Просить, Егор Николаевич, — крикнула в ответ Елена, — вы будете, когда закончите дело! Ну там почести, медали, звание или отставку, а я намерена не разводить здесь мелодраму, а поскорее всё закончить. Я, как вам известно, больше люблю южные широты, чем этот бесконечный ледяной сумрак.

— Простите, — встала вдруг со своего места Унге, — вы не могли бы свои личные взаимоотношения оставлять за порогом? Мы здесь или работаем, или нет. У меня есть много дел дома, и я приехала не для того, чтобы смотреть этот дешёвый спектакль.

— Золотые слова, — ни на минуту не смутившись, сказал Елена. — Так что, Егор Николаевич, сезон картинных концертов закрыт, дальше только работа. Что по первой жертве, найденной в лодке? — резко переключилась Елена.

— Опера питерские обещали к вечеру всю возможную инфу собрать, пока ничего нового нет.

— У нас со второй жертвой, что-то очень непонятное, — Малинин рассказал, что нашёл Медикамент и посмотрел на Берегового. — Надежда Викторовна обратила внимание на похожие случаи. Побеседуй с ней ещё раз, нужно прошерстить, есть ли ещё такие совпадения.

— Понял, сделаю, — Юра потрогал батареи. — Слушайте, может, тут понятие тепла, эта когда в комнате чай в чашке не замерзает, но по мне так очень холодно. Там во дворе поленница, давайте я печку затоплю.

— Отличная мысль, — Елена сложила ладони перед грудью. — Юра, это будет просто прекрасно. А мы чай согреем и… — она растерянно посмотрела на Малинина. — Егор, а здесь есть приличная доставка?

— Сейчас, — недовольно сказал полковник. — Я тоже с утра ещё не ел. Мозг уже перестаёт работать, — Малинин набрал номер. — Тётя Наташа, а если поскрести по сусекам, есть вариант накормить шесть человек? — и покивав в ответ, добавил: — Сейчас буду.

— Оригинальная доставка, — фыркнула Елена.

— До неё ехать пять минут, а готовит она просто замечательно.

Дверь в помещение открылась, внутрь ввалился Юра, несущий в руках охапку чуть припыленных снегом дровин, за ним вкатился клуб морозного воздуха, и обстановка немного разрядилась. Соня с Унге стали готовить место под обед, Елена расчистила место под чайник, а Береговой умело колол лучину.

Оставшись один, Егор шумно выдохнул, вывел машину с парковки и, остановившись неподалёку, положил голову на руки и замер, пытаясь понять, откуда внутри появилось щемящее, тошнотворное ощущение, хотя прекрасно знал причину этому.

— Не умеешь ты, Малинин, быть счастливым, не приспособлен, видимо, — в сердцах сказал он и, встряхнувшись, тронулся с места.

Тётя Наташа собрала с собой множество баночек и пакетиков, и Егор вернулся в свой новый офис, полностью увешанный пакетами, из которых тянулся ароматный дух еды.

— Ох, — только и сказала Елена, когда Унге с Софьей, быстро сервировали обеденный стол, — прям скатерть-самобранка. Умеете, Егор Николаевич, устроится с комфортом, а вкусно-то как, — надкусывая брызжущий рассолом огурчик, сказала она. — Жаль, стопочки нет.

— Сбегать? — сразу оживился поправляющий в печке пылающие головни Береговой.

— Может, поработаем всё-таки? — быстро включилась Унге. — А то у нас, кажется, два дела вырисовываются.

— Коллеги, мне знаете, что странно? — сказала Елена. — Что линия всей серии, очевидно, показывает, что за одним преступлением здесь непременно должно быть второе, более масштабное. Я, честно говоря, удивляюсь, что, кроме меня, этого никто не заметил.

— Ну да, — покивала Унге, — теперь бы рассмотреть, что там за этим всем кроется.

За окнами снова стал тяжело падать снег,

— Ну, капсулу-то я вскрыл, — проговорил Мамыкин, присаживаясь к столу. — Сама она металлическая, сплав пока сказать не смогу, но больше интересно то, что там внутри, — криминалист положил на стол свой телефон и раздвинул изображение. — Я сфотографировал, а то очень мелкий рисунок.

— Символ какой-то, — хмыкнул Малинин. — Но что-то очень знакомое.

— Не просто символ, — проговорил Мамыкин. — Похожими каракулями стены были исписаны. Помните, мы с вами в Карельске смывы делали со стен. Сразу так и не скажу, были ли там такие же символы, но точно очень похожи.

— Мистика какая-то, — подала голос Софья и, подхватив свою сумку, вытащила изнутри довольно потрёпанную тетрадь. — Смотрите.

Перевернув несколько старых пожелтевших листов, Софья положила тетрадь на стол и показала на неровные линии рисунка.

— Они идентичны.

— Эти записи вам передал некий субъект со звучным погонялом «Дохлый»? — спросила Никонова.

— Да.

— Зачем? — Елена в упор посмотрела на Соню.

— Не знаю. Просто сказал, что мне это пригодится.

— А почему вы приехали именно сюда? — не сводя глаз с Сониного лица, спросила Елена. — Вы почему-то упорно уходите от этого вопроса.

— Отнюдь, — спокойно ответила Софья и, помолчав, достала ещё одну тетрадь. — Вот здесь были координаты, — она показала текст, написанный на латыни, где среди букв мелькали цифры.

— Ну здесь просто цифры в разбросанном порядке, — пожала плечами Елена.

— Но там ещё и буквы есть, — усмехнувшись, ответила Софья. — Здесь сказано в каком порядке поставить эти цифры, а потом я просто вбила их в навигатор и купила билет на самолёт. Всё.

— Что ещё написано в этих тетрадях?

— Елена, я не знаю латынь, у меня месяц ушёл, чтобы перевести несколько строк и понять, в каком порядке всё сделать, — терпеливо объяснила Софья. — Теперь разбираюсь дальше, но всё осложняется ещё и тем, что здесь листы все перепутаны и нет нумерации. Так пытаюсь подобрать по смыслу, но пока получается только с картинками.

— Ну, может, воспользоваться услугами переводчика? — проговорила Унге.

— На латыни здесь написаны только эти строки, — Соня покачала головой. — По остальному тексту я специалистов не нашла, а уж поверьте, с каких только языков, включая мёртвые, у нас в институте не переводят.

— Где, говоришь, ещё у жертвы были эти символы? — Елена подняла глаза на Малинина.

— На пятках.

— Хм, — Елена начертила на листке бумаги условную фигуру человека и точками пометила места, где были отмечены символы. — А в какой пазухе он нашёл капсулу? В правой или левой?

— В отчёте, — Береговой подхватил со стола заключение, — написано, что в правой.

— То есть у нас такой, слегка неровный треугольник получается, — покивала Елена. — Какая-то конструкция.

— И что это значит? — спросил Малинин.

— Без понятия, — развела руками Елена. — Привыкла дело сразу же рассматривать со всех сторон. Тем более такое запутанное.

— Знаете, что я вспомнил? — после некоторого молчания проговорил Малинин. — Егерь, его племянник, как раз муж Айнаны, говорил, что какие-то важные люди хранят у шамана какие-то свои секретные вещи. И он один знает к ним проход. И я подозреваю, что это серьёзные вещи, потому что прятать в такой глуши непотребное хоум-видео — не самая лучшая идея.

— О, Егор Николаевич, начал логически мыслить, — улыбнулась Елена, — Ну так давайте мы с вами навестим этого шамана.

— Он не принимает, — буркнул Егор.

— А у меня разрешительная грамота есть от следственного комитета. Я полагаю, он живёт на просторах нашей родины? — поинтересовалась Елена.

— Да, но к нему нужно ехать.

— С удовольствием посмотрю этот бесконечный край из окна комфортабельной машины.

— Скорее из иллюминатора вертолёта, на машине мы туда добираться будем гораздо дольше.

— Прекрасно, — Елена развела руками. — Вот завтра к нему как раз и слетаем.

Егор вздохнул, соорудил себе бутерброд, густо намазав майонезом булку, и плюхнул сверху котлету. Потом глотнул остывшего чая и, набрав номер, стал усиленно жевать:

— Кадарий Сэлэмэнович, я сейчас к тебе приеду. Надо бы мне к твоему шаману съездить, так что нужно его как-то уведомить. Кадарий, ты не понял, твой главное дело сейчас — со мной встретится. И не советую от меня бегать, я тебя всё равно найду, — налив в голос стали, закончил разговор Малинин.

— Не хочет местное население сотрудничать? — едко заметила Елена.

Малинин покивал, вышел из-за стола, натянул куртку и, не глядя ни на кого, сказал:

— Поеду договариваться.

— А позвонить нельзя? — приподняла брови Елена.

— Можно, но только я знаю, куда меня пошлют, причём очень вежливо. Здесь не вертолётная столица, чтобы по звонку машина подлетала. Здесь всё построено на взаимном уважении и личном контакте. Мне, ещё с Кадарием переговорить нужно.

Распахнутая дверь впустила в разогретое печкой помещение стайку обессиленных снежинок, которые сразу упали на пол и через некоторое время растеклись крохотными лужицами. Егор вышел и, дёрнув дверь своей машины, увидел, что за ним из здания вышла Елена.

— Что? — резко спросил он.

— С тобой хочу поехать.

— Нет, — отшил её Егор. — Будет эффективнее, если я буду с местными договариваться один. С тобой это будет гораздо дольше, а может, и дороже.

— Егор, мы можем нормально разговаривать?

— Ты всё делаешь для того, чтобы этого не случилось. У меня есть Соня, я живу с ней, я её люблю и, закончив расследование, подам рапорт, и мы с ней уедем. Такой у меня план и это всё.

Взрыв колёсами рыхлый снег, Малинин рванул с места, а Елена осталась стоять, глядя перед собой в одну точку. Потом она заметила, что через дорогу от неё остановилась невысокая женщина, которая почему-то вдруг помахала ей рукой и пошла дальше. Елена лишь отвернулась, прикрыла глаза, стараясь смахнуть предательски появившиеся слёзы, и пошла обратно в тепло.

В одну минуту для Малинина всё стало ясно и понятно, он понял, почему в последнее время внутри всё время клокотало раздражение, а сейчас ему вдруг стало легко. Просто он испугался разборок, когда увидел Елену в зоне прилёта: скандалы были для него самым страшным испытанием, и он точно не хотел проходить ещё раз то, что прошёл во время развода с первой женой. Но, как оказалось, здесь нужно было просто принять решение и доступно объяснить, что все притязания бесполезны.

— Кадарий Сэлэмэнович, — прогремел голосом на весь ангар, где егерь занимался починкой разнообразной техники, — ты и правда решил со мной в прятки поиграть?

— Старый я прятаться, — вытирая руки от черноты масла, отозвался мужчина, — но с шаманом помогать не буду.

— Интересно как, — поднял брови Малинин. — То есть когда я должен был к нему на поклон скататься, ты просто соловьём пел, а как мне понадобилось, сразу голову в песок, хотя в нашем случае скорее в снег.

— Егор Николаевич, он очень серьёзный человек, а может, и не человек вовсе. К нему так просто нельзя.

— Слушай, Кадарий, завязывай меня пугать. Если тебе будет легче, то он мне сказал, если мне что-нибудь понадобиться, обязательно обращаться, — по-своему истолковав слова шамана, сказал Малинин.

— У меня с ним связи нет. С сыном его можешь поговорить.

— Ты мне это мог и по телефону сказать, — вытаращив глаза, сказал Егор. — Но раз ты решил напрасно тратить моё время, то давай ты и договаривайся. Короче, чтобы завтра к восьми утра был готов вертолёт, и водитель вертолёта должен знать, куда лететь. Понятно?

— Егор…

— Да, Егор Николаевич Малинин, следователь по особо важным делам. Я, Кадарий, полковник юстиции, и мне эти ваши местные заморочки до фени, — Малинину вдруг показалось, что у него просто расправляются крылья, и он возвращается из забытья. А ещё до него только сейчас дошёл весь смысл слов Елены, сказанных в аэропорту. Ведь ему и правда вернули все звания, регалии и полномочия.

— Алло, Соня, собирайся, я сейчас за тобой заеду. Ты же пьёшь шампанское?

— А есть повод?

— Я сегодня понял что есть.

Малинин уютно устроился в своей прежней шкуре, брезгливо стряхивая странный образ, который у него сложился в последнее время. Переехав в ледяной край, он стал чувствовать себя неудачником и хотел как можно скорее мимикрировать в новую для него роль, чтобы просто дотянуть свои дни и ни о чём не думать. А сейчас полковничьи звёзды снова освещали его путь, а статус «важняка» вытравил душившее его бездействие.

Подрулив к зданию дома культуры, он увидел Софью и долговязого мужика, оживлённо о чём-то болтающих.

— Веселитесь, молодёжь? — открыв окно, улыбнулся Малинин.

— Ладно, Сергей, всего хорошего, — помахала Хватикову Софья и побежала к машине. — У них, оказывается, здесь недалеко театр, где он репетирует.

— Чего он там репетирует? Как людей лечить? — засмеялся Малинин.

— Нет, там самодеятельность, спектакли ставят. Ты чего такой довольный? — улыбнулась Софья.

— Просто мне хорошо, — Егор кивком показал на пакеты, лежащие на заднем сиденье. — Поехали в одно место, перед тем как ехать домой.

Выкатившись за пределы городка, Егор подрулил к обрыву, откуда открывался вид на реку. Полная луна дарила свой свет, синяя даль растворялась в тёмном пространстве, внизу шуршала холодными волнами вода, и вокруг была разлита тишина.

— Пойдём, — Егор открыл дверь и, выскочив наружу, прихватил с собой один из пакетов.

Ловко открыв шипящую пузырьками бутылку, Егор выудил два высоких бокала и, воткнув их в снег, разлил играющий на фоне небесного светила соломенный напиток.

— Ты решил праздновать здесь? — улыбнулась Соня.

— Нет, здесь я решил сделать другое, — Егор передал ей бокал и притянул её к себе. — Софья Андреевна, вы выйдете за меня замуж?

— Ох, ты, — несколько опешила Софья, — это просто… Я даже не знаю, что сказать.

— Просто скажи «да». Только у меня кольца нет, но это всё условности.

— Да, Егор, — тихо отозвалась Софья после некоторого молчания. — Конечно, да. Я даже без кольца готова стать твоей женой.

— Я люблю тебя, — Малинин отбросил бокал в снег, завёл свою ладонь за Сонину голову и стал целовать её холодные губы, чувствуя, как в его сердце расцветает весна, которой он никогда не знал. — Поехали, домой, — шёпотом сказал он, отстраняясь от Сони.

— Егор, я бы не хотела портить момент, но нужно поговорить о том, что произошло утром, — садясь в машину, сказала Соня. — Мне страшно туда ехать.

— Я честно думал, что это сосед. — после некоторого молчания сказал Егор. — Чуть морду ему не подрихтовал. Но я нашёл записи с камер. Он и правда хотел пройти, искал водку, но замок не смог вскрыть. Больше никто не заходил, я записи себе слил, сейчас вот хотел ещё раз пересмотреть.

— Может, мне показалось, — неуверенно пожала плечами Софья.

— А вот замок был вскрыт, но когда — сказать сложно. Я ведь туда вообще не ходил. Но больше ты одна дома не остаёшься, и ещё я второй соседке, бабе Ане, позвонил, у неё внук столяр, он должен был новые замки врезать. Так что не волнуйся ни о чём.

— Хорошо, — облегчённо вздохнула Соня. — Слушай, меня завтра пригласили посмотреть местный театр, точнее, репетицию. Я хочу сходить, и, честно говоря, немного отдохнуть от Елены. Ты не против?

— Нет, конечно, тем более мы уедем, — Егор взял её руку. — Сдам тебя на руки ухажёру, потом обратно приму под подпись.

— Какому ухажёру? — рассмеялась Соня.

— Софья Андреевна, ну я же следователь, причём хороший, — целуя её, проговорил Малинин. — Доктору, который смотрит на тебя и печально вздыхает. Пусть ещё спасибо скажет, что я ему доверяю.

— Егор, только я надеюсь, что мы с тобой поженимся там, где потеплее, — несколько смущённо проговорила Соня.

— Однозначно.

Малинин внутри принял решение, что ни Тыкулкасу, ни кому другому не удастся его запугать и лишить счастья, ставшего таким близким и осязаемым.

Город дремал под пуховым одеялом метели, пустынные улицы не беспокоили шаги поздних путников, и только одинокая машина остановилась возле гостиницы.

Унге сквозь сон услышала короткий дробный звук, мельком глянула на часы, где электронные цифры показывали глубокую ночь, и поплелась к двери, за которой явно кто-то скрёбся.

— Ты куда? — сонно пробормотал Береговой.

— Стучат в дверь.

— Погоди, я сам открою, — с закрытыми глазами Юра откинул одеяло и пошёл следом за Унге.

— Милая, дай мужчине дорогу, — Юра чмокнул её в плечо и, легко подняв, переставил к себе за спину. — Кто там?

— Елена, — послышался из-за двери неясный голос.

Береговой бросил на себя взгляд, подтянул висящие чуть ниже пупка трусы, покачал головой и, развернувшись, пробормотал:

— Нет, похоже, всё-таки открывать тебе.

Унге, успевшая накинуть на себя лёгкий халат, щёлкнула замком и воззрилась на стоящую перед ней Елену.

— Привет, — сказала та, стянув указательным пальцем с переносицы тёмные очки. — У меня тут вот, — Елена показала почти пустую бутылку виски, — чуть осталось, ты не могла бы меня выслушать. Душа просит разговора, а здесь городок маленький и нет приличного бармена, которому можно ездить по ушам.

— Сейчас два часа ночи, — пожала плечами Унге.

— Не страшно, — махнула рукой Елена и, ловко проскочив под рукой Унге, ввалилась в номер, — Юра, — шёпотом сказала она. — Вот тебе ключ от моего номера, иди там доспи, — сдёрнув одеяло с Берегового, проговорила Елена. — У нас с твоей женой важный разговор.

— Не спорь, — улыбаясь одними губами, проговорила Унге, поймав взгляд Юры, — иди.

Громко топая, оперативник удалился, а Елена, подтащив стул, зацепила со столика две чашки, разлила остатки и, посмотрев на Унге, сказала:

— Скажи спасибо, что я с полной бутылкой не пришла. Держалась как могла, — потом она развела руками и, высунув язык, покачала головой. — А теперь-то с меня что возьмёшь? Пьяная я.

— Что случилось?

— Люблю я его, — икнула Елена. — Вот как эти дуры малолетние, которые влюбляются в дядек на плакатах. Для меня эта гадина, Малинин, такой же дядька с плаката, аж в груди жжёт. Никогда не думала, что такое со мной приключится. Никогда. И что делать — не знаю. И поговорить не с кем. Вот ты одна здесь нормальная, с тобой можно. Ты, Унге, искренняя, а это в наше время дорогого стоит. А селёдку эту мороженную ненавижу. Унге, если бы ты знала, как я её ненавижу. А ты видела, как он на неё смотрит? — отобрав у Унге её чашку, Елена покривилась. — Если бы ты знала, как я устала, — она залпом проглотила остатки и встала. — Я спать пошла.

Через десять минут в коридоре снова раздались шаги и обратно в номер прискакал пышущий злобой Береговой, улёгся под одеяло и прошипел:

— Как есть, алкоголь — зло. Учить она меня будет, что жена у меня золото. Как будто я сам не знаю.

Ветер наконец успокоился, повис на голых ветвях деревьев и плавно качался сам себя убаюкивая и мурлыча мрачноватую песенку, словно пророча, что всё будет не так просто, как думают люди.