Тайник. Тыкулкас

Глава 15

Снежный буран грыз пространство, рвал ледяными зубами толстые ветви деревьев, яростно вцеплялся в края крыш и пытался пробиться внутрь больницы через окна, постоянно пробуя стёкла на прочность.

Малинин вылетел в коридор, перепрыгивая через несколько ступенек, добрался донизу и, окунувшись в тишину коридоров, побежал в сторону морга. Он не знал, почему так торопится, но ему казалось, что оперативник, который его всё время раздражал, простым движением распутал всю паутину, и всё встало на свои места.

— Где Надежда? — спросил он у уборщицы, собиравшей рассыпанные мусорные пакеты.

— Улетела в метель, — чавкнула старуха беззубым ртом. — Просто как в жопу ужалили, вон стеллаж чуть не кувыркнула, пока к выходу бежала.

— Давно? — Егор уставился на неё немигающим взглядом.

— Минут пятнадцать как. А чего случилось? — спросила она в пустоту, потому что Малинин с Костей уже бежали в сторону прозекторской, где должен был быть Медикамент.

В кабинете главного врача было тихо, Милена сидела, молча глядя в стену, Унге старалась придумать, как всё-таки её разговорить, а Елена судорожно старалась придумать, как не подпускать Малинина к этой женщине, потому что тёмная повязка ярости и безысходности напрочь лишала его рассудка.

— Милена Витальевна, пожалуйста, постарайтесь понять, — со вздохом сказала Елена, — вам всё равно не удастся избежать наказания, но если вы сейчас пойдёте на сотрудничество, то это зачтётся.

— Да? — Милена сверкнула злым взглядом сквозь завесу слёз. — Так, может, хоть жить останусь, а так они меня точно грохнут.

— Кто они?

— Слушайте, оставьте меня в покое, — рыдающим голосом сказала Милена Витальевна.

Елена подумала несколько секунд, потом достала телефон, пролистала несколько страниц и, развернув смартфон экраном к Милене, показала ей картинку.

— Откуда у вас это? — дрогнувшим голосом спросила она.

— Это я, — просто сказала Елена, — мои прошлые фотографии. Я не знаю, как объяснить тот ужас, что я пережила, я не знаю, как обрисовать все те ночи отчаянья, когда я собирала себя по кусочкам. Потом упаковывала свою душу в непроницаемый сейф и жила дальше, движимая только местью, но я вам скажу, что я точно знаю, что сейчас происходит с Софьей. И я точно знаю, что пережили те девушки, телами которых сейчас завален ваш морг, — Елена замолчала и нахмурилась. — Почему вы сказали: «Откуда у вас это?».

— Я такое видела, — деревянным голосом сказала Милена.

— Где?

— Да ковен этот сраный творил такое, — с надрывом в голосе проговорила Милена.

— Вы состоите в ковене? — поинтересовалась Унге.

— Я ж не долбонашка, — главврач посмотрела на Елену, потом перевела взгляд на Унге и стало понятно, что она внутренне на что-то решилась. — Я не пошла в ковен, но работала на них, — она помолчала, покивала головой, смотря на свои руки, и добавила: — Выхода у меня не было. Да и знаю я немного.

— Хорошо, — Елена кивнула и, встав, налила в чайник воды, снимая своими действиями официоз с беседы. — Вы просто расскажите, что знаете, — она сделала Унге знак, чтобы та записывала, и продолжила: — А мы, может, что-нибудь найдём для себя полезное. Я замёрзла, — Елена чуть улыбнулась. — Можно я чай заварю?

— Конечно, — Милена сразу как-то расслабилась и, встав, достала из шкафчика коробку с чайными пакетиками и плошку с печеньем. — Я в институте не самая успевающая была, — начала рассказывать она. — Думала, середнячком пойду: терапевтом в поликлинику, но вдруг меня пригласили в одну частную клинику на хорошую зарплату. Я тогда сама удивилась, но потом, когда первую денежку получила, то даже думать не стала, зачем и почему меня туда позвали. Проработала полгода, и вдруг мне предлагают повышение, но больше по административной части. А мне это было и на руку, да и к душе. Я к тому времени сама понимала, что я как хозяйственник гораздо лучше смогу работать. Мне даже интересно стало, да и зарплату опять повысили, премию дали. В санаторий хороший съездила, и даже на конференцию в Москву.

Елена увидела, что Унге хочет перебить длинный рассказ, но тут же остановила её и, чтобы сгладить момент, стала разливать кипяток по чашкам.

— Вы, наверное, себе не можете представить, что для такого… — Милена задумалась. — Как же сейчас говорят те, что помоложе? А, вот, для такого задрота, каким была я, как изменилась жизнь. И с уважением ко мне, и деньги есть, и вообще хорошо всё. Я даже думать боялась о том, почему такая счастливая звезда прилетела. Но потом поняла, — лицо её побледнело и, покивав, она продолжила: — Я как-то задержалась: отчётов море было, и я осталась до ночи, как раз полнолуние было. Иду я, значит, по коридору в сторону туалета, вижу, две медсестры везут пациентку, — Милена развела руками. — А у нас хорошая частная клиника, экстренных никто не принимал, все операции дневные и плановые. Я пока думала, они шасть за угол, я за ними, и тут прибалдела, потому что они остановились перед стеной, пультом каким-то клацнули — она в сторону-то и поехала, — Милена помолчала. — А там коридор и стоят двое в медицинских одеждах и в чёрных фартуках, а потом сбоку откуда-то с бумагами в руках выплывает наша Надежда, тут-то она меня и приметила, — Милена провела рукой по груди, наморщилась и, тяжело вздохнув, проговорила: — Она мне ещё так радостно рукой помахала, мол, сюда иди. Короче, пошла я… — Милена покивала. — И жизнь моя изменилась, полностью. Там находился операционный зал, а ещё комната, где они обряды всякие проводили. Например, ту девушку, что привезли, положил, якобы на сохранение, её любовник, так как она отказывалась от аборта и угрожала всё жене рассказать. А там и деньги большие, и семья серьёзная. Да и вообще, он просто хрен свой присунул красивой девочке, а в жизни своей менять ничего не собирался. И вот клиника за довольно серьёзное вознаграждение решала вопрос. У девушки вызвали ночью скоротечные роды, ребёночек помер, да и сама не выжила. Надя там судмедэкспертом была, и правильные заключения писала. А меня она выбрала, так как с детства знала. Она сама сказала, что просчитала меня и точно могла быть уверенной, что я всё сделаю, как она хочет, потому что сыкуха я.

Милена замолчала, и Елена увидела, как лицо женщины проясняется, словно она снимала тяжёлый груз, который очень устала таскать за собой столько лет.

— А вот и получи, Надя, ответочку, — цыкнула она. — А они что ещё делали… — Милена отпила воды и продолжила: — Она мне тогда всё показала. Плод продавали на аукционе, ну мало ли кому надо для каких там колдовских дел или на опыты. Если органы какие нужны, тоже продавали, ну и этот зал сдавали в аренду, если кому нужно было обряд провести.

— Ещё одна голова гидры, — пробормотала Унге.

— Про гидру не знаю, но только я всё это увидела, и у меня поджилки затряслись, в голове туман чёрный, я тогда знатно приссала, — Милена глубоко вздохнула: — И тут Надя всё мне объяснила. Я могла уйти и даже пойти в полицию или куда ещё, но на меня было составлено досье. Оказалось, что и как администратор я тоже говно, так как подписывала бумаги с такими перерасходами наркотиков, что меня уже даже нужно было посадить. Поэтому я или оставалась и была свадебным генералом, прикрывая их, а потом должна была переехать сюда и стать главным врачом этой сраной больницы, или поехала бы чуть северней, шить варежки лет на двадцать.

— Почему именно здесь?

— Потому что, — Милена вздохнула, — Надя наша — правнучка той медички из ФАПа, что здесь чернь творила. А ФАП её прабабка убедила именно здесь поставить, потому что это единственное место в посёлке, где под землёй, аномально тёплая система пещер, в которых они устраивали весь свой сраный шабаш и так далее. Это в принципе всё, что я знаю, — выдохнула Милена. — Я к ним не лезла, делала, что говорили, и всё. Но одно скажу: ваш опер прав, она у них королева. У её прабабки, когда она пропала, здесь дочка осталась, ту в детский дом свезли, никого больше не было, но, видимо, к Наде нашей перешёл… — она помолчала. — Дар или сила, хотя, как по мне, так проклятие. И Краснову Надя сказала в отдельную палату положить и половину этажа под неё выделить.

— Что-то ещё вы знаете?

— Нет, — Милена покачала головой, — ну, рутину, конечно, всё расскажу, но я, так понимаю, вам нужны маяки, где искать невесту вашего следака, — она цыкнула. — Но я здесь точно не помощник. Старалась как можно меньше в это говно лезть. Чтобы не вляпаться.

— А Кадарий? — вдруг спросила Елена.

— Этот с Надей постоянно какие-то дела делал, по мне он вроде принеси и подай, но однажды я услышала, как он с ней разговаривал, — Милена задумалась. — Ну, как на равных, что ли, и поняла я, что он просто не светится и старается никому не показывать себя настоящего. Заход через Надю всегда делал. Вот нужен ему был врач в больнице, он ко мне пришёл, — она пожала плечами. — Это ж я вашему Малинину провралась, что Кадарий денег дал. Мне Надя сказала, чтобы я взяла, а денег мне не надо, у меня их хоть жопой жуй, только тратить не могу и не хочу: давно с пустой душой живу.

— Милена, а как думаете, они могут здесь прятать Софью?

— Это вряд ли, — Милена скривила губы. — Здесь же не все врачи замазаны, а они старались прям аккуратно всё делать. Чтобы лишний никто и ничего не заметил, а так как она здесь уже была, то побоялись бы в виде пациентки сюда привести, так как Малинина в городе знают и кто-то точно бы позвонил.

— А мы Краснову прямо к ней отправили, — вдруг сказала Унге.

— Там сейчас Малинин, Медикамент и Костя, — тихо произнесла Елена. — Милена Витальевна, вы сейчас подумайте, что ещё можете сказать нам. Важно всё!

— Да я готовая, — печально покивала Милена, — я сейчас с вами всё равно что на исповеди.

— Меня знаете, что удивляет, — сказала Елена, — посёлок небольшой, у вас даже участковый один, ну и плюс Малинин, а больница, аж в три этажа с полным набором специалистов.

— Всё логично, — пожала плечами Милена. — Места труднодоступные, преступлений, — она помолчала, — не так много на первый взгляд, а вот болеем мы здесь часто, и вахтовики травмируются. А в такие бураны куда податься? Вот и пришлось больницу строить и штат набирать. Хотя по совести, хороших врачей здесь почти нет, а оборудование всё уже еле дышит.

— Ну да, — покивала Унге в такт своим мыслям, — им здесь очень удобно было. Я всё думала, почему здесь, кроме того, что Тыкулкас свою невесту ждёт.

Неутомимая дверь снова распахнулась, шваркнулась об косяк, и тяжело дышавший Малинин проговорил:

— Ушла она. Как Костя увидел её, сразу ушла.

— Она очень осторожная, у неё чутьё звериное, — покивала Милена.

— Милена Витальевна сотрудничает с нами, — с нажимом сказала Елена. — Как там Краснова?

— Медикамент — кудесник на все руки, она уже в себя приходит, но Надежду он не видел. Он разбирается с последней жертвой, — Малинин покивал, — у неё удалены яичники, и это первая жертва с такими повреждениями. Хотя если им нужны были просто яйцеклетки, то их получить можно было и не таким способом. Тем более, как сказал Медикамент, они непригодны для оплодотворения.

— Почему они Краснову не убили и держали под седацией? — задумчиво произнесла Елена. — Одни вопросы.

В коридоре послышался шум, и в кабинет ввалились нагруженные коробками Мамыкин со Шмелёвым.

— Мамыкин, ты когда у Надежды дома был, ничего не заметил? — Малинин глянул на криминалиста.

— В смысле? — покривился Мамыкин.

— Есть предположение, точнее, мы почти уверены, что она главная ведьма местного ковена и, скорее всего, через неё можно найти Софью.

— Кто? — сломавшимся на тонкую ноту голосом спросил криминалист, потом прочистил горло и проговорил: — Я вроде не год в этом подземелье сидел, когда так мир успел поменяться?

— Не сейчас! — отрезал Егор. — Сиди и вспоминай. Что ты видел у неё дома? Только включи голову криминалиста, постарайся понять, что может указать на места важных для неё локаций.

— Я точно уволюсь с этой работы, — наливая себе воды, сказал Мамыкин. — Малинин, ты просто как чума, зараза, — проскрипел он.

— Я бы пошутил, что ты можешь добавить в крохотный список своих достижений секс с ведьмой, но сейчас не время, — Егор тяжёлой рукой усадил его на стул. — Думай!

— Юра, — поджав губы, сказал Мамыкин, — вот те две коробки отнеси в морг.

— А зачем мы их сюда тащили? — удивился Шмелёв.

— Потому что я один бы всё вот это не допёр, а там оставлять нельзя, а людей у нас нет! — истерически проорал Мамыкин. — Хорошо, хоть участковый пришёл, он помещение опечатает и придёт сейчас сюда.

Шмелёв, бурча себе под нос, испарился из кабинета, в проёме столкнулся с Береговым, глянул на него исподлобья и молча прошёл мимо, а Юра развёл руками и, покачав головой, проговорил:

— Я много чего обошёл, но везде чисто, просто люди работают, ну и, соответственно, болеют.

— Надо к Кадарию ехать, — сказал Малинин.

— Егор Николаевич, вы извините, — от дверей послышался голос участкового, — но до дня даже не думайте, там буран такой, что не проехать. Сейчас никто нос не кажет.

— Ладно, пока будем на месте разбираться.

— Давайте, я пойду с Анной поговорю? — сказала Унге. — Если она пришла в себя, может, вспомнит что-нибудь важное.

— Иди, — кивнул Малинин.

Береговой нервно дёрнулся, но Унге взяла его за руку и тихо сказала:

— Выйдем на минуту.

— Только недолго, — вскинул голову Малинин. — Нужно обсудить план действий.

Юра покивал, вышел вслед за женой и посмотрел на Унге, уже ждущую его снаружи.

— Юра, — несколько нервно взмолилась Унге, — я следователь, и прекрасно понимаю, что здесь происходит, — сказала она и неожиданно обняла его за шею. — Сейчас всем непросто, особенно Малинину. Людей мало, происходящее понятно лишь наполовину, а главное — мы почти ничего не можем, плюс этот капкан погодный снаружи, — она прижалась к мужу, но потом снова посмотрела на него. — Я тебе обещаю, что это последнее расследование в поле: мне дороги семья и наши, — Унге улыбнулась и погладила себя по животу, — дети. Я уйду на аналитическую работу, тем более мне уже предлагали перейти. Договорились?

— Точно?

— Как там говорит один из твоих оперов? — улыбнулась Унге: — Зуб даю, товарищ начальник. Всё, я пошла, потом всё обсудим.

Юра посмотрел ей вслед, и внутри у него завозилась тёмная тоска, осела нехорошим чувством, но Береговой остановил себя и вернулся в кабинет Милены, в одночасье ставший штабом для их следственной группы.

— Лена, вызывай следователей и оперов, мы, как всегда, раскопали то, что теперь будут доделывать другие.

— У тебя, Малинин, уже кличка появилась: «стартапер».

— Почему? — покосился на Елену, Егор.

— Ну, ты такие жирные куски вытаскиваешь, а потом всю рутину уже другие доделывают и звёздочки получают.

— Тогда больше подошла бы «золотарь», — заметил Мамыкин.

— Пошутим дальше? Или поработаем? — сузив глаза, спросил Егор.

— Извини, просто все устали и на нервах, нужно хоть что-то для подпитки нервной системы. Я местным не верю: не может быть, чтобы никто замазан не был — набирая сообщение, сказала Лена. — Своих возьму. Сообщение подвесила, связь появится, сразу пройдёт. Хотя нужно, конечно, спутниковый с собой возить. Что дальше делаем?

— Что? — пожал плечами Малинин. — Посох ждём, и когда метель эта уляжется. Как дополнительные силы приедут, нужно больницу эту с чердака до подземелья прочесать, специалистов вызвать и как-то проверить до конца эти пещеры.

Антон Павлович, несколько смущаясь, почесал бровь, потом тихонько подошёл к чайнику и, осторожно потрогав за бок, налил в стакан кипяток:

— Я, простите, чаю хлебну, не ел с утра ничего, аж поджилки трясутся.

— Да, конечно, — сказала Елена, — можете не спрашивать. Вы за Кадарием что-нибудь замечали странное?

— Не особо, — пожал плечами участковый. — Он такой… В себе весь, да и не о чем нам особо было общаться.

— Знаешь, что нужно ещё проверить? — вдруг спросил Егор. — Софью Хватиков приглашал в какой-то театр самодеятельности. Он недалеко от нашего штаба. С чего бы ему там тереться?

— Хорошая мысль, — покивала Лена.

— Ты чего такой смурной? — спросил Антон Павлович Берегового.

— За жену переживаю, но если пойду за ней сейчас, хорошего не будет.

— Давай я пойду? — потирая руки, сказал участковый. — А то я сиднем сижу. Да и на меня она не подумает, что я с проверкой. Я вон чаем подзарядился и снова готов к службе.

— Спасибо, — облегчённо выдохнул Юра.

Унге толкнула дверь, ведущую в подвал, слегка отшатнулась от ударившей в нос вонючей ледяной струи, затем, почувствовав лёгкую тошноту, достала конфетку из кармана, скрипнула фантиком и, оглядевшись, куда бы пристроить бумажку, поморщилась, маскируя появившийся внутри страх под брезгливость.

Проскочив первый коридор, Унге зашла во второй, порадовалась весёлому танцу электричества во всех лампочках и отвлеклась от своих мыслей, глядя на стены, покрытые трещинами и пятнами. Когда она прошла уже половину пути, ей вдруг стало казаться, что за ней следят, хотя она была совершенно одна. Однако в голову постоянно лезли дурацкие мысли, вспомнился тошнотный доктор, и Унге ускорила шаг.

Вдруг впереди послышался звук, можно было подумать, что кто-то пробежал, оставляя лёгкие следы, но на видимом пространстве не было никого видно. Унге остановилась, огляделась, но кроме ободранных стен и ржавых труб под потолком здесь больше ничего не было, и в этот момент она увидела, как впереди что-то шевельнулось в тёмном углу. Унге отступила, судорога страха перехватила дыхание, и ей уже хотелось кричать, но она не могла выдавить из себя ни единого звука, особенно когда увидела, как от стены отделилась тень и стала перемещаться в её сторону. Тень — высокая, угловатая, без чётких краёв — она не двигалась, как человек, а скользила, словно дым, и почему-то чувствовалась в ней странная пустота, где притаилась холодная, звериная злоба.

Унге стала отступать, сердце набатом билось в ушах, в мозгу ревела сирена ужаса, и в эту минуту, в её уши снова заполз шёпот, холодный и липкий:

«Ты нарушила процесс, спасла, значит, займёшь её место. Но так даже лучше, ты уже беременна».

Тень рванулась вперёд, её когтистые очертания растянулись, готовые сомкнуться, Унге закричала, но громкий хлопок разорвал тишину. Тень дёрнулась, перевела своё внимание на появившегося в конце коридора участкового, стоявшего с пистолетом в руке.

«Серьёзно?», — в замкнутом пространстве снова материализовался шёпот.

— Да беги же ты, — прохрипел Антон Павлович. — Ну-ка отойди от неё, — он сделал шаг вперёд, навёл пистолет на высившуюся тень и хотел снова нажать на крючок, но лишь поскрёб пальцем по холодному металлу, не в силах сделать выстрел.

Вдруг тень завизжала, исказилась в размерах, став ещё больше и метнулась в сторону Унге.

— До морга одна дверь, беги туда, там люди! — успел крикнуть участковый, встав между Унге и тенью.

Дверь со стороны морга распахнулась, и на пороге застыл Шмелёв, пытающийся впихнуть в своё цивилизованное сознание происходящее. Он чётко видел, как нечто огромное и тёмное душит участкового, прикрывающего собой Унге.

— Стреляй! — привёл его в сознание окрик участкового. — Чего ты ждёшь? — слабо добавил он, чувствуя, что проваливается в топкое болото непонятной внутренней боли.

Шмелёв как по команде выхватил пистолет, пальнул в сторону странной фигуры и только спустя мгновение увидел, что в подвале, кроме жены Берегового и участкового, никого нет, а пуля, которую он только что отправил вперёд, прошила живот Антона Павловича, прошла навылет и застряла внутри Унге.

— Молодец, — послышался чей-то голос. — Всю работу за меня сделал.

Тень появилась снова, ощерилась и, повернувшись к затухающей Унге, проговорила:

— Передавай привет Малинину.

Шмелёв стоял не в силах сделать шага, позади него послышался топот, Денис, прибежавший на звук выстрела, пронёсся мимо, сунул пальцы к шее участкового, потом бесцеремонно откинул остывающее тело в сторону, пробрался к Унге и рявкнул оперу:

— Что встал? Быстро каталку сюда тащи из коридора.

Медикамент как можно бережнее поднял Унге на руки, глянул на холодное железо каталки и, кивнув Шмелёву, сказал:

— Свитер свой сними, кинь сюда, — он положил Унге и, обернувшись к оперу, добавил: — Иди в мою каморку, там Анна, забирай её и идите наверх. Одну её не оставляй.

— Что сейчас произошло? — бледными сухими губами спросил Шмелёв.

— Ты зачем-то убил участкового и, возможно, Унге, — Медикамент взялся за каталку и быстро пошёл в сторону перехода, ведшего в больницу. — Делай, что я сказал, здесь нам оставаться нельзя.

Денис, насколько мог быстро, бежал по коридору и ещё издали заметил, что Малинин разговаривает с Еленой перед дверью.

— Срочно нужна операционная! — закричал он. — Пусть Милена вызывает операционную бригаду.

Елена метнулась обратно в кабинет, подскочила к главному врачу и, стараясь не показывать Береговому вида, шепнула:

— Сегодня какая смена? — спросила Елена. — Нормальные врачи?

— Сегодня хорошая, — выдохнула Милена. — Они всех своих на завтра готовили, прям задолбали графики сверять, чтобы никого чужого не было. Я ещё удивилась: обычно так никогда не было.

— Быстро собирай команду и в операционную, — коротко сказала Елена. — Пошли.

— Что случилось? — вскинулся Юра.

— У тебя есть задание? — как можно более равнодушно спросила Елена. — Ну вот и займись им, — проталкивая на выход Милену, добавила она.

Милена на удивление молниеносно нашла дежурного хирурга и анестезиолога, матерными криками пригнала медсестёр и двумя короткими фразами объяснила, что будет с врачами, если они не спасут Унге.

— Я с ними, — коротко сказал Денис.

— Что произошло? — идя рядом с Медикаментом, спросил Егор.

— Там в коридоре Антон Павлович остался, — на ходу сказал Денис. — Он двести. Их Шмелёв застрелил, но он не виноват.

— Я ничего не понял.

— Я тоже, — Медикамент воткнул в Егора взгляд. — Но сейчас моя задача — помочь спасти Унге.

Малинин с Еленой остались стоять перед входом в операционный блок, смотря друг на друга в каком-то полном бессилии и непонимании, пока в другом конце не появился Шмелёв, катящий перед собой кресло с сидящей в нём Анной.

— Так, сейчас Береговой всё поймёт, и тогда всем кранты. Шмелёв ведь точно каяться будет, — рванул вперёд Малинин. — Сюда иди, — шикнул он на Васю, открывая дверь с надписью «Ординаторская». — Здесь сидите, и не вздумай даже рта открыть, пока во всём не разберёмся. Ты понял?

— Егор Николаевич, — безжизненным голосом сказал Шмелёв, — я вообще…

— Иди туда, я тебе сказал, там никого. И ни ногой, никуда и главное — рот не раскрывай.

Малинин захлопнул за ними дверь, посмотрел на Елену и быстро проговорил:

— Пошли, ты Берегового отвлечёшь, а я с Дымовым в подвал схожу и постараюсь… — вдруг Малинин осёкся. — Погоди, а где Милена?

— В операционный зал вошла, с ними.

— Точно?

— Точно, — Елена успокаивающе кивнула. — Я сейчас туда схожу. А ты пока посмотри, что там с участковым, — тяжело вздохнула Елена.

Зайдя в безмолвное помещение с тремя отдельными залами, Елена посмотрела через стекло туда, где сейчас врачи боролись за жизнь Унге, но, не увидев там Милены, пошла дальше. Она аккуратно вошла в тёмное пространство второй операционной, оглядела пустое, дремлющее помещение и пошла на выход, потом открыла дверь в последний зал и, зайдя внутрь, увидела, что Милена сидит и смотрит в затянутое темнотой и бесконечным снегопадом окно.

— Милена, вы всё сделали правильно, — пожала плечами Елена. — У нас теперь появилось некое понимание ситуации. Конечно, пробелов ещё очень много, но всё-таки вы дали много ценной информации. Я понимаю, что себя вы простить не сможете, но сейчас вы сделали шаг в этом направлении, — Елена помолчала. — И вы знаете, я вас прощаю. Хотя конкретно к моей ситуации вы отношения не имеете, но я вас прощаю.

Елена осеклась, увидев, как по светлому полу растекается тёмное пятно и стремится доползти до полоски света, пытаясь дать знать о себе. Судорожно нащупав в кармане мобильник, Лена включила фонарик и увидела, что под Миленой растеклась огромная лужа густой, красной крови, как было бы, если бы с неё разом спустили весь запас кровяных тел.

Елена сделала шаг вперёд, аккуратно встала на сухой островок, тронула Милену за плечо и та сразу же стала валиться набок, увлекая за собой стоящий неподалёку лоток с инструментами. Упав, тело главврача зацепило стойку для капельницы, и та полетела в Елену, рассекая ей лицо. Из пореза моментально заструилась кровь и стала падать, смешиваясь с натёкшей лужей.

Малинин, быстрым шагом войдя в кабинет главного врача, коротко взглянул на Берегового, выцепил взглядом Дымова и, кивнув ему, сказал:

— Костя, со мной.

— Егор Николаевич, что происходит? — покосился на него Береговой.

— У нас, Юра, полный трындец происходит, если ты не заметил, — рыкнул полковник. — Вы с Мамыкиным что-нибудь выяснили?

— Пока ничего нового.

— Ну, тогда не отвлекайтесь. Пошли, — он коротко махнул Дымову.

Шмелёв, стоявший посреди ординаторской, не двигался ровно с того момента, как его сюда втолкнул Малинин. Он всё ещё не мог уложить в голове произошедшее, опер, даже не мог осознать, за что зацепиться, чтобы попытаться объяснить себе эту ситуацию.

— Ты не виноват, — послышался тихий голос Красновой.

— Я застрелил двух человек.

— Ты в них стрелял?

— Нет.

— Ты можешь присесть рядом? — тихо спросила Анна.

Сделав несколько шагов на деревянных ногах, Вася дошёл до проваленного диванчика, сел и, глянув на Анну, снова застыл.

— Я попала сюда по собственной глупости, — вдруг сказала Анна. — Я соврала Унге, ну как соврала… — она пожала плечами. — У меня был молодой человек, и он меня бросил, причём так некрасиво и больно, что я решила отомстить и навести на него порчу. Самое тупое решение в моей жизни, — выдохнула она. — Когда мы в этот долбанный клуб пришли, нам дали анкеты, где был вопрос о том, зачем мы пришли. И одним из вариантов было, чтобы отомстить. Я выбрала его, потом, конечно, забыла, но через полгода ко мне подошла руководительница и спросила, готова ли я воплотить в жизнь то, что хотела. А мой бывший к тому моменту выкладывал свои счастливые фотки с другой и, как назло, именно в тот день сделал ей предложение. Я была просто в ярости. Ну, короче, я сказала, да, — она помолчала. — И потом мне предложили выбор, кого я хочу из них принести в жертву. Его или её. Знаешь, что я ответила? Обоих! Хотя её я даже не знала, — Анна покивала. — Прошло ещё немного времени, и тут руководительница говорит, что, мол, праздник будет и банкет, нужно одеться красиво, и что порча пойдёт как раз после праздника, — Краснова пожала плечами. — Я не особо вдавалась в подробности, так как в тот ресторан, куда меня позвали, я сама бы никогда не попала. То, что было после, помню плохо, в голове всплывают лишь картинки какого-то киношного шабаша, что ли. А потом я очнулась в той лодке, где меня ваш старший нашёл, — Краснова помолчала. — Но самое страшное, что меня как-то привели в чувство, когда я в палате была, и показали кино, — она ненадолго замолчала, смахивая слезинку, скатившуюся из почти безжизненных глаз. — Мой бывший и его невеста заживо в машине сгорели, а мне сказали, что я дала на это добровольное согласие и теперь должна заплатить. Вот только не уточнили как именно.

— Это какая-то дичь.

— Ну да, — покивала Анна. — Я тоже думала, такого в жизни не бывает. Вроде больница, люди ходят, а я лежу и мне на помощь не позвать. Сама вляпалась по самые уши и людей приговорила. А хочешь, ещё кое-что скажу?

Вася посмотрел на неё, кивнул, и ему показалось, что после рассказа Анны внутри у него что-то сдвинулось, и ноша сделанного стала чуть легче.

— Я была где-то в горах, там снег был, меня привязали к столбу, и ко мне подошёл человек, — она задумалась. — Нет, не человек, у него лица вроде как и не было. Потом он чего-то ходил, бормотал, возле него суетилось ещё несколько, и они ставили столбы там, где он говорил. Потом я провалилась в бессознанку, но этого чувака никогда не забуду. Чувство такое жуткое, будто не человек передо мной, а что-то потустороннее.

— Я видел странную фигуру, — деревянным голосом сказал Шмелёв. — Я в неё стрелял, но она растворилась. Но я не понимаю.

— А ты пока отпусти, — Аня взяла его за руку. — Должно время пройти, я тоже не сразу осознала. Они ж меня не всегда без сознания держали. Я просто двигаться не могла, а вот мысли гоняла. Страшно, капец. Орать хотелось от того, что в голове вертелось, а потом вроде как успокаиваться начала. Никогда себе не прощу, но вот кожу с души уже рвать не могу, слишком больно.

Дверь раскрылась, на пороге остановился Береговой и, оглядев сидевших при жидком свете настольной лампы людей, медленно произнёс:

— Никого найти не могу. А вы чего здесь? — и вдруг нахмурился. — Ведь вас Унге пошла опрашивать.

Шмелёв хотел что-то сказать, но Анна перебила его и проговорила:

— А нам здесь старший ваш сказал сидеть, и вот его оставил со мной, чтобы охранял.

— Понял, — покивал Юра и вышел в коридор. — О, Егор Николаевич, мы там кое-что нарыли, — он пошёл навстречу Малинину. — А вы откуда такой? — он увидел запачканный кровью край свитера Егора.

— За мной, — коротко сказал Малинин и быстро пошёл к видневшемуся вдали входу в операционный зал.

Он первым вошёл внутрь, увидел спину Медикамента в помещении процедурки и сидящую на кушетке Елену с разбитым лбом, на который он накладывал швы.

— Что случилось?

Денис на минуту отвлёкся, повернулся к ним и, увидев Берегового, сказал:

— Опасности для жизни нет.

— А что случилось?

Юра дёрнулся к Елене, но Малинин остановил его и, показав глазами в сторону операционной, где горел свет, произнёс:

— Слышал? Опасности для жизни Унге нет. В неё стреляли, её прикрыл собой Антон Павлович, он мёртв.

Юре показалось, что пол съехал в сторону, а он стоит на хрупком мостике и вот-вот покатится вниз и будет долго скользить, пока не разобьётся. В его памяти проявились слова Клары, и он переспросил:

— Ещё раз, пожалуйста

— Иди, врач вышел, — Малинин кивком показал на доктора, а сам повернулся к Елене. — И?

— Милену зарезали, я не сразу увидела, ну и вот, лоб рассекла, хорошо меня Денис нашёл, а то я сознание потеряла.

Малинин выдохнул, громко выматерился и вышел вон.

— Мамыкин, в операционном зале Милену зарезали, думаю, там криминалист нужен. И ещё Антона Павловича застрелили, но это уже в подвале.

— Зачем? — поджав губы, спросил Мамыкин. — Мне кажется, мы эти улики просто коллекционируем, — скрипя выдохом, сказал он, поднимаясь с места. — Да, и я вспомнил. Утром я спал, а Надя… — он замолчал и прокашлялся. — Короче, по телефону она говорила и сказала, но так неясно, про какой-то театр. Это может быть полезно? Здесь вроде театров нет.

— Есть, — твёрдо сказал Егор. — И ты сейчас подтвердил мои предположения.

Мамыкин вышел, а Егор, впервые за долгое время оставшийся в одиночестве, подошёл к окну и, взглянув на заснеженную улицу, надолго застыл, пытаясь справится с щемящей болью внутри, которая очень мешала думать.