Ван Ван из Чайны 2

Глава 20

— Подъем!!! — вырвал меня из сладкого забытья оглушительный рев тренера Лонга.

Не только меня — нас в «казарме», как я ее называю, шесть человек. Формально — комната в тренировочном лагере для молодых теннисистов, что в моих глазах приравнивается к службе в армии. Будь у меня телефон, я бы обязательно похвастался своим актуальным местом пребывания дядюшке Вэньхуа — ему бы это сильно понравилось.

— Студент Ван, тебе что, нужно особое приглашение? — спустя полторы секунды раздался еще один крик.

— Никак нет, тренер Лонг! — проорал я в ответ, и, открыв слезящиеся от недосыпа глаза, спрыгнул со второго яруса железной кровати.

Побеленные стены, лампы дневного света на потолке, стоящие по три в ряд у каждой стены кровати и одна тумбочка на двоих под строго регламентированное количество вещей — такое вот окружение сочла для меня полезным Ассоциация Большого тенниса.

Соседи по «казарме» к такому ужасу привычны и благополучно одеваются в спортивные костюмы доведенными до автоматизма движениями.

— Студент Ван, ты опять задерживаешь всех! — поторопил одеться и меня тренер Лонг.

Я здесь уже третий день — прямо по возвращении из Казахстана, из аэропорта в Пекине меня сюда доставили, отобрав телефон, отстранив от меня тренера Ло, временно конфисковав почти все вещи и пообещав «привести в форму» к первому сентября.

Всего три дня (третий из которых только начался), но такое чувство, будто я в этом лагере родился, вырос, состарюсь и благополучно помру.

— Пять отжиманий! — скомандовал тренер Лонг.

Коллективная ответственность — страшной эффективности прием: мне здешних ребят чисто по-человечески жалко, а за два предыдущих дня я ненарочно успел их изрядно наподставлять. Они делают вид, что не обижаются на меня за это, и вообще я в их глазах почти герой, но сам я на себя за это злюсь.

— Один! — начал считать наши отжимания козел-Лонг. — Два…

Мне вспомнился последний день моей нормальной жизни — последний день в Казахстане. Тогда, по утру, старший Хуэй попросил меня помочь ему заключить контракт. Ничего особенного от меня не требовалось — просто поиграть «два на два» в дуэте с богачом-казахом. Мужик был неплохой, кое-что умел, и мы с ним легко победили его соперников: другого богача-казаха и выписанного последним из Германии профессионального теннисиста «второго эшелона». Стандартная фигня на самом деле — богатые люди нередко приглашают спортсменов поиграть с ними за деньги и вообще потусоваться.

В благодарность за помощь старший Хуэй подарил мне новенькую «БМВ». Мне ездить на ней некуда и незачем — у меня и прав-то нет — поэтому подарок отправился в деревню, радовать китайского папу и других членов семьи. Заодно Личжи «прозондировал» мое умение вести себя в таких ситуациях и с моего согласия пообещал мне «пробить» еще несколько совместных игр с богачами. Уже за живые деньги, но сначала мне нужно пережить этот долбаный спортивный лагерь.

— Пять! Три минуты на уборную! — досчитав отжимания, облагодетельствовала нас смесь надзирателя и сержанта.

Мы похватали из тумбочек свои «мыльно-рыльные» наборы и трусцой побежали в коридор. Тренер в это время презрительно провожал нас взглядом, наполовину загородив дверной проем — так, чтобы нам приходилось мимо него протискиваться. Заденешь — всем придется отжиматься, приседать или качать пресс: наказания у этого бритого до короткого «ёжика» сорокалетнего мужика с надменной рожей и ледяными глазами однообразные, но бесспорно работающие.

Боком протиснувшись мимо тренера, я не удержался и посмотрел ему в глаза, старательно транслируя свою к нему ненависть и получив в ответ мерзкую ухмылку. Моя ненависть ублюдка только веселит — у него над нами почти неограниченная власть, а моя повышенная совестливость заставляет меня ему подчиняться, чтобы не подставлять ребят.

Грустно — что они в этой жизни видели? Будучи отфильтрованными учителями физкультуры, они отправились учиться в спортивные академии, где почти так же, как здесь. Даже еще суровее. Тренировки, дисциплина и дисциплина с тренировками — так прошла вся их сознательная жизнь.

Уборная — общая, состоит из трех туалетных кабинок и трех раковин, поэтому тем и другим пользоваться приходится по очереди, разбившись на группы. В туалет мне хотелось, но очередь сегодня не моя, поэтому пришлось начать чистить зубы, слушая разговоры не осознающих всей глубины ужаса, в котором мы живем, ребят:

— Сегодня будем обедать рыбой!

— Интересно, а дождь сегодня будет? Ненавижу полосу препятствий в дождь!

— У меня ноет голень — может сходить к доктору?

— Черта с два тебе дадут больничный!

Мои «сокамерники» в ATP участвовать не будут — уровень не тот, они готовятся к ITF-ам. Единственным лучиком света в этом темном царстве является наличие среди коллег по несчастью знакомого лица — Ян Нианзу, который благодаря неспортивному поведению японца в Гонконге занял второе место. Он выступает для меня кем-то вроде консультанта по «нормальной спортивной жизни в Китае», и толком даже не понимает, почему я грущу.

— Меняемся! — заявил пацан справа от меня.

Меньше полутора минут — дорога до уборной входит в три отведенные ублюдком-Лонгом минуты — на чистку зубов это вообще-то меньше медицинской нормы.

На ходу убирая щетку в футляр, а его — в сумочку для «мыльно-рыльного», я зашел в кабинку, и, всем сердцем ощущая несовершенство бытия, принялся за дело. Спортивный лагерь ужасен.

Дружной гурьбой вывалившись из уборной, мы вернулись в комнату — снова пришлось протискиваться мимо тренера — и за три следующие минуты заправили кровати и переобулись из тапочек в кроссовки. У меня — «Анта», у ребят — «Найки», «Адидасы» и «Асиксы», потому что все они — дети богатых родителей, с какого-то перепуга решивших слепить из отпрысков спортсменов, а не кого-то реально полезного для общества.

Нагнетая саспенс, козел-Лонг с каменной рожей прошелся вдоль кроватей, оценивая проделанную работу. Около моей он конечно же остановился и сдернул покрывало:

— Ван, исправить! Остальные — приседать!

Урод!

— Да, тренер Лонг! — проорал я и взялся за дело.

Ублюдок относится ко мне крайне предвзято, считая зазнавшимся выскочкой, которого очень нужно «поставить на место». В первый день он мне так и сказал:

— То, что тебе повезло обыграть десяток бездарей и засветиться в телевизоре, не делает тебя лучше других. Я покажу тебе, что значит быть истинным теннисистом!

Мои попытки рассказать, что я не лучше других, а просто объективно неплох в теннисе конечно же понимания не встретили, разбившись о пятнадцать отжиманий, которые тренер «прописал» ребятам, с которыми я и познакомиться-то тогда еще не успел.

Повторюсь — не обиделись, потому что телефоны у них, как и у меня, отобрали только на время пребывания в спортивном лагере. Меня они все знают и любят, но мне от этого только хуже.

— «Это ничего, Ван, ты крутой!».

— «Не обижайся на тренера Лонга — он строгий, но профессионал хороший».

— «Да мы привыкли к такому, не бери в голову».

— «Ого, ATP⁈ Выходишь на новый уровень!».

— «Если что-то будет непонятно, мы поможем — правда, ребята?».

Хорошие, добрые, отзывчивые дети. Нет, будь на моем месте кто-то попроще, они бы за регулярные коллективные наказания могли бы и «тёмную» устроить, но мне от этого не легче.

Впрочем, я — жуткий эгоист, и вся эта жалость к ребятам ничуть не умаляет моей всеобъемлющей жалости к самому себе. Диета такая, что тренеру Ло (по которому я скучаю всей душой) и не снилось — мы тут на грани голода живем, и хрен его знает, чем руководствуются местные педагоги: лично я чувствую, что стал слабее из-за недостатка калорий. Режим — закачаешься: подъем в пять тридцать, отбой — в девять. От подъема до отбоя за нами надзирает тренер Лонг. Ну и само собой — две тренировки в день, а в промежутках нуднейшие лекции общеспортивного характера и всяческая физкультура. Ни секунды свободного времени.

Ребята тренируются в парах друг с дружкой и с соседними группами (в лагере их четыре штуки, все по шесть человек), а я, в силу недостаточного уровня игры у потенциальных соперников, играю с тренерами других групп. Тренер Лонг против меня на корт выйти боится — иного объяснения нет. Отмазку он выдумывать поленился, но, полагаю, коллегам-тренерам он сказал что-то в духе: «Чтобы не подрывать авторитет». Я же его, козла, размажу, и терпеливо провоцирую взяться за ракетку самому — против «чужих» тренеров я играю едва ли в одну пятую часть истинных умений, давая им набирать очки и даже побеждать.

Тренер Лонг вроде бы ведется — время от времени хмыкает на меня фразами типа «жаль, что ты совсем не моего уровня — смотри, даже с младшими тренерами не можешь справиться». Сегодня я планирую только побеждать, но «хитрый план» радости не приносит: я здесь не развиваюсь, а деградирую. Неужели во всем Китае не нашлось соперников, с которыми я могу нормально тренироваться? Уверен, кретины из Ассоциации попросту поленились разобраться. Сколько лет? 18? Значит «юниор», просто суньте его в спортивный лагерь там, где скоро ему придется играть турнир. В моем случае — Шанхай.

Выбравшись из бассейна — тренер Лонг выгнал, я бы еще поплавал, бассейн здесь классный — мы с ребятами отправились одеваться.

— Шевелись, Ван! — окрик козла воспринимался фоновым шумом.

Привык.

— Хороший здесь бассейн, — поделился впечатлениями Ян Нианзу.

— Отличный! — поддержал его Яньсян Соу. — Когда я готовился к прошлому турниру, нас отправили куда-то в глухомань, там бассейна вообще не было.

— И тренеры здесь нормальные — в прошлом моем лагере нас среди ночи по три раза будили, типа какую-то новую методику подготовки на эффективность проверяли, — добавил Пиньмань Син.

Все познается в сравнении — ребятам из моей группы этот спортивный лагерь в самом деле нравится. Новенькие здания, новенькое оборудование, нормальная (в их глазах) кормежка, не ставящий на подопечных экспериментов тренерский штаб — много ли нужно для счастья бедолагам, которые всю жизнь варились в исполинской машине, называющейся «китайский спорт»?

После бассейна нам положено три минуты на душ и еще три — на одевание. Полагаю, что козлу-Лонгу просто скучно ждать нас дольше, потому что другим группам на уход за собой дают времени больше, чем нам. Сам наш «надзиратель», как выяснилось, целый обладатель научной степени в области подготовки теннисистов.

— В столовую бегом марш! — скомандовал встретивший нас в фойе тренер.

Интересно, что мой диетолог думает об одном «рыбном» обеде за четыре дня и «веганской» кухне в остальное время? Да, яйца и бобы тоже белок дают, но это несколько иной белок. А еще мне очень интересно, как там поживают мои соцсетки. У Ли доступ к ним есть, он фанатов о моем отъезде в спортивный лагерь предупредить должен, но я уже подсел на комментарии и «лайки», и без них мне грустно.

Рис, век бы его не видеть, благополучно оседал в желудке, смешиваясь с салатом на основе сои с овощами, апельсиновый сок от безысходности казался почти напитком богов. Ребята прямо довольны — чем же их в спортивных академиях кормили, если вот это вот вызывает у них восторг? Может поэтому у козла-Лонга такой мерзкий характер? Он же сам по таким лагерям и спортивным академиям всю жизнь прожил, за исключением пары лет службы в китайской армии, где, надо полагать, тоже не сахар. Понять можно, простить — нет, и козлом я этого упыря буду считать до конца моих дней.

После столовой мы отправились в лекционный зал, где Лонг монотонно грузил нас нафиг не нужной теорией, даже не пытаясь подавать материал интересно — ну там байками-примерами из жизни снабдить или хотя бы вопросы нам позадавать, поддерживая обратную связь — а я развлекался, представляя как тренер приехал к нам в деревню в гости и повторил судьбу провалившегося в туалет чиновника.

— Чему ты ухмыляешься, Ван? — заметил заслуженный китайский педагог неладное.

— Вспомнил о том, как один чиновник, приехав в нашу деревню, провалился сквозь пол туалета в яму с дерьмом, тренер Лонг, — почти не соврал я.

Ребята хохотнули и испуганно замолчали, тренер ощерился:

— Вот о чем ты думаешь во время учебы, Ван?

Достал.

— Какая учеба, такие и мысли, — откинувшись на стуле, заявил я.

Лица ребят вытянулись, и они постарались отсесть от меня подальше. Козел Лонг побагровел и прошипел:

— Как ты смеешь, грязноногий крестьянин?

— Как может научить играть в теннис тот, кто боится выйти с учеником на корт? — нагло ухмыльнулся я.

— Сто отжиманий! — рявкнул Лонг.

Ребята попадали на пол и начали отжиматься, а я остался сидеть. Простите, товарищи по несчастью, но я так больше не могу.

— Если после этого вы снизойдете до тренировочной игры против меня — с радостью, — выставил я условие. — Или вы побоитесь выйти даже против измотанного вашими бесполезными упражнениями ученика?

— Двести отжиманий! — рявкнул Лонг громче.

— Я могу себе позволить проиграть ATP, — хмыкнул я. — Выйду на корт, изображая крайнюю степень истощения, а потом расскажу всему Китаю о том, как сильно уважаемый тренер Лонг меня возненавидел — морил голодом и изнурял бесполезной физкультурой, не говоря уже о полном уничтожении моей любви к теннису. Как вы думаете, уважаемый заместитель отдела директора отдела по организации и контролю качества образования провинции Сычуань, который лично вручал мне награду Первого ученика и оказал моей семье честь, поужинав с нами за одним столом, будет рад тому, что один конкретный тренер из личной неприязни решил уничтожить карьеру выходца из вверенной его отделу провинции?

— Надменный сопляк, — изобразил снисходительное фырканье козёл-Лонг, поняв, что криками только усилит потерю своего лица. — Вздумал мне угрожать? Один мой звонок, и ты вылетишь из Ассоциации. Хочешь до конца своих дней играть в теннис в Южной Америке? Может тебе там так понравилось, что ты решил, будто Поднебесная недостаточно хороша для тебя? Для тебя самого будет лучше, если ты примешь упор лежа и начнешь уже отжиматься.

— Какая «Южная Америка»? — не понял я.

— Глупый мальчишка, ты даже не понял, на каком континенте находится Казахстан! — заржал тренер.

Вот оно — истинное лицо обладателей китайской научной спортивной степени! Нет, это терпеть дальше решительно невозможно.

— Вы сейчас гробите спортсменам-теннисистам руки, уважаемый тренер Лонг, — заметил я. — Как они смогут получить что-то от вечерней тренировки, если будут вымотаны до предела вашими нелепыми педагогическими потугами? Знаете такой термин как «перетренированность»?

— Я услышал достаточно, — скучным тоном заявил тренер Лонг и полез за телефоном. — Главному тренеру Фэню тоже будет интересно послушать, — демонстративно начал искать нужный контакт.

Главный тренер здесь то же самое, что директор лагеря.

— Ван, перестань! Тебя же выгонят! — прошептал отжимающийся Ян Нианзу.

— Я себе не враг, — провозгласил я девиз и поднялся со стула. — Прощайте, тренер Лонг, — отвесил утрированно-глубокий поклон педагогу и пошел к двери.

— Куда это ты собрался? — направился туда же прислонивший трубку к уху козёл.

— Домой, в Цинхуа, — не стал я скрывать. — К моему любимому тренеру Ло, настоящему профессионалу своего дела. Собираетесь удерживать меня силой?

— Пф! — фыркнул тренер, перестав приближаться к двери. — Посмотрим, как быстро твоя карьера закончится, а ты вылетишь из Цинхуа обратно в свою деревню гнилых туалетов. Может твой отец от расстройства тебя в нем и утопит?

— Достойные слова достойного спортивного педагога, — одобрил я и вышел в коридор, спокойно закрыв за собой дверь.

С каждым шагом в направлении выхода из административно-учебного здания с моих плеч словно спадали утяжелители. Прохладный, слегка пахнущий кондиционером воздух пьянил, сердце трепетало от ощущения свободы. Да пошли вы к черту, придурки! Вы там наверху не разобрались, запихнули меня туда, где я деградирую как спортсмен — про «личность» вообще молчу, на нее всем и всегда плевать — а я — терпи? Ну уж нет!

Выбравшись на перевалившее за середину небосвода солнышко, я направился к жилому корпусу. Дверь на склад, где хранятся отобранные у нас личные вещи, не запиралась, но охранялась камерой. Я ничего не подписывал, ничего не подписывала и бабушка — мое пребывание здесь не закреплено юридически и основано исключительно на социальном договоре, в рамках которого я должен подчиняться хреновым умникам из Ассоциации. Забрать свое имущество и свалить я могу без проблем со стороны полиции, а кто там что подумает в Ассоциации, мне все равно. Тренер Ло же умный мужик, договороспособный, а остальные функционеры из Цинхуа «не враги» себе не хуже меня. Я для них очень выгоден, равно как выгоден и рекламодателям — да, административный ресурс в Китае побеждает бабло, но любовь ко взяткам еще сильнее.

«Казенный» спортивный костюм и «казенные» трусы с майкой остались на полке, с которой я забрал свой рюкзак. Переодевшись в собственные шорты и футболку — красные! — я ощутил себя совсем свободным и направился к выходу, на ходу включая смартфон.

— Ван, ты куда собрался? — перегородил мне дорогу главный тренер Фэн.

— Здравствуйте, уважаемый тренер Фэн, — поклонился я. — Я отправляюсь туда, где меня могут научить чему-то кроме чистки зубов за полторы минуты. Пожалуйста, пропустите меня.

— У тебя будут огромные проблемы, малыш, — заметил он.

— В наших общих интересах постараться сделать так, чтобы проблем не было ни у меня, ни у вашего замечательного спортивного лагеря, — нагло ухмыльнулся я. — У вас здесь прекрасное место, но увы, я его профессионально перерос, и ничему не смогу здесь научиться.

— Наглец! — нахмурился на меня главный тренер. — Что ты о себе возомнил?

— Почему вы с тренером Лонгом так ненавидите дипломатию? — устало вздохнул я. — Короче: я не стану рассказывать о том, как обыграл всех тренеров, которые не испугались выйти против меня на корт, а вы спокойно сохраняете свое и мое лицо, лично сообщив в Ассоциацию, что мы разошлись довольными друг другом. До свидания!

Ломанувшись влево, я добежал до окна, открыл его и выпрыгнул на улицу.

— Стоять!!!

Нет уж!