Ветер перемен. Книга вторая.

Глава 14

Весь путь в родной полк я прошёл на автопилоте. В голове звенящая пустота - ни мыслей, ни идей, как буду преодолевать последний рубеж. Обойти по периметру весь наш гарнизон в надежде обнаружить новую лазейку "на волю", которую, конечно же неутомимые советские солдаты соорудят? А то,что они это сделают, я был уверен на 200 процентов! Но сумею ли я найти её в полной темноте, не зная, даже приблизительно, где искать? Ведь наш полк занимал несколько городских кварталов. С двух сторон дома немецких граждан подходили вплотную к трёхметровой бетонной стене, опоясывающей полк по периметру, хотя в некоторых местах сохранилась старая, ещё до фюрерских времён ограда из кованной решетки с острыми пиками наверху. Почему -то наше командование оставило её нетронутой, только законопатило промежутки между пиками, чтобы скрыть от посторонних глаз интимную жизнь полка. В этих местах наши умельцы и проделывали дыры, подпиливая доски и решётку. В одну из таких очередных дыр я и пролез, когда шёл на первое свидание к Габриэль в этой действительности. Но бродить сейчас там было опасно - через дорогу располагался частный сектор с акуратненькими домиками и миниатюрными двориками, в большинстве которых обитали воспитанные, но не любящие ночных гостей собачки. Через высоченный бетонный забор перебраться и вообще нереально. Эти вялые мысли копошились у меня в голове, а ноги, меж тем донесли до самых металлических ворот с красной звездой. Сбоку от них располагался КПП с маленькой калиткой сваренной из арматуры, сквозь которую одновременно мог пройти только один человек. Запор на ней соорудили не хитрый: в верхнюю трубу калитки входил металлический штырь, который задвигался и выдвигался дневальным, сидящим в застекленной будке. Показываешь увольнительную, он тянет штырь на себя и ты - свободен! Возвращаешься из города, опять показываешь увольнительную, он тянет штырь и ты уже, практически на зоне. Только имеет она звучное название: Глухово- Речицкий, ордена Ленина, ордена Кутузова первой степени,краснознаменный 23-й танковый полк. Или, как окрестили для кратности местные остряки: " глухой полк за речкой Эльбой".

Вот перед этой калиткой я и обнаружил себя. И что дальше?

" А в чём проблема? Иди себе дальше!", услышал я знакомый голос у себя в голове.

О, а вы до сих пор здесь? Я думал, как обычно - позабавлялись и бросили, плыви, как хочешь!

"Ну ты не справедлив, если говорить начистоту. Ни в одной серьёзной ситуации ты не оставался один."

Согласен, прошу пардону, что-то я скажем так, слегка переутомился сегодня....

"Поэтому мы и здесь. Иди спокойно!"

Вот за это спасибо!

Я зашёл под навес и подошёл к проходу. Калитка была приоткрыта, штырь торчал наружу, дневальный за стеклом пускал пузыри положив голову на стол. Видимо последний входящий не до конца закрыл калитку, а дневальный задвинул запор не убедившись, что он вошёл куда следовало. Я не особо остерегаясь открыл калитку и прошел в полк, мимо усыпленного дневального

Если "там" прикрывают, можно ничего не опасаться. В этом я убедился при нелегальном переходе чешско-польской границы. Было это в самом начале января 2000-го года. Срок действия моего российского паспорта истёк буквально несколько дней назад, а мне нужно было в Польшу. По информации знающих людей, польские паромы из Щецина в Финляндию, Швецию и Норвегию, за определенную плату брали нелегальных пассажиров. Я решил, что это оптимальный вариант для меня. Но как пересечь границу? Почему -то я решил, что смогу подделать дату срока годности так, что никто не заметит. И действительно, подобрав нужный цвет, я сделал минимальные исправления: к единичке приставил крючочек и получилась четверка - апрель месяц вместо января. Всем, кому показывал результат моей работы в один голос утверждали, что видят цифру четыре. Прихватив с собой подругу с её матерью и племянником для прикрытия, я на самой границе взял чешское такси до польского города Вроцлав. Водитель с радостью согласился добросить нас туда за сто баксов. На пограничном переходе мы отдали пачку паспортов дежурному даже не выходя из машины.

- Они быстро проверяют! - заверил нас таксист. - Особенно, когда видят, что едет семья.

На это и был мой расчёт, что в пачке нормальных паспортов проскочит и мой. И действительно, уже через пару минут пограничник шёл обратно. Раздав все паспорта он оставил один в руке и обращаясь ко мне сказал:

- Проше пан! - и добавил красноречивый жест рукой - "на выход"!Я выбрался из такси и поплелся за погранцом. Тот подвёл меня к своей будке, взял какой -то аппаратик и направив свет на страницу моего паспорта спросил:

- Цо то е?

Даже впервые услышав польский язык сделать вид, что ничего не понял, не получится. Под светом, излучаемым аппаратом, все цифры в паспорте ярко светились, а моя искусно нарисованная четверка снова превратилась в единицу.

В КПЗ при пропускном пункте меня продержали до вечера ни разу ни о чём не спросив. Потом какой -то начальник с большими звёздами на погонах открыл дверь камеры и махнув рукой с моим паспортом бросил:

- Ходим!

Ну, ходим, так ходим, всё лучше, чем сидеть! Поляк довел меня до чешской территории и отдавая паспорт сказал:

- Я тебя не видел. Но если ещё раз попадешься здесь, получишь шесть месяцев тюрьмы. Иди! Только ты знаешь, что теперь с этим паспортом ты не можешь идти в своё посольство?

И куда же мне идти? Но я горячо поблагодарил погранца, который даже не оштрафовал меня или не "забыл" случайно несколько купюр из моих двух тысяч долларов, которые были у меня с собой. Я присоединился к терпеливо ждущей меня компании. Что делать? Назад пути нет, значит - только вперёд! Тут же забыв предупреждение польского пограничника я снова подошёл к таксистам и просто сказал:

- Нужно на ту сторону, паспорта нет".

- Не проблема! -отозвался один. - Сто долларов! Всего?! И за легальный и за нелегальный перевоз? Ну, совсем не избалованные ребята!

- Ок! Но, деньги получишь на той стороне.- ответил я. - Не бойся, с тобой поедет моя подруга!

- Не проблема! - улыбнулся таксист.

Ох и люблю я это слово!

Мы с подругой сели к нему в машину, а остальные на другом такси поехали в Польшу, договорившись ждать нас на вокзале во Вроцлаве. Таксист был из местных и прекрасно знал все окрестности.

Привез он меня в какое-то село, совсем рядом с границей. Проехав его насквозь мы остановились на околице. Дальше дорога не была расчищена от снега, но пешком можно было двигаться.

- Иди прямо вон на тот лес. Там перейдешь границу и сразу попадешь на дорогу. Летом здесь ходят местные жители, но сейчас переход закрыт. Потом пойдёшь по дороге никуда не сворачивая. Как только дойдешь до первого села, жди там. Я тебя заберу.

Оставив рюкзак в такси подруге, я пошел по снежной целине. Снег доходил почти до колен, но был он лёгкий и пушистый, а под ним чувствовалась твердая дорога, так что идти было не трудно. Ещё засветло я, нырнув под закрытой шлагбаум, оказался на польской территории. Могучий лес обступил со всех сторон. Сразу стало темно. Выбираясь из под мощных еловых лап, я вдруг оказался прямо на краю очищенного от снега плаца. По левому края вытянулась стройная колонна машин в зелёной расцветке. Ничего себе! Да это пограничный полк! Ну или, подразделение поменьше, не важно. Таксист о таком сюрпризе ничего не говорил...

И куда теперь? Обойти стороной было бы самым разумным, но весь снег, очищенный с плаца громоздился высокими валами, перебраться через которые было не просто. Да и не было, почему -то никакого страха. Я сбив снег с брюк потопал прямо через центр плаца. В окнах казармы уже горел свет, на плацу я был как на блюдечке, но шёл спокойно. Дойдя до середины увидел справа дорогу, которая круто забирала в гору. Это о ней говорил таксист? Вроде других не видно. Дойдя до начала дороги и ступив под кроны деревьев вздохнул спокойнее - никто не засёк, хотя это было и странно. Но чудеса на этом не закончились. Топая по серпантину, который поднимался всё выше, я на одном из поворотов заметил мелькнувший сзади свет фар. "Заметили! Погоня!" Я не раздумывая прыгнул вниз через отвал из снега, образовавшийся при расчистке дороги и замер. Натужно рыча мотором военный газик приближался.

" И что, подумал я, это едут мои шесть месяцев тюрьмы?" Прямо по законам жанра, автомобиль поравнявшись со мной резко сбавил обороты и я решил, что он остановился.

" Сейчас услышу команду:" Рус сдавайся!", или как там на польском?

Но "газон" снова взревел двигателем и покатил дальше. Водитель просто переключил передачу. А может это развлекались "зрители "? Подождав, пока машина скроется за очередным поворотом серпантина и шум мотора уже был неразличим, я выбрался на дорогу и пошёл дальше. Скоро совсем стемнело. Я шел словно в туннеле из высоких темных деревьев и только дорога, покрытая снегом, белела впереди. Несколько раз справа на обочине попались таблички с надписями на нескольких языках из которых явствовало, что это пограничная зона и проход строго воспрещён. Не хватало только приписки " Стой! Стреляю!" Но это уже по российской части, здесь люди более миролюбивы. Не знаю почему и откуда в памяти сама собой всплыла молитва, которую мне настойчиво советовала читать одна очень верующая бабушка, когда мне нужна будет защита. И я стал мысленно её повторять подобрав шаг под её ритм.

"Святый боже, святый крепкий , помилуй мя!"

Никогда раньше за мной такого не водилось и сейчас особого повода вроде и не было, но почему -то захотелось. И вот иду я в полной темноте и вдруг поворачивая очередной раз на серпантине, буквально натыкаюсь на колонну солдат. Я только и успел, что стать на самую обочину узкой дороги, как шеренги стали проходить мимо меня.

"Вот я и попался!"- возопил внутренний голос. Не видеть меня они не могут, проходят, чуть не задевая размахиваемыми руками, вокруг запретная зона - обязаны задержать! А они спокойно шествуют мимо глядя строго вперёд! Ни один даже глаза на меня не скосил.

"Ну, впереди идут молодые, их дело телячье - знай топай", думаю, "но вот в конце колонны идут деды, а вон и начальник какой -то слегка приотстав шкандыбает. Вот эти точно обратят внимание!"

Но и деды, и командир так же молча, глядя прямо вперёд, как строй манекенов прошествовали мимо. И ни единого звука! Как в немом кино. Даже скрип снега пропал...

Последний пограничник скрылся в темноте, я снова вышел на дорогу и пошёл дальше.

Так что усыпить бдительного воина на КПП это вообще плёвое дело даже для гипнотизёра начального уровня.

Студия закрыта, придется тащиться в казарму в шинели.

Поднявшись на крыльцо толкнул тяжёлую дверь. Дневальный у тумбочки на всякий случай отклеился от стены, которую он успешно подпирал все два часа своего дежурства и постарался разлепить глаза - мало ли кто может прийти ночью с проверкой.

- Отбой тревоги, - пробормотал я проходя мимо, - Ночуй дальше, я тебе просто приснился.

Прошёл в наш "аппендикс" и тихонько вошёл. Сопение, храп, причмокиванье - здравствуй, родимый дом!

- Шурик, ты? - сразу же услышал вопрос Алёхина. Он всегда чутко спит.

- Я, кто же ещё? - шепотом ответил я, пробираясь между рядами двухъярусных кроватей, стараясь никого больше не разбудить.

- Виталь, Шурик вернулся! - почти в полный голос оповестил командира Лёха.

- Ну дайте поспать! - раздался недовольный голос из правого ряда кроватей, где обитала сборная солянка из санитаров, водителя ПМП, пары поваров и киномеханика Рафаэля. Возмущался как раз он.

- Рафик, а ты не высыпаешься у себя в кинобудке? - радостно поинтересовался Лёха. - А что делаешь там целый день?

Начинается...

Обитателям нашей комнаты только дай повод поржать.

- Да дрочит он там!- проснулся водитель. - На бюст дорогого дедушки !

Вся комната разом заржала!

- То-то я смотрю, чего у него лысина так блестит! - добавил веселья Лёха.

- Как Габи? - не обращая на них внимания, приподнялся на койке Виталий.

- Уже нормально. - не вдаваясь в подробности ответил я, стягивая штаны.

- Грипп?

- Похуже. Виталь,завтра расскажу. - только успел я ответить и тут же провалился в сон.

* * *

- Поспи ещё, Марта, у тебя же выходной после дежурства!- попытался удержать жену Клаус.

- Не могу больше спать, сбегаю в госпиталь, узнаю, что там с пациентами Ахмеда. - набрасывая на плечи халат ответила Марта. - Неужели Александр прав и из-за недостаточной квалификации наших сирийских стажёров, кто-то мог получить неправильное лечение?

- Ты считаешь, что из-за того,что Ахмед поставил неправильный диагноз наша Габи чуть...- Клаус даже сейчас, когда опасность миновала не мог произнести страшные слова.

- А какое ещё объяснение может быть? - удивилась Марта. - Да, он молодой и неопытный! Не смог рассмотреть признаки инфекционного воспаления лёгких. Посчитал, что это обычный грипп. Он точно так же мог ошибиться и с другими пациентами, хотя это вряд ли. Такое острое заболевание, как было у Габи встречается не часто. Всё, я пошла. Если Габи проснётся раньше, чем я вернусь, накорми её.

- Да уж как-нибудь соображу... - пробурчал Клаус.

Конечно Марта медик и лучше разбирается в этих делах, но Клаус не мог отделаться от какого-то беспокойства, будто он что-то упускает. Но слава богу, Габи явно пошла на поправку!

Щёлкнул замок входной двери. Жена ушла. Полежав несколько минут Клаус решил тоже вставать. Уснуть уже не получится, а просто лежать в кровати и смотреть в потолок?

Стараясь не шуметь он оделся и бесшумно подошёл к двери комнаты Габриэль. Дверь закрыта была не полностью и чуть-чуть расширив щель Клаус увидел спящую дочь. Копна волос разметалась по подушке, одеяло сползло с одной стороны и из-под него выглядывала стройная ножка Габи. У неё с детства была такая привычка: закутавшись в одеяло, выставить наружу, хотя бы пятку.

Клаус посмотрел на осунувшееся лицо с темными кругами под глазами и у него сжалось сердце. Он до безумия любил свою дочь. Она всегда была идеальным ребёнком - разумным, рассудительным, аккуратным. Он её ни разу ни за что не наказывал - просто не было повода! В обеих школах она училась на отлично, преподаватели наперебой хвалили её и ставили в пример. Со сверстниками не было никаких разборок или недоразумений, хотя они и считали Габи немного не от мира сего именно за эту её правильность. Несмотря на то, что она была первой красавицей школы и с этой стороны не было никаких проблем. Клаус знал, что практически все её одноклассницы давно не девственницы. Что поделаешь - по миру шагала сексуальная революция. Быть целомудренной считалось не просто не модно, но почти недостатком, выдающим твою неполноценность. Ходить просто на свидания, в кино или концерты считалось пережитком старины. В моде были вечеринки, которые теперь назывались на американский манер - пати. Иногда, эти пати заканчивались настоящими оргиями, где все любили всех. И этого не стыдились, свободно обсуждая на следующий день все перипетии "веселья". Только небольшая часть старшеклассников сторонилась этого, хотя им и приходилось выслушивать постоянные насмешки сверстников. Габи на подобные вещи абсолютно не обращала внимания и не чувствовала себя чем-то обделённой или отсталой. На все приглашения "культурно провести время" она отвечала просто улыбкой в которой внимательный собеседник мог заметить некоторую снисходительность, которую человек испытывает к глупым людям стремящимся казаться умнее тебя. Клаус очень гордился, что дочь выросла такой правильной, хотя и понимал, что его заслуги в этом по сути и нет. Ни он, ни жена не проводили с дочерью нудные воспитательные беседы, не читали лекции на тему "какой должна быть порядочная девушка", не "учили жизни ". Хотя, конечно с готовностью отвечали на любые её вопросы, самого интимного характера. Марта как мать и медик подробно объясняла все женские проблемы и последствия тех или иных поступков. Но они всегда выступали как бы в роли консультантов и экспертов, в силу возраста и жизненного опыта знающие больше, а выводы "как жить" - Габи делала сама! И эти выводы чрезвычайно радовали Клауса и его жену.

И вот вчерашние события буквально потрясли Клауса! А эта картина - обессиленная, не подающая признаков жизни дочь на руках обнаженного русского парня и её свисающая безжизненная рука, стояла перед глазами! Когда Александр закрыл дверь комнаты Габриэль на ключ и буквально приказал не мешать и соблюдать полную тишину он растерялся, не понимая, что происходит! Что он там с ней делает?! Одна картина нелепее другой проносились в его голове. Он же совсем мальчишка! Он не медик. Чем он может ей помочь? Уже к исходу первого часа он хотел попытаться открыть дверь, но подойдя к ней ощутил какой -то страх и вернулся в гостиную. Потом примчалась Марта с коллегой-доктором и устроила ему истерику, по поводу того, что "он тут сидит, а там дочь с непонятным русским и нужно срочно её спасать, а не успокаивать жену". Когда прошло несколько часов, он уже ничего не понимал от волнения, Марта тихо плакала сидя на диване, а доктор капал ей успокоительные капли, считая, что раз уж он на вызове у больного, то нужно лечить, хоть кого-нибудь.

А потом эта сцена с безжизненной дочерью повиснувшей на руках Александра. Он хорошо помнит, что в тот момент у него мелькнула мысль, что Габи больше нет. Но твердый голос парня, наполненный такой силой, что ослушаться было никак нельзя буквально сорвал его с места и он в доли секунды сделал то, что от него требовалось. И снова недоумение - что они делают в душе, когда Габи нужно лечить, если это ещё возможно? Уколы, капельница, прогревания, что там ещё? Но не душ же!

И вдруг смех Габи из-за двери!

Клаус подумал, что он сошёл с ума от немыслимого напряжения и это просто галлюцинации. Но дверь открылась и Габи вышла на своих ногах, слегка поддерживаемая Александром. Клаус понял, что стал свидетелем самого настоящего чуда! И не он один. Доктор просто лишился дара речи, а Марту спасло от новой истерики только то, что Габи срочно требовалось накормить. Приготовить раньше что-то более существенное,чем бутерброд, никто не догадался, так как есть никто в ближайшее время не рассчитывал. Клаус плохо помнил, что происходило дальше. Этот русский снова закрылся в комнате Габриэль, на этот раз, слава богу, один, а он не отрываясь смотрел на воскресшую дочь, смотрел, не мог насмотреться и не верил, что это не сон!

Потом эти непонятные разговоры на кухне, которые ему не казались важными. Самое важное было перед ним - его дочь...

Габи на кровати пошевелилась что-то прошептала во сне и широко улыбнулась. У Клауса сжалось сердце от нежности.

Господи, спасибо тебе, что сохранил моё сокровище!

Он осторожно прикрыл дверь и пошёл на кухню. Стараясь не шуметь, сделал себе крепкий кофе, попутно заглянув в холодильник. Если Габи проснётся рано на перекус есть всё необходимое, а сейчас Клаус решил приготовить её любимый картофельный суп. Горячее ей сейчас необходимо. Но едва он расправился с кофе и бутербродом, как услышал за спиной:

- Морген, папи!

Клаус стремительно обернулся. В дверях в одной ночной рубашке стояла заспанная, но посвежевшая дочь.

- Как вкусно пахнет! - потянулась она. - А где мама?

- Доброе утро, дорогая! - Клаус подошёл, обнял дочь и поцеловал её в лоб.- Мама пошла в госпиталь, узнать как дела у остальных пациентов, нет ли осложнений. Она скоро придет. Иди умывайся, а я пока приготовлю тебе кофе.

- Ага, - согласилась дочь и пошла в ванную. Клаус проводил её взглядом. Он всё не мог насмотреться на неё, словно желая ещё и ещё раз убедиться, что она настоящая, а не плод его воспалённого сознания. Габи словно почувствовав взгляд отца, обернулась и улыбнулась. И снова волна нежности захлестнула Клауса - как же она ему дорога! Именно сейчас он это до конца осознал.

Габи скрылась в ванной и Клаус, глубоко вздохнув, чтобы прийти в себя, пошёл готовить кофе.

Когда посвежевшая после душа Габриэль с накрученным полотенцем на голове уютно устроившись в своём любимом уголке приканчивала третий бутерброд со второй чашкой кофе, вернулась Марта.

- Быстро ты! - удивился Клаус. - Всё в порядке?

Но ещё заканчивая вопрос он понял, что случилось что-то ужасное. На Марте просто не было лица.

- Что? Что там? - обеспокоенно повторил вопрос муж.

Марта переводила глаза с дочери на мужа не решаясь что и как говорить. Габи перестала жевать и со всё возрастающим беспокойством смотрела на мать.

- У нас такого никогда не было, - наконец выдавила она из себя. - Это какая-то странная эпидемия...

- Много больных? - обеспокоенно спросил Клаус.

- Нет, всё в пределах нормы для этого времени года, только... - Марта снова замолчала.

- Только - что? - поторопил муж, - Ну говори уже!

- Такого количество летальных исходов за один день... -с трудом произнесла Марта.

- Что?! - глаза Клауса расширились. - Ты говоришь, летального? Это значит есть умершие?

Марта кивнула:

- Да, четырнадцать человек.

- О, Господи!.. - прошептал Клаус. - Но как такое может быть? Это же обычный грипп и у вас не очень много было больных, ты же сама говоришь? В госпитале не смогли им помочь?

- Их не довезли до госпиталя. - Марта тяжело присела на стул. Теперь, когда она смогла выговорить эту страшную новость, она смогла немного расслабиться.

- Когда я сегодня ночью позвонила дежурному врачу или вернее, Габи ему позвонила, я только говорила, - продолжила Марта. - Он послал дежурную бригаду по тем пациентам, которых посещал Ахмед. В первой квартире им долго не открывали, пришлось будить старосту дома, который сказал, что в квартире живёт одинокая пожилая женщина и она вечером точно была дома. Пойти никуда она не могла, потому что днём почувствовала недомогание и вызвала участкового врача. Поэтому староста разбудил техника, который обслуживает их дом. В общем они потеряли много времени и когда квартиру открыли, эта женщина уже была холодной.

Марта замолчала, налила себе воды и жадно выпила. Клаус и Габриэль не отрываясь смотрели на неё.

- Когда они вернулись в госпиталь с этой умершей больной, поступил вызов, что девочке четырех лет очень плохо. Бригада поехала по вызову. Но все ещё надеялись, что это просто такое совпадение. Приехав по вызову врачи обнаружили, что девочка без сознания. Они поставили ей капельницу, сообщили, чтобы в госпитале готовили реанимационную палату и поехали обратно. Но по дороге девочка скончалась. Дальнейшие реанимационные процедуры результата не дали. В это время стали поступать другие сообщения о тяжёлых больных. Это уже было утро и по всем вызовам отправили медиков. Все они потом рассказывали, что обнаруживали больных в среднем и тяжёлом состоянии, но по всем показателям серьёзной угрозы не было, их можно было спасти. Однако в определенный момент процесс становился лавинообразный и больные погибали от отёка лёгких. Даже тех, кого удавалось довезти до госпиталя, погибали в реанимации.

Марта замолчала, уронив руки на колени.

- Ко всем погибшим приходили по вызову Ахмед и его коллеги. - добавила она после паузы.

- Но Габи... - первым пришёл в себя Клаус.- Как она?.. К ней ведь тоже приходил этот...

Марта, Клаус и Габи в ужасе смотрели друг на друга.

- Саша? - Клаус не нашел больше слов.

Марта вдруг зарыдав в голос кинулась к дочери.

* * *

- Шурик, вставай! - кто-то настойчиво тряс меня за плечо. - Подъём уже проорали.

Я с трудом разлепил глаза. Надо мной стоял Виталий.

- Ты во сколько вчера пришёл?

- Сегодня... - еле выдавил я хриплое слово из глотки. Блин, как хочется пить! Ну да, такую потерю жидкости сразу не восстановишь.

- Понятно, - сочувственно протянул командир. -Тебе бы поспать, понимаю, но смысла нет. Тебе эти лишние полчаса ничего не дадут, а будешь голодным до обеда. Вставай, сейчас чайку хряпнешь - полегчает!

- А кофе нет? - раздирая глаза спросил я.

- Гы-гы-гы! - загрохотало в комнате так, что я окончательно проснулся.

- И бутерброд с черной икрой! - схохмил Алехин.

- Да ладно, я согласен и на красную! - спуская ноги с кровати поддержал я веселье, проснувшись окончательно.

- Ну разве что из морковки натрём! - хлопнул меня по плечу Серёга Сараев. - А ты как в полк после отбоя пробрался? Дыры-то после того побега все законопатили!

- Места надо знать, Серёга! - подмигнул я, вешая полотенце на плечо и отправился в умывальник.

- Потом покажешь! - сказал мне вслед Сергей. - Вот молодёжь пошла, лучше дедушек всё знают!

- Ну ты ещё не дед, - тормознул его Виталий, - но Шурик точно много чего лучше тебя знает.

Что ему ответил Сергей я уже не слышал.

Завтрак только ненадолго взбодрил меня, а потом навалилась сонная одурь. Я ведь не просто не спал практически всю ночь. Энергетические практики такой интенсивности мне проводить не приходилось и в прошлой жизни, а в этой это вообще был первый опыт. В том, что один бы я не справился у меня практически сомнений не было. И это, как не странно, меня радовало! Значит я не один и в беде меня не бросят.

Разыгрываясь или как у нас в духовом оркестре говорили - "раздуваясь", я мыслями был далеко от студии. Все они, покружив где-то возвращались ко вчерашнему происшествию. Что это было? Кто этот Ахмед и его "коллеги"? Зачем они здесь? Это у Ахмеда крыша поехала или он действовал обдуманно? Но чего хотел добиться? Это был единственный его акт или он успел ещё ввести свой препарат другим пациентам? Судя по количеству ампул, оставшихся в контейнере, раньше их там было больше. Или просто ему досталась неполная коробка?

Может эта мразь нашла на свалке просроченное лекарство и...? Да нет, на свалку лекарства не выбрасывают.

Медики.

А обычные граждане? Запросто! Где эти южные гости сейчас? Эх, жаль нет интернета! Сейчас бы за пять минут знал всё, что произошло и даже больше - все фантазии, домыслы и версии.

- Кравцов, сразу после обеда генеральная уборка студии и территории! Не тянитесь там...- услышал я голос старшины оркестра.

- Так точно, товарищ прапорщик! - ответил Виталий, хоть в оркестре и не поощрялась солдатчина.

"Твою же мать!" - чуть не сказал я вслух.

Сегодня суббота и мы играем танцы в ГДО, поэтому я собирался успеть заскочить проведать Габриэль раньше. Даже подумывал пожертвовать обедом, чтобы побыть с ней подольше. В конце концов, меня что, любимая не накормит, что ли? А поглощать какой-нибудь венгерский гуляш из свежего мяса одновременно облизывая глазами её соблазнительную фигуру неизмеримо приятнее, чем хлебать неудобоваримое месиво из кислой капусты с кусками какой-то коричневой субстанции из стратегических резервов времён Второй мировой почему-то называемой мясом и видеть при этом напротив себя рыльца, которые мельтешат перед тобой все 24 часа.

И что старшине приспичило делать это именно сегодня?! Студия у нас и так в полном порядке. Уборка её поставлена раз и навсегда, поэтому чистоту поддерживать не составляет особого труда. В этом деле прапорщик Слатвинский знал толк и чтобы мы не расслаблялись, иногда приходил вечером, когда действующий дневальный по студии, сдавал её следующему. Личным ноу-хау старшины была такая система: дневальный ко времени сдачи дежурства вылизывал студию до идеального состояния. Бетонный пол натирался каждый день многие годы специальной мастикой при помощи полотёра. И если посмотреть себе под ноги, то ты видел собственное отражение, как если бы полы были из мрамора. Пыль протиралась абсолютно со всей поверхности, которая имелась в студии. Заступающий дневальный обязан был тщательно проверить качество уборки и вот, чтобы никто не манкировал своими обязанностями, старшина приходил на передачу и ждал не вмешиваясь. Но когда принимающий докладывал ему, что проверка закончена, студия блестит как кошачьи яйца и он готов её принять под свою ответственность, Слатвинский давал последний шанс, спрашивая:" Хорошо проверил?" Получив утвердительный ответ, прапорщик говорил:" Хорошо, твоё дежурство началось. А теперь посмотрим в каком состоянии ты содержишь студию!" И достав чистый носовой платочек залезал куда-нибудь в потаённый уголок и проверял наличие пыли. Обнаружив, что его любимый платочек теперь грязный он выдавал вердикт:" Студия находится в ненадлежащем порядке. Наряд вне очереди!" Таким образом бедолага дежурил два дня подряд: за себя и за того парня, который плохо убрал студию. Чтобы не попадать под такую раздачу и сдающий и принимающий относились к делу со всей ответственностью. Потому что, если принимающий находил грязь раньше, чем принял студию, то наряд вне очереди получал тот, кто думал, что уже отдежурил. Старшина даже придумал механизм против проявления дедовщины в этом деле. Учитывая возможность того, что дневальный из старослужащих просто сунет кулак под нос "молодому" со словами:" Только попробуй бл... найти пыль", прапорщик "случайно" заходил в студию в эти дни и занимался, якобы своими делами. Когда "молодой" излазив все закоулки уже готов был принять студию, Слатвинский подходил к нему и говорил:" А давай-ка, я тебе помогу с проверкой. Вот смотри, ты тут проверял? А там?" И вдруг оказывалось, что заступающий кое-что пропустил. " Ну, не беда,- утешал его старшина. - Пусть тогда старый дневальный ещё денёк подежурит, а ты за это время хорошо изучишь все помещения в студии". Ага, любил он такие воспитательные моменты! Без крика и нагоняя, добиваться нужного результата.

И что, эта генеральная уборка так уж необходима именно сегодня? Знает ведь, что нам сегодня допоздна работать, когда остальные срочники оркестра будут отдыхать! Пусть их всего двое, но всё равно. В другой день меня бы это не особенно напрягло, ну,переработаем слегка, велика важность! Но сегодня...

- Ты чего такой смурной? - подошёл Виталий.- Беспокоишься о Габриэль? Ты кстати так и не рассказал, что с ней?

А я уже и не знаю. Тем более не знаю теперь, что можно говорить!

- Да какое-то сильное заболевание, с мудрёным названием, я не запомнил.

- Так её в больницу увезли?

- Да, на "скорой". - соврал я. Не скажешь же, что она дома лежит с серьезным заболеванием.

- А что ты так долго был? Кстати, когда пришёл-то?

- Да не помню я. На часы не смотрел, не до того было.

- Ну после отбоя же? Как тебя на КПК пропустили?

- Да дрыхли все! - отмахнулся я. - Не знаешь,что ли, как у нас службу несут?

- Ну ты везунчик! - покрутил головой Виталий. - Меня бы точно повязали.