Ветер перемен. Книга вторая.

Глава 5

По дороге из парка к Габриэль я сделал крюк и забежал в Югендпалас, надеясь не только забрать свои инструменты, но и увидеться с Вольфгангом. Но время всё ещё было раннее и в дверях меня встретил единственный на данный момент работник дворца, молодой парень, выполняющий обязанности секьюрити, хотя тогда они ещё так не назывались. Он довольно прилично знал английский и на мой вопрос здесь ли Вольфганг, покачал головой и ответил:

- Вчерашнее мероприятие закончилось поздно, ну ты же сам знаешь, поэтому он будет только ближе к вечеру. Ему что-нибудь передать?

- Ничего не нужно. Я просто хотел спросить какое впечатление у него от нашей игры. Он ведь столько групп слышал и может сравнить. А мы первый раз играли в таком зале, а для солистки вообще первое выступление в жизни!

- Да ты что? - удивился парень. - Я слышал вас вчера, конечно не полностью, приходилось отвлекаться на работу, но вы мне очень понравились! Столько незнакомых песен. Многие местные группы копируют одни и те же популярные песни и я их уже выучил наизусть, а у вас - ни одной знакомой! Откуда они?

- Места надо знать! - подмигнул я.

- А, хотел спросить! - спохватился парень. - Говорят, что эта девушка немка?

- Да, она живёт здесь, в Ризе. - ответил я уже догадываясь, что последует за этим.

- Слушай, а как с ней познакомиться?

- Никак. - спокойно ответил я . - Она уже познакомилась. Со мной.

Парень помолчал , потом кивнул головой и сказал:

- Понял. Вопросов больше нет. Повезло тебе, такая девушка! - и мечтательно закатил глаза.

Узнаю немцев. Да и вообще, европейцев. Никаких тебе "отобью", "с тобой она больше ходить не будет" или " давай отойдём в сторонку". Здесь выбирает девушка. Если она отказала парню, он может продолжать любить её тайно, но заставлять встречаться с ним, "отбивать" других поклонников - не будет. Конечно, исключения бывают всегда, но это именно исключения, а не правило.

- Не горюй! - хлопнул я его по накачанному плечу, и тебе повезёт, ты вон тоже какой красавец.

- Да девчонок много каждый вечер тут бывает и знакомлюсь часто, но всё не надолго. Чего-то всегда не хватает.

- Значит не встретил ещё свою. Но встретишь обязательно. На бойком месте стоишь. - успокоил я его и спросил о цели своего визита. - Я вчера оставил в гримёрке свои инструменты - две флейты, как бы мне их забрать?

- А пойдём глянем. - согласился парень, пропуская меня внутрь.

Пустой Югендпалас показался ещё огромнее. В первом варианте моего пребывания в ГДР мы с Лехой Алехиным и Жекой Мордасовым старались не пропустить ни одного концерта. Тем более, что цена билетов была просто смешной - всего 5 марок! Запомнился один неудачный наш поход на набиравшую тогда популярность группу Карат. Билеты мы заранее не взяли и когда пришли к началу нас ждал сюрприз в виде таблички:" Все билеты проданы". Пустив всё наше тройное обаяние и особенно напирая на то, что мы сами тут раньше выступали, мы уговорили молоденькую билетёршу продать нам три билета без мест. Но, когда мы радостные вошли внутрь, оказалось, что зал был битком! Стояли даже вдоль стен. Не одни мы, оказывается умеем распространять обояние! Не найдя места у стены, мы с трудом продрались сквозь плотную толпу и сели на пол прямо у сцены с вожделением ожидая начала концерта. Мощное вступление, обалденный звук из фирменных колонок и вдруг боковым зрением вижу абсолютно чуждую этой атмосфере фигуру в длинной шинели, расталкивающую молодых патлатых рокеров, держащую курс явно на нас. Лёха Шиндак, недавно приехавший служить по контракту к нам в оркестр трубач с Западной Украины энергично машет нам рукой. Нет, только не это! До конца не верим, что придётся уйти с концерта, пробившись на него с таким трудом!

- Пошли быстро! Тревога! - говорит он наклонившись к нам, продолжающим сидеть на полу.

- Ну, ёкалэмэнэ! - в сердцах ругается Алёхин. - Да что б они там все!..

- Вы в этой гримёрной были? - отвлекает меня от воспоминаний секьюрити.

- Да. - я толкаю дверь и сразу же вижу на столике два футляра с моими флейтами. Ну, они и должны быть тут.

- А что за инструменты? - интересуется парень.

Я открываю футляр побольше и совершенное творение немецких мастеров сверкает на красном сафьяне.

- Красивая! - говорить секьюрити. - Это ты на ней играешь?

- Да, в большом оркестре. - киваю. - Буду играть! Пока у меня была пикколо, да и то не совсем исправная.

Я беру в руки части флейты, быстро собираю инструмент и подношу к губам. Я же вчера даже не попробовал!

Извлекаю первый звук. Второй. Выдаю импровизацию на максимальной скорости и потом пробую сыграть вступление из песни группы Camel - Stationary Traveller. Флейта звучит нежно и проникновенно. Конечно предстоит ещё "раздуть" её, так музыканты-духовики называют выведение инструмента на максимум его возможностей, когда инструмент как бы подстраивается под хозяина в результате многочасовых занятий. Но и ещё девственная флейта приятно ласкает слух бархатным звуком.

- Здорово! - восхищённо говорит секьюрити. - Флейту мало кто использует. Почему?

- Потому что это очень непростой инструмент. - отвечаю, упаковывая флейту в футляр.- На гитаре ты выучил три-четыре аккорда и уже можешь что-то сыграть, пусть совсем простенькое, но для аккомпанемента хватит. А флейту осваивают годами. Даже просто извлечь звук не каждый сможет. Ну, спасибо тебе! Побегу! Вольфгангу привет!

До танцев в ресторане ГДО есть куча времени, успею забежать к любимой. Как она там, после вчерашнего концерта и что поняла из конфликта с этим мудаком Маловым?

Мы сидели в комнате Габриэль. Вернее, я сидел на диване, а Габриэль лежала на спине, положив голову мне на колени. Мы говорили о разных пустяках, я периодически наклонялся и целовал её то в лобик, то в каждый глаз по очереди, а потом обязательно добирался до чуть влажных и таких сладких губ. Мы на какое-то время были заняты этим важным делом и забывали о чём говорили только что, приходилось начинать новую тему. Которую ждала та же участь .

В один из таких моментов, когда мы затихли и старательно целовались из гостиной раздался голос отца Габи:

- Габриэль, Александр, идите сюда! Тут рассказывают кое-что интересное!

Мы переглянулись и с неохотой оторвались от такого увлекательного дела. Разве может быть что-то более важное?! Эти родители ничего не понимают в жизни!

Мы вышли в гостиную. Не знаю какой у нас был вид, но, к счастью на это обратил внимание только Тоби, улыбнувшись и тайком показав мне большой палец!

- Послушайте, тут рассказывают о торжественном вечере в Югендпалас . - пояснил Клаус, сидевший рядом с радиоприёмником.

По радио то ли диктор, то ли корреспондент чего-то с увлечением рассказывал. Я, конечно же ничего не понял, различая только отдельные слова, но дело было не в них. Фоном к репортажу звучала песня без слов. Очень знакомая.

- Это не та песня, которую пела у нас дома Габи? - спросил Клаус, подтверждая мою догадку.

- Очень похоже, - ответил я , слегка растерявшись. Петь могла только Габи, но откуда эта запись на радио?

- Но ты говорил, что это новая твоя песня? - Клаус с недоумением смотрел на меня.

В этот момент мелодия оборвалась, но сразу же началась новая песня - " Зимний сон" и я понял, что корреспондент рассказывая о вечере и беря интервью у разных гостей, перемещаясь от столика к столику, случайно записал наши песни.

- Но это же!...

Клаус с удивлением посмотрел на дочь:

- Габи, это поёшь ты?

- Да, папа́! - улыбнулась Габи и обняла его за плечи. - Тебе нравится?

- Габи, но как...? - отец не мог подыскать слова. - Как ты там оказалась?

- А мы репетировали с Сашей и он предложил мне спеть с ними! - просто ответила Габриэль. - Извини, что не сказала вам с мамой, просто мы не знали, получится это у нас или нет. Ну и я хотела сделать вам сюрприз!

Клаус растерянно смотрел поочередно на дочь и на меня.

В этот момент, привлеченная живым разговором, в комнату заглянула мама Габриэль.

- Что за дискуссия? Я тоже хочу участвовать!

- Да вот, послушай! - Клаус показал рукой на радио откуда корреспондент продолжал что-то тараторить, а на заднем плане зазвучал задорный припев:

Карл-Маркс-Штадт, Карл-Маркс-Штадт

- Да, хорошая песня! - кивнула фрау Марта. - Никогда её не слышала, это новая?

И фрау Марта посмотрела на меня, признавая меня за главного специалиста по музыке.

- И песня новая и певица новая! - улыбнулся я. - Впрочем, певицу вы знаете! Новая она будет для страны!

Марта ждала перевода, но когда муж перевёл ей мои слова, её вид говорил, что она мало что поняла.

- Мама, да это Габи поёт! - Не выдержал Тоби.

- Габи? - переспросила Марта. - Наша Габи?

- А у тебя есть ещё какая -то Габи? Не наша?

- Тоби, ну как сбегай в киоск, купи сегодняшние газеты, их уже должны подвезти. - распорядился Клаус. - Если есть репортаж по радио, то газеты точно должны написать!

Тоби без разговоров сорвался с дивана и уже через пару секунд хлопнула входная дверь.

- А как Габи оказалась на сцене самого Югендпалас? - Марта так до конца и не поняла происходящее и Клаус стал ей что-то горячо говорить, изредка показывая на нас с Габриэль.

Не прошло и пяти минут как вновь хлопнула дверь и Тоби влетел в гостиную с целой пачкой газет.

- Зачем так много?! - округлил глаза отец.

- А вот зачем! - торжественно сказал Тоби, раскрывая газету на первой странице. Там, занимая почти всю её половину красовалась Габи во всём великолепии! Фото-корреспондент действительно был мастер своего дела и ему удалось поймать отличный кадр: Габи, в пол-оборота к зрителям ,с озорной улыбкой смотрит прямо в объектив и опирается скрещенными руками на моё плечо. При этом её кокетливо согнутая обнаженная ножка выглядывает в разрезе платья на всю длину. Даже у меня захватило дух! Отличный выйдет постер или фото на диск!

- Какая красотка, вот бы познакомиться! - восхищённо тяну я. - Габи, ты не знаешь, кто это?

Габи довольная смеётся и тычет мне под рёбра кулачком.

Марта и Клаус изумлённо смотрят на фото. Действительно Габи здесь узнать трудно - настоящая звезда!

- Эх, вот бы цветной плакат такой! - У Тоби обнаруживаются те же мысли, что и у меня. - Но и газетой завтра похвастаюсь в школе!

- Ну, на цветной рассчитывать вряд ли можно, но хорошее профессиональное фото нам обещали. - успокаиваю я его. - Габи, чур я первый в очереди на автограф!

- Ну, Саш! - трогательно смущается Габриэль. - Не смейся!

- Что ты, солнце моё! - говорю совершенно искренне. - Я абсолютно серьезно! Это же твоё первое сценическое фото и я хочу обязательно его сохранить и с твоей дарственной надписью.

- Габи, а где ты взяла это платье? - смогла, наконец отойти от изумления мама.

- Это самое главное, что тебя интересует? - смеётся муж, обнимая её за плечи.

- Это меня заставили надеть в Югендпалас, - морщит носик Габи. - Я потом переоделась в свою одежду.

- Да! - со значением говорит Клаус. - Удивили вы нас, так удивили! Ну, что, а не отметить ли нам это знаменательное событие? У тебя есть ещё время, Александр?

С трудом оторвавшись от таких сладких губ, говорю:

- Ну я побежал, радость моя! Не скучай! Надеюсь теперь мы будем видеться чаще!

- И я очень надеюсь! - шепчет Габи и её горячее дыхание кружит мне голову.

- Господи, какое же блаженство от тебя исходит!

Я стискиваю её в объятиях так, что она чуть слышно вскрикивает и счастливо смеётся.

- Задушишь, сумасшедший! Что тогда будешь делать?

- А вот будешь знать, как людей с ума сводить!

- Людей? А я никого ещё не свела. Это ты такой один попался!

- А ты и рада, да?

- Ага!

Ловлю себя на мысли, что такие глупости хочется говорить до бесконечности и они, почему-то, глупостями не кажутся. Но послушаешь со стороны....

- Всё, всё, Габи! Я уже опаздываю! Не держи меня!

- А разве я тебя держу?- удивляется Габриэль. - Это же ты меня душишь своими руками!

- Я?? А это мои руки? А почему же они меня не слушаются?

- До свидания, милый! - по слогам говорит Габи и нежно целует. Вот этот поцелуй уже успокаивает, а не вызывает бурю эмоций.

Мы медленно отделяемая друг от друга, последними расцепляются пальцы, Габи скрывается за дверью подъезда и я, резко повернувшись быстро иду в сторону ГДО.

- Саня, опаздываешь! - говорит Виталий, перебирая струны гитары. - Мы уже без тебя настроились. Ну что там, флейты нашёл?

- Да куда они денутся? - показываю оба футляра. - Ты прав оказался.

Оглядев ребят замечаю, что Малова нет. Молодец Виталий, догадался! Он, конечно вряд-ли понял, что Малова уберут из оркестра, но не стал брать его в ресторан, чтобы не портить атмосферу в группе. Тем более, что толку от того было совсем мало.

- А чего это ты с газетой? - кивает Виталий на газету у меня в руке. - Скажи ещё, что и по-немецки читаешь?

- Не читаю. Пока! - делаю я многозначительную паузу. - Но газету не только читают, иногда в ней рассматривают фотографии!

С этими словами я медленно разворачиваю страницу и выставляю её на вытянутых руках перед всеми.

- Ууу! Ааа! Ничёсе! - кто как выражает свои чувства.

Переждав все охи-вздохи, вкратце пересказываю текст статьи и рассказываю о репортаже по радио.

- Классное фото! - снова возвращается к газете Сергей Сараев. - А тут и мы все! - замечает он небольшое фото в конце репортажа. - Только плохо видно, кто где...

- Ну это же газета, - говорю и утешаю. - Нам же обещали качественные фото всей группы, так что будет чем вам похвастаться дома!

- Как будто тебе не чем! - подмигивает Жека. И я улыбаюсь в ответ. - Как откроешь дембельский альбом в своей Первомайке, мужики слюнями всё зальют!

Парни смеются, а я думаю, что вряд ли когда -нибудь вернусь в станицу. На мгновение настроение портится.

- И Габриэль с собой увезешь! - по своему истолковывает мою реакцию Жека.

- Ага, коров доить колхозных! - шутит Сергей, никогда не отличавшийся особой чуткостью.

- Ладно, закончили ржать! - прекращает маленький бардак Виталий. - Саня, садись за орган, поехали!

В понедельник, едва музыканты оркестра расселись по местам, продолжая разыгрываться, дверь студии отворилась и какой -то очень серьезный капитан переступив порог прямиком направился к дирижёру, возвышавшемуся на своём рабочем месте за пюпитром с партитурой. Чихрадзе удивлённо поднял глаза на бесцеремонно вторгшегося капитана продолжая сидеть на стуле. Тот подошёл вплотную к дирижёру и нагнувшись к нему, из-за какофонии наполнявшую студию стал что-то говорить. Даже мне, сидящему в первом ряду ни одного слова разобрать было невозможно. Капитан достал какой -то лист бумаги из папки и повернул его к глазам дирижёра, не выпуская из рук. Глаза Чихрадзе полезли на лоб и он, оторвав взгляд от бумаги посмотрел на старшину. Тот правильно понял этот взгляд и встав сделал отмашку оркестру. Мгновенно наступила тишина. Чихрадзе ещё раз прочитал бумагу, взял протянутую ему суровым капитаном ручку и размашисто расписался. Потом поднял глаза, нашёл взглядом скромно стоящего в последнем ряду в углу Малова с тарелками в руках и спокойно сказал.

- Малов, отдай тарелки Студникову. Ты поступаешь в распоряжение этого капитана.

Малов замер, растерянно глядя на обоих капитанов, потом засуетился, не зная куда положить тарелки. Все музыканты вывернув шеи назад молча глядели на него.

Наконец Сашка сообразил положить тарелки на пол у стены и робко приблизился к капитану.

- Наденьте шинель, рядовой Малов! - услышали мы наконец голос незнакомого капитана.

Малов прошёл в нашу мини-гардеробную и после недолгого копания в куче висевших шинелей выудил свою. Но когда он вышел и начал её натягивать на себя капитан остановил его:

- Нет, эта шинель не пойдёт. Она только для музыкантов. Наденьте общевойсковую, в которой вы приехали из Союза.

По оркестру прошелестел шёпот. Только теперь до всех стало доходить, что происходит.

- А он разве не музыкант? - подал голос Студников, самый почему -то всегда смелый. Промолчал ведь не только дирижёр, который уже был в курсе, но и старшина оркестра.

- Нет, он уже не музыкант. - абсолютно без каких-либо эмоций ответил капитан.

"Они там все что ли в Штирлицев постоянно играют?", подумал я.

-Ого! - шепотом удивился Ключный.

Малов снял не до конца натянутую шинель, со второй попытки ему удалось повесить её на крючок и посмотрел на Слатвинского. В его взгляде сквозила растерянность, которая при последних словах капитана стала перерастать в панику. Старшина встал и протиснувшись между рядами музыкантов открыл ключом каптерку, где висели наши обычные солдатские шинели. Малов, уже не так уверенно ступая ногами прошёл вслед за прапорщиком и взял из его рук свою шинель. Пару раз промахнувшись мимо рукава он в конце концов набросил её на плечи и стал застёгивается на непривычные нам крючки. Эта серая, солдатская шинель сразу отделила его от оркестра, в котором он так и не успел стать своим.

Капитан терпеливо ждал, пока Малов оденется.

- Военный билет при себе? - дождавшись когда Сашка застегнул последний крючок, спросил он.

- Да! - выдавил из себя Малов.

- Дайте его сюда!

Вообще -то мог и раньше потребовать. Малову пришлось снова расстёгивать тугие, неразношенные крючки и доставать из внутреннего кармана кителя военный билет.

Капитан пролистал его от корки до корки, спрятал у себя в кармане, козырнул дирижёру и бросив коротко Малову:

- За мной! - первым вышел из студии.

Несколько секунд стояла гробовая тишина.

"А что я буду говорить, если дирижёр начнёт спрашивать что случилось в Югендпалас? И что отвечать насчёт Габриэль? Кто разрешил ей выступать с нами? А если он запретит дальнейшие совместные с ней концерты? "- вихрем пронеслись вопросы в моей голове.

- А за что его взяли? - нарушил первым молчание Студников, вроде как на правах земляка.

- А кто вам сказал, что его "взяли"? - Чихрадзе поднял удивлённые глаза от партитуры. - Что за ерунду вы несёте?! Его просто переводят на новое место службы, на строительство какого-то важного объекта. У него же незаконченное высшее техническое образование! Там такие люди нужны, а в оркестре мы без него обойдёмся. Всё! Закончили разговоры! Репетиция продолжается. Начинаем от цифры два.