Ветер перемен. Книга вторая.

Глава 3

Второе отделение, как это бывает всегда, пошло веселее и легче. Парни, к тому же слегка приняли на грудь, скованность совсем исчезла, а творческая фантазия била ключом. Все наши хиты звучали просто великолепно и зал веселился от всей души! Надеюсь, запись получится как ожидаю.

Ближе к концу мы с Габи исполнили песню, которую в моём времени пели Крис Норман и Сузи Куатро - Stumble in. Габи в джинсах и рубашке напоминала мне улучшенную модель Сузи, а вот я, в солдатском одеянии до Криса очень сильно не дотягивал. Зато пели мы явно не хуже, потому что испытывали друг к другу аналогичные чувства тем, что были у Криса и Сузи и героям, о которых они пели. Поэтому Габи как бы играя роль девушки из песни, смотрела на меня влюбленными глазами, улыбалась и несколько раз прикасалась головкой к моему плечу. Я тоже изо всех сил играл влюбленного, надеясь, что наши начальники сквозь алкогольный дурман поймут, что это именно маленькая театральная сценка, а не моральное падение советского воина прямо на немецкой сцене. Насчёт немецких партийных боссов беспокоиться не стоило, они ещё в первом отделении услышав весёлый припев :

Карл-Маркс-Штадт, Карл-Маркс-Штадт , азартно хлопали в такт, подпевали и притопывали всем залом.

Вот и сейчас, сразу проникшись историй двух влюбленных, мурлыкали что-то похожее на текст и не жалели ладоней. Окончание песни утонуло в аплодисментах, одобрительных криках и просьбах повторить.

А потом маленькое происшествие чуть не испортило всё наше действо.

То ли успех исполненной нами песни произвел на Малова такое впечатление, то ли он перебрал с непривычки пива, но когда мы заиграли " Крутой поворот", в котором солировала Габи, а все мы были на подпевках, он выдвинулся вперёд и встал рядом с ней. Петь ему было особенно нечего и он стал изображать в картинках то, о чём шла речь в песне. Выглядело это комично и не к месту, но к тому времени публика была сильно навеселе и на него просто никто не обращал внимания, кроме нас. Виталий пару раз делал большие глаза пытаясь остудить драматический пыл Сашки, но он упорно продолжал свои пантомимы. А когда Габи начала песню по второму кругу, что мы всегда делали, чтобы народ успел потанцевать, Малов услышав слова:

- Руку мне дай, на середине пути! - схватил её за руку и стал дергать в такт музыки. Габи едва не сбилась с ритма от неожиданности, испуганно оглянулась на него и продолжая петь, постаралась высвободить свою ладонь. Не тут-то было! Малов держал крепко и Габи беспомощно посмотрев на меня вынуждена была продолжать петь. Но Сашке показалось этого мало и он попытался обнять её. Габриэль резко присела и Малов обняв пустоту, чуть не потерял равновесие. Если бы это было при исполнении песни "Ландыши", это ещё могло пройти как неуклюжий, но театральный момент, здесь же это выглядело как приставание подвыпившего солдата в увольнении.

Габи придвинулась вплотную ко мне и мы запели припев в один микрофон, как это часто делают музыканты. В общем, со стороны, могло показаться, что ничего и не произошло, а учитывая состояние посетителей к тому времени, так оно, скорее всего и было, но мы-то заметили! И когда песня закончилась и шум аплодисментов поглотил все звуки, Виталий сцепив зубы прорычал:

- А ну пошёл отсюда нахрен! Быстро!

Малов сделал попытку чего-то вякнуть, но Виталя с таким зверским лицом сделал к нему шаг, что тот посчитал за лучшее свалить со сцены.

Хорошо, что вечер был практически завершён, а то неизвестно как бы мы его отыграли с испорченным настроением.

- Молов, что это было? - спокойно спросил я. Оставалась надежда, что действительно алкоголь ударил в голову и Сашка сейчас извинится за не совсем красивое поведение.

- А чо такого? - неожиданно развязно ответил он.

- То есть ты считаешь, что вёл себя нормально? И не хочешь извиниться перед Габриэль?

- Ещё чего! - ощерился Сашка. - Кто она такая, чтобы я перед ней извинялся? Да эти немцы по гроб жизни должны быть благодарны, за то, что мы их...

- Стоп! Заткнись! - я резко прервал его и взяв Габи за руку мягко, но настойчиво увлёк её к двери:

- Габи, пожалуйста, подожди меня в своей гримёрке!

Габи немного испуганно посмотрела на меня, но пошла со мной.

Я проводил её до двери её комнаты, как мог успокоил, хотя самого уже слегка потряхивало. Неприятные или опасные ситуации я обычно чувствую ещё до того, как они случаются и сейчас я нутром почувствовал, что парой резких слов дело не ограничится.

- Так за что немцы должны быть благодарны тебе, да ещё по гроб жизни? - спросил я, вернувшись в нашу гримёрку, выделив слово "тебе".

- Да ладно, Саня, потом поговорим! - попытался замять разговор Виталий.

- А он потом скажет, что ничего не помнит, что его чёрт попутал и вообще это не он был!

- Ну, не на столько же он... - подал голос Жека.

- Как раз на столько! - перебил я его. - Посмотри на его морду! Он же считает себя правым. Сейчас скажет, что "мы их победили и они теперь должны нам по гроб жизни", да Малов? А все женщины Германии должны давать Малову по первому требованию! Ну, что молчишь, ты же так считаешь?

Парни смотрели на меня не понимая, чего это я так разошелся. А я просто вспомнил, как в той жизни Сашка устроил пьяные разборки со всей нашей группой, вот также перебрав на танцах у немцев. Причём без всякого повода с нашей стороны, просто всё его дерьмо, долгое время копившееся, требовало выхода. И пара лишних рюмок шнапса помогли этому дерьму подняться и выплеснуться наружу. Да так, что заляпало всех! А в нынешнее время, значит это случилось значительно раньше. Интересно, почему? Неужели то, чему суждено быть, обязательно будет? Поменяться может только время, возможно, место, ну и кое-какие детали. Тогда вся моя задумка изменить ход истории обречена на провал? Хотя... Тот говновыброс Малова случился перед самым дембелем и новый дирижёр просто пожалел его и дал дослужить последний месяц в оркестре. А если сейчас его попрут из музыкантов куда-нибудь в мотострелки, то неизвестно какие изменения произойдут и в его судьбе и , возможно чьей -то ещё!

- Конечно! - нагло глядя мне в глаза сказал Малов.- Немцы должны ответить за всё, что они натворили в нашей стране, а мы, как победители, этот долг с них возьмём.

- Это ты- то победитель? - насмешливо сказал я. - И кого ж ты победил?

- Ну, не я лично, а мой дед - победитель! И он в Германии этим немцам показал, где раки зимуют!

- Только немцам или и немкам тоже?

- Ха, да они немок драли как коз! - похотливая улыбка наползла на лицо Малова.

- А, так вот откуда у тебя эта мерзкая "философия"! - кивнул я. - Понятно. Значит дерьмо - это у вас семейное? Отец тоже подобными "подвигами" хвалился?

- Ты кого дерьмом назвал?! - взвился Сашка.

- Тебя и твоего деда. - спокойно ответил я. - Таких "освободителей" под трибунал отдавали. Да, жаль не всех, как видим!

- Да я тебя!...

Малов шагнул ко мне, но Виталий встал на его пути и толкнул в грудь:

-А ну успокоился, молодой! Приедем в полк, там и разберёмся.

-- А что он меня дерьмом называет? - продолжал кипятиться Сашка. - Из-за какой-то немки друзей оскорбляет!

- Друзья за спиной не подбивают клинья к чужим девушкам. - услышал я Жеку.

- Что? - я резко повернулся к нему. - Ты о чём?

- Да, ладно, - махнул Жека рукой. - Он знает!

- Он, может и знает, а вот я - нет! Что там было Жека?

- Пусть сам расскажет, чего он там Габриэль шептал...

- Ну да, если человек дерьмо, то он всегда и во всём дерьмо. - глядя Малову в глаза медленно сказал я.

- Ну ты мне ответишь за эти слова! - дёрнулся он, но не посмел отодвинуть Виталика в сторону.

- А это всегда пожалуйста! - усмехнулся я ему в лицо. - Вот прям сейчас вернёмся в полк и я с большим удовольствием подпорчу твою "мужественную" физиономию. Герой-любовник!

Несмотря на слегка напряжённую обстановку парни засмеялись, вспомнив многочисленные рассказы Малова о его любовных похождениях в бытность студентом и проживанием в общежитии. Он был старше нас всех и поэтому поглядывал немного свысока на "пацанов", хотя что там было правдой, а что обычным трёпом, знать мы не могли. Своими словами я, видимо попал в его больное место . Краска бросилась ему в лицо и он ринулся на меня всё -таки оттолкнув Виталия.

Подобные наскоки у меня вызывали только улыбку. То были времена, когда о карате и вообще о восточных единоборствах слышали кое-что только единицы на всю страну. И разборки между парнями были обычным "махачем", когда противники в буквальном смысле больше махали руками, чем наносили реальный вред противнику.

Я спокойно дождался, когда он максимально приблизится ко мне и замахнется довольно увесистым кулаком чуть ли не из-за своей спины.

Я нырнул под правую руку с одновременным уходом влево и мой кулак впечатался ему в солнечное сплетение. Хотелось, конечно врезать ему в его нос, с хищно раздувающимися ноздрями, но зачем нам в таком культурном месте кровь и сопли какого-то идиота?

Малов с громким хеканьем выдохнул воздух, выпучил глаза и согнулся чуть не до пола. Его налитая кровью рожа прямо просилась на встречу с моим коленом, но!... Низяяя!

- А чем это вы тут занимаетесь? - раздался за моей спиной мужской голос, смутно мне знакомый.

Мы все, как по команде обернулись. Никто из парней не узнал вошедшего мужчину в отличном костюме-тройке. Виталя собрался что-то сказать, но я его опередил, чтобы в горячке не ляпнул чего непотребного:

- Здравия желаю, товарищ полковник! - вытянулся я. - Проверяем вот на практике, сколько наш солист продержится не дыша. Для вокалистов очень важно иметь хорошую дыхалку.

- Да?- заинтересовался полковник Громов, а это был именно он. - Не знал. И давно он так? Не дышит...

- Да мы только начали....

- А он уже красный, - полковник заглянул в лицо согнувшемуся Малову. - Слабовата, выходит у него дыхалка, как ты говоришь.

- Слабовата, - вздохнул я. - Не получится из него хорошего вокалиста.

- Ну, я думаю для вас это не большая проблема, - скорее утверждая, чем спрашивая, сказал Громов.- Я заметил, что вы почти все поёте. Да ещё и привлекли эту замечательную девушку! Кстати, где она? - полковник обвёл взгляд гримёрку.

- У неё своя гримёрка, женская. - наконец отошёл от столбняка Виталий.

- А вот это правильно, - согласился Громов, - негоже девушке вместе с парнями в такой тесной компании быть. Тем более, что эксперименты вон проводите, интересные.

В глазах Громова я всё время видел смешинки. Всё он понимал, но продолжал поддерживать мою игру.

- Я, собственно зачем зашёл. - как бы вспомнил Громов. - Ну, во-первых, поблагодарить от имени командования дивизии и немецких товарищей за прекрасное представление. Честно сказать, не ожидал такого высокого уровня! И девушку очень правильно привлекли: и поёт замечательно, и дружеские связи, так сказать укрепляете. Немецким товарищам очень понравилось! Настолько понравилось, что обещали посодействовать с приобретением аппаратуры, которую вы заказывали. Я проверил армейские склады, но там, в основном инструменты для военных оркестров, а вам же нужна современная. Вот только флейту и удалось найти.

С этими словами полковник протянул мне черный футляр.

- Посмотри, подойдёт?

Я взял из его рук новенький футляр обтянутый черным кожзаменителем и открыл его.

На красном бархате лежала сверкающая новенькая флейта немецкой фирмы Ювель

- Вот за это спасибо огромное, товарищ полковник! - искренне сказал я, прижав руку к сердцу. - А то замучился играть на инвалидо - пикколо!

- Пикколо, это такая маленькая флейточка? - уточнил Громов.

И не успел я ответить, как он жестом фокусника достал из бокового кармана пиджака совсем маленький футляр.

- Вот такая? - улыбаясь спросил он.

- Ну, товарищ полковник, не знаю как и благодарить!

- А за что благодарить? Обеспечить воина положенным ему по уставу имуществом - святая обязанность командования.

Обязанность- то она, обязанность, да вот не обеспечили...

- Ну, вот теперь ты полностью экипирован! Осталось только сверхнормативное добыть. Но, если немцы обещали, считайте, что оно у вас уже есть. - и обращаясь к Малову, с трудом разогнувшемуся, добавил. - А из тебя, боец, артист не получится. Не соответствуешь ты нормам и стандартам бойца культурного фронта. Но, не расстраивайся, я попрошу командование вашего полка подобрать тебе воинскую специальность , где твои морально-волевые качества максимально будут задействованы и у тебя будут возможности духовно расти.

Он что, слышал что-то? А может всё? Я внимательно посмотрел на полковника, но по его добродушному виду понять его реальные мысли было невозможно.

- Ещё раз, благодарю за службу! - обращаясь ко всем сказал полковник.

Мы попытались ответить по уставу, но он сразу присёк наш порыв:

- Ладно -ладно, не на плацу!

И действительно, выглядело бы это несколько странно, если бы мы грохнули хором:

- Служим Советскому союзу!

Я невольно улыбнулся, представив это.

- А ты что улыбаешься? - спросил полковник и сам улыбнулся. - Пойдём, познакомишь меня с вашей певуньей, хочу и её поблагодарить.

Я положил оба футляра на стол и вышел вслед за Громовым.

Закрыв дверь я собрался было идти за Громовым к гримёрке Габриэль, но он неожиданно обернулся и спросил:

- Вы что обычно делаете по утрам в воскресенье?

- Да в общем, ничего особенного, - немного замешкавшись с ответом от такого вопроса, ответил я.- Если в субботу играем где -нибудь допоздна, то спим. Потом идём в студию и - кто чем.

- Ага, значит свободны! - удовлетворённо кивнул Громов. - А как тебе идея подышать свежим воздухом в парке часиков в девять? Знаешь, где городской парк?

- Естественно, - машинально ответил я, хотя это было совсем не естественно для солдата первого года службы. Парк располагался не близко от нашей части, в пойме реки Эльба и если не знать, что он там есть, заметить его трудно, даже проходя совсем рядом. Срочником я был там всего один раз. Старшина устраивал поход для дембелей с фото-сессией на память.

- Да? - удивился Громов и я сразу понял свой промах. - Отлично! Так сможешь подойти?

Как будто у меня есть варианты! Вот возьму сейчас и скажу:" Да нет, товарищ полковник, давайте как-нибудь в другой раз! Что-то у меня настроения нет!" Ага, смешно!

- Если надо, смогу конечно! - кивнул я.

- Тогда я буду ждать тебя на собачьей площадке. Знаешь, где она находится?

На этот раз я был настороже и отрицательно покачал головой, хотя прекрасно знал её расположение. Мы с Габи несколько раз приходили туда в прошлой жизни полюбоваться на красавцев собачьего племени. Особенно мне нравилось наблюдать как хозяева тренировали овчарок. Тогда -то я и влюбился в немецкую овчарку - умнейшую и красивейшую собаку.

- Её легко найти, - объяснил Громов. - Как спустишься по лестнице, иди, никуда не сворачивая по центральной аллее до самой Эльбы. Там повернёшь направо и пройдешь по берегу метров пятьсот. Я буду тебя там ждать. Договорились?

- Так точно!- ответил я.

- А вот это лишнее, Саша! - совершенно серьезно ответил Громов. - Я скажу тебе, когда необходимо будет козырять и щёлкать каблуками.

Ничего себе!

- Ну пойдём к твоей девушке.

Это он показывает свою осведомленность?

Я постучал в дверь гримёрки.

- Bitte! - услышал я голос Габи.

Толкнул дверь и пропустил полковника вперёд.

Габи сидела перед зеркалом, стирая остатки грима, который фрау Мюллер не взирая на протесты Габи, всё -таки наложила умелой рукой, подчеркнув и выделив красоту девушки. Увидев, что я не один Габи поднялась и поздоровалась с Громовым.

- Добрый вечер!

- Сидите, сидите! - запротестовал полковник. - Извините за вторжение без приглашения, но не мог не зайти выразить своё восхищение!

Громов произнёс это на одном дыхании. Готовил речь заранее или ему часто приходится говорить казённые комплименты? Хотя, где?

Громов, между тем завладел рукой Габи и приложился к ней губами.

Это их в академии КГБ этому учат? Интересно, тренируются на манекенах или друг на друге? Я представил Громова целующим ручку полковника Сидоренко и еле удержался от смеха. Вот это было бы совсем не по делу! Что за дурацкие мысли лезут в голову? Это адреналин выходит так?

- Мне правда очень понравилось ваше исполнение всех песен! - продолжил Громов. - А ваши дуэты с Александром - просто великолепны!

- Danke!- улыбнулась Габи исполнила свой коронный книксен, который мне так нравился.

- Вы давно выступаете на сцене? - спросил Громов.

- Нет, это было в первый раз! - до чего же очаровательная улыбка у неё .

- Не может быть! - искренне удивился Громов. Может и правда для него это сюрприз? Не поймёшь этих особистов.- Тогда это вдвойне удивительно! У вас несомненный талант!

Габриэль зарделась от удовольствия и стрельнула в меня глазами.

- Вам прекрасно удаётся передать чувства в песнях! Когда я слушал "Зимний сон", было такое ощущение, что вы не просто поёте слова о любви какой -то абстрактной девушки к неизвестному мужчине, а выражаете свои!

Это он так собирает информацию? Или как там в их конторе говорят - работает в поле! Полевод, понимаешь...

- Да, это так и есть! - спокойно ответила Габи. Громов сделал стойку. - Когда я пою песню, я всегда представляю, что это как будто я чувствую и я пою о себе.

Ага, а ты, полковник чего ждал? Что она вот сейчас возьмёт и всё тебе расскажет?

- Да, понимаю! - кивнул Громов. - Поэтому получается очень искренне и не фальшиво.

Полковник сделал маленькую паузу и стал прощаться.

- Ещё раз - огромное спасибо за доставленное удовольствие! Был рад познакомиться! Надеюсь услышать вас не раз. Успехов вам обоим!

Громов ещё раз приложился к ручке Габи, ну а что, понимаю его вполне как мужика, кто б отказался? А мне только пожал.

- Какой приятный мужчина! - улыбнулась Габи ,повернувшись ко мне, когда за ним закрылась дверь.

- Так, мне сейчас ревновать или как? - нахмуря брови спросил я.

- Ну, я не знаю... - задумалась Габи.

- Ах так!? - возмутился я. - Молилась ли ты на ночь, Габриелла?

Её стройная фигурка затянутая в джинсы и рубашку утонула в моих объятиях.

В коридоре мы столкнулись с парнями, которые тоже только сейчас выходили из мужской гримёрки. Чего они там до сих пор делали, подумал я , но вид красной морды Малова, показавшегося последним всё прояснил. Вопрос был только в том, ограничился ли воспитательный процесс только моральной составляющей или всё -таки для закрепления результата добавили и физические его аспекты. Парни задержались, поджидая нас с Габи, а Сашка протиснувшись вдоль стены пошёл на выход.

- Что-то "победитель" растерял весь свой боевой пыл . - усмехнулся я.

- Да дерьмом оказался наш " герой -любовник"! - махнул рукой Виталий. - Ладно, в полку ещё поговорим. Пойдём грузится.

Я посмотрел на Габи. Ей пора домой, но проводить никак не получается - прошло уже больше часа после отбоя.

Габи, словно прочитав мои мысли сказала:

- Ну я дойду сама. Спасибо всем за такой прекрасный концерт! Мне очень понравилось выступать с вами!

Парни сразу заулыбались.

- Что ты, Габриэль! Это тебе спасибо! Поёшь ты просто класс! - Виталий, как старший сказал за всех. - Без тебя было бы совсем другое дело!

Тут Виталий был абсолютно прав! Сегодняшний наш успех процентов на 70-80 был заслугой Габи. Её шикарный голос и особенно свободная манера поведения на сцене и все эти мини-спектакли, в которые она превращала почти каждую песню, были откровением даже для меня. Хотя все идеи как именно исполнять песни принадлежали мне, но даже я не ожидал, что она сможет так их воплотить. На репетициях дома, под одно фортепиано Габи только слегка обозначала все эти действия, а вот на сцене развернулась во всей красе! Даже идиотское поведение Малова не испортило общего впечатления.

- Нет, Габи, ну куда ты пойдешь? - запротестовал Виталий. - Уже так поздно, а ты одна по улице! Даже не думай!

- Но что со мной случиться в моём городе? - искренне удивилась Габи. И я её понимал, в отличие от парней выросших на наших улицах и подворотнях оккупированных гопотой. В прошлой жизни мы с ней гуляли практически каждый вечер допоздна. Тогда мне, как сверхсрочнику спешить к отбою не надо было и случалось, что мы бродили за полночь. Ни разу даже малейшего намёка на конфликт не было, ни говоря уже о чем-то более серьезном.

Но с Виталием я был согласен! Как вот так взять и отпустить одну? Даже если бы Габи не была моей девушкой, как бы это выглядело? Ок, спела, спасибо - можешь идти! Так что ли?

- Габи, сейчас что-нибудь придумаем! - заверил я её. - Но одна ты не пойдешь!

Прихватив свой орган, я доверил микрофоны нести Габи и мы вместе пошли к автобусу. На Малова я даже не смотрел.

Затащив и разместив в автобусе свой аппарат я подошёл к водителю. Ох, когда я возьмусь за немецкий? Вот как с ним разговаривать?

- Эээ, do you speak English? - ничего лучшего я придумать не мог.

- Не, не муви по ангельску, - покачал головой довольно молодой мужик.

-Jesteś Polakiem? - вспомнил я свои занятия польским. В девятом-десятом классе я переписывался с девчонкой из Польши, которая присылала мне ценнейшую вещь: журналы о рок-музыке Non stop. Издавались они на польском языке на жёлтой газетной бумаге, но для меня это было настоящим сокровищем. Раздобыв польско-русский словарь я переводил эти журналы от корки до корки. К концу десятого класса я очень прилично знал польский. Возможно говорить и понимать язык на слух было бы трудновато, но читал я свободно.

- Kurwa, znasz Polski? - изумился шофер.

- Натуральне! - ответил я.

- Матка бозка! - хлопнул себя по ляжкам поляк. - Але естес росианинем, правда?

Я с удивлением понял, что свободно его понимаю!

- Натуральне.У меня была девушка из Польши. Она научила.

- Молодец! - поляк показал большой палец. Не понятно только кто был молодец, я или девушка из Польши. Но сейчас это было неважно.

- Можем по пути завезти нашу певицу? - приступил я к главному.

Поляк посмотрел за мою спину, где Габи с интересом прислушивалась к нашему разговору.

- Курва! Ешче раз молодец! - засмеялся поляк. - Имел девчину с Польска, а теперь - с Немецка! Как могу такому молодцу отказать? Заедем, курва!

- Дзенькую бардзо! - поблагодарил я, чем вызвал ещё одно одобрительное покачивание головы.

- Ну всё, солнышко, я договорился! - вернулся я к Габи. - Мы тебя доставим прямо до дома.

- А на каком языке ты с ним разговаривал? Это как русский, только какой -то он странный.

- Это польский. Тоже славянский язык, поэтому много слов похожих.

- А что такое курва? Он много раз его повторял.

Вот так и знал, что обязательно об этом спросит! Поляк же его вставлял после каждого слова.

- Вот этого слова я не знаю, солнышко. Но по-испански это означает поворот. Он наверное хотел сказать, что до твоего дома много поворотов.

И не дожидаясь новых вопросов я заторопился:

- Ты сиди здесь, никуда не ходи. Я пойду парням помогу.

Проходя по коридору я столкнулся с выходящим из режиссерской комнаты Вольфгангом. Он подмигнул мне и показал сразу два больших пальца.

Загрузив аппаратуру и инструменты, мы расселись в мягкие кресла и автобус поплыл по улицам Ризы.

Я назвал шофёру адрес и он сказал, что знает эту улицу, употребив всего три раза слово курва.

Дом Габи был не очень далеко от дворца и вскоре автобус затормозил у знакомого подъезда заколыхавшись на мягкой подвеске.

Габи попрощалась со всеми, сказала Danke водителю и проходя мимо меня быстро поцеловала. Но только в щёку. Но и это вызвало дружное "уууу" всей нашей компании, за исключением Малова, конечно. Но он уже к нашему коллективу не относился...

Автобус тормознул перед закрытыми воротами полка и Виталий собрался было уже идти разговаривать с нарядом по КПП, но там или запомнили сегодняшний переполох вызванный появлением этого чуда автомобильной промышленности Германии в части, или их предупредили, но ворота медленно поползли в сторону и мы въехали на территорию "маленького СССР". Казармы были погружены в темноту, горели только фонари над входом, все "улицы" гарнизона очистили от техники, выползшей туда по сигналу "белая акация" и только одинокий часовой таращился на буржуйскую технику. Мы в ускоренном темпе выгрузили инструменты и аппаратуру прямо на землю, благо она вся была закованна в булыжник, чтобы не задерживать водителя, я сказал ему пару благодарностей на польском, он, в ответ помянул матку бозку и неизменную курву и автобус по широкой дуге поехал на выход.

- Шурик, ты на каком языке с ним говорил? - вытаращил глаза на меня Сергей Сараев и остальные тоже смотрели удивлённо, ожидая ответа. Ну да, они же не слышали нашего разговора возле Югендпалас.

- Да это польский, - отмахнулся я. - Там почти всё понятно. Слова -то похожие!

- Ага, а я думал ты где-то его услышал и запомнил! - усмехнулся Виталий.

- Вот в этот раз не так было! - возразил я. - Первый раз польский слышу живьём, как и вы! Раньше только песни.

- Ага, как и мы! - засмеялся Женька. - Только я ни хрена не понял, а он с поляком разговаривает!

С шуточками- прибауточками мы таскали наше имущество в студию и только Сашка Малов ходил молча. Причём, на этот раз он старался взять что-нибудь потяжелее, вопреки своей обычной практике. Неужели проняло? Так хорошо парни объяснили "политику партии", как у нас говорили? Или его напугали слова Громова и он теперь со страхом думает, куда его турнут из оркестра? Вот это вернее всего. Я его хорошо запомнил по прошлому.