Ветер перемен. Книга вторая.

Глава 15

Занятия оркестра до обеда в этот день были для меня настоящей мукой. Мало того, что постоянно хотелось спать, так в короткие моменты просветления мысли сразу возвращались в квартиру Хеттвер. Как они там? Что у Габи всё хорошо - я знал, просто чувствовал! А вот что там удалось узнать фрау Хеттвер в госпитале?

Пару раз я опаздывал со своим сольным вступлением на флейте, когда мы разбирали классические произведения. Дирижёр любил отвлечься от военных маршей, всё -таки он был настоящим музыкантом и мы частенько в предвыходные дни играли классические произведения для души. Несколько раз даже делали из военно-духового оркестра большой эстрадный с саксофонами, тромбонами и ударной установкой вместо одного большого барабана. В этом варианте оркестр исполнял шедевры Гленна Миллера, Рея Конифа, Гершвина. Жаль только дальше студии эти эксперименты не шли. Ну кому это было нужно в полку?! "Славянку!" - орали дембеля на всех наших выступлениях в клубе, где мы пытались привить им хоть какие-то зачатки культуры. Не, хорошо хоть требовали марш " Прощание славянки", а не "Мурку"!

- Любимов, что с тобой сегодня? - не выдержал дирижёр. - Специально подобрал произведения с партиями флейты, давненько её живьём не слышал, а ты спотыкаешься постоянно.

- Да голова болит... - выдал я универсальную отмазку для всех и во все времена.

- Сходи после обеда в ПМП, пусть какую -нибудь таблетку дадут. - пробурчал Чихрадзе.

- Да у нас генеральная, после обеда...

- Ну таблетку они тебе быстро дадут, она у них всё равно одна от всех болезней! - сразу же влез Вася Онопко, девизом у которого было:" Ни дня без хохмы!" И он его постоянно перевыполнял.

- Не, у них ещё клизма есть! - не остался в стороне Конюшков.

- С горчицей! - это Студников.

- С горчицей это от серьезных болезней.- внёс поправку Конюшков.

- А пробки от запора забыли? - подал голос Ключный.

- Ну вот, шикарный ассортимент медицинских услуг имеется! - подвёл итог Крылов. - Так что вы зря бочку катите на полковую медицину.

Дирижёр терпеливо дождался пока иссякнут все хохмы и реакция на них, зная по опыту, что остановить это невозможно! Ибо слишком неординарные личности собрались оркестре.

Когда затихли последние смешки Паша Михеенко с серьезным видом уточнил:

- Так Шурику таблетку просить или лучше сразу клизму?

И веселье возобновилось с новой силой...

Драить студию и подметать территорию вокруг неё мы закончили за час до начала нашей работы в ГДО. Времени хватало только на то, чтобы умыться, переодеться в парадки и дотопать до ресторана. Благо аппаратуру теперь возить туда-сюда необходимости не было.

Подключаясь и настраиваясь я с тоской думал, что увидеться сегодня с Габриэль никак не получается. Закончим мы поздно, тютелька в тютельку, чтобы успеть к отбою. Просто наплевать и вернуться после отбоя, забежав на минутку к семье Хеттвер, никак не получится: гарантии, что очередной дневальный на КПП будет точно так же спать,нет ни какой. Дважды в одну и ту же воронку снаряд не попадает. Да и Виталий просто не имел права отпустить меня. Случись чего, спрос будет с него. Он не сможет сказать, что он "не знал".

Мы сыграли пару инструменталок для разогрева и уже собирались начать основную программу, когда увидели редкую картину: начальник ГДО в полковничьем мундире показался в дверях ресторана и направился прямиком к нам.

- Вечер добрый, сынки! - приветствовал он нас как обычно.

- Здравия желаем! - за всех ответил Виталий, но и мы, пробормотали приветствие, каждый на свой манер.

- Виталий, я заберу у вас Любимова, - не спрашивая, а констатируя факт сказал полковник без всякого вступления. - Там у начальника Особого отдела возникли вопросы по аппаратуре, которую он вам пробивает, так что нужна консультация. А Любимов у вас,как известно хорошо в этом разбирается. Сможете обойтись без него?

- Ну, сможем, конечно... - не очень уверенно ответил Виталий.

И я его понимал. На данном этапе существования группы практически всё было завязано на мне: и многочисленные соло на органе и вокал в большинстве песен, да и мы просто хорошо сыгрались и отсутствие любого - это уже проблема.

- Ну вот и отлично! Пойдём, Любимов! - полковник явно торопился и не собирался разводить дебаты на тему: "сможем-несможем"!

Я выбрался из-за органа.

- Виталь, я выключать его не буду, может где успеешь аккорд нажать или соло простое сыграешь...

О чём это я? Какое соло? Сейчас тебе будет и соло, и кофе, и какава с чаем...

Я сразу понял, что дело конечно не в инструментах, а в гораздо более серьезных вещах, раз Громов не дождался нашей утренней встречи в парке.

Сидоренко без стука открыл дверь, кабинет всё -таки его, пропуская меня.

- Заходи!

Громов расположился в кресле возле маленького столика, в том же самом, где и первый раз, когда мы познакомились.

- Здравия желаю, товарищ полковник! - на всякий случай по уставу поздоровался я.

Громов не остановил меня, как прошлый раз.

- Хотел сказать добрый вечер, но не получается, -ответил он. - Садись, поговорим.

- Ну я пойду, не буду вам мешать, - взялся за ручку начальник ГДО. - Если буду нужен - я в главном зале.

О как! Целый полковник сработал как простой посыльный. Не хочет главный особист дивизии, чтобы его видели лишние глаза в ГДО.

- Спасибо, Павел Васильевич! - кивнул Громов и дождавшись, когда Сидоренко вышел, плотно прикрыв за собой дверь,без паузы, сразу же начал без предисловий:

-Вчера, после твоего звонка, вернее уже сегодня утром, я связался с немецкими коллегами.

- Штази?- вставил я,

- Не будем уточнять, -уклонился Громов. - В этом деле,чем меньше будешь знать, тем будет лучше для всех. И в первую очередь для тебя. Я сам не владею всей информацией.Итак, "восточных гостей" изъяли с территории госпиталя. Где они сейчас, я могу только догадываться. Если бы ты не оказался в самом центре событий, я вообще бы не посвящал тебя в это дело. Повторяю: для твоей же безопасности. Поэтому просто напоминаю тебе ещё раз: нигде и никому ни одного слова.

-Не маленький, Степан Афанасьевич! - как-то само вырвалось обратится по имени, а не по званию.

- Надеюсь. - Громов внимательно посмотрел на меня. - Просто ещё раз напоминаю. Это не лишнее. Что мне удалось узнать. Все три араба из Сирии - члены террористической группы. Их подготовили для совершения терактов в странах Европы. По видимому, им было совершено всё равно в какой именно. К несчастью это оказалась Восточная Германия.Все трое прошли медицинские курсы, но не для того, чтобы лечить, а чтобы попасть в какое-либо медицинское учреждение.Так они оказались в Ризе, в городском госпитале. Показали себя с хорошей стороны, постоянно предлагали помощь и немцы "растаяли", потеряв бдительность. Выбрав момент, когда волна ежегодной эпидемии гриппа резко пошла вверх,они решили действовать. Медицинского персонала не хватало и руководство госпиталя решило доверить им самостоятельные выезды по первичным вызовам.

Вчера они нанесли скоординированный удар.

- И? - не выдержал я.

- Четырнадцать человек. - тихо ответил Громов. - Из них двое детей, четырёх и семи лет.

- Что значит четырнадцать человек? - до меня не сразу дошло.

- Спасти не удалось... - закончил Громов.

- Бл... - еле сдержался я. - Мрази!

- Как ты узнал о них и откуда звонил?- после паузы спросил полковник.

- От Габриэль...

- Ты был у неё в это время? - изумлённо произнёс Громов. - Но родители?

Я посмотрел на него. У них у всех одно на уме?

Я уткнулся лицом в ладони думая только об одном - что было бы с Габи и со мной, если бы у меня ничего не получилось?

- Ты хочешь сказать? - осторожно продолжил Громов.

- К Габриэль приходил Ахмед. - перебил я его.

- Что?! Как?! - полковник во все глаза смотрел на меня, боясь спросить.

- Она здорова. - ответил я.

- Ахмед не успел ввести ей БО? - спросил Громов.

- Что такое БО? - не понял я.

- Они вводили пациентам компоненты биологического оружия.

- Суки! - я ударил кулаком по коленке. - Их четвертовать мало! Где они сейчас и что с ними будет?

- Они у спецслужб ГДР, а вот что с ними будет - большой вопрос!

- То есть? - я ещё не хотел верить, но тоненький ручеёк знания уже просачивался мне в мозг. - Вы хотите сказать?...

Я замолчал на полуслове и дождался, пока ответ сам сформулируется у меня в голове.

Громов молчал и тогда я сказал глядя на него:

- А, ну да, как же я сразу не догадался! Разве ж можно разбрасываться такими ценными кадрами?! Сейчас мы их быстренько перепрограммируем и забросим на Запад, для борьбы с "мировым злом". Мы то как раз - "добро"! Да, Степан Афанасьевич? Добро должно быть с кулаками! Такой у нас лозунг? А ещё с биологическим оружием! С химическими, отравляющими веществами и ядрёной бомбой, куда ж без неё, родимой?!

Я остановился с трудом. Перед глазами всё время была лежащая без сил Габи, огромные черные круги под её глазами, прерывистое, еле слышимое дыхание.

- Мрази! Какие же мрази! - я еле удержался, чтобы не добавить - "вы".

- Как ты узнал об этих южных или восточных "друзьях"?

Так... И что ему говорить? Вчера, подключая Громова к проблеме я думал только о том, чтобы спасти людей и обезвредить этих непонятных "гостей", абсолютно упустив из виду, что придётся объясняться.

- Почему молчишь? - поторопил Громов, буравя меня глазами.

- Степан Афанасьевич, извините, не могу ничего придумать! - откровенно сказал я. - Голова после этой ночи не работает. Завтра бы что-нибудь придумал, а сегодня - не получается!

- А если сказать правду?

Как это удаётся Громову сдерживаться перед лицом такой наглости от пацана?

- Могу! Только вы не поверите. - пожал я плечами.

- А ты попробуй...

- Хорошо, - я немного подумал.

А как будет восприниматься правда без подробностей? Проверим?

- Ахмед был у Габриэль по вызову, сделал ей укол. Когда я пришёл ей было уже совсем плохо. Мне удалось остановить развитие процесса, хотя я и не понимал, в чём причина такого стремительного его развития. В процессе лечения, я установил причину - инъекция чего-то инфекционного или отравляющего. От матери Габриэль узнал, что на вызов приходил Ахмед и что двое его подельников весь день были на вызовах к другим больным. Я заставил её позвонить в госпиталь и отправить медиков по всем пациентам, к которым приходили арабы. Надеялся, что их удастся спасти. И сразу же позвонил вам.

- Что говорила мать Габриэль по телефону? - быстро спросил Громов.

- Я не знаю. Не спросил.

Громов скривился.

- Нужно как можно быстрее это узнать!

- Можно позвонить, - начал было я, но полковник покачал головой.

- Лучше этого не делать. - секунду поразмышляв и решив для себя что-то, он решительно заговорил. - Я сейчас не буду разбирать, что ты тут мне наговорил, мы к этому вернёмся позже. Сейчас просто нет для этого времени! Первым делом нужно узнать точно, желательно до единого слова, что именно говорила мать Габриэль по телефону. И вообще, что говорят сейчас в госпитале. И исходя из результатов будем решать, что делать .

- Всё так серьезно, Степан Афанасьевич? - спросил я. До меня начинало доходить, что опасность ещё не миновала.

- Более чем! - ответил Громов о чём -то усиленно размышляя. - Если бы знать точно, что квартира семьи Хеттвер ни на минуту не оставалась пустой, то можно было бы и позвонить. - стал он рассуждать вслух. - Но мы с тобой этого не знаем, а позвонить и спросить, значит...

- Спалиться! - закончил я за него. Громов просто кивнул. Мне стало понятно о чём он ломает голову. Его телефон явно защищён от прослушки. Телефон Хеттвер, почти наверняка не слушают. С чего бы это делать "компетентным органам"? А вот телефон госпиталя, напротив - почти наверняка слушается! Мало ли какой псих позвонит! И если мама Габи наговорила лишнего, штази сразу же заинтересуются ею. Они, конечно могут просто вызвать её на допрос и думаю обязательно вызовут, но могут и поставить прослушку, интересно ведь, чего там врач предупредившая о террористах говорит в кругу семьи! Но сейчас, к счастью нет мобильных телефонов, которые прослушиваются по щелчку пальцев! Ещё и живую картинку дадут. Сейчас спецам штази нужно проникнуть в квартиру, чтобы прилепить "жучок".

- Но сам телефон можно ведь подключить для прослушки прямо на АТС? - решил уточнить я.

- Конечно, - кивнул Громов. - Именно поэтому нужно как можно быстрее предупредить их от лишних разговоров

- Я пошёл? - поднялся я.

- Да! И как можно быстрее! - Громов поднялся тоже. - Первым делом узнай что именно говорила по телефону мама Габи. Если она ничего не говорила о возможном теракте - это большая удача! Мать -врач, найдя дочь в тяжёлом состоянии и зная, что к ней приходил неопытный стажёр беспокоится о других больных. Это вполне естественно. Следующий момент: узнай о чём говорят врачи в госпитале и что говорила им мама Габриэль о выздоровлении дочери. Если и здесь она не сказала ничего лишнего, значит будем считать, что нам очень и очень повезло. Если же не всё так, как хотелось бы нам, сразу звони сюда, я буду ждать. Естественно не с телефона Хеттвер, только из автомата. Всё ясно?

- Говорить можно открыто в квартире? - задал я пришедший вдруг в голову вопрос.

- Правильно мыслишь! - похвалил Громов. - Если в квартире всегда кто-то находился, то прослушки нет. Но ты же не можешь с порога об этом спросить? Поэтому напиши прямо здесь записку и когда тебе откроют дверь покажешь её. И уже по ответу будешь действовать. Если квартира хоть на пять минут оставалась без присмотра, лучше перестраховаться. Пригласи Габриэль подышать свежим воздухом, это полезно после болезни. Кстати, она как, сможет прогуляться?

- Я её не видел весь день из-за идиотской генеральной уборки! - чуть не выматерился я.- Но, думаю сможет. В крайнем случае далеко не пойдем, у них есть внутренний дворик.

- Да, так даже лучше. - согласился полковник. - Может придется что-то уточнять у матери. А ещё лучше, забирайте с собой и её! Всё сразу и выяснишь!

- Ясно! - я быстро настрочил записку. - А что сказать парням? Я же за шинелью через зал пойду, спросят?

Громов махнул рукой:

- Скажи, что я тебя везу куда -нибудь к немцам смотреть инструмент какой -нибудь. Сам придумай! Не до этого сейчас!

Тут он прав. Я почти бегом одолел коридор и вошёл в зал ресторана. Парни как раз играли "Крутой поворот" и всё свободное место перед сценой было занято прыгающей и притопывающей толпой. Виталий, увидев меня глазами спросил : "Ну что там?" Я только махнул рукой и провёл ребром ладони по шее - " Тороплюсь!" и схватив шинель из подсобки, протолкался сквозь толпу источающую запах алкоголя и табака к выходу. Когда они успели так "заправиться?"

Завершив рекордный забег к дому Хеттвер, я слегка отдышался и коротко, как обычно позвонил в домофон.

- Сашик? - с надеждой спросил домофон голосом Габриэль.

- Я, солнышко!

- Иии! - услышал я радостный писк Габи и нажал на дверь ожидая жужжание открываемого замка. Но вместо этого наверху хлопнула дверь и я услышал не такие стремительные как обычно, но достаточно уверенные шаги Габи. Она подбежала к застеклённой входной двери и смущённо улыбаясь открыла её.

- Ой, прости, я так торопилась, что забыла открыть тебе дверь! - и она нырнула в распахнутую ей навстречу шинель.

Ну вот, а мы с Громовым целую операцию разработали по вызволению Габи и её матери из квартиры без привлечения внимания злобной штази!

- Габи, душа моя, ты что ли совсем поправилась? - отстранив её немного от себя заглянул я в её глаза. В них не осталось и следа слабости или болезни и только лёгкая бледность и чуть заметные круги под глазами выдавали перенесенное ею в течение последних суток .

- Да, Сашульчик! - улыбаясь ответила она, демонстрируя новые варианты моего имени.

- Ох, как же ты меня напугала, солнце моё! - прижал я ее снова и тут же отстранив с наслаждением поцеловал.

Габи обмякла в моих руках и её жаркое дыхание обожгло мне лицо.

- Ну, пойдём скорее наверх! - потянула она меня за руку. - Мы теперь можем целоваться дома и нам никто ничего не скажет! - она счастливо засмеялась.

- Подожди, солнышко! - удержал я её. - Нам нужно поговорить с тобой здесь.

- Почему? - удивилась Габи и сразу стала серьезной.

Чувствует моё состояние?

- Это из-за того, что случилось ночью?

Хорошо, что она так быстро всё понимает, даже раньше, чем я спрашиваю. Не придется терять время на пустые ахи и охи.

- Да, Габи! - я киваю. И решаю сначала поговорит с ней, раз уж она здесь, а потом, если понадобится, то позовём и Марту. - Давай я тебя хорошенько застегну и пойдём в наш садик.

Мы выходим через заднюю дверь и садимся под пальмой в кадке. Габи серьёзно и с тревогой смотрит не отрываясь на меня.

- Габи, ты знаешь, что случилось прошлой ночью в городе? - начинаю я. - Расскажи мне всё, что тебе известно, что рассказала тебе мама.

Габи кивает и неглубокая складочка появляется у неё на лбу.

- Мама сказала, что вчера в Ризе умерло четырнадцать человек. У них у всех были одинаковые симптомы и умерли они от отёка лёгких. Это бывает при тяжёлой инфекционной пневмонии, но такое количество за одни сутки - впервые за всю историю госпиталя.

Габи останавливается и вопросительно смотрит на меня.

- А что говорят врачи? В чём может быть причина?

- Как я уже говорила, они понимают причину смерти, но не понимают, как такое могло произойти сразу у такого количества больных. И самое странное, что ко всем умершим пациентам приходили трое врачей-стажеров из Сирии.

- И как они это себе объясняют?

- Ну, кто-то, как моя мама считает, что у сирийцев слабая квалификация и они не смогли правильно поставить диагноз. Но не понятно, почему так получилось, что только у этих больных произошел отек лёгких, а больше ни у кого. Почему нашим врачам не попался ни один больной, которого пришлось бы спасать в реанимации?

- А ты как думаешь, Габи?

- Я думаю, как и ты! - сразу же ответила она. - Это стажёры ввели какую-то инфекцию всем, к кому они пришли по вызову. Только я не понимаю зачем? Что эти люди сделали им плохого? Что могла сделать четырех летняя девочка?

У Габи на глазах появились слёзы и задержавшись чуть-чуть на ресницах, покатились по щеке. Я прижался к её щеке губами и ощутил на них соль.

- Это террористы, Габи, им всё равно кого убивать, ради своих бредовых идей.

- А их поймают ? - Габи заплаканными глазами смотрела на меня.

- Надеюсь, родная! - ответил я, совсем не надеясь на правосудие.

- А почему мы говорим с тобой здесь, а не дома?

Как объяснить и не напугать? Какой станет их жизнь, если они будут бояться, что их подслушивают и за ними следят!

- Габи, я не хочу тебя обманывать, но и боюсь говорить тебе правду.

- Мы же договорились всегда говорить только правду!

Габи вопросительно смотрит на меня и в её глазах я вижу недоумение.

- Почему ты не хочешь говорить мне правду?

- Я хочу, но боюсь тебя напугать! - тороплюсь объяснить. Только обиды нам сейчас не хватало!

- С тобой мне ничего не страшно! - уверенно говорит Габриэль. - Особенно теперь.

- Хорошо, солнышко! - соглашаюсь я. - Тебе я скажу всё, что знаю я сам и что думаю, но твоим родителям и особенно брату мы сообщим только самое необходимое, хорошо? Это нужно для их же безопасности! Ты меня понимаешь?

- Да! - кивает Габи и на лбу появляется знакомая складочка. Она сосредоточена.

- Этих террористов задержали. Погоди радоваться! - останавливаю я Габи. - И сейчас идёт следствие. Ваша штази начнёт допрашивать всех людей знающих хоть что-то о них и об их работе в госпитале. Почти наверняка будут разговаривать и с твоей мамой. Не только потому, что она их знала, но и потому, что Ахмед приходил к тебе и что именно фрау Марта позвонила в госпиталь и сказала... Вот тут очень важно, что она сказала? Ты знаешь?

- Нет, я не спрашивала... - растерянно ответила Габи.- Мне как-то было уже всё равно, главное, что по её звонку поехали врачи к пациентам. Хоть и не спасли никого. - добавила она тихо.

- Ты понимаешь, что очень важно что именно сказала твоя мама по телефону и потом в разговорах в госпитале? И что она говорила о твоём выздоровлении. Ох, там же был ещё этот врач! - я вспомнил мужика в белом халате с отвисшей челюстью при виде меня голого с Габи на руках.

- Мне кажется я понимаю. - медленно ответила она усиленно размышляя о чём -то.

- Если мама сказала, что тебя хотели убить, отравить и прочее, её обязательно спросят с чего она это решила?

- Нет, мне кажется по телефону она говорила только, что из-за неправильного диагноза у больных может быть более серьёзное состояние и их необходимо проверить, - стала вспоминать Габи.

- Господи, сделай так, чтобы это именно так и было! - взмолился я.

- Саша, ты стал часто вспоминать бога. - несмотря на совсем не веселую ситуацию , пошутила Габи.

- А без его помощи нам будет трудновато выбраться из этого положения. - без улыбки ответил я и Габи кивнула.

- Мы можем спросить у мамы. - подняла она на меня глаза. - Пойдём?

- Обязательно, солнце моё! Только ещё один вопрос: ты сегодня выходила из дома? Погулять или ещё куда-нибудь?

- Нет, что ты?! Я сначала долго спала, потом мы с папой завтракали, хотя это был уже почти обед, а потом пришла мама из госпиталя и рассказала нам эти страшные новости. И долго сидели вместе и даже плакали... - закончила Габи и шмыгнула носом.

Я снова обнял её успокаивая и глядя поверх её головы на тёмное сейчас окно её комнаты, уточнил:

- Так вы с папой всё время были дома?

- Да, а почему ты об этом спрашиваешь?

Вот опять то же самое - говорить или нет?

- Ты обещал! - почувствовав мою заминку и правильно её истолковав, напомнила Габи.

Я вздохнул - теперь придется с этим жить, даже если захочу, вряд ли удастся от неё что-то скрыть. Женщина-рентген - мечта любого мужчины!

- Почему ты смеёшься? - она подняла на меня глаза.

- А я разве смеюсь? - удивился я. - Я же молчу!

- А я чувствую, что смеёшься! Там, внутри...

- Габи, я начинаю тебя боятся! - почти серьёзно ответил я. - Я чувствую себя как та лягушка под микроскопом!

- Лягушку целиком под микроскоп не засовывают! - улыбнулась Габи. - Её сначала препарируют - режут на кусочки. Мы в школе это проходили.

- Какой ужас! - я отстранился от неё выпучив глаза. - Ты меня ещё и препарировать будешь!? Я уж согласился под микроскоп целиком, а тут такое!

- Вот не заставляй меня препарировать тебя, рассказывай всё сам!

Да уж, что-то у нас этот процесс слишком быстро продвигается. От " да, милый, хорошо дорогой," до "а чего ты там себе думаешь, ну-ка колись!"

Теперь я тихонько засмеялась уже вслух.

- Ну! - потеребила меня Габи.

- Слушай, даже подопытной собачке и то дают кусочек сахара в утешение, а ты только разрезать на кусочки грозишь и треплешь как Тузик грелку!

- Какой ещё Тузик? - с подозрением уставилась на меня Габи, - И кто такая Грелка?

Вот так и знал, чувствовал, что нельзя хохмить - придётся объяснять каждое слово.

- Я тебя потом с ними познакомлю - и с Тузиком и с Грелкой - согласился я. - А сейчас нам нужно до конца выяснить кто, что и где говорил. Раз вы были всё время дома и никуда не выходили, значит мы можем спокойно подняться и поговорить с твоей мамой.

Габи задумалась.

-;Аналитик ты мой! - чмокнул я её прямо в нос, пользуясь тем, что она потеряла бдительность.

- У, мокро! - сморщила она носик вытираясь.

- Терпи, имею право! - разворачивая её лицом к подъезду сказал я. - Ты вон вообще потрошить меня собралась, я и то молчу.