Воспоминания старого шамана. Путь волка

Караван. Переправа через реку

В долине солнце согревало землю,

Своим теплом поддерживало пастухов.

В горах по-прежнему погода не менялась:

Всё так же ветрено, местами, и прохладно.

Восходом, утром освещались склоны,

Травой и мхом покрытые в иных местах.

Как будто айсберги в холодном синем море:

«Плескались» горы, проплывая в облаках.

В историю народы уходили,

Сменялись поколения людей.

Вот так Природа в Вечность отправляла

Своих любимых и единственных детей.

(Дети природы)

Колокольчики на шеях одомашненных животных мелодично наполняют суровые края. Человек на черном жеребце перегоняет стадо. Он щелкает бичом и звонко рассекает воздух. Запахи травы и луговых цветов разносятся в долине свежим ароматом. Хозяйка ходит с дочерью за стадом в поисках подсохших шевяков (помет животных). Ловко поддевают и закидывают их в корзины. Теперь есть топливо для обогрева и приготовления пищи. Женщины общаются и напевают. Всё, что для жизни нужно нормальной природа подарила пастухам. Домашний скот дает им мясо, шкуры, шерсть и молоко. Они валяют войлок, шьют одежду для себя и обувь.

Железный инструмент везут издалека. Два раза в год приходит караван с товаром. Караванщики меняются на шкуры, на утварь местную у пастухов. Хозяин, кроме повседневных, может заказать и дорогие вещи: украшения жене и старшей дочке. А сыну – нож хороший, – мужчина молодой, – хозяин будущий в жилище, обязан он свое оружие иметь. Любимцам младшим, близнецам, пастух сам делает игрушки.

Домашний скарб «замысловатый», вместе со сложенной «избой», – легко вмещаются в телегу. В походном состоянии юрта достаточно компактна. Так пастухи кочуют, чтоб скот имел в достатке корма и питья. Из поселения большого груженные товаром караваны уходят в дальние кочевья – в горы. Караванщики меняют шкуры, шерсть и солонину, на плошки, миски и ножи, железный инструмент, подковы, наконечники для стрел. Бывает, пастухи им делают заказы. Колесо, поломанное на телеге, в коротком переходе сам пастух латает. Ездить так, конечно, можно, однако же не далеко. Сломаться по дороге – плохо, особенно, когда идешь груженым. Поэтому пастух заказывает два: одно, что на замену, другое колесо – в запас.

Продукты караванщики меняли на мелочи приятные. Приправа там была в ходу и благовония для Духов. Вот так злых духов отгоняли, а добрых привечали угощением. Смеси пахучие для женщин, и кое-что для алтаря.

У пастухов в большом почете были табакерки для табака, чтоб нюхать. Небольшие по размеру (в ладони умещалось сразу две). Вещица дорогая, штучная, из редких минералов. Камнерез – искусный мастер – старался, долго изготавливал. Работа тонкая и точная. Сердоликовый корпус венчался круглой крышкой, из редкого для этих мест коралла. Колечко и лопатка делались из серебра и золота. Однако же, встречались экземпляры проще. Но в целом, у кочевников и пастухов, одним из показателей достатка служила дорогая табакерка.

На обратной дороге караванщики меняли провиант: сухой творог, кумыс и молоко, немножко жареной муки, жир конский, солонину (просоленное вяленое мясо). Для лошадей своих меняли кое-что. Кочевники старались обходиться сами, своими силами. Однако брали кое-что на стороне. Когда-то наступало время родную дочку замуж выдавать. Расходы загодя считали, – заранее готовились к событию. А если сын решил жениться, тогда работать приходилось на калым. Ребенок появился – люльку надо для него. Но, в основном, такие люльки, переходили «по наследству».

Караванщики – беда и выручка для пастухов. Кто-то из кочевников завидовал, кто-то в надежде на удачу пытался ремесло сменить. Однако хлеб караванщикам давался нелегко. В пути случалось всякое. Хищник ночью не давал уснуть, а днем с разбойниками приходилось сталкиваться. Они не только разоряли груз, но жизни караванщиков могли лишить. В таких местах недолго ходят, всегда опасность есть до дому не добраться.

Иные норовили, обменом заработать караванным, – освоить ремесло другое, в поселении потом остаться. Усталость вечная и неустроенность походная, отсутствие родных и близких рядом – всё это было выбором для человека. Хотя, сама дорога выбирала для себя людей. Один, столкнувшись с трудностью, искал дорогу легче. Другой скитался с караваном, пытаясь осознать свой путь. А третий рад бы был остаться, судьбу связать с оседлым ремеслом. Однако же неведомая Сила тянула караванщика с собой.

Вот так в дороге оставались люди, покинув дом и обретя в движении покой. Дух кочевой вселялся в человека, водил его с собой по длинной жизни, не позволяя расслабляться и останавливаться долго. Такие люди говорили раньше:

«Пока я двигаюсь вперед, я счастлив и живой!»

И те, кто доживал до старости глубокой, своей Душой в дороге оставались навсегда…

***

Погоняя свою лошадь, Коля шел с большой нагруженной телегой, – старшим погонщиком в торговом караване. Путь не малый, весь на своих ногах, лишь изредка он лазил на повозку. Дорога дальняя, а груз тяжелый. Так берегли погонщики своих кормилиц – лошадей.

Спустя большое время, караван подъехал к горной речке. Моста по близости не оказалось, поэтому решение было - вброд переходить. Дорога с берега шла в воду и так же плавно появлялась на другом. Спешились погонщики, остановились. Вода в реке холодная, с верховий, на летнем солнце не успела разогреться, пока бежала с гор в долину. Так если в ней немного побродить, то ноги замерзают очень быстро.

Коля вел свою повозку первым. Он шел не торопясь, ногами проверяя каменное дно. Сперва – по щиколотку, по колено дальше, за тем по пояс и почти по грудь. Хотя дорога, та, наезженной была, весенний паводок и быстрина ямы размывали под водой. Их сверху не заметишь, не определишь. Туда могла телега угодить или случайно лошадь провалиться. А там и до беды не далеко. Преодоление такой преграды – всегда дело ответственное и хлопотное. Обычно выбирался старший, и самый опытный погонщик, который караван переводил. Так медленнее, чем без остановки, однако же, надежнее и безопасней.

Течение осложняло переправу. Коля под уздцы повел кобылу, немного под углом к потоку, так, чтобы не снесло повозку. Телега полностью вкатилась в реку, вода колеса постепенно скрыла, со стороны казалось, что она уже плывет.

«Такой наш мир – иллюзия сплошная. А мы живем, не ведаем», – остановился Коля, перехватился лучше и продолжил дальше движение вперед.

Вот половина пройдена уже. Лошадь пошла спокойно, она доверилась хозяину, ступала осторожно на скользком каменистом дне. Коля подъем почувствовал ногами: там начинался выход на другой, пологий берег. Лошадь поднялась за Колей, и подняла повозку за собой. Товар теперь на месте, шкуры не намокли, – дело сделано. Николай отвел повозку в сторону, подальше от дороги, чтобы не мешать другим. Лошадь опустила голову и начала щипать зеленую траву.

Река – холодный стресс и для людей, и для животных. Коля назад вернулся, речку бурную преодолел, не торопясь. Пока он проходил, все в напряжении ждали.

– Когда переберемся, сделаем большую остановку! Там отдохнем и пообедаем за раз, – он перебросился словами с одним из караванщиков. Тот кивнул Старшему, в ответ, и отошел к своим товарищам.

Коля взял другую лошадь и заново спустился в воду. Ее погонщик рядом шел. Одежда от воды намокла и прилипла к телу. От напряжения, сердце молотом стучало и отдавалось импульсом в ушах. Сосуды сузились от холода и пропускали плохо кровь. Ноги замерзли сразу, их постепенно начало сводить. Ответственность, однако, за товарищей, за лошадей и груз не позволяли расслабляться. А возбуждение и стресс разогревали, и мыслить заставляли быстро.

Телега полностью вкатилась в воду. Теперь немного по прямой, а дальше выход вверх. Река неслась потоком бурным, возле колес вращалась, возле лошадиных ног. Шум заглушал любые звуки, и даже, крики рядом были неслышны. Повозка шла и наезжала на препятствие, подпрыгивала вместе с грузом. Шатер ее раскачивался в стороны. Коля двигался по ходу, движения своего и курса, пытаясь быстрому течению противостоять. Вдруг что-то изменилось, пошло совсем не так. Лошадь осела неожиданно и оступилась, ее, с телегой, начало сносить. Казалось, будто ноги провалились. Караванщики заметили неладное, забеспокоились на берегу, они всю поняли опасность.

Коля осознал, что происходит: лошадь оступилась и попала в яму. Если сейчас помедлить малость, то унесет ее с телегой вниз. Им с напарником вдвоем не справиться.

Николай отдал поводья и наказал товарищу: что бы ни происходило, лошадь удерживать на месте. Он быстро выбрался на берег и до своей повозки добежал. Не распрягая лошадь хлестанул. Кобыла с места сорвалась и увлекла груженую телегу за собой. А перед самым спуском, хозяин развернул ее, и медленно спустил. Вот, Колина повозка «проплывает» перед погонщиком другим. Он вяжет к ней свою кобылу. Теперь, уже, на пару, они хлестали лошадей, вытаскивая общий и тяжелый груз.

Рывки раскачивали караванную повозку. Она то двигалась вперед, то останавливалась, то по неведомой причине скатывалась в яму. Что-то нужно было предпринять. Так, с каждым новым разом, под действием течения реки, повозки обе стягивало вниз.

Коля отцепился быстро. Он перевел подводу поперед реки и прицепил увязшую кобылу снова. Теперь они тянули выше по течению. Там было твердо: ни ямы, ни преграды под водой. Но лишь течение, сильное, мешало, сопротивлялось их движению вперед. Так после нескольких попыток малый караван «пошел». Он вырвался из плена и медленно, уже зигзагом, до берега, до самого «поплыл».

Погонщики смотрели сверху: как «два бывалых капитана» вели по речке «два малых корабля», а позади бурлили мутные круги.

В конце концов, спасение удалось. Повозка Колина «пошла» на берег. После, за ней, проехала вторая. А рядом шел промокший и усталый караванщик. Он рад был случаю и Николаю. Тут облегчение наступило у него в душе. Он избежал большой беды и неминуемых потерь.

Коля товарища оставил, но приказал поставить рядом, недалеко от спуска, лошадь – на всякий случай, если что. Сам же он двинулся обратно.

Третья повозка шла удачно: лишь на мгновение задержалась в том месте, где промоина была. Лошадь выходила из воды, вытягивая крытую телегу. Товарищ Колин не сидел на месте и времени он даром не терял. Развел костер дровами, припасенными с предгорья. Погонщики стояли, обсыхали у костра, они оттуда наблюдали, как пойдет последняя повозка.

Молодой, ретивый жеребец занервничал – чего-то испугался. Как мулл упрямый, он не захотел идти вперед. Пришлось его тащить в буквальном смысле. Один тянул под самые уздцы, второй же сзади погонял кнутом. Телега в воду погружалась. Колеса медленно вращались, подскакивали на каменистом дне.

Коля, чтобы не сносило, правильно коня поставил, чуть выше, под углом к течению реки. На середине он махнул рукой. Не стал судьбу испытывать повторно. Другой спустил телегу вниз. Он переждал, пока его товарищ, другого рысака привяжет к ней. А после, свою лошадь хлестанул. Она рванула резко в гору и потянула за собой весь малый караван.

Конь молодой ведущего почуял и перестал упрямиться. Перебирал ногами, и сам вытаскивал двойной тяжелый груз.

– Ну, вот и переправились, – Николай сказал.

Хотя промерзли и устали, но караванщики сначала напоили лошадей. Один из них сготовил наспех небольшой обед. Перед обедом, погонщики согрелись у костра. Спустя минуты было жарко. Намокшая одежда подсыхала, парила на телах людей. Путники вращались разными боками, рассматривая яркое живительное пламя.

Вода зашипела в котелке. Коля бросил горсть травы, перемешал ее оструганным прутом, и котелок поднял с огня. По обожженным плошкам травяной настой разлил. В запасе, с прошлой остановки, в мешочке оставалась «золотистая мука» (пережаренная). Ее высыпали в чай, и молока туда добавили, и подсолённого арбина (конского нутряного жира).

Караванщики «бульона» отхлебнули, достали из походного мешочка аарул (сухой творог), каждый взял по пригоршне и начал угощаться. Горячий чай их согревал внутри, кровь «разогретую» по венам разгонял. Он организм насыщал и восполнял утраченную силу. Разгоряченные товарищи ожили, разговорились каждый о своем. Товарищ Колин взял кусочки вяленого мяса и разложил их по тарелкам, залил водой. Комочки разбухали, вбирали влагу и увеличивались многократно. Туда же, он положил и сухари из полотняного кулька.

Коля достал кисет с приправой и по щепотке в тарелки сыпанул. Когда обедать сели, каждый думал о своем. Мясной бульон хлебали, закусывали аарулом. Отдыхали от дороги, под звуки шумной, неспокойной горной речки.