Воспоминания старого шамана. Путь волка

Горный монастырь. Молодой росток

– Однажды, мы набрели на монастырь – среди пространств, безжизненных, и гор. Почти отвесная скала, была расписана искусным живописцем. Величественный храм, с цветными куполами, и с колокольней, золотистой, наверху. Пейзаж лугов, зелено травных, солнцем ярким дополнял его. У каждого, кто видел ту картину, тепло так становилось на душе, он будто в детство погружался снова: спокойный, радостный, счастливый. Как будто наш отец, Всевышний, в то время проникал в него. Мы долго вместе любовались, у тех величественных скал. Молчали все, никто не говорил ни слова, боясь нарушить хрупкую, Божественную связь, – так караванщик погружался, в свои далекие раздумья.

Он неожиданно прервался, и начал вглядываться в языки костра, стихии огненной открывался, и широко раскрыл глаза. Со стороны казалось, – они стали понимать друг друга. В лучах ночного пламени, лицо его менялось. Морщинки мелкие, что в уголках, давали зрелому мужчине, озорной и несерьезный вид. Пред Ведущим был не пожилой усталый караванщик, – но веселый, и жизнерадостный мальчишка. Те перемены подменили человека, преобразив его немолодое тело, в юную и озорную душу. И можно было удивляться, как в нем одновременно уживаются два совершенно разных человека? Натруженные руки лежали на коленях, большими пальцами прокручивая головной убор.

Огонь горел и продолжал общение. Он освещал сутулый и усталый силуэт. Снопами искр оживлял ночные краски. То угасал, то вспыхивал, и циклы повторял, – как смену дня и ночи. Он уносил воспоминания людей, в их прошлое, забытое давно. Огонь и человек, без слов, друг друга понимали.

В истории далекой земля прошла немало оборотов, и реки русла поменяли, воды в них много утекло. Так, исповедуясь перед собой, он не скрывал эмоций. Насколько можно душу обнажал, о чем-то сожалел, хранил обиду, раскаивался и за что-то извинялся.

Николай склонился к толстой обгоревшей ветке. Переложил ее поближе, вызвав яркое свеченье в темноте. Шел далеко не первый час общения. Друзья, их, на телегах спали, похрапывая каждый на свой лад.

– Да, кстати, как тот монастырь? – Николай спросил негромко.

– А, извини, забылся. Все думы про себя, да про жизнь свою, – караванщик голову склонил, затылок почесал. – В большой скале, в пещере, был самый настоящий монастырь. Неожиданно увидеть далеко от поселений. В условиях: не для нормальной жизни – ветра, собачий холод и туманы. Ни тебе пищи, ни растений, ни животных!

– А что снаружи и внутри там было?

– Снаружи – притвор с массивной деревянной дверью. Мы заглянули внутрь, подошли поближе к алтарю. Лишь после мы заметили, что в ските кто-то есть. То был монах, весь в черных длинных рясах, уже заканчивал свою молитву. Поговорив немного, он нас провел в опочивальню. Наутро мы проснулись, попрощались, и караван пошел вперед.

По-своему, по-простому, монах мог изъясняться на разных языках. Судьба его «носила» в жизни. Бывал на западе и на востоке. Много событий насмотрелся. Там тоже странники, как мы, и Божьи люди. «Кто по наитию скитался. Другие сами выбирали этот путь. Местами шли священными, грехи свои отмаливали. Не каждый, правда, завершал дорогу. Кто послабее – не выдерживал, бросал. Кого Господь досрочно призывал к ответу. А кто-то был достоин чести – все до конца пройти, домой назад вернуться. Другим он знание нес свое и опыт. Вот так и я в дороге прошагал немало, других учил, сам ошибался. Когда-то мой черед наступит, пойду и я держать ответ. Что Богу я тогда скажу? – Всю жизнь искал, всю жизнь скитался. В неведенье своем так и помру», – мне говорил монах. Еще он нам повествовал:

«Куда бы я ни шел – везде есть люди. Все по одной Земле идем, и небо одинаково для нас! Един Господь Всевышний – он есть в каждом человеке. Покуда верим мы в его заветы, молимся и любим».

Лицо у караванщика светилось ярким пламенем. Огонь блестел, – он то отбрасывал, то приближал ночную темноту. Караванщик, своим рассказом, увлеченный, как будто бы помолодел. Он словно сбросил в возрасте, переживая снова события давно ушедших дней. Монах был божий человек. Я легкий свет увидел, исходивший от него. Всю жизнь он истину искал, и много посвятил скитаниям, мысли его – моим созвучны! Еще он так мне говорил:

«Полжизни положил я на алтарь

В поисках истины и постижении счастья,

Невзгод имел не мало, горе испытал.

Иные души познавал, людей других ненастья.

В лесу разбойником ограблен был,

Меня до нитки обобрали самой.

В пылу борьбы чуть не погиб.

Лишь чудом спасся – Божьими стараньями!

Наутро я был заново в пути.

Пока скитался, много навыков освоил.

В чужой обители меня, как брата, приютили,

В труде и покаянии я другой урок усвоил.

Монахи накормили, переночевать пустили.

Господь помог и сгинуть мне не дал,

Но испытаньями лишь веру укрепил.

В пути сопровождал с заботой и охраной.

Свою дорогу должен до конца пройти,

От рока и судьбы своей не скроюсь.

Живой я до сих пор по Божьей милости,

Молюсь пред Его ликом в этом светлым храме!»

(Скитания монаха)

Караванщик отстранился от ночного разговора. Николай к костру нагнулся, чтоб поправить головешки. Он придвинул угли к центру и добавил дров.

– То, что рассказывал монах из скита, я познал однажды. Во мне живут все предки, – их так много, что с самых незапамятных времен! И каждый мне развития желает и продолжения рода. Теперь, вот, я иду своим путем.

Давно искали люди смысл. Они, как дети, познавали мир. Но истина обычно скрыта в человеке:

Ответы на вопросы лежат не далеко, – но в глубине души. Нужно понять себя и правильно задать вопросы.

Бог веру укрепляет, нашу, и закаляет дух! Дает по силам испытания. И тот, кто череду пройдет, исправит все ошибки – тот дальше двинется вперед. А тот, кто не поймет, не осознает – пойдет в очередное путешествие по кругу. Но с каждым кругом, жизнь станет бить его больней, уроки, c каждым разом, все сильней и тяжелей, – Николай смотрел на караванщика каким-то новым взглядом. – Обычный человек, входящий в эту жизнь, не волен выбирать ни времени, ни места. Родители приглядывают за ребенком в детстве – растят, воспитывают, учат. Силы Небес хранят и защищают душу. Под покровительством развитие идет у человека.

– Но неужели эти силы покровительствуют мне? – удивился караванщик.

– Все это так, однако, не совсем. Взрослея человек, свой обретает выбор. Теперь уже он не нуждается в опеке. Сам в состоянии защитить себя.

– Но как тогда с предназначеньем быть? – караванщик внимание своё переключил. – Всю жизнь ищу, – не знаю, прав я или нет. По моему уразумению, такие вещи ведь не каждому даны, – он с грустью посмотрел на Николая.

– Любому в этом воплощении дается шанс открыть свои дороги, найти свой уникальный путь, – Николай направил взор на небо. – И до поры до времени ищет человек. Метания, однако, и чужие идеалы, сбивают его с толку, втягивают в тяжкие грехи. Мы навлекаем гнев Господень на себя, – раскаиваемся, вымаливаем у него прощение. Бог милостив – он нас за все прощает – как не простит отец своё дитя? Вот так, лишь ошибаясь, постигаем этот смысл. Так, право выбора теперь за взрослым человеком.

– Ну да, порой так за душу берет, что я не понимаю, куда мне деться от него, – от выбора такого... Особливо, когда семья и дети, еще и внуки подросли. Меня, как в молодые годы, – по-прежнему несет куда-то и несет! – караванщик съежился от утренней прохлады. – И что ты мне прикажешь делать?

– Никто тебе не может приказать. – Но право есть у человека. Идти вперед – свой путь ошибок и падений открывать.

– ?..

– Однако, можешь выбирать иное право – ослабнуть духом, приземлить свои мечты, и положиться целиком на обстоятельства. Но обстоятельства, поверь, борьбу навяжут, и вовлекут тебя в свою игру. Лишь в зрелом возрасте, собрав весь опыт, – человек мудреет. Он понимает реальности одних сторон и иллюзорности других, – продолжил Николай.

– Ну и?.. – спросил недоуменно караванщик.

– Проходит жизнь, – душа, наполненная смыслом, покидает тело. Соединяется с бессмертным духом, уходит в вечность на покой.

– А после? Что после этого наступит?

– После останутся одни воспоминания. Толчок для новой жизни, будто новый молодой росток!

– Но почему меня так тянет в горы? – устало караванщик вопрошал. – Не жемчуга заморские и не шелка или богатства? Я начинаю понимать, что лучше в жизни не видал, чем караванные пути среди высоких гор!

– Пожалуй, соглашусь с тобой, – Николай протер руками покрасневшие глаза. – Большие горы, здесь живут веками. А столько тайн они в себе хранят! Из поколения в поколение, сюда, тянулись люди, и каждый человек, с собою, свою душу приносил.

Места высокие, и очень близко к Богу. С плохими мыслями сюда не приходи! – Такого человека не пропустят горы, и мыслей не хороших, тоже не простят. Лишь тот, кто чист душой, пройдет весь путь, и после, домой назад вернется. Вот так:

Бывало, горы медленно дышали.

Природа поднимала сильных сыновей.

Драконы просыпались, – оживали,

Ворочались, тревожа россыпи своих камней.

Сколько эпох прошло, – столетий,

А исполины всё по-прежнему стоят.

Истории людей – на веки

О них легендами и былью «говорят».

Случается, предчувствует паломник,

Как будто приближение конца.

Тогда в дорогу он, последнюю, уходит,

Наш мир он покидает навсегда.

Большие горы примут его тело,

А небо – его душу заберет.

Последнее для человека дело,

Пристанище, у них, свое найдёт.

Паломник жизнь свою проводит

Для этого, вот, – самого конца.

Сюда, он, каждый раз приходит,

Чтобы проведать своего Отца.

Дорога к Богу поднималась выше,

Шла от земли – до облачных небес.

С Единым Духом становилось чище,

Как продолжение больших Земных чудес.

(Пристанище паломника)

«Кто гор не видел, многого не знает», – подумалось в порыве Николаю. Усталый и довольный, он уже почти дремал.

Ночь подходила к своему концу. Легкий, и едва заметный утренний рассвет, лучами озарял округу. Жизнью наполнял предгорье, в горы проходил и проникал в долину. Свежая и легкая роса, навесы увлажнила у телег. Погонщики собрались, чаю вскипятили, позавтракали плотно и двинулись в дорогу. Новый день сулил быть ясным и обещал немало приключений!

***

Надолго он запомнится, тот разговор и встреча у костра. Надолго сохранятся в памяти долина с речкой, в окружении «живых свидетелей историй».

Покачиваясь на ухабах, скрипя колесами, их караван продолжил путь. Он возвращался из предгорья в город, груженый шкурами и меняным у пастухов товаром.

«Вот так вся жизнь в пути пройдет когда-то! Сколько дорог еще и переправ, ночевок под открытым небом, душевного общения у костра!»

От тех видений Коля долго приходил в себя. Он словно спал, сновидя разные картины. Несколько жизней пронеслись перед глазами. Всё, что Вселенная открыла, надолго сохранится в памяти его. Коля поделится историей с другими. Однако же его сочтут за фантазера. И, как всегда, ему никто не верит. Никто, кроме родного деда. – Милхай тогда похвалит внука, а после повторит: «Бывает в жизни, что процесс важнее результата. Процесс прошел – настало время осознать его уроки…»