Всем женщинам нравится это

Глава 16 Фея тоже женщина

Фею, раздетую и разгоряченную, я усадил на стол рядом с открытой книгой и древним свитком. Я развел бедра Селесты и прикоснулся к ее сокровенному: ложбинке, слегка прикрытой черными волосками. Против такого нахальства фея не возражала, она лишь с интересом наблюдала за мной, положив теплую ладонь мне на плечо.

— Я — не Элли, меня не пугает неведомое, — произнесла Селеста, прикрыв глаза и словно подталкивая меня к более смелым действиям. Возможно, мою неторопливость она восприняла как нерешительность. На самом деле, я не спешил лишь потому, что не хотел оттолкнуть ее своим порывом, как это вышло с Элли.

Большие черные зрачки волшебницы словно гипнотизировали меня. Их блеск даже слегка пугал меня оттого, что в какие-то мгновения Селеста казалась мне существом потусторонним: не феей, а демоницей, решившей испытать меня. Все чаще дыша, поддаваясь ласкам моих рук, она добавила:

— Я должна знать, что пережила Сэнта, и, наверное, следом за ней Маэрис. Ведь твой друг вряд ли остановился на Сэнте.

— Ты это обязательно испытаешь, если хочешь. Сейчас просто расслабься и доверься мне. Мы не будем спешить. Все случится тогда, когда тебе и мне захочется этого так, что мы оба больше не сможем больше терпеть мучительное влечение, — я поцеловал ее в губы, одновременно лаская ее щелочку — она быстро стала влажной, а я снова убедился, что женщины этого мира также чувствительны как моего родного, или даже чувствительны еще больше.

— Поверь, лишняя минута сдержанности и томления, будет позже вознаграждена еще большей страстью и большим удовольствием, — добавил я, поглядывая на нее с восторгом.

— Не знаю почему, но я тебе верю, мастер Аллекс. Хотя не должна. Как же это глупо верить чужакам! — произнесла Селеста, миг приоткрыв глаза и снова закрыв их. Теперь ее ресницы подрагивали, а бедра разошлись шире, раскрывая мокрые розовые губки и крошечное отверстие. В которое я ввел палец, неторопливо и осторожно сделав им несколько круговых движений.

— Поцелуй меня в шею, как ты это делал. Мне очень нравится, — прошептала фея, двинув в нетерпении бедрами, отчего мой палец оказался глубже в ней.

Я повиновался. Привлек волшебницу к себе левой рукой, и впился в ее гладкую кожу повыше ключицы, продолжая ласкать мокрую, вздрагивающую щелочку и при этом упираясь членом в Селесте в живот. Она издала долгое «м-м-м…», а потом повернула голову так, что ее губы слили с моими.

— Трахни меня! — прошептала она. — Разве еще не пора? Я очень хочу попробовать это!

— Да, моя фея! Да! — согласился я, направляя своего бойца в трепещущее от желания отверстие. — Если будет больно, не пугайся, — шепнул я, ловя губами мочку ее уха и погружусь в нее менее чем на треть в ее горячее лоно.

Теперь Селеста издала долгое «а-а!..» и выгнулась, жарко прижимаясь ко мне грудью. Не знаю, возглас ее случился от боли или от слишком сильных ощущений. Я прижал ее к себе, входя наполовину, чувствуя, как задергались ее бедра и мышцы живота.

— Все хорошо. Просто расслабься, — я поцеловал фею в губы и начал медленными толчками проникать дальше в ее горячие глубины.

Селеста слабо постанывала, царапая мою спину, и с жадностью отвечая на поцелуи. Скоро такая игра стала доставлять ей все больше удовольствия — я почувствовал это по движению ее тела, стремившегося ко мне, и по частому дыханию, обжигавшему мою шею.

— Аллекс! Что-то происходит! — произнесла она, разводя еще шире бедра и резче двигаясь мне навстречу.

Еще резче, насаживаясь на мой стержень, обжигая его своим жаром.

Видимо, боль первого проникновения, сменила сладость очень близкого оргазма. Я ничего не ответил ей, лишь подхватил фею под ягодицы, принялся вонзаться в нее уже без всякой осторожности. Селеста вскрикнула и затрепетала, беспощадно сжимая меня. Я излился в нее через несколько мгновений, стискивая ягодицы волшебницы, осыпая поцелуями лицо.

Когда я открыл глаза, то увидел золотистые крылья за ее спиной, приподнятые, шуршащие концами о столешницу. Селеста прижалась ко мне, оплетая бедрами, крепко обхватив руками, дыша часто, словно после долгого безумного бега.

— Тебе это понравилось, светлейшая госпожа? — спросил я, пытаясь заглянуть в ее приоткрытые глаза.

— Помолчи… — не сразу ответила она, тихонько шевеля тазом, так, что мой стержень, потерявший недавнюю твердость, снова двинулся в ней. — Теперь я понимаю, что произошло с Сэнтой.

— Да. Всем женщинам это очень нравится. Мужчинам нравится не меньше, — сказал я, разжимая объятия.

— Секс… Я хочу, чтобы ты остался со мной, — Селеста так и сидела на столе, опустив голову, глядя на вытекающее из нее семя, смешанное с кровью.

— Немного крови — это не опасно. С женщиной так всегда первый раз, — я поднял с пола ее одежду. — Могу принести полотенце, если подскажешь, где взять.

— Мы сейчас спустимся в мой бассейн — надо помыться. Тебе тоже надо. И ты не ответил: я сказала, что хочу, чтобы ты остался со мной, — ее черные глаза сверкнули, метнувшись ко мне. — Ты же не собираешься уходить?

Что она сейчас имела в виду? Чтобы я просто провел с ней ночь до утра или рассчитывала, что я откажусь от Элли и стану ее мужчиной? Второе как бы неприемлемо. Селеста — роскошная женщина, и всем хороша, особо фигурой, но Элли мне нравится больше. К милой фэлисе у меня появились чувства, может еще непрочные, но они уже были, и я не хочу отказываться от Элли лишь потому, что так хочется этой прекрасной фее или ведьме из темной башни.

— Дорогая, я останусь с тобой до утра. Потом мне надо будет сходить к Элли. Там мои вещи, — пошел я на маленькую хитрость, хотя вещей там было: неработающий смартфон и всякая мелочевка, что осталась на тумбочке. — И Карась, вернее великий прокуратор Райских Земель будет ждать меня у Элли.

— Аллекс, я хочу, чтобы ты жил у меня. Здесь, в башне. Мы можем даже спать вместе, — она смяла платье, которое я подал, прижимая его к груди. Крылья Селеста так и не убрала — они покачивались за ее спиной, тускло поблескивая в пламени свечей.

Конечно, спасть с феей — это охренительный приз. Пару дней назад, я бы счел такое наградой сказочной и невозможной в принципе. Но сейчас… Ну почему я не Карась? Я бы ловко вывернул ее желание так, как мне это удобно! Только у меня другие принципы, и врать я не люблю, хотя делаю это при острой необходимости.

— Селеста, ты мне очень нравишься, и я обязательно буду к тебе приходить… — здесь я на миг задумался, могу ли я обещать ей что-то большее. И сказал: — Если пожелаешь, оставаться у тебя на ночь. Но мне нужно вернуться к Элли. Я собираюсь это сделать утром. Мне обязательно нужно объясниться с ней. Я не хочу, чтобы фэлиса держала на меня обиду и не хочу рвать с ней отношения.

— У тебя не вышел с ней секс — она сама отказалась. Почему ты должен возвращаться к ней? — Селеста наконец убрала крылья и спрыгнула со стола. — Ты хочешь делать секс с ней и со мной по очереди, как прокуратор с Сэнтой и Маэрис?

— Да, — нехотя отозвался я. Она сама подтолкнула меня к ответу, который мне нравился не во всем. Не нравился прежде всего потому, что такие отношения могла не принять Элли. И я сам не особо хотел делить себя на двух женщин. С другой стороны, в этом мире пока еще нет правил в подобных отношениях. Раз так, то эти правила, следует определить самому, как это делал Карась. Я не собирался во всем уподобляться Глебу, но почему бы не позаботиться от том, чтобы моя новая жизнь стала приятнее той, что осталась в родном мире?

— Селеста, пожалуйста, не сердись. Я буду приходить к тебе, и мы будем заниматься сексом. У нас это называется любить друг друга. Так лучше звучит, правда? — спросил я, взяв ее руку.

— Не важно, как это звучит. Важно, что стоит за этими словами. Я сейчас думаю о том, что ты уйдешь к Элии и то же самое будешь делать с ней. Я не знаю почему, но мне от этой мысли нехорошо, — она поджала губы, по-прежнему прижимая платье к груди, отошла к высокому стрельчатому окну.

Я последовал за ней, понимая, что ревность, наверное, прежде обходившая Оулэн стороной, с сегодняшнего дня пожаловала и сюда. За окном в чернильно-синем небе мигали звезды. Их было очень много, гораздо больше, чем я видел в детстве летними ночами в деревне.

— Я представляю, что ты с Элли… Как ты сказал? Вы будете любить друг друга днями и ночами, а я буду ждать, когда ты соизволишь прийти ко мне, и чувствовать себя ненужной, словно увядающий цветок. Я так не хочу! — она резко повернулась ко мне. — И не забывай, что все-таки фея. Мое слово и мои заклятия намного сильнее, чем у любой из фэлис. За мной стоит сама Ланита!

— Селеста, не надо так думать и злиться. Разве Ланита поощряет злость? — я взял ее руку, поглаживая пальцы. — Ты мне очень нравишься — говорю это от души. И как ты можешь сравнивать себя с увядающим цветком, если в Оулэне ты самый яркий, самый свежий цветок? — говоря это, я немного льстил ей. Я понятия не имею о возрасте Селесты, а так же Элли, Сэнты и других фэлис. Вроде как их возраст исчисляется столетиями, но при всем этом Элли выглядела несколько свежее и притягательнее. Если бы я не знал, что она фэлиса, то дал бы ей не более 25 лет. Селеста выглядела на 35 или даже немного старше: этакая состоявшаяся дама, притягательная своей зрелостью. — Для меня ты чудесный цветок, — продолжил я, — но посмотри на эту вазу, а лучше на клумбу в окно — там много цветов. Разве тебе было бы приятнее, если бы там рос лишь один цветок, пусть самый роскошный?

Селеста не ответила. Она лишь с мрачной усмешкой смотрела на меня.

Я продолжил, уже вовсе уподобляясь Карасю:

— Ты же понимаешь, что пчела или шмель облетает за день много цветов, а не посвящает себя лишь одному. Таков закон природы, таким сделали мир боги и в этом кроется гармония. Поэтому было бы несправедливо, если бы я был в плену только у одного цветка, пусть самого прекрасного в этих садах.

— Но ты не пчела и не шмель, мастер Аллекс. Еще недавно мне казалось, что ты другой, не такой, как твой друг. А сейчас мне кажется, что я во многом ошибалась, — с горечью сказала она.

— Если я тебя так разочаровал, я могу уйти не дожидаясь утра, — я вздохнул, глядя с высоты башни на ночной Оулэн. Быть может, я погорячился и мне не стоило рваться в ночное путешествие по незнакомому городу.

— Теперь ты меня еще больше расстроил, — фея отошла от меня, взяла со стола жезл быстрых заклятий и взмахнула им. Цветы, стоявшие в вазе, исчезли. Вместо них там появился один большой цветок, похожий на роскошный пион золотисто-желтого цвета.

Все-таки эту ночь я провел с Селестой. Нет, я не пытался этого избежать. Я лишь хотел донести до ее понимания, что у меня есть свои интересы, и мужчины — это точно не гномы, которыми можно с легкостью управлять. Наше ночное купание в ее небольшом, роскошном бассейне, отделанном ониксом и золотом, как-то быстро отодвинуло в сторону недавние разногласия. Именно там, в бассейне, я узнал, что минет — разумеется, деяние в Оулэне прежде неведомое — отныне называется здесь фонтан божественных соков. Ну, Карась! Ну и мерзавец! Я едва не захлебнулся в бассейне от хохота, когда фея сообщила мне об этом «божественном» ритуале с брызгами его семени. Снова пришлось выкручиваться, объяснять причины своего смеха. Сказал, мол, великий прокуратор делал все не совсем правильно. Объяснил, как надо. И, конечно, с радостью дал фее испытать это удовольствие, испить тех самых соков, которые… Как там сказал ей Карась? Элексир жизни и красоты, бальзам вечности! Можно подумать наши женщины не стареют от того, что берут в ротик.

Утром, я проснулся рядом с Селестой, прижимаясь к ее великолепным ягодицам. Мой стержень так рвался куда-то туда, между эти манящих выпуклостей. Наверное, он это делал всю ночь, в то время как я мирно спал. Я обнял фею, прижимаясь к ней потеснее. Она тут же проснулась, приподнявшись на локте, повернулась ко мне, так что ее сосок ее груди оказался перед моими губами.

— Доброе утро, дорогая, — сказал я в него точно в микрофон и поцеловал ее грудь. — Не желаешь начать день с?..

— Трахни меня! — выдохнула Селеста, не дав договорить.

Желание женщины — закон. По крайней мере в некоторых случаях. Я ее трахнул. Поставил на четвереньки и вошел в этот раз без излишне долгих нежностей. Так ей тоже понравилось. Пожалуй, она кончила с еще большим пожаром, чем раньше. И в этот раз крылья появились у нее за спиной. Фея громко стонала, хлопая ими и виляя задом в то время, как я размашисто вонзался в ее жадное лоно.

— Все-таки пойдешь к ней? — спросила хозяйка башни, когда я накинул на плечи гномий колмух.

— Да, Селеста. Пожалуйста, не сердись. Пойми, так устроен мир и таковы мужчины в нем. Мы же не гномы, чтобы принадлежать только одной хозяйке. Мы же говорили об этом вчера, — я запахнул полы колмуха. Все-таки он был до бесстыдства коротковат.

Она молча встала с кровати. Подошла ко мне и, когда я думал, что фея собирается попрощаться, произнесла:

— Я ненавижу тебя, мастер Аллекс! Мне кажется, ты даже хуже твоего друга! Ты такой же, только хитрее!

— Селеста, ну не сердись. Пожалуйста, — я хотел было взять ее руку, но хозяйка башни резко шагнула назад. В ее руке появился жезл быстрых заклятий.

— Селеста… Я думал все феи добрые и не умеют злиться. Просто, смирись с мыслью, что я не могу принадлежать только тебе, — попытался снова объяснить я то, что говорил много раз, при этом с опаской поглядывая на золотой жезл в ее крепко сжатых пальцах. — Я буду приходить к тебе, если только пожелаешь.

— Убирайся! — ее черные глаза сердито сверкнули. — Вон отсюда! Иначе с тобой может случиться что-то нехорошее!

Вот так! Все женщины одинаковы! При чем во всех мирах. Даже если они феи, в вопросах отношений, они ничем не отличаются от женщин нашего мира.

Я едва ли не скатился кувырком по крутой лестнице ее баши, выбежал на площадку, мощеную глянцевой плиткой и поспешил в Оулэн. По пути к Элли я надеялся отыскать дом Сэнты. Поскольку еще было ранее утро, Карась скорее всего находился там. Он и Сэнта могли бы помочь мне для объяснений с Элли в случае, если что-то пойдет не так. Еще до того как я успел отдалиться от башни злой волшебницы… — прошу прощения, конечно, светлейшей феи Селесты — мне пришла в голову скверная мысль. А что если они здесь все такие: эгоистичные ревнивые собственницы? Что если Элли такая же, только еще похуже, и, выяснив, что я провел ночь с Селестой, выставит меня за дверь, швырнув вдогонку мой испорченный смартфон и швейцарский нож, слава богам, складной. По идее здесь такого не могло быть, ведь у этих волшебных барышень опыт отношений с мужчинами равен нулю. У них как бы не должно быть понятий «он переспал с другой!», «это козел, он мне изменят!», «все мужчины сво!..». Не должно! Но именно это проступило в Селесте в первый же вечер нашего углубленного знакомства!

Думая об этом, быстрым шагом я возвращался тоже дорогой, которой вчера Селеста привела меня к своей башне. Днем Оулэн выглядел совсем не так как в сумерках. Свернув направо к дому с красными островерхими башенками, я без труда увидел три высоких кипариса, о которых говорил Кархин Бром. И пошел по мостовой, блестевшей на утреннем солнце глянцевой плиткой. Возле высоких цветов, похожих на огромные лилии я увидел гнома, пометавшего садовую дорожку, и рискнул спросить его:

— Эй, уважаемый, не подскажешь, как пройти к дому светлейшей фэлисы Сэнты?

Гном убегать не стал, приподняв край шляпы, заслонявшей ему глаза от солнца, внимательно посмотрел на меня и сказал:

— Так и пройти. Все время прямо. Ее дом уже видно, вот же он! — коротыш указал на острые крыши, видневшиеся над деревьями. И добавил: — И чего к ней все с утра спешат? И фэлисы слетелись. Вот еще ты, мужчина…

— Случилось там чего? — я насторожился.

— Не могу знать, уважаемый. Кто там вы, мастер Аллекс или другой? Моя хозяйка тоже собирается к Сэнте, — ответил он, опираясь на метлу короткими, но мускулистыми руками.

Я пошел дальше, опасаясь, как бы Карась не учудил там чего-то такого, особого, что потребовало внимания фэлис Оулэна. И когда уже я подходил к дорожке, ведущей в сад Сэнты, то… Я увидел Карася.

Он тоже увидел меня. Заорал как ненормальный и бросился навстречу. Налетел на меня. Мы обнялись.

— Шуруп! Это пиздец! — заорал он, наконец отпустив меня. — Это просто пиздец, какую ночку я пережил! Трахнул троих сучек! Хуй болит и яйца, точно омлет там из них! Но это все херня! Ночью вышел я в сад поссать и повстречал там кое-кого, — тише произнес он, обернулся на дом Сэнты и полушепотом добавил. — Скажу — не поверишь!