Всем женщинам нравится это

Глава 4 Как рождаются гномы

Я знал, что он дальше скажет, и желал, чтобы он не сказал это слишком громко.

— Я в охренении! — прорычал Карась, с упоением сдавливая мое запястье. — Она прекрасна! Не богиня Ланита, но очень близко!

Это был тот случай, когда Карась не приврал. Девушка, которую я увидел, была божественна: милое лицо с чуть пухлыми губками и небесно-голубыми глазами, темно-каштановые волосы волнами спадали ниже плеч. Это сочетание светлых глаз и темных волос довольно редкое в нашем мире, и оно всегда приводило меня в трепет. Так вышло и в этот раз.

— Фея, — произнес я.

— Если здесь есть гномы, то почему не быть феям, — заулыбался Карасев. — Да, фея.

Незнакомка тоже увидела нас, ее большие глаза расширились, выражая милейшее удивление, ротик приоткрылся.

— Я иду! Иду знакомиться! — Карась не устоял на месте и, перешагнув через высокий бордюр клумбы, направился прямо к незнакомке. По пути он сорвал несколько розовых лилий.

— Что ты делаешь! Не надо топтать мои цветы! — изумление в глазах девушки тут же сменилось недовольством.

— Наилсис, дорогая! От всей души наилис! Все, что там у вас еще положено! Это тебе! — Глеб протянул ей букет. — И не сердись: иногда, чтобы протоптать тропинку к сердцу женщины, приходится топтать клумбу. Тут, понимаешь ли, лес рубят — щепки летят!

— Какие еще щепки⁈ И как это тропинку к сердцу? — она с недоумением смотрела на него, не спеша принять сорванные цветы. — О чем ты вообще говоришь и кто ты такой⁈

Я же благоразумно обошел клумбу и поспешил вмешаться в их разговор:

— Прошу вас, милейшая госпожа, не сердитесь на моего друга и простите его. Он не знаком с вашими обычаями и вам его поведение может показаться странным. А тропинка к сердцу в нашем понимании означает: добиться расположения дамы и самых добрых отношений. Еще раз прошу, извините нас за столь бесцеремонное вторжение и эту неприятность с вашей великолепной клумбой.

После моих слов ее взгляд вроде смягчился, и сердито поджатые губы округлились.

— Если не секрет, как ваше имя? — решился спросить я. — И, позвольте вопрос, который может вас показаться слишком вольным… Скажите, вы фея? — шутливо спросил я.

— Я — фэлиса. Разве это не видно? — она взмахнула рукой, и золотистые пылинки, витавшие вокруг нее, стали ярче. — Имя мое — Элли. Вообще-то, его знают все в Оулэне, даже в предгорьях Алтареса. Пожалуйста, не надо больше протаптывать тропинки на моих клумбах и рвать цветы без моего разрешения.

— Обещаю, Элли, больше никаких хождений по клумбам, — заверил я, тайком показывая Карасю кулак.

— Теперь объясните, кто вы? — не обращая внимания на букет, который Глеб протянул ей еще раз, Элли подошла ближе ко мне и строго спросила: — Вы из подземного мира? Говорите правду! Меня не получится обмануть!

— Скорее из подводного, моя леди! Мы плыли на лодке по Дачному — это озеро такое. Затем поднялась буря, жуткий шторм. Нас перевернуло, я… Да, кстати, я — Глеб. Карасев Глеб Леонидович. Для своих просто Карась, — он наконец опустил руку, сжимавшую сорванные лилии.

— Вы плыли по озеру на лодке и вас перевернуло. Что дальше? — фэлиса нахмурилась, и я в тот момент понял, что «фэлисами» в этом мире называют девушек, управляющих малыми магическими силами. В некотором смысле, да, она на самом деле фея или нимфа, если исходить из известных мне легенд и сказок.

— Дальше Глеб начал тонуть, следом и я оказался в воде и тоже пошел ко дну. Позвольте, Элли, я тоже назовусь. Я — Александр Васильевич Кузнецов. Но полное имя произносить долго и, наверное, оно непривычно для вашей речи, поэтому лучше простое: Саша или Алекс — как вам больше нравится, — почувствовав, что фэлиса ждет от меня вовсе не сведений обо мне, а рассказа, как мы оказались здесь, я продолжил: — Итак, и я, и Глеб из-за сильной бури — неожиданной, даже невозможной в пределах Дачного — оказались в воде и стали тонуть. Я не видел, что происходило в тот момент с Глебом, поскольку меня тянуло на дно, и я как мог, боролся за свою жизнь.

— Вы могли умереть? — Элли удивленно вскинула бровь.

— Разумеется. Если человек тонет, и не выберется на поверхность раньше, чем у него кончится воздух, то он погибнет, — пояснил ей я тоже с некоторым удивлением. — В общем, стать утопленником не входило в мои планы, и я изо всех сил устремился к поверхности. Вынырнул, и обнаружил, что больше нет черных туч, надо мной необычно синее небо и светит солнце. А когда я добрался до берега, то окончательно понял, что нахожусь в неведомом мне мире. В нашем мире, нет таких растений и деревьев. У нас другие цветы, хотя много похожих, но помельче. И у нас нет таких бабочек и стрекоз.

— И гномов у нас, моя леди, нет! — вставил Карась, помахивая теперь бесполезными лилиями.

— Значит, вы оба из другого мира и точно не адархи? — настороженно спросила Элли и сделала еще два шага ко мне, стараясь лучше меня рассмотреть. Затем сказала: — Поверни голову. Я должна убедиться, что у тебя нет рогов.

— У него жены даже нет. Откуда взяться рогам? — рассмеялся Карасев, но фэлиса его шутку не поняла и оставалась более чем серьезной.

Я повернулся к ней в пол-оборота, повернул голову, демонстрируя затылок. Элли осторожно коснулась сначала моего лба, едва касаясь, провела тонкими пальцами, и уже смелее запустила их в мои волосы, исследуя кончиками макушку, затылок и области за ушами. Пожалуй, никогда прежде я не испытывал таких приятных прикосновений! Когда она отняла руку, убедившись, что природа не наградила меня даже зачатками рожек, мне хотелось вернуть ее ладонь вместе с прерванным блаженством.

— Хорошо, Саша Алекс, — сказала она, сделав шаг назад. — Рогов нет, это уже хорошо. Теперь открой шире рот и покажи язык.

— Язык? — удивился я, видя, как Карась борется с приступом смеха.

— Да, язык, — серьезно подтвердила фэлиса. — Всем известно, он становится черным у тех, кто произносит недобрые речи, тем более злые заклятия. А также чернеет у тех, кто врет. У адархов языки черные. Хотя бывают исключения.

— Смею заверить, леди, что у тех, кто много врет, язык вовсе не чернеет, но вырастет очень длинный нос, — потешаясь, заметил Карасев. — Неужели не знакомы с историей Пиноккио?

Если бы это правило в самом деле работало в нашем мире, то у Глеба давно бы удлинился нос или почернел язык — так много он врал Лизе, но покинутому нами миру на его счастье или беду недоступно подобное волшебство.

Фэлиса не обратила внимание на слова Карасева. Я же, более не мучая эту красавицу ожиданием, приоткрыл рот и показал язык.

— Шире! — повелела она. — Я должна видеть зубы!

Мне пришлось открыть рот шире, не обращая на насмешки Карасева. Осмотрев меня, Элли удовлетворенно кивнула и подошла к моему другу.

— Моя леди, ну теперь вы убедились, что мы не какие-то там адархи, а всего лишь обычные люди. Надеюсь, в вашем мире есть просто обычные люди, такие как мы? — спросил Глеб, после того как Элли закончила его осмотр.

— Я впервые вижу таких как вы. Вы немного похожи на гномов, но… — она замялась, чуть порозовела в щеках. — Но… вы намного выше гномов, даже чуть выше меня и других фэлис. Это вообще-то странно. Вы почти как фэлисы, но у вас грубые лица и грудь не такая выпуклая, — ладонью она повторила очертания своих прекрасных холмиков. — Кажется, что у вас вообще нет груди. Это так необычно, будто вы наполовину гномы, и наполовину адархи, но адархи все темные, а у вас кожа светлая. К тому же адархи не могут появиться в самом Оулэне. Тем более днем! Еще… — она прикрыла глаза, — от вас исходит пока непонятная мне энергия. Не могу назвать ее плохой. В ней даже есть что-то привлекательное. Я не знаю, кто вы. Но мы обязательно выясним это. Вечером я посмотрю старые книги и поговорю с другими фэлисами.

— Не такая выпуклая грудь? — тут меня поразила очень необычная мысль, переходящая в потрясающую уверенность, и я спросил: — У вас нет… — я замолчал на миг, потому что понял: на их языке нет слова «мужчины» и произнес это слово как можно более внятно на своем родном языке: — … мужчин?

— Что такое «мужчин»? — Элли нахмурилась.

Карась переглянулся со мной, разделяя мое недоумение, даже некоторое обалдение. Такого просто не могло быть, чтобы Элли не знала, что такое мужчины. Допустим, эта милейшая фэлиса по каким-то причинам выросла без отца, но он у нее все равно должен быть, ведь младенцев не приносит аист. И наверняка отцы есть у ее подруг, знакомых.

— Не знаешь, что такое мужчины? Мужчины, дорогая, это мы, — с улыбкой и не без гордости заявил Карась. — Да, у нас нет этого… — будто передразнивая Элли он изобразил ладонью холмик на своей груди, — но взамен, у нас есть кое-что поинтереснее. Догадываешься, прекрасная леди, что у нас есть?

— Карась! Молчи! — сердито одернул я его, опасаясь, что эти шутливые намеки перетекут в совсем уж недопустимые скабрезности — а Глеб на такое вполне способен. Иногда его так и раздирает при девушках пуститься в пошлые шутки. Очень не хотелось, чтобы это случилось при первом знакомстве с явно приличной дамой, с которой у нас начало складываться приятное знакомство. Дело даже не в том, что она была божественно красиво, но в том, что она оказалась добра к нам и между нами быстро складывалось взаимопонимание.

— Нет, не догадываюсь, — Элли снова нахмурила бровки. — Скажи, пожалуйста, мне очень интересно знать, что у тебя и у Саши Алекса есть такое, чего нет у меня и у других фэлис?

Я не дал открыть рот Карасеву, оттеснил его и произнес:

— Элли, извини, но речь о некоторых особенностях тела мужчин. Говорить о них в первые дни знакомства в нашем мире считается неприличным. И даже в следующие дни тоже. Понимаешь, таковы нормы порядочности.

— Облик морали, блять, — с ехидством вставил Карась. Слава местным богам, сказал он это на русском. Хотя, здесь вряд ли имелся аналог последнего слова. — Понимаете, леди. Саша вам толком не может объяснить суть всего этого. С подобными разговорами лучше ко мне. Если по-простому и не без занудства, чтобы было легче погружаться в подобные темы, нам нужно стать немного ближе друг другу, — добавил он. — И мы, непременно, станем. Вот как только станем, мы об этом очень даже поговорим!

— Еще раз извини, Элли, но давай не будем об этом сегодня, — прервал я неуместный разговор.

— А что может такого в теле, о чем говорить неприлично? — в небесных глазах фэлисы снова вспыхнуло удивление. — Хорошо, не сегодня. Надеюсь, вы не будете долго испытывать мое любопытство. И кто же все-таки вы такие? Загадочные, странные. Признаюсь, очень интересные.

— Мы — мужчины, Элли, — повторил я уже сказанное. — Просто мы другие, из другого мира. А ты первая девушка, которую мы встретили в этих чудесных местах, и нам очень приятно такое знакомство. Поможешь нам немного освоиться и понять, что здесь к чему?

— Вам нужна помощь⁈ О, Ланита, как я сразу не догадалась! — вскликнула фэлиса. — Я уже не сомневаюсь, что вы не адархи и, думаю, нет никаких причин сторониться вас! А помощь вам, конечно, нужна. Если вас сюда занесло через портал, то вы совсем ничего не знаете о нашем мире! Может вы голодные или хотите испить воды Ланиты? Могу сейчас же вас накормить!

— Нет, Элли, спасибо за такую заботу, мы пока не слишком голодны, — говоря это, я немного приврал. Хотя у нас был плотный завтрак, он давно растворился после этих безумных приключений и было бы разумным не отказываться от обеда.

— Мы даже от жажды не слишком мучаемся — напились из ручья, — буркнул Карасев.

— Есть сейчас вещи поважнее обеда: у нас много важных вопросов, ответы на которые хотелось бы получить до наступления ночи, — добавил я, подумав, что это на самом деле самое важное на данный момент.

— Пройдемте в тень на террасу, — предложила она, направляясь по мощеной дорожке и приглашая за собой. — Там удобно и вы мне скажите, чем еще я могла бы помочь мужчинам, — она неуверенно проговорила последнее слово, — Мужчин, похожих на фэлис, но которые точно не фэлисы. — обернувшись еще раз Элли рассмеялась. — У вас нет даже харисмы! Какие же вы странные!

Хотя Элли произнесла слово очень созвучное с известным мне словом «харизма», я понял, фэлиса имеет в виду эти едва заметные золотистые искорки, витавшие вокруг нее.

— И есть то, что вы скрываете от меня. Это нехорошо, мастер Саша. Я очень любопытная, а ты испытываешь мое любопытство, из-за чего я страдаю! — с улыбкой заметила она. — Фэлиса не должна страдать. Вообще, ни одно существо на наших благословенных землях, тем более в Оулэне не должно страдать — так велит богиня! Только темные адархи могут подвергать живых существ мучениям! Иногда гномы, в дни, когда дозволена охота. Но вы же не адархи и не гномы?

— Смею заверить, мы точно не адархи. Тем более не гномы. Мы очень бы не хотели подвергать кого-либо страданиям. Тем более такую милую фэлису. Почему ты назвала меня мастером? — полюбопытствовал я, убегая от разговора об адархах — случай с гномами возле статуи богини, был еще свежим в моей памяти, и мне не хотелось, чтобы о произошедшем что-то сболтнул Карась. Ведь его иногда раздирает сказать что-то лишнее.

— Мастер — потому, что мне кажется: и ты, и Глеб — не простые м-м… мужчины, — хотя это слово Элли выговаривала легко, фэлиса произносила осторожностью, словно пробуя на вкус пока еще неведомый напиток. — Я чувствую по вашим манерам и разговорам, что вы хорошо воспитаны и образованы, а значит вы большие мастера в какой-то важной работе.

Я кивнул, как бы соглашаясь с ее предположением и спросил:

— Элли, скажи, пожалуйста, как называется это место? Этот поселок или городок, вот это все вокруг: дома, чудесные сады и цветники?

— Называется красиво: Оулэн, — пропела она, почему-то при этом приподнявшись на носочки. — Мне очень хочется, чтобы вам понравился наш город. Хотя он намного меньше Арахтара, но жить здесь несравнимо приятнее, чем в каменных лабиринтах города гномов. Кстати, огромного города, где легко заблудиться. И я вам не советую ходить туда.

— Я уже согласен, что лучше вашего Оулна нет ничего на свете. Только скажите, моя леди, здесь есть отель или какая-нибудь таверна, постоялый двор? — полюбопытствовал Карасев, поглядывая в сторону кустов розмарина: там будто бы начинались грядки и на них возились существа, похожие на гномов, хотя за густой листвой сложно было точно разглядеть.

— Я не знаю, что такое отели. А таверны и постоялые дворы есть Арахтаре и других поселениях гномов. Зачем нам, фэлисам таверны? — удивилась Элли. — Мы живем в своих домах, а если отправляемся за пределы Оулэна, то можем остановиться в храме Ланиты или в домах фей — они всегда рады нам.

— Глеб хотел узнать, где мы могли бы остаться на ночлег, — пояснил я, поднимаясь по ступенькам на широкую террасу. Начиналась она резными колоннами, а ее дальнюю часть густо оплетало растение, похожее на дикий виноград. — Есть ли в вашем городе место, где можно осесть на какое-то время?

— Вы можете остановиться у меня. Кархин со своими работниками живет здесь, когда приходит наводить порядок в моем саду и если предстоит работа на Полях Элея. И вы можете остановиться здесь. Я же — фэлиса и у меня большой дом, — Элли повернулась ко мне, разглядывая меня с улыбкой, затем неожиданно сказала. — Все больше убеждаюсь: интересные вы мужчины. У вас лица грубые как у гномов. Не обижайтесь, Саша Алекс.

— Просто Алекс, — поправил я ее, заметив, что буква «ш» дается ей труднее.

— Аллекс, — охотно повторила Элли произнося в моем имени сдвоенную букву «эл» — похоже ей такое звучание нравилось больше. — И здесь… — она прикоснулась к моему подбородку проводя к нему пальцем, — растут волосы. Вы, правда, как гномы, только большие. Вот еще: хотя лица у вас грубые, вы по-своему красивы. Вас нужно обязательно показать Сэнте. Уверенна, вы ей тоже понравитесь. Тем более она такая же любопытная как я, стоит ей только узнать, что у меня есть мужчины, как сразу прибежит или даже прилетит.

— Кто такая Сэнта? — спросил я.

— Моя подруга, жаль, ее дом на другом краю Оулэна. Можем вместе навестить ее завтра или даже сегодня к вечеру. Только ты… — фэлиса повернулась к Глебу.

Мне показалось, что она забыла его имя и я подсказал:

— Карась.

— Только ты, Карась, не вздумай рвать цветы в ее саду! Она очень рассердится! А в Оулэне нет никого хуже, чем сердитая Сэнта! Гномы очень боятся ее, когда она злится, — предупредила фэлиса. — Чем ходить к ней, я лучше сама приглашу ее к себе. Скажу ей, что у меня появились мужчины. Пусть гадает, что это такое! И хотя, ей нужно готовиться к завтрашнему рождению гномов, она не удержится — сразу прилетит ко мне! Вот увидите! — со смехом заверила Элли, вытащила из-за пояска серебряную палочку, украшенную на конце голубым кристаллом и на полминуты прикрыла глаза.

Мы с Глебом переглянулись. Карась даже покраснел, сдерживая смех от несказанного удовольствия и показал мне кулак, вытянув большой палец вверх. Конечно лайк! Еще какой лайк! Кажется, я уже влюбился в Элли. И если в этот раз Глеб встанет на моем пути, я точно не уступлю. Хватит мне быть добрым и пушистым, а потом страдать из-за собственной доброты! Я припомню ему Лизу и многое что было между нами в буйной юности. Не знаю, насколько хороша Сэнта, быть может она еще очаровательнее фэлисы, стоявшей напротив меня с прикрытыми глазами и что-то шептавшей пухлыми губками. Пусть эта Сэнта даже лучше Элли, и пусть Карасев топчет свои тропинки к ее сердцу или кого-то там еще, но Элли я не уступлю. Именно я должен показать этой милейшей фэлисе, что кроется за словом «мужчина» во всех истинных смыслах.

Элли открыла глаза, взмахнула изящной палочкой с голубым кристаллом, и несколько золотистых пылинок, витавших возле нее, соединились облако, полетели туда, куда направила их фэлиса.

— Вот уже не знаю, все ли Сэнта успела приготовить к рождению новых гномов, но теперь она точно не усидит дома! Увидите, скоро появится здесь! — заверила Элли, убирая палочку за пояс.

— Это у тебя волшебная палочка? — забавляясь, поспешил спросить Карасев.

Не дав ей ответить, я тут же напал на Элли с другим вопросом:

— Элли, ты сказала что-то о рождении гномов. У гномов, как я понимаю, есть женщины? И вы, фэлисы, как-то помогаете им?

— Что такое «женщины»? — в очередной раз на ее милом лице отразилось непонимание.

— Ну как же женщины… У которых… — пытаясь объяснить, движением руки я изобразил выпуклые холмики на груди, — есть это… Груди.

— У которых лица не грубые как у нас и на лицах не растут волосы, — вставил Глеб, забыв о своем вопросе насчет волшебной палочки.

— Женщины, которые рожают детей, — добавил я.

— Детей? — фэлиса нахмурилась. — Такие груди, мастер Алекс, могут быть только у фэлис и фей, которые суть тоже фэлисы и награждены нашей богиней за верное служение ей и этому миру. Только мы созданы по образу и подобию Светлейшей Ланиты. У гномов никак не может быть таких выпуклых грудей, иначе бы они стали похожи на фэлис и даже на саму Ланиту, — от такого нелепого сравнения Элли улыбнулась. — Это же глупо, мастер Аллекс. Ты сам можешь представить гнома похожим на нашу Небесную Покровительницу? Конечно, не можешь, а спрашиваешь такие странные вещи!

— Тогда скажи мне, светлейшая госпожа Элли, каким образом рождаются гномы? — спросил я и прищурился в предвкушении ответа.

Глеб подмигнул мне и снова показал кулак с задранным вверх большим пальцем.