Воля владыки. За твоим плечом

Глава 13

От второго завтрака Лин не отказалась. Просто попросила не такой сытный, как обычно, но кружка кофе точно не была лишней, да и пирожки к ней пошли отлично. Горячие, нежные, обжигающие нёбо мясным соком, они напомнили

угощение в саду у… как же его звали? Шукри, кажется. И что с ней происходит? Каждая мелочь напоминает о какой-нибудь встрече с Асиром. А от любого воспоминания уже не смутная тоска пробирает, как в первое время, и не томление, как перед течкой, а вполне откровенное физическое желание. Непривычные ощущения, но трудно не понять, что с тобой, когда в животе словно взрывается горячий ком, тяжелеет в промежности, почти до боли наливается тяжестью и жаром грудь… И думаешь не о деле, а только о руках Асира, о его прикосновениях, его теле, его… ну да, члене, бездна все побери!

И никакой ведь течки. Если оно всегда так, у всех, неудивительно, что «сестры по сералю» только о кродахах и болтают. Но у нее-то, кроме зашкаливающих гормонов, есть еще и мозги? Или уже нет? Спросить бы у профессора, может, это временное явление? На фоне резкого соскакивания с подавителей? После течки они так и не поговорили, профессор взял у нее кровь на анализ, а на первый же вопрос заявил: «Не мешайте занятому человеку работать, агент… ох, простите, госпожа Линтариена». И это «госпожа» у него получилось настолько издевательски, что Лин плюнула и ушла. И снова подступаться к нему с вопросами нет никакого желания. Проще Асира расспросить, а еще лучше Лалию. Но это потом, когда митхуна вернется с течки.

Мысли о течке — о чужой течке! — снова вызвали целый ворох ярких и вкусных воспоминаний. Если сейчас позовут к владыке, точно придется сразу выхлебать вчерашнюю умиротворяющую настойку.

Или понадеяться на Акиля, который одним своим присутствием перешибает абсолютно все чувства, кроме тревоги?

А может, ее так накрывает от запаха «сестер»? С утра пораньше от них несло кродахами и сексом так, что хотелось заткнуть нос, а лучше сбежать, и Лин уже обругала себя, что не попросила сразу подать завтрак в сад. Ну да, в саду как раз гуляла компания Гании.

Лин удивлялась, как быстро сераль забыл беспрерывный вой этой истерички после истории с Наримой и хрычом. Хотя, наверное, не стоило удивляться: кто здесь повел бы себя разумнее при таком крушении надежд? Как только успокоительные Ладуша наконец-то подействовали, Ганию стали откровенно жалеть, а Нариму теперь вспоминали не иначе, как с эпитетами «змея» и «предательница». Как всегда, виноват во всем тот, кто не может защититься. А освободившееся место Наримы рядом с несчастной Ганией заняли сразу две анхи. Лин невольно поморщилась. Если раньше ни Захра, ни Рафия не вызывали никаких эмоций, то теперь раздражали. Трудно было понять, чем их так привлек статус лучших подруг главной истерички сераля, а главное, почему на этом месте они настолько изменились. Раньше вели себя скромно, рта не открывали лишний раз, теперь же высказывали свое ценное мнение во весь голос и свысока. Принялись гонять клиб за каждой мелочью, требовать каких-то особенных притирок и чего-то еще, во что Лин и вникать не хотела. А перед гостями-кродахами вели себя так, будто брали мастер-классы у Наримы. Хотя, может, так оно и было. И постоянно шипели о высоко забравшихся подзаборных и трущобных, хотя ни на Лин, ни на Хессу при этом даже не смотрели. Такая откровенная провокация почти забавляла, но раздражала все-таки больше. Так что в сад совсем не тянуло. Но слушать, кто, как и с кем провел ночь, ничуть не лучше, а в общем зале говорили именно об этом. Хвастали подарками, жаловались на недостатки кродахов, гадали, кто из приезжих только развлекается, а кто не прочь и жену взять из сераля владыки Асира.

Лин от бесконечных пересудов по кругу медленно, но верно зверела и начинала завидовать. Нет, не «цыпляткам», а Хессе и Лалии. Хессе — просто потому что та не слышит всего этого. А Лалии — ну понятно, почему.

Пока колебалась, вопрос решился сам собой. Дверь сераля открылась, заставив всех присутствующих анх резко умолкнуть и повернуться, а потом со стоном разочарования вновь заняться своими делами и бесконечной болтовней. А Лин сразу узнала вошедшую клибу, хотя и была в день их знакомства не вполне дееспособной. Фариза.

Пожилая клиба обвела общий зал внимательным взглядом, и Лин быстро пошла навстречу.

— Добрый день, Фариза. Рада вас видеть. Вы ведь ко мне?

Вдруг подумалась, что она могла прийти и по каким-то другим делам — сейчас у всех во дворце хватает работы. Но Фариза тепло улыбнулась.

— Господин Ладуш велел как следует присмотреть за вами, госпожа.

— С его точки зрения я точно в этом нуждаюсь, — согласилась Лин. — Пойдемте ко мне.

В комнате Лин служанка осмотрелась с откровенным любопытством. Покачала головой:

— И только скажите, что он не прав, молодая госпожа. Ни украшений, ни косметики. Хотя, вижу, бальзамы мастер Эниар прислал, и вы все-таки пользуетесь ими. Но ведь одних бальзамов мало.

— Вы можете научить меня остальному. Если честно, я даже не догадывалась о том, сколько всего можно сделать… для себя. — Она вдруг смутилась. — Мне никогда не было нужно такое. А теперь…

Она замолчала: вдруг показалось, что «теперь я рядом с владыкой встречаю его гостей» — слишком отдает хвастовством и высокомерием. Хотя на самом деле всего лишь хочется сказать, что в эти дни с владыкой должна быть по-настоящему привлекательная анха. Не хуже Лалии. А она во всех этих женских штучках, в умении притягивать мужские взгляды и подавать себя уступает каждой в этом серале. Не считая Хессы, конечно.

Фариза поставила на стол тяжелый даже на вид ларец темного дерева с филигранной вязью золотого орнамента.

— Господин Ладуш прислал украшения, вот только начинать надо не с них. Может, пройдем в купальни, госпожа? Не в обиду, но вы сейчас больше похожи на обычную горожанку, чем на анху владыки, и вовсе не в украшениях дело.

«Кольца тебе не пойдут — руки неухоженные», — вспомнился вердикт Лалии. И ее же совет проколоть уши, который Лин вроде и не забыла, но из какого-то иррационального страха отложила на дальнюю полочку памяти. И слова той же Фаризы — что-то об умащивании. Лин, конечно, пользовалась ароматическими маслами, которых в купальне был обширный выбор, но очень умеренно. И вообще масло предпочитала на бутербродах.

— Просто командуйте, — слегка нервно предложила она. — Пойдемте.

К облегчению Лин, купальни пустовали. И она тут же убедилась, что и здесь многое упустила. Оказывается, потайные шкафчики в стене содержали не только запасные халаты и полотенца, но и уйму баночек, бутылочек, коробочек, каких-то непонятных инструментов, и Фариза тут же начала выставлять нужное — одно за другим.

— Раздевайтесь пока, госпожа. Окунитесь и садитесь на лавку, займемся вашей кожей и личиком.

Лин быстро ополоснулась, и началось…

Сначала всю ее, от ног и до лица, обмазали чем-то жирно-скользким, похожим на глину, но почему-то зеленого цвета. Потом Фариза занялась волосами. Щедро полила бальзамом и принялась втирать его в кожу, попутно объясняя, что для таких хороших волос, как у Лин, хватит и раза в неделю, но поначалу все-таки нужно чаще — пусть отрастут побыстрее. А когда закончила, вдруг заявила:

— А пока вот так сидите, госпожа, самое время выпить мятного чаю. Господин Ладуш говорил, вы кофе любите, но кофе — он возбуждает. Думается мне, что сейчас это для вас лишнее. Если анха в купальне без кродаха, ей полезнее расслабиться. Я принесу.

Она вышла, на мгновение впустив невнятный гул голосов, и Лин со вздохом закрыла глаза. Эта штука на лице и на теле не ощущалась грязью, но кожу от нее стягивало и пощипывало, и чем дальше, тем сильнее. Когда, интересно, можно будет смыть? И какой вообще может быть чай с таким лицом⁈

— Предки! — раздалось от двери вместе с потрясенным вздохом. — Что это с тобой⁈

Лин открыла глаза. Хесса, замерев, смотрела на нее со смесью ужаса и изумления.

— Со мной… — Лин замялась. — Ладуш? Или гости? В общем, попытка привести себя в пристойный вид.

— Если это «пристойный», то… Постой, какие гости⁈ Ты разве… ну, не с владыкой больше? — закончила трагичным шепотом.

— С ним, — кожу стянуло совсем сильно, похоже, эта штука на лице высохла и при этом ужалась. Приходилось говорить, едва шевеля губами и очень коротко. — Посольства съезжаются. У Лалии течка. Я за нее… ну, сижу на всех этих торжествах.

— О, — выдала Хесса и, ничего больше не добавив, с непонятной настороженностью во взгляде подошла ближе. — Если я мешаю, скажи, уйду. Очень хотелось поскорее свалить от этих куриц, пока не брякнулось что-нибудь.

— Ты что! Не мешаешь. Я рада, правда. Просто это вот, — она осторожно ощупала лицо пальцами: там и правда ощущалась затвердевшая корочка в мелких трещинках, похожая на корку на сбитой коленке, — ужас как мешает! И… поздравляю, что ли?

От Хессы густо, насыщенно пахло не просто течкой, Сардаром и сексом, а свежей, яркой, будто напоказ поставленной меткой.

— Не то чтобы я сомневалась, — добавила Лин и попыталась улыбнуться, но, кажется, получилось не очень. Когда уже можно будет смыть эту корку⁈ Даже с подругой не поговорить по-человечески.

Хесса дернула плечом, отводя глаза, и опустилась рядом на лавку.

— Похоже, сомневаюсь только я. Во всем. Не переставая. Но прятаться от этих идиоток больше не собираюсь. Только посижу немного здесь. Дух переведу. Пусть хоть облезут от зависти. Даже если… — она замялась, добавила негромко: — Лин, нам надо поговорить о той злосчастной ночи? Я не знаю, с какой стороны начать.

— Зачем? С тобой ведь все хорошо? Хорошо ведь? — она постаралась отвлечься от яркого запаха и осмотреть Хессу так, как осматривала бы пострадавшего в участке. Нет, подруга не была похожа на пострадавшую. Сидит свободно, ничего не бережет. Только нервничает, но, судя по ее «облезут от зависти», причина нервозности — совсем не первый советник. Лин кивнула: — Вижу, что хорошо. Не представляешь, как меня трясло! И за тебя боялась, и вообще. Но потом… в общем, тоже все хорошо. Даже отлично.

Хесса выдохнула с нескрываемым облегчением. Будто до того и вовсе не дышала.

— Я даже думать боюсь, как ты это выдержала. Сама не смогла бы так близко. Наверное.

— Ну… тяжело. Зато потом… в общем, когда тот кошмар закончился, я думаю, у нас обеих было чудесное продолжение.

Кажется, разговор грозил скатиться в одну большую неловкость, но тут вернулась Фариза с подносом, и Лин пришла в голову идея. Нет, ИДЕЯ.

— Фариза, это Хесса, моя лучшая подруга. Хесса, это Фариза. Она согласилась помочь мне научиться всему нужному. Скажите, Фариза, а Хессе вы не поможете? Так же, как мне? Ей может понадобиться. Почти наверняка.

— Что понадобится? — потрясенно воскликнула Хесса, снова глядя на Лин с ужасом. — Вот это?

— Мы знакомы с молодой госпожой, — отчего-то пряча улыбку, ответила клиба. — Как раз вчера познакомились. Не сомневаюсь, что понадобится. Доброго дня, госпожа Хесса. Конечно, я помогу.

— Доброго, — пробормотала та, явно теряясь. Вчерашнее знакомство точно не вызывало у нее никаких приятных воспоминаний. И спросила тоскливо, непонятно к кому обращаясь: — Вы это серьезно сейчас, да?

Самое удивительное, что такая ее реакция совсем не напоминала яростный протест. Скорее смиренную капитуляцию. Уж как Хесса могла возмущаться, когда наотрез отказывалась что-то принимать, Лин знала не понаслышке.

— Абсолютно, — на самом деле отчего-то хотелось рассмеяться, и корка вокруг губ оказала услугу: ответ прозвучал серьезно и даже весомо. Но Лин все-таки добавила: — И Ладуш тоже так считает.

А Фариза аккуратно наполнила чаем изысканную маленькую чашечку, протянула Лин.

— Пейте, госпожа. Не торопитесь. А вы, госпожа Хесса, раздевайтесь. Сейчас и вами займемся.

— Это я… это вот этим⁈ — Хесса, кажется, собиралась ткнуть пальцем в зеленую корку на Лин, но отдернула руку.

— Конечно, — уверенно ответила клиба. — Наилучшее средство для таких запущенных случаев, как вы, госпожа Хесса. И как вы, госпожа Линтариена. Да погодите, скоро сами увидите.

— Предки, — Хесса с мученическим видом человека, собравшегося добровольно взойти на эшафот, потянулась к застежкам на рубашке. — Жизнь меня к такому не готовила. И я даже не стану спрашивать, с чего это Ладуш так считает. Но если нужно…

— Нужно, — отрубила Лин. И осторожно сделала крохотный глоток терпкого мятного чая. — А потом еще и Сальму позовем. Она должна разбираться в украшениях.

— Твой энтузиазм пугает больше, чем весь курятник за стенкой, — задумчиво протянула Хесса, скидывая рубашку. — Даже знать не хочу, что происходит. Но компанию Сальмы после всего этого безумия я как-нибудь переживу.

Как ни странно, когда «все это безумие» закончилось, Лин поймала себя на мысли, что было забавно и даже приятно. Вдвоем с Хессой не скучно, а смотреть на подругу, с ног до головы вымазанную «наилучшим средством для запущенных случаев», оказалось по-настоящему весело. Особенно представляя, что и сама выглядишь так же. Два чудища из болотной трясины, как в детских страшилках — зеленые, будто в тине, да еще и волосы от бальзама слипшиеся. А забота Фаризы оказалась такой же мягкой, ненавязчивой и приятной, как запомнилось по течке. Клиба легко управилась с ними двумя: сначала намазала Хессу, потом занялась лицом и волосами Лин, усадив ее в воду, так что корка на теле размокла и смылась сама собой. Что, правда, не спасло от массажа жесткой губкой, но даже массаж Лин понравился. Хоть и вызвал очередные возбуждающие воспоминания.

А потом Лин пила чай, а Фариза так же занималась Хессой. И подруга принимала это на удивление тихо и послушно. Только когда ее, чистую до скрипа и размякшую, Фариза усадила рядом с Лин и вручила чашку с чаем, вздохнула и сказала:

— Сейчас бы поспать. Никаких сил после всего этого.

Лин подавила первый порыв сказать: «Поспи, если хочешь». Вспомнила разговор с Ладушем, вчерашние взгляды чужих кродахов, оценивающие, раздевающие и липкие. И спросила:

— Ты ведь не бросишь меня одну разбираться с подобающими нарядами и драгоценностями? Пойдем, позовем Сальму на роль профессора.

До сих пор Лин не задумывалась, что анхам в серале тоже может быть банально скучно — не из-за отсутствия кродахов, а просто от безделья. Но Сальма с такой радостью взялась просвещать их в тонкостях уместных для разных случаев нарядов и украшений, а заодно рассказала столько полезного о правилах поведения, что Лин невольно вспомнила лекции мастера Джанаха и пожалела, что не догадалась записывать. Хесса большей частью молчала, хмурилась и кусала губы, наверное, тоже старалась запомнить как можно больше. Хотя сразу заявила Сальме: «На меня не смотри, я здесь мебель».

На что Сальма только улыбнулась и покачала головой, выразительно глядя на ее шею.

— Ты единственная меченая анха первого советника. Сейчас так много важных встреч. Так много традиций, с ними связанных. Если он должен будет где-то появиться с анхой, как думаешь, кого возьмет?

— Уж точно не меня, — мотнула головой Хесса. — Он не идиот же — со мной позориться.

— Так не позорь, — тихо сказала Сальма. И больше к этой теме они не возвращались.

Клиба вошел, когда Сальма прикладывала к ушам Лин тяжелые серьги с розовым жемчугом. Поклонился:

— Господин Ладуш ожидает госпожу Линтариену через час. Одетую для выхода.

— Нет, этот оттенок совсем не идет к твоим волосам, — покачала головой Сальма. — Но уши все равно нужно проколоть. Анха с короткими волосами, да еще и без серег… — Вздохнула, тронув пальцем свои короткие кудряшки и длинные серьги с мелкими голубыми камнями под цвет глаз. — Но это потом, а сейчас давай сделаем тебя настоящей первой анхой владыки. Всего час остался!

Это совсем не было похоже на сборы с Лалией. Сальма и Фариза крутили Лин в четыре руки, ей казалось, что все происходит одновременно: кто-то делает прическу, кто-то подводит глаза, подбирает наряд, застегивает лиф, расправляет пояс, надевает звенящие тонкие браслеты на щиколотки и запястья, скалывает накидку брошью со сверкающими камнями… Лин только и могла, что поднимать и опускать руки по команде, поворачиваться, как скажут, и слушать наставления, которые успевала давать Сальма.

— К халасану не носят бус и не закрывают шею, а кольца станут тебе мешать, ты ведь их не надевала раньше. Сначала надо привыкнуть. А руки у тебя красивые, к ним не стыдно привлечь внимание. Поэтому вот так.

— Лалия говорила, руки неухоженные, — вспомнила Лин.

— Это мы исправим, — в один голос заявили обе помощницы. А Сальма пояснила:

— Неухоженные у тебя пальцы и кожа, а запястья тонкие, но не слабые. Их и показываем. А еще ты совсем не умеешь носить накидку. Смотри, как надо, это очень просто…

В общем, когда клиба вернулся, чтобы отвести ее к Ладушу, Лин восприняла это с облегчением. Тратить на наведение красоты столько времени… нет, если нужно, она не отказывается, но надо передохнуть.

Прежде чем выйти из комнаты, Лин перехватила взгляд Хессы, полный сочувствия, да что там, почти паники. Но было в нем и что-то еще, уже не относящееся к Лин. Будто Хесса, все время суматошных сборов молча просидевшая на кровати, делала и для себя какой-то выбор. Он точно не был легким и радостным, но сопровождался мрачной решимостью. Почти пугающей.

Сераль провожал ее полным, абсолютным молчанием. И это было настолько необычно, что Лин невольно поежилась. Но долго думать о странностях курятника не получилось, потому что в комнате Ладуша она нос к носу столкнулась не с ним, а с Сардаром. Тот окинул ее внимательным взглядом и кивнул.

— Годится.

— О! — воскликнул появившийся из-за его плеча Ладуш. — Ну наконец-то! Дар, это не «годится». Это лучше всего, что я видел на ней в последнее время. Да что там, у нас было единственное исключение, на празднике Им-Рока! Прекрасно. Так и продолжай.

— Боюсь, если она продолжит, мне придется усилить охрану, — хмыкнул Сардар и, как и вчера на завтраке, с нарочитым уважением склонил голову. — Приветствую, госпожа Линтариена.

— Доброго дня, господин первый советник, — ответила в том же духе Лин. — Спасибо, господин Ладуш, боюсь, это не моя заслуга. Но я буду стараться.

— Дар, я оставлю вас?

— Да, иди, — Сардар проводил взглядом Ладуша и снова посмотрел на Лин. — Сейчас к владыке пожалует еще одно посольство. От ближайших родственников с покаянием. Я здесь, чтобы объяснить тебе, что к чему, и довести до места.

В голове Лин мгновенно состыковались все те разрозненные кусочки мозаики, которые она замечала: обмолвки Асира о его ранении, слова Лалии о покушении и проблемах с родственниками, и о том, что спрашивать об этом имеет смысл только у самого владыки и только в правильный момент…

— Покушение? — быстро спросила она. — То самое?

Если так, у нее имеется свой счет к этим гадам.

— Они не планировали такого покушения, — у Сардара дернулась щека, и это совсем не напоминало его привычную ухмылку. А Лин отметила: «такого». Значит, планировали что-то другое. — От инициативного племянника отреклись. Сюда отправили троюродного братца с дарами и анхами. Никто из старших родичей не сует носа в Им-Рок. Они ни при чем. Всегда ни при чем. — Он открыл дверь и кивком позвал ее за собой. — Не знаю, как далеко ты успела забраться в изучении родословных с мастером Джанахом. Но нынешний претендент на Имхару — старик Джасим из отрекшейся ветви наследников. Он ни за что не позволит себе проколоться в мелочах. Умный. Опасный. Прямая угроза. С роскошной поддержкой знати старых устоев. С этим посольством не надо расшаркиваться. Достаточно обычной вежливости.

— Поняла, — кивнула Лин. А Сардар, помолчав, продолжил:

— Там слишком много анх. И это может быть придурью, а может и нет.

— Судя по той характеристике, что вы дали Джасиму, придурью там и не пахнет. Можно вопрос? Или мне не нужно знать больше того, что вы и так скажете?

— Спрашивай, а там посмотрим.

— Вы сказали: «такого не планировали». Но? Мы знаем хотя бы примерно, чего ждать? И чем я могу помочь? — она поймала брошенный будто вскользь задумчивый взгляд и добавила: — Вы ведь помните, кто я?

— Помню. И не возражаю против какого-то участия. Поэтому здесь сейчас именно я. Возражает тайный советник. И если ты хочешь не только хлопать ресницами на подушках, постарайся сделать что-нибудь с его мнением. Это не просто. Но у тебя есть поддержка. Моя. Владыка не то чтобы против, но он ненавидит эту тему, будь осторожна с вопросами.

Он слегка тронул ее за локоть, сворачивая по незнакомому коридору. Там, где они шли, почти не было охраны. Во всяком случае, заметной.

— Джасиму не нужны покушения. Ему нужен переворот. Полномасштабный, хорошо спланированный и подготовленный. И обязательно с поддержкой народа. Чтобы сесть на трон спасителем, а не узурпатором. Сейчас, когда Им-Рок полон владык, самое подходящее время для любой искры.

— Чтобы получить поддержку народа, надо ругать то, что народу не нравится, и обещать поблажки. Много поблажек. Налоговые льготы торговцам, анх — кродахам, что еще? Я не знаю болевых точек вашего общества, но все эти предвыборные игры… у нас таким развлекаются постоянно. Если вы знаете, что именно он ругает в действиях владыки и что обещает — вы знаете, на кого он хочет опереться.

— Видела вчера Вахида и Рабаха? Представляешь себе политику их лепестков?

— Да, мастер Джанах рассказывал.

— Владыка завтра объявит о присоединении Баринтара. Если эти двое еще не поддерживают Джасима, то у них появится очень подходящий повод. У нас волнения в провинциях. Очевидных причин нет. Но есть нити, которые обрываются в подозрительной близости от Джасима.

— То есть вы видите картину, но не имеете законных доказательств.

— Никаких. И причин для открытого конфликта со старшей ветвью — тоже. Пришли, — Сардар снова свернул и, пройдя через почетный караул стражников, толкнул дверь.

«Не имели причин, — поправила мысленно Лин. — Раньше. Пока тот самый племянник с покушением — Кадорим, о котором упоминали вчера? — причину не преподнес в подарочной упаковке, перевязанной ленточкой. Вот почему „посольство с покаянием“. Но почему Асиру мало такого очевидного повода?»