Воля владыки. За твоим плечом

Глава 25

Паланкин покачивался, из-за плотно задернутых занавесей слышалось звонкое цоканье подков по брусчатке. Слишком громкое на фоне окружившей Лин абсолютной тишины.

Асир возвращался во дворец не с ней. С Акилем. Желание провести время с другом, который, наверное, уже завтра уедет, было понятным и правильным. А Лин — а что Лин? Она теперь никуда не денется, верно?

Было больно.

Он правда готов был от нее отказаться?

«Не просто отказаться. Отправить обратно к Каюму, чтобы не видеть друг друга больше никогда. Вообще никогда. До конца жизни. Даже случайно. Он хоть вспоминал бы обо мне?»

Сколько разум ни твердил, что все правильно, сколько она сама не напоминала себе, что Асир всегда пытался дать ей свободу, выбор, даже когда она этого не просила! Сколько ни убеждала себя, что он хотел лучшего для нее… Еще, как назло, разговор по пути сюда. Сама ведь призналась, что скучает. Вот он и сделал какие-то свои выводы.

Внутренний зверь скулил, сжавшись в комок, и Лин тоже хотела заскулить. «Я ему не нужна, в этом все дело. Остальное — только повод, удобный повод».

Она ведь уже думала об этом. Стоило сравнить себя с Лалией — там, в купальнях, как стало предельно ясно: халасан что-то значит только для нее самой. Она даже не такая же анха, как все, любая в серале, кого ни возьми, окажется лучше!

Лин почти бессознательно водила пальцами по халасану и вдруг, наткнувшись на прохладную, неровную жемчужину, осознала это движение и замерла, прикусив губу. Как давно это успело войти в привычку? Как будто она сама себе пытается что-то доказать, то и дело прикасаясь к символу, который так важен для нее и так мало значит для Асира.

«Ты стала жить самообманом, агент Линтариена? Зря. Никого и никогда самообман не доводил до добра».

Хорошо Сааду. Он аж расцвел, когда стало ясно, что никто не будет забрасывать их в проклятую дыру насильно. Даже перестал брызгать на нее своим ядом, вполне доброжелательно предложил сдать еще несколько анализов и даже пообещал поделиться результатами. Ученый! Ему интересно, у него исследования — что еще надо для счастья.

Паланкин мягко опустился. Лин ждала, кусая губы. Не будь здесь чужих владык, выскочила бы сама, но раз уж она осталась, раз сказала громко, при всех: «Я — ваша анха, владыка», — так и должна хотя бы сейчас, при посольствах, вести себя как подобает анхе. Ждать. Кто подойдет, чтобы подать ей руку? Асир, Сардар или какой-нибудь евнух?

— Госпожа Линтариена…

Евнух.

Лин вышла, нашла взглядом остальные паланкины — все они уже опустели, Асир шел с Акилем, Сардар провожал Саада.

Дорогу до сераля Лин даже не осознала. В ее голове после всех сомнений, которые донимали в пути, образовалась звенящая пустота, абсолютная, свободная и от мыслей, и от чувств. Наверное, их просто стало слишком много, и опустился какой-нибудь предохранительный клапан, чтобы не разорвало на ошметки ни разум, ни сердце.

Общее внимание в серале тоже прошло мимо, неважным фоном. Кто-то что-то спрашивал, она отмахнулась и даже, кажется, выдавила улыбку:

— Потом, все потом.

Клибы как раз убирали ужин, нужно было бы попросить для себя, но есть не хотелось. Хотелось спрятаться ото всех, и… Что «и», Лин пока не знала. Побыть одной, и только. Сад — привычное убежище — не годился, там найдут. Ноги понесли на лестницу в старую башню. Ладуш показывал ее в первые дни, тогда же предупредил, что место не из тех, куда любят заглядывать, и лучше предупреждать, если ей захочется полюбоваться на Им-Рок и пустыню с высоты. Мало ли, вдруг как раз в то время ее будут искать.

«Сейчас искать не будут», — Лин мысленно кивнула и взбежала по крутым ступеням. В башне царил полумрак, стены здесь выглядели древнее, чем внизу, пустые держатели для факелов обросли пылью и паутиной, а несколько встреченных дверей вряд ли еще способны были открыться. Хотя насчет дверей… кто знает? Калитка в саду тоже выглядит заброшенной, но отворяется без скрипа.

Под конец даже слегка запыхалась: неудобный режим, недосып и отсутствие тренировок сделали свое дело. «Ничего, скоро посольства разъедутся, и все станет как было».

Как было.

Лин обошла по кругу открытую всем ветрам площадку. С одной стороны открывался вид на часть дворца и Им-Рок. Можно было найти, вычислить, где именно они с Асиром спустились в город в ту ночь, проследить путь от дворцовой стены до сада Шукри. Вон тот переулок, и… да, точно. Вон он, тот сад. А вон, дальше, казармы. Лин покачала головой: казармы вызывали неприятные воспоминания.

Она прошла дальше, туда, откуда глазу открывалась бескрайняя пустыня. Пески, алые под полуденным солнцем и почти черные сейчас. Можно представить, будто смотришь на море с вершины Утеса, только лунной дорожки не хватает.

Выбор. Отстаивая свое право остаться с Асиром, она отказалась от моря. Никогда больше не будет сидеть на набережной, слушать мерный гул прибоя, никогда не отправится в выходной собирать устрицы на отмель или валяться на пляже, не проснется среди ночи от гудка входящего в гавань транспорта с материка. Не будет жаловаться на работе, смеясь: «Опять морячки спать не дали».

И Каюму придется обходиться без нее. Лин давно привыкла к этой мысли, но сейчас в ней появилась окончательность. Дверь не просто закрыта и выброшен ключ. Если ключ выброшен, можно подобрать отмычку. А теперь и самой двери нет. И не будет. Ни одному из миров больше не грозит опасность, но и хода из одного в другой больше нет.

«Ты сама отказалась».

«Но здесь — не только Асир. Даже если я ему не нужна! Здесь Хесса. Сальма. Исхири».

«Но разве они заменят Асира, если…»

«А разве я забыла бы его, если бы ушла? И их всех?»

Как можно выбирать, если от любого выбора так больно⁈ Там, в трущобах, она не сомневалась. Не сомневалась и сейчас. Дорога назад оборвалась вместе с ее расследованием. Вернуться туда? Попытаться стать прежней? Но как, если все, что ей по-настоящему дорого теперь, останется здесь? Даже она сама, новая и еще не совсем понятная. Разве такой Линтариене найдется место в пятом участке? Анха, которая пахнет анхой, только испортит всю работу. Да она в любом случае снова выбрала бы подавители. Потому что иначе придется искать кродахов в каждую течку, а Асира там нет.

Асира там нет. Вот что по-настоящему важно. Только это имеет значение, а все вопросы о том, найдется ли ей место — жалкое самооправдание. Конечно, место нашлось бы. Конечно, ребята бы обрадовались. Но смогла бы она снова стать там счастливой? Нет. Точно нет.

Ее дом теперь — белая капля Им-Рока в безбрежном океане красной пустыни. Этот дворец и вот эта башня, горячие, раскалившиеся за день на солнце камни. И даже если ее надежды пусты и стать Асиру по-настоящему близкой и нужной никогда не получится, это место, его место, все равно ее единственный дом. Другой ей не нужен.

«Я должна поговорить с ним», — Лин кивнула: да, это правильное решение. Асир не зря, наверное, требовал этого: говорить обо всем. Но сейчас не получится. Надо собраться, взять себя в руки и достойно провести те дни, пока тут еще будут посольства. Она сможет. Главное — верить, что потом у Асира найдется хоть немного времени для нее.

А пока, чтобы не думать об этом, стоило переключиться. Хотя бы на сегодняшний ритуал.

Лин хорошо помнила свое появление в этом мире и первую поездку с Асиром к разрыву. Всепоглощающий ужас, которым веяло от вроде бы ясного неба, и далекий шум водопада, что, скорее всего, только чудился ей — но чудился слишком уж явно.

Сегодня тоже его слышала. Стоило только подойти, и далекий, призрачный грохот ввинтился в уши даже громче, чем тогда. Значило ли это, что разрыв увеличился за то время, пока она здесь? Что еще немного — и стало бы поздно? Ритуал пугал, Хранитель и вовсе вызывал дрожь и мороз по коже. Но далекий водопад все равно был страшнее. Лин стояла между Саадом и Сардаром, смотрела, слушала, ничего не понимала, только чувствовала все большую и большую панику. А потом как будто взорвался надувшийся в груди пузырь, и страх исчез. Стало тихо. Так тихо, что даже в ушах зазвенело, и Саад придержал ее под локоть.

А она смотрела на владык с новым уважением. На всех, даже на старого козла Вахида. Они — все — сделали это. Закрыли разрыв своей кровью. И плевать, что ритуалом дирижировал Хранитель, Лин остро чувствовала, что именно владыки справились с угрозой. Не будь их, Хранитель пожал бы плечами и отправился туда, где его не достанет никакая гибель миров, вот и все.

Черные в ночи волны барханов колыхались, будто настоящее море. Плыли перед глазами. Лин вытерла слезы. Чего она точно не собиралась делать, так это рыдать на вершине башни, словно истеричная анха из сопливого романчика!

Наверное, лучше вообще не смотреть вниз, раз на нее так действует вид ночной пустыни. Хотя не в пустыне дело. Любоваться на небо? Так ведь звезды здесь те же, что и дома. На город? — навевает воспоминания о ее жизни здесь и — снова! — мысли об Асире. Вон, даже запах вдруг почудился. Асира и почему-то анкара. Довспоминалась. Пора заканчивать со страданиями и идти вниз. Попросить у Ладуша его настойки — и спать. А утром, может быть, все покажется не настолько грустным.

Сколько она вообще здесь просидела? Когда вернулись из трущоб, едва стемнело, сумерки были вечерними, прозрачно-светлыми. Теперь же — непроглядная тьма. Если бы не сияние дворца и не освещенная факелами стена, пожалуй, не сразу и поняла бы, где искать выход.

Ей оставалось два или три шага до черного провала лестницы, когда оттуда длинным прыжком выметнулось мохнатое чудовище. Взмявкнуло обиженно и закинуло лапы Лин на плечи.

— Исхири! — она пошатнулась под немалым весом, схватилась обеими руками за мягкую шерсть. — Балбесина невоспитанная, ты откуда здесь взялся⁈ Ты ж, наверное, весь сераль перепугал до икоты!

Исхири сераль не волновал. Он терся об Лин, а потом начал вылизывать лицо. А она вдруг почуяла еще один запах, тот самый, который хотела сейчас вдыхать больше всего на свете — и потому не верила, что ей снова не почудилось.

— Никто даже не видел это ходячее безобразие. Он просто привел меня, а я — его.

— Асир…

Имя слетело само, прежде чем она подумала, что в трущобах называла его владыкой и вроде бы именно так было правильно. До этикета — «глупейшей науки из всех наук» — они с мастером Джанахом так и не добрались.

— Но один крайне впечатлительный клиба и десяток евнухов скоро наверняка начнут заикаться от ужаса, потому что потеряли прямо в серале одну очень прыткую анху.

— Я уже собиралась возвращаться.

— Ты решила забраться повыше, чтобы… — Асир наконец ступил на площадку, огляделся, принюхиваясь. — Предки. Как давно я здесь не был. — И снова обернулся к ней. — Так скажи мне, прыткая анха, от кого ты сбежала? От сераля или от меня?

— Ты уходил с Акилем, и остальные владыки… Я решила, что сегодня точно уже не понадоблюсь. А отвечать в серале на вопросы было бы невыносимо. Хотела найти место, где меня никто не увидит, посидеть одной и успокоиться. — Исхири наконец сел, Лин выпустила из рук густую шерсть и подошла к Асиру. Темнота не давала рассмотреть ни глаза, ни выражение лица. — Ты правда веришь, что я захотела бы сбежать от тебя?

Уже спросив, поняла: она совсем не эту башню сейчас имеет в виду. Или не только башню. Все-таки его «вернуться домой» и «Что ты решила?»… он правда не знал. Когда спрашивал. Он думал, что она может уйти! Навсегда.

— Если бы я верил, или был уверен хоть в чем-то, не стал бы спрашивать. Сегодня я чуял слишком многое. И причины далеко не всех запахов мне ясны. В трущобах ты пахла обидой и злостью, здесь, едва приехав, сбежала ото всех. Ты выбрала, но радует ли тебя твой выбор, не успела ли ты уже пожалеть о нем, — он покачал головой, — я не знаю.

— А я не знаю, радует ли он тебя, — невесело призналась Лин. — Значит, нам и правда надо поговорить. Посольства слишком мешают. Они важнее, чем мои сомнения и страхи, но сегодня страхов и сомнений вдруг оказалось слишком много. — Она помолчала, собираясь с мыслями. Асир, его запах так близко, возможность прикоснуться — успокаивали. — Это предложение, в трущобах. Оно просто было слишком внезапным. Нельзя заставлять делать такой выбор так быстро! Но, с другой стороны, на самом деле лучше так, чем долго взвешивать и колебаться. Когда нужно решить жизненно важный вопрос немедленно, сразу начинаешь понимать, что для тебя важно на самом деле. Да, был момент, когда мне стало жаль до слез, что я больше не увижу свой город и не посмотрю на море с вершины Утеса, и за моим столом в пятом участке уже, наверное, сидит кто-то другой. Но я выбрала. Здесь теперь мой мир и мой дом. Рядом с тобой. Для меня это важно, по-настоящему важно.

— Ты сейчас пытаешься убедить меня? Или себя? — Асир притянул ее ближе, приподнял подбородок, всматриваясь в лицо. Что он там пытается увидеть? Темно же. — Ты пахнешь чем угодно, кроме уверенности.

Лин глубоко вздохнула. Больше всего хотелось обнять, прижаться, спрятаться в запахе Асира от всего, в том числе и от его же вопросов. Но, наверное, честнее будет сначала разобраться, а потом уже переходить к объятиям? Или… не переходить?

От последней мысли перехватило дыхание, и Лин выпалила, всхлипнув:

— Во мне нет уверенности! Мне страшно, — и все-таки, не выдержав, шагнула вперед, обхватила Асира двумя руками, вжалась лицом в грудь. За спиной недовольно рыкнул Исхири: ему не нравилось то, что с ней творится. Лин вдохнула, успокаиваясь, и подняла голову: — Я боюсь, что на самом деле не нужна тебе. Бесполезная. Неумелая. Ничего не знающая. Я и так не могла отвязаться от этой мысли с утра, а тут… ты сказал, что я могу уйти. Навсегда. Никогда больше тебя не видеть, и ты никогда больше… тоже.

— Это был твой единственный и последний шанс вернуться домой, — помолчав, сказал Асир, уже сам притягивая ее ближе. На макушку знакомой успокаивающей тяжестью опустилась его ладонь. — Кем ты сочла бы меня, лиши я тебя этого шанса?

— Я знаю, — быстро сказала Лин, — знаю! Думала об этом, еще когда возвращалась. Ты всегда стараешься дать выбор, даже в мелочах, даже когда я и не хочу этого выбора! А тут… я правда могла хотеть. Ты спрашивал, и я сказала, что скучаю. Но это я умом знаю, понимаешь? Наверное, это глупость, думать что-то другое, но все равно страшно. Я хочу… не просто доставлять тебе радость, как анха. Хочу большего. Быть тебе нужной. Полезной. А у меня и меньшее не очень получается. Любая анха в твоем серале знает и умеет больше меня, когда дело касается кродахов. Ты так много мне даешь. Я боюсь, что даю тебе меньше.

Асир вдруг фыркнул. Мягко погладил ее по волосам.

— Скажи, как с вопросов о разных мирах, последних шансах и прощаниях навек мы внезапно перешли к постельным утехам? Но если мы все-таки говорим о них, запомни одно: в постели между кродахом и анхой, которые хотят друг друга, не может быть ни «больше», ни «меньше», только «да» или «нет». Твое удовольствие доставляет удовольствие мне. Это ты понимаешь? И с чего вдруг такие страхи? Что-то я не помню, чтобы вчера ночью ты чего-то боялась.

— Утром накатило, — смущенно призналась Лин. — Я и правда многого не понимаю. Еще больше не умею и не знаю. На самом деле я даже не очень понимаю, что именно доставляет тебе удовольствие и почему. Я и не думаю об этом, когда мы… когда ты даришь мне близость. Меня просто не хватает, чтобы о чем-то вообще думать! А потом… потом, без тебя, только думать и остается.

— Интересно, если я издам новый закон, запрещающий анхам думать, Вахид и Рабах меня поддержат? Это был бы прямо-таки внезапный прорыв в наших отношениях. И сейчас мне впервые в жизни хочется их впечатлить!

Лин не сдержала смешок, и в унисон с ней фыркнул Исхири. Как будто соглашался с Асиром!

— Звучит ужасно глупо, да? Но мы и правда как-то перешли с другого важного. Самого важного. Я бестолковая анха. Предки! Я сама не знаю, что хочу сейчас услышать.

— Знаешь, — резко прервал ее Асир. — Ты знаешь, что хочешь услышать. Я это чую. Так задай мне тот самый вопрос. Просто спроси.

Да, иногда для самых простых вопросов нужно больше всего смелости. Лин даже понимала, почему. Всегда страшно, когда раскрываешь душу, не зная, как примут твой порыв. Но особенно страшно, когда оказываешься не нужной тому, кто нужен тебе. Но ведь от того, спросит она или нет, услышит ответ или не услышит, этот самый ответ не изменится! Асир все равно его знает.

— Я тебе нужна? Так, чтоб всерьез, на самом деле — нужна?

Ладони Асира переместились на спину. Он склонился ниже, сказал куда-то в висок:

— Есть два чувства, невыносимые для кродахов. Страх и беспомощность. Мы должны быть сильными. Всегда. Сегодня в трущобах всем владыкам пришлось несладко. Рядом с Хранителями невозможно испытывать ничего другого. Это нормально, но привыкнуть все равно невозможно. Я стоял там, чувствовал и Хранителя, и проклятую дыру, и напряженность владык, но знаешь, чего на самом деле по-настоящему боялся? Представить, что будет, если ты уйдешь. Страх и беспомощность. Вот что я чувствовал, думая, что в Ишвасе может не быть тебя. Я ответил на твой вопрос? Мне кажется, простого «да» было бы недостаточно.

У Лин перехватило дыхание. Она приподнялась на цыпочки пытаясь рассмотреть лицо Асира, но темнота надежно скрывала его. И Лин просто обняла снова, так крепко, как только могла.

— Прости. Прости меня. Я такая глупая. Но я… наверное, чувствую то же самое, когда думаю, что тебя может не быть рядом. А я тоже ненавижу бояться.

Мохнатая тяжесть прошлась по ногам: Исхири подошел сзади и потерся, будто подталкивая. Еще сильнее, еще ближе. Еще… честнее?

— Я ненавижу бояться, но я, оказывается, такая трусиха. Почему не так страшно бегать за всякими отморозками, как сказать самому важному в жизни кродаху, что любишь его?

— Может, потому что отморозки не могут сказать в ответ: «а я тебя — нет»? — Асир погладил по щеке, коснулся губами виска, глубоко вдохнул, будто прислушиваясь к чему-то. Потом сказал негромко: — Этому невоспитанному анкару нужна хорошая трепка. Но он нашел одну потерявшуюся анху, когда я не смог, так что Адамас ни о чем от меня не узнает. А этой найденной анхе нужно кое-что другое. И, да простят меня предки, сейчас я не собираюсь давать никакого выбора.

— И не надо, — прошептала Лин.

Она сама не знала, чего ждала. Это стало уже привычным: от Асира в любовных утехах только и жди неожиданностей. Но он не торопился. Собрал в горсть ее волосы, отвел в сторону, чтобы не мешали, и вдруг расстегнул халасан. Лин не успела испугаться, не успела даже ни о чем подумать. На мгновение шею словно обожгло пустотой, а потом к ней прижались губы. Асир целовал сначала нежно, потом все настойчивей, и в момент, когда начали подгибаться колени, прошелся по коже языком и сомкнул зубы.

Огненная волна плеснула по телу. Лин ахнула. Густой, зовущий запах ударил в голову. Метка⁈ По укусу снова прошелся язык, прижались губы, но это уже не имело значения. Ничто не могло ошеломить больше и доставить большее наслаждение. И совсем не потому, что Лин долго об этом мечтала. И даже не потому, что процесс оказался до крайности приятным. Достаточно того, что это Асир. Ее кродах. Который наконец-то признал и решил показать всем, что готов заявить на нее права.

— Я люблю тебя, — всхлипнув, прошептала Лин. — Люблю. Хочу. Очень счастлива.

— Пообещай мне пахнуть так всегда, и я буду самым довольным кродахом Им-Рока. И никаких больше халасанов!

— Можешь выкинуть его вниз с этой самой башни. Я все равно твоя, хоть с халасанами, хоть без.

С халасаном или без, с одной меткой или с тремя — разве это важно? Важен выбор. Свободный выбор, который делают они оба, их желание быть вместе. Готовность верить, понимать и принимать. Идти одной дорогой на двоих, сказала бы Лин совсем недавно. Сейчас же…

Держаться за плечом, не мешая, не отвлекая, давая кродаху — быть кродахом со всеми его заморочками и не боясь быть настоящей анхой, его анхой. И еще кое-что важное поняла Лин сейчас: как бы она ни мечтала о месте в сердце Асира, никогда не заставит его делать выбор между собой и Имхарой, или еще чем-то, что ему важно и дорого. Никогда. Она просто постарается быть рядом. Нет. Просто будет рядом. Что бы ни случилось.

КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ КНИГИ