Затмение луны

Часть 22. Зацикливаясь на одном человеке, можно пропустить множество достойных.

Господин Чан Жаню явно был счастлив при виде самого Императора Ли, посетившего его дом. Мужчина то и дело крутился возле Ли Юнхэна, чуть ли не целуя его ноги. Господин бедного города велел рабам сейчас же принести изысканные блюда дорогим гостям, вот только те не съели и кусочка.

— Уважаемые гости, вам не по вкусу угощение? — поинтересовался Чан Жаню, нервничая от присутствия самого Императора Ли в его владениях.

— Я не голоден. — бегло бросил целитель, весь ужин сидя с опущенной головой.

— Нам бы отдохнуть. Комнаты уже готовы? — встав из-за стала, Ли Юнхэн подал руку алхимику, покуда тот был слаб даже самостоятельно поднять на ноги.

Не смея перечить господину, Чан Жаню лично проводил гостей по их комнатам. Они и рядом не стояли с апартаментами в Царстве Императора, но всё же были куда чище и больше домов жителей. Ли Юнхэн хотел на некоторое время остаться с целителем, но тот попросил его уйти, сказав, что очень хочет спать.

Наконец, оставшись в одиночестве, Сюн Лун некоторое время смотрел в окно, видя в небе растущую луну. «Долго ли я ещё смогу делать это?» — задумался Сян Лун, чувствуя, что его действия скоро приведут к гибели, но к чьей…

Он резко опустил голову, услышав за дверью звук хлеста. Выйдя из комнаты, перед глазами алхимика предстала неприятная картина.

Сам господин Чан Жаню бил юношу лет пятнадцати. Из криков Сян Лун понял, что парнишка не удовлетворил какое-то пошлое желания господина, за что был жестоко наказан. Чан Жаню расположил дорогих гостей в своём собственном доме, покуда он был самым ухоженным, но вот потерпеть со своими желаниями не смог. Бедный парнишка истекал кровью от множество ударов по нему острой плетью.

— Ох, прошу простить. Это отродье потревожило Вас своими криками? — тут же смягчился мужчина при виде вышедшего из комнаты гостя.

Чан Жаню видел, как Император Ли нежно и тепло обносится к целителю, потому понимал его важность. Сян Лун знал: будь он без Ли Юнхэна, то этот человек не пустил бы его и на свой порог.

— Никчёмный раб, да как ты посмел нарушить покой моего гостя! — замахнувшись на юношу, уже получившего более десяти ударов плетью, мужчина никак не ожидал, что вперёд выйдет целитель, получив удар плетью за раба.

Юноша с удивлением поднял глаза, никак не думая, что посторонний человек прикроет его своим телом. По руке Сян Луна стекала струя крови, капающая на пол. Вот только он даже не сморщил лицо, будучи совершенно равнодушным к боли.

— Не могли бы Вы прекратить это? — спокойно попросил Сян Лун, видя ошарашенный вид господина, поначалу подумав, что он испугался ранения гостя, но услышав шорох позади, осознал истинную причину.

Ли Юнхэн стоял всего в пяти шагах от алхимика, смотря на пол, куда с руки капала кровь. Глаза Императора отражали холод и злость, и даже по нечёткому виду его лица, Чан Жаню уже осознавал последствия своего удара, потому тут же выкинул из рук плеть, упав на колени.

— О… он сам… сам пошёл по удар! Я бы не посмел тронуть Вашего дорогого друга, — всё тело господина Чана дрожало.

Будучи равнодушным к лежачему мужчине, Ли Юнхэн подошёл к целителю, взяв его за целую руку, потянув за собой. Вот только алхимик был не согласен уходить, отбросив руку самого Императора. Чан Жаню сжался ещё сильнее, не понимая какой наглостью нужно обладать, чтобы так бездумно поступать?

— Мне нужно помочь юноше с его ранами, — пояснил свою отстранённость Сян Лун, но это лишь ещё сильней разозлила Ли Юнхэна.

— Да когда же ты уже начнёшь думать о себе?! — крик самого Императора заставила юношу и Чан Жаню вжаться в пол.

Великий мужчина, перед которым поклонялись миллионы людей, сейчас выглядел как никогда злым. Император всего одним мизинцем мог убить непокорного целителя, смеющего перечить его воли. Вот только Сян Лун твёрдо знал: друг не посмеет и мизинцем его тронуть. Несмотря на злое лицо Ли Юнхэна, целитель видел в нём не ярость, а боль. Боль за человека, которому он не может помочь…

— Боюсь, что никогда, — вздохнув, Сян Лун подошёл к юноше, осторожно подняв его на ноги, — Императору не стоит беспокоиться о таком пустяке. Закончив с ранами юноши, я самостоятельно смогу позаботиться о своей. — проходя прочь от двух господинов, целитель не посмел посмотреть в лицо Ли Юнхэна, лишь сказав ему на прощание, — Доброй Вам ночи.

***

Комната рабов была хуже, чем будка собак. Маленькое, грязное и холодное помещение. Бедные люди спали друг на друге на холодной земле, дабы хоть немного согреться в сыром пространстве с пробитыми стенами и потолком. Вокруг было полно плесени, гнилой и пропавшей еды, а также трупный запах. Сильный запах. Сян Лун догадывался о том, что из этого места часто выносят отбывших в иной мир рабов.

Все люди выглядели грязно и очень худо. Не лучше жителей города, но точно не хуже. Закончив с бедным парнишкой, алхимик перешёл на других рабов, будучи почти полностью обессиленным, забирая немного своей жизненной силы. Это не первый раз, когда он идёт на такие крайности ради других людей. Сян Лун точно знал, что из-за его расточительства собственной жизненной энергии, он укорачивает своё существование, но как это может остановить того, кто готов на всё ради спасения чужих жизней?

— Как мы можем Вас отблагодарить? — спросил юноша, после лечения не отрывая своих карих глаз от целителя ни на секунду.

— Простого «спасибо» будет более, чем достаточно. — лëгкая улыбка алхимика действовала, как успокоительное для всех рабов. Словно лишь смотря на молодого мужчину, все сразу понимали: больше бояться нечего.

— Вы так добры и великодушны, прям как небожитель... — улыбнулся старик, недавно думая лишиться ноги из-за прогнившей кожи, но вот уже спокойно стоя на своих двоих, — Я буду молиться за Вас, чтобы Вы вознеслись на небеса.

На данные слова Сян Лун лишь вновь подарил немую улыбку, продолжив свою работу. Сколько раз он уже это слышал? Более нескольких тысяч раз. Многие люди и демоны верят в то, что если за человека молится, то его заметят небеса, пригласив в свои владения. Подтверждения данной легенде нет, но всем нужно во что-то верить, вот они и верят.

Но есть у слов и иная сторона. Если множество людей или демонов при жизни возненавидят одну душу, ставшую легендой, то она отправится прямиком в ад, царствуя там на троне владыки тьмы. Не самый худший расклад, учитывая то, что непрославивших отправляют в рабство к этим самым владыкам. Об этой легенде Сян Лун тоже слыхал, каждый раз удивляясь фантазии людей.

— Да что о нём молиться? Видно же, что богатенький мужчина. Так ещё и подстилка самого Императора Ли. — внезапно послышалось ворчание одной особы, злобно сидевшей в углу.

— Как ты можешь так говорить? Он же нам всем помог! — возмутилась женщина постарше, получившая от алхимика немного силы, теперь не ощущая себя живым трупом.

— Да что он помог? Завтра нас всех снова изобьют и с ещё большей силой, а он, добренький такой, уйдёт дальше наслаждаться своей жизнью. — не унималась девушка, но в её словах Сян Лун услышал истину.

— Какая ты неблагодарная, — прокричал парнишка, словно готовый заступиться за человека, проявившего к нему добро, ценой своей жизни.

— Вот-вот! Он вообще не должен был нас лечить, но помог, да и просто так!

— Никто не поможет тебе изменить свою жизнь. Радуйся тому, что дают.

— А хотели бы вы изменить свою жизнь? — остановив крики в помещении, алхимик видел, как на него направлены множество глаз, не понимавшие его, но готовые слушать, как пророка, — Но это зависит только от вас, — создав в руке сгусток энергии, Сян Лун понимал: ещё часть его жизни исчезает на глазах.

***

Утро в Городе Песков выдалось на редкость хмурым. Владыка данных мест оказался жестоко растерзан дворнягами, а все рабы каким-то удивительным образом сбежали. Все до единого… Жители были поражены такими странными обстоятельствами, но никто не посмел даже подумать на гостей, утром спокойно покинувших чужие владения.

Сян Лун подозревал причастность Императора в смерти Чан Жаню, как и тот догадывался, как это более полусотни людям удалось незаметно сбежать из-под стражи. Но никто из мужчин не стал поднимать данную тему, оставив от Города Песка неприятное послевкусие.

— Когда вернусь в царство, отправлю в этот город нового правителя, — буркнул Ли Юнхэн, с самого вечера будучи не в лучшем настроении.

Приняв слова Императора кивком, Вэй Лун продолжил смотреть в даль, сидя на своём коне. Казалось, они закрыли тему и больше не желал вспоминать о бедных городах, но после её открытия оба ощущали дискомфорт в душе. Решив развеять обстановку разговором, на этот раз первый подал голос целитель.

— Года четыре назад я посетил Царство Лошуй, узнав, что мой отец скончался почти через два года после моего ухода… — от этих слов Император повернул голову, думая, что тема будет для целителя болезненной, но на его лице оставался прежний покой, — Теперь им правит новый правитель. Хоть я и не смог познакомиться с ним лично, но, по словам жителей, он добр душой. Да и по обстановке в городе, господин Вэй прекрасно справляется со своими обязанностями по комфортной жизни своего народа. Я рад, что без меня царство не рухнуло.

— Почему для тебя это важно? Разве твой отец не поступил подло, изгнав тебя? — проворчал Ли Юнхэн, благо хоть не додумавшись вредить бывшему царству шисюна.

— Он поступил так, как считал нужным. Я правда подвёл его старания, возложенные на меня. Благодаря отцу я мог жить в достатке и неприкосновенности, пока подчинялся его воли, — вид целителя так и излучал благородство и тепло души, говоря, что он без единой части лицемерия или злобы, — Я сам решил уйти и рад, что от моего ухода никто не пострадал. Кажется, я слишком сильно думал о своей персоне.

— Это не так… — тихо изрёк мужчина, сильнее сжав поводья.

На этом их разговор закончился, после которого каждый остался при своём мнении. От Царства Чжэнъян до горы Мэй около семи дней пути на лошадях. Четыре дня мужчины преодолели, не считая посещения Города Песков.

Решив устроить привал в лесу, путешественники нашли хорошее место, привязав лошадей и принявшись обустраивать ночлег. Ли Юнхэн добыл дрова, а Сян Лун собрал грибов. Из камня благодаря духовной силе Император, создав большую чашу, в которой и был приготовлен ужин.

Всё время пока Ли Юнхэн трудился с приготовлении супа, алхимик не мог оторвать от него глаз. Столь гордый и великий мужчина с таким спокойствием занимался обычной рутиной, словно делал это каждый день.

— Почему шисюн так смотрит на меня? — поинтересовался Император, подав целителю чашу с супом.

— Я не могу смотреть на своего шиди? — легко улыбнулся Сян Лун, и впрямь засмотревшись на крепкого мужчину, что хоть в большом Царстве, что в дремучем лесу был неотразим и велик.

— Разумеется можешь. Шисюну нравится то, что предстало его взгляду? — расплылся в улыбке Ли Юнхэн, каждый раз от разговора с дорогим человеком расцветая, как цветок.

— Я удивлëн твоими способностями выживания в диких условиях. Думал, что Императору будет тяжко без комфорта и помощников, — подметил алхимик, считая, что царская жизнь избаловала его друга, но тот ни разу не выдал никакой претензии о своём комфорте, словно ему было всё ни почём, только бы рядом находился он…

— Шисюн, ты забыл, где я рос? — со смешком спросил Ли Юнхэн.

— К хорошему быстро привыкаешь, — пожал плечам Сян Лун, не видя в своих слова ничего странного.

Хоть Сян Лун и мечтал о свободной жизни, но первые годы давались ему очень тяжело. Парень привык к комфорту и уюту, потому ночёвки на улице и добывание пищи стали для него неким испытанием, которое он успешно прошёл. Но не без труда.

— А от плохого долго отвыкаешь, — подметил Император, принявшись есть постный суп, но делая это с аппетитом. Всё же он был приготовлен совместно с целителем.

Поужинав, они легли на боковую, достаточно сильно устав от долгого пути. Лёжа спиной к костру, Сян Лун никак не мог уснуть. В голове всë крутились слова, сказанные Императором.

— Юнхэн, скажи, ты когда-нибудь хотел узнать, кто является твоими настоящими родителями? — лежа к Ли Юнхэну спиной, алхимик точно знал: тот смотрит на него.

— Нет, никогда, — отозвался мужчина.

— Почему? Тебе не интересно? — повернувшись к Императору, Сян Лун удивился такому ответу.

Хоть мужчина и сам отрёкся от своих родных из-за своей цели, но ему было важно то, кем они являлись. За свой путь целитель множество раз пытался узнать о своей матери, но лишь раз сумел узнать от одного старика о какой-то целительнице, помогающей множеству людей, но в миг пропавшую, словно дым после пожара.

Сян Луну было интересно узнать о своей матери, но у него не имелось больших причин выискивать о ней информацию. Всё же алхимик имел множество родственников, будучи из императорской семьи, а вот с Ли Юнхэном всё совсем по-другому. Император никогда не видел своих родителей, и судя по его виду, то его отец и мать были из разных рас, отчего их ребёнок имеет полностью и человеческие и демонические корни. Это большая редкость, когда облик не изменяется после смешивания. Истинное обличие Ли Юнхэна – демоническое, но раз он может так легко перевоплощаться в человека, то кто-то из его предков был человеком.

Столько неопределённостей и тайн должны заинтересовать любого, но Императору и впрямь было плевать на своих прародителей, не принявших участие в его жизни.

— А какое это имеет значения? Их не было, когда я был никому не нужен, поэтому теперь они не нужны мне. — с безразличием к своим родным бросил Ли Юнхэн, но после повернул голову, на этот раз говоря более мягко, — Мне вообще никто не нужен, кроме шисюна.

— Но ведь так нельзя, — бросил Сян Лун, отчего-то больше друга желая узнать о его семье, думая, что это важно.

— Почему? — повернув голову, Ли Юнхэн не уточнил, о чëм он спрашивает.

Почему нельзя не желать узнать о своей семье? Или почему нельзя дорожить одним единственным? Целитель сразу понял, что раз мужчине так безразлична его семья, то он вряд ли уточнил, почему ему нельзя не думать о них. Потому ответил на нужный вопрос.

— Зацикливаясь на одном человеке, ты можешь пропустить множество других достойных…. — с тяжëлым вздохом изрёк Сян Лун,смотря на пламя.

Целителя и до этого удивляло то, почему столь важный и влиятельный Император всё ещё одинок, а осознав причину, почувствовал себя виноватым. Он не сможет удовлетворить желание дорогого друга, оставляя его в ненужных ожиданиях, никому не приносящих счастья.

— Для меня нет никого достойней тебя. — буркнул Ли Юнхэн и отвернулся от костра, делая вид, будто очень хочет спать.

На этом разговор двух мужчин подошёл к концу. Они оба понимали, что не договаривают друг другу многое. Многое утаивают и скрывают. Многое бояться поведать, зная, что другой захочет помочь, в итоге погубив самого себя.