Затмение луны

Часть 27. Компромисс.

Обеденный стол был наполнен различными вкусностями и разнообразной выпивкой. В зале трапезы восседал Император, лично пригласивший целителя на ужин. Утром у них состоялся неприятный разговор, а вечером ужин. Сюн Лун предполагал, что здесь что-то не так.

Первые пол часа двое мужчин молча сидели за столом. Сюн Лун лишь чутка притронулся к еде, а в Ли Юнхэн не лез и кусочек, потому он довольствовался лишь вином. Никто из присутствующих в зале трапезы не решался первым раскрыть рта. Они открыли друг другу свои запачканные души, а это весьма непростое дело.

— Шисюн, я люблю тебя. — всё же заговорил первый хозяин царства, да начав с таких слов, от которых целитель в миг поднял голову, хотя раньше обходил взгляд демона стороной. — Звучит жутко, правда? Но, это так. Я безумно тебя люблю… — на ледяном лице застыла мрачная улыбка. Слова звучали с ноткой дрожи, но в них не слышалось и крупицы лжи, — И любил ещё с тех самых пор, когда ты вернулся в школу Белого лотоса.

Откровения Ли Юнхэна ввели мужчину в полное потрясение. Он знал, что важен для демона и что тот явно к нему не равнодушен, но считал это не более чем помешательством. Сюн Лун верил, что, если мужчина переключит свой взор на другого, то будет счастлив, но теперь точно знал – кроме него Ли Юнхэну больше ничего в этом мире не нужно.

— Больше всего на свете я боялся причинить тебе боль своей любовью. Но, в итоге сделал именно это, — глаза демона опустились, и спустя некоторое время хозяин царства вновь подал голос, — Шисюн, тебе не нужно отвечать мне. И без слов понятно, что я тебе дорог, но это не те чувства. Совсем не те…

При этих словах ресницы Ли Юнхэна опустились, скрывая пристальный взгляд. После непродолжительного молчания он, словно, наконец, решившись на что-то важное, напряженно произнес:

— Прошу, шисюн, отведай со мной ужин. Притворись будто ничего между нами не происходило. Будто мы снова те дети… — не услышав быстрого ответа, мужчина поспешил добавить, — Обещаю, после этого я отпущу тебя. — данные слова были произнесены с такой болью, словно Ли Юнхэн говорил: «После этого я оборву свою душу», потому Сюн Лун решил уточнить:

— И что будет с тобой, когда ты меня отпустишь?

— Это не имеет значения. — с равнодушием к себе бросил мужчина, на лице которого играла холодная улыбка. С тех самых пор, как они встретились в царстве демонов, Сюн Лун не видел иной.

— Что значит не имеет значения? Ты считаешь, я смогу нормально жить, зная, что ты страдаешь? — возмутился целитель, и хоть его слова показались демону странными, он всё же изрёк:

— Я больше не буду страдать. — словно увидев на лице Сюн Луна недоверия, мужчина пояснил, — Своим существованием я приношу шисюну лишь проблемы и боль. Так что, будет лучше, если меня не станет.

— Что? — глаза целителя в миг расширились.

Не нужно быть гением, чтобы догадаться, о чëм говорил Ли Юнхэн. После ухода самого важного в жизни, демон больше не будет цепляться за бесполезное существование, попрощавшись и с ней, и с болью в душе.

— Не думай об этом, прошу. Шисюн, расскажи, как там в твоём мире? — резко перевёл тему Ли Юнхэн, но целитель не подыграл ему.

— Юнхэн, ты правда думаешь, что твоя смерть сделает меня счастливей? — на свой вопрос Сюн Лун получил ответный.

— Но точно не несчастней, верно?

Ли Юнхэн действительно отчаялся настолько, что не видел в своём существовании смыла, а, наоборот, считал его в тягость для самого дорогого человека. Когда-то демон говорил о том, что его тело и душа принадлежат шисюну, и раз теперь они стали ему в тягость, то мужчина готов без раздумья умереть во имя счастья своего бога.

Сюн Лун видел эту ужасающую боль и разорванную душу. В глазах демона не виднелось и намёка на жизнь. Целитель выбрал алхимию, вместо счастья дорогого демона, который ради него готов на всё. Сюн Лун тоже ощущал к Ли Юнхэну нежные чувства, но откинул их ради своего пути целителя. Сейчас же мужчина понимал, что, даже став богом, он будет страдать вечность, спасая тысячи душ, но не сумев уберечь самую дорогую.

— Я не уйду. — неожиданно твёрдо заверил демона Сюн Лун.

Ли Юнхэн поднял на человека полные недоверия и изумления глаза. Демон явно посчитал, что ему послышалось. Не мог же тот, кто всё время его бросал, сейчас сказать столь важные для него слова? Это, казалось, для него столь же нереальным, насколько только возможно.

— Юнхэн, ты дорог мне. Очень дорог и дороже всех других на земле, — слова целителя звучали искренне, да так, что ледяное лицо демона постепенно оттаивало, как и его глаза, — Путь целителя для меня важен. Я всю жизнь мечтал лечить людей и идти своей дорогой, и она мне тоже дорога, но… — сделав тяжëлый вдох, мужчина не смел отступать, — Всё же даже миллион душ не стоят для меня твоей.

Сюн Лун понимал, что делает. Он знал, что отбрасывает свою мечту и почётное место на небесах ради одного демона. Но, не сделай он этого, Ли Юнхэн окончательно погрузится во тьму, разрушив свою душу, от которой и так осталось совсем немного.

Только утром целитель видел безжалостного тирана, который способен, не моргнув глазом, голыми руками обратить врага в кровавое месиво, в душе проклиная и мир, и себя самого. Теперь же перед ним сидел чересчур сентиментальный молодой человек — не сказать, чтобы это было таким уж прогрессом, но… к лучшему или к худшему, было в нём и то, за что его можно полюбить, верно?

— Шисюн… — стоило ему вымолвить это, как лицо всегда производившего впечатление весьма смышлёного мужчины приняло столь идиотическое выражение, что Сюн Луну больно было на это смотреть. — Шисюн, ты… не шутишь?

— Какие могут быть шутки, когда мы зашли так далеко?

Целитель и впрямь понимал, что шутить с демоном себе дороже, потому не посмел бы поднимать его слова на смех. Резко поднявшись, Ли Юнхэн подошёл к человеку и опустился на колени рядом с ним. Словно не выдержав исторгнутых слёз, его ресницы опустились, как у ребёнка, который пережил слишком много несправедливостей.

Он никогда не просил о многом, и всё же не мог удержать тех, кого жаждал всем сердцем.

— Шисюн, я обещаю... Обещаю, что сделаю всё, чтобы ты не пожалел о своём выборе, — взяв мягкую ладонь, демон прижал ладонь Сюн Луна к своему лицу. — Всё…

«Подумать только, владыка демонов стоит на коленях перед обычным человеком. Какой позор…» — хоть в голове мужчины пронеслась данная мысль, на лице его застыла улыбка, а рука сама потянулась к макушке Ли Юнхэна, потрепав её как в старые добрые. От касания головы мягкой ладони, мужчина тотчас дернулся, но, не противясь, лишь смиренно опустил голову, а на землю упали слёзы, то ли счастья, то ли боли, то ли отчаяния пустых глаз, в которых в кой-то веки вспыхнула мизерная искра…

***

Как и ожидалось, первый десяток дней Ли Юнхэн буквально не отлипал от шисюна, и целитель безропотно это сносил. Потом, однако, владыка демонов взял себя в руки, в одночасье сделавшись внимательным и обходительным кавалером, давая мужчине больше сводного времени.

Ли Юнхэн действительно слишком старался для Сюн Луна, беспрекословно выполняя даже малейшие капризы. Целителю разрешалось свободно перемещаться в любом уголке царства, а также за его пределы. Владыка демонов не снял печать, переживая за слабого человека, не в силах использовать духовную силу. Мужчина понимал и принимал заботу Ли Юнхэна, ведь он правда не мог даже дать кому-то по лицу, имея вместо рук какие-то тонкие палочки.

Хоть Сюн Лун не мог лично помогать людям и демонам, он начал делать это через владыку мира. Ли Юнхэн, завладевший почти целым миром, отозвал демонов, вернув людям их земли, а также ввёл закон, запрещающий рабство, как в мире людей, так и демонов. Император людей согласился с требованиями владыки демонов, и теперь все люди могли существовать более или менее свободно.

Удивительно, что за годы стараний Сюн Лун не добился такого грандиозного результата, который взмахом руки достиг Ли Юнхэн. Всё же власть и впрямь имеет слишком большую силу.

Удивительным также стало то, что многие люди принялись считать, словно их молитвы к богу целителю были услышаны, отчего некоторые даже построили храмы в своих городах, молясь тому, кто не мог их услышать, находясь на земле.

Грустно и смешно становилось и от того, что целителю Сюну поклонялись миллионы, а человека владыки тьмы считали подстилкой. А ведь они ни разу не делили ложе. Ли Юнхэн не настаивал на этом, а Сюн Лун как-то никогда и не думал о таких развлечениях людей, столько лет сдерживая себя, что потерял к этому какой-либо интерес. Да, мужчины спали в одной комнате и на одной кровати, но исключительно спасли. Ничего более.

Разумеется, никто не посмел бы назвать Сюн Луна подстилкой в слух, но по глазам это казалось настолько очевидным… Сначала мужчина из-за этого переживал, но затем плюнул. Всё же он редко принимал слова и поступки чужих существ всерьёз. Намного важнее для него было видеть счастливую моську владыки демона, глаза которого, наконец, приобрели ту искру жизни, что в прошлом. Хоть от искреннего детского взгляда было далеко, но то, что глаза Ли Юнхэна не отражали тьмы и боли, казалось достаточным Сюн Луну для спокойствия.

Открытый балкон стал излюбленным местом для целителя. Роскошный вид горной местности успокаивал юношу. На удобном кресле мужчина читал разные книги, которые для него приносил сам император. Сказать честно, Сюн Лун ощущал себя свободным, как никогда в жизни не чувствовал. В детстве перед ним стоял сложный выбор своего существования. В подростковом возрасте – тяжёлые испытания и путь к целительству. Во взрослом возрасте сложные решения и серьёзные поступки, повлекшие за собой его смерть. В первые за всю жизнь мужчина мог просто бездельно просидеть с книгой в руке, никуда не спеша и ни о чём не волнуясь. Хоть первые две недели это напрягало Сюн Луна, но затем он ощутил от своей новой жизни удовольствие.

— Шисюн, что ты читаешь? — появившись позади мужчины, владыка демонов всегда хранил на лице добрую улыбку.

— Ты же сам нашёл для меня эту книгу по историческим легендам, так чего спрашиваешь? — пожав плечами, он спросил, — Хочешь потом почитать?

— Сказать честно, я не люблю пустые книги, если они не содержат руководство по духовному мастерству, но и те я уже изучил от и до.

Сю Лун не мог не усмехнуться от его слов, покуда и сам всего некоторое время назад думал так же. Зачем читать книгу, если от неё не получишь толку? Великие заклинатели и целители тратят свою жизнь на вечные учения, забывая об обычных земных удовольствиях. Грустно, но правда.

— Но, если шисюн хочет, я обязательно прочту. — боясь хоть как-то разочаровать дорогого человека, демон был готов хоть бросить все свои дела и усесться за чтением книги.

— А может, лучше я прочитаю тебе какую-нибудь легенду? — поинтересовался Сюн Лун.

Словно ребёнок, Ли Юнхэн расцвëл, со счастливой моськой усевшись рядом с целителем.

— Легенда о девушке, что стала луной. — прочитав заголовок, мужчина решил, что это довольно интересная легенда, потому принялся читать её в слух, — Данным давно жила удивительной красы девушка, помогающая всем и вся. Для девушки главным в жизни стало помощь окружающим. Она помогла стольким людям, что её благословляли и уважали все вокруг. — слегка приостановившись, Сюн Лун бросил взгляд на демона, внимательно слушавший его голос, — Девушка была свободна и счастлива, но однажды на неё положил глаз никто иной как сам Бог солнца. Он пожелал, чтобы девушка стала его и только его, но та отказалась принадлежать кому-либо кроме самой себе, и тогда Бог солнца решил заточить её в своих владениях… — приостановив чтение, мужчина отложил книгу, — Какая-то глупая легенда, давай прочитаем другую, — но несмотря на его слова, Ли Юнхэн взял книгу, лично продолжив чтение.

— Оказавшись в заточении девушка не могла с этим смириться, каждый день моля небеса о снисхождении, и в итоге они смиловались над ней, забрав её у бога света, превратив в белоснежную луну, которая восходит лишь в ночной тиши. Так бог солнца и богиня луны больше не могли встретиться, будучи на одном небе, но в разные времена… — страницы книги смялись из-за сильного обхвата демонической руки.

Только Сян Лун хотел что-то сказать, как Ли Юнхэн повернул на него голову, с беспокойным голосом спросив:

— Шисюн, то, что ты со мной, приносит тебе боль? — пробормотал Ли Юнхэн, на самом деле в глубине зная ответ.

— Разве я выгляжу больным? — поинтересовался Сюн Лун, забрав у демона книгу и отложив её в сторону.

— Нет, но…

— Юнхэн, всё хорошо. Я остался с тобой по доброй воле.

От данных слов лицо Ли Юнхэна в одночасье переменилось. Только что он выглядел, как ребёнок, желающий заплакать, но теперь больше походил на возбуждённого кавалера, желающего вкусить запретный плод. Уголки ушей мужчины покраснели, а его бледное лицо приобрело розоватый оттенок.

— Шисюн… Ах! — Ли Юнхэн явно хотел сказать что-то приятное, но затем резко выпрямился, посмотрев куда-то вдаль.

— В чём дело? — не понял резкого изменения мужчины Сюн Лун.

— Кто-то зашёл на границу. Мне нужно идти. — встав, демон резким шагом пошагал прочь, как вдруг ощутил, как его одеяние сжали, остановив его.

— Юнхэн, я…

Сюн Лун определённо хотел что-то сказать. Что-то важное. Казалось, мужчина ощутил тягость сказать это дорогому демону во что бы то ни стало, но стоило тому обернуться, как вся уверенность целителя куда-то исчезла, а мысли спутались. Нет, Сюн Лун не был готов к откровению, так долго храня в душе пустоту.

— Будь осторожней… — отпустив чëрные одежды, мужчина убрал руку за спину, не показав своего истинного волнения.

— Как я могу быть неосторожен, когда меня ждёт шисюн?

От столь непривычного для шисюна действия, Ли Юнхэн смутился ещё сильней, и явно был готов бросить все дела и остаться с дорогим человеком, но на границе произошло что-то по-настоящему серьёзное, потому вопреки желанию мужчине пришлось уйти.

— Я вернусь поздно, прошу, ложись без меня. — с заботой проговорил владыка демона, уйдя прочь.

Оставшись в одиночестве, Сюн Лун впервые ощутил от неё такую тягость. Обычно заклинатель занимался различными делами и не чувствовал в душе дыры, но теперь, когда силы исчезли и дорогой демон отбыл по делам, Сюн Лун почувствовал себя до несчастного одиноким…