Альфа-особь

Глава 31.1. Блицкриг

Ночь укрыла Ленинградскую область холодным туманом. Лесные массивы и заброшенные поля, где ещё летом паслись редкие стада коров, теперь шевелились тысячами шагов. Омеги и развитые вели вперёд толпы зомби, глуша их бессмысленные стоны, направляя поток туда, где линии обороны врага были тоньше.

Шли не по КАДу, его контролировали дроны и посты Основателей. Вместо этого колонны рассредоточились, двигались лесами, вдоль заболоченных низин, через заросшие поляны. Ночью шли, днём затаивались в погребах, подвалах на территории брошенных деревень, укрывались в складских ангарах.

Вадим понимал, противостояние с Основателями — не война индустриальных гигантов. Здесь каждый километр требовал хитрости и выносливости. У врага не бездонные склады, горючее, боеприпасы, запчасти — всё это кончалось также, как у людей Единства. И если им удастся подтянуть массы заражённых через дебри, минуя дороги, можно будет обрушить их внезапным ударом на одну ключевую точку.

Этой точкой был Большой Петергофский дворец. Когда-то символ имперской роскоши, теперь — оперативная база Основателей. Здесь они развернули штаб, узлы связи для координации действий на восточном направлении. Захватить его означало не только нарушить планы на Петербург, но и разорвать логистику на куски.

Параллельно Настя вела другую, не менее важную игру. Стаи ульевых птиц, словно рой летучих мышей, устремились к АЭС. Их задачей было простое и смертельное ремесло: забиться в двигатели вертолётов и конвертопланов, стоявших внутри периметра станции. Одной особи хватало, чтобы вывести турбину из строя, а десяток мог гарантировать катастрофу прямо при взлёте. Даже если падения удастся избежать, ремонт в условиях постапокалипсиса означал недели, а то и месяцы простоя.

Но вскоре вскрылась новая угроза. Биотелепатия, их главное средство связи и координации, давала сбои. Сигналы приходили искажёнными, иногда вовсе не доходили. Основатели задействовали РЭБ с адаптивной сменой частот, которые использовали инфицированные. Радиус действия таких глушилок был ограничен, но в определённых зонах рой терял сплоченность, становился медлительнее, хуже реагировал на приказы. Не критично, но достаточно неприятно, чтобы оборона врага получила шанс удержаться дольше обычного.

Вадим, получая через отрывочные импульсы обстановку с разных направлений, лишь сильнее сжимал зубы.

— Значит, они научились слушать нас. Ладно… посмотрим, кто кого переглушит.

Настя сидела на ветке вековой ели, держа ладонь у виска. Сотни крошечных сигналов тянулись к ней, и каждая птица в стае видела её глазами, чувствовала её намерения. Волны биодронов уходили над лесами, устремляясь к массиву Ленинградской АЭС, там, где взлётные площадки теперь кишели техникой врага.

Первые минуты всё шло идеально. Стаи просачивались сквозь ночь, бесшумные, словно привидения. Они пикировали на ряды собиравшихся взлетать вертолётов и конвертопланов, обрушиваясь в турбины, превращаясь в клочья серой плоти и кровавый туман. Двигатели взвыли, металл заскрежетал — два Ми-8 и один конвертоплан остались на земле, их двигатели были из строя. Один вертолёт даже вспыхнул, когда три особи одновременно влетели в оба воздухозаборника.

Настя на мгновение ощутила эйфорию, враг терял своё преимущество в воздухе. Но через минуту со стороны АЭС ударила невидимая волна. В воздухе над стаями разом повисло напряжение, словно сама атмосфера сгустилась. Птицы запищали в её сознании, их ощущения захлестнуло жаром и болью. Рудиментарные перья, доставшиеся от предков, и серая кожа дымились, обугливались, плавились перепончатые крылья. Несколько десятков особей рухнули вниз горящими комками мяса.

— Микроволновая пушка? — пробормотала Настя, чувствуя, как сотни сигналов оборвались в её голове, оставив жгучую пустоту. Влившаяся в роевое сознание память Нижинского содержала сведения о подобной установке на территории станции.

Эффект был ужасающим: воздух дрожал, словно марево над асфальтом в жару. Любое биологическое тело, попавшее в зону действия, за считанные секунды перегревалось изнутри, кровь вскипала, белки сворачивались, органы выходили из строя. Птицы, столь уязвимые своим малым размером, сгорали, словно мотыльки у костра.

Настя попыталась отвести оставшиеся стаи в стороны, но и там связь дрогнула. Адаптивные средства РЭБ полосовали эфир, сигнал то появлялся, то обрывался. Координация рушилась, птицы метались в разные стороны, сталкивались, теряли строй.

В итоге удалось вывести из строя лишь часть авиапарка: четыре машины сгорели или были повреждены до неработоспособности, ещё три нуждались в ремонте. Но цена оказалась чудовищной — две трети стаи погибло в считанные минуты.

Насте следовало уходить, Основатели подняли тревоги и скоро начнут шерстить окрестности АЭС в поисках координатора атаки, они не дураки и знали, что виновник подобрался совсем близко.

Южный район Петергофа встретил их запахом гари от недавно сожженных зданий — Основатели ликвидировали любые очаги заражения.

Вадим шёл с взводом ульевых воинов и держал рядом Дружка, чей ТКТ служило живым ретранслятором. Биорадиосигналы, что обычно глохли под действием вражеского РЭБ, теперь тянулись через него, и Вадим ощущал сразу сотни точек напряженности: зомби в переулках, прыгуны, карабкающиеся по стенам зданий, развитые, координирующие отряды.

Город кипел, словно его охватила лихорадка. Толпы заражённых вырывались из-за углов, сталкивались с небольшими отрядами Основателей и те таяли, не успев даже толком понять происходящее. Разрозненные группы вражеских бойцов пытались прорываться дворами, отстреливались, но вскоре всё равно исчезали под серой волной. Развитые и прыгуны, словно охотничьи псы, находили добычу, а после рвали на части.

Вадим с Дружком короткими импульсами подталкивали орды, направляя их в нужную сторону. Когда надо, гнали вперед или приказывали отступить. Совершить обманный маневр. Всё складывалось так, словно сам город ожил и решил смыть вражеское присутствие.

— Они уходят к дворцу, — глухо сообщил Дружок, ловя рассыпающиеся сигналы. — Бросили посты.

Это было правдой внешние рубежи обороны уже рухнули. Приказ Основателей был очевиден: стянуть остатки гарнизона в одно место, укрепиться, выиграть время. Но дороги на Ломоносов были перекрыты. Там уже работали диверсанты Стасевича — две колонны, пытавшиеся прорваться на помощь, превратились в горящие кладбища техники.

Воздух теперь тоже не был спасением. Настя вывела из строя часть вертолётов, и после того как бывший натовский ''Блэк Хоук'' рухнул где-то в лесу западнее после залпа из ПЗРК, оставшиеся машины Основатели предпочли не поднимать в воздух. Петергоф становился ловушкой.

Но враг не сдавался без боя. На улицах выкатили колесные дроны, низкие и широкие, с пулемётно-гранатометными турелями. Они били прицельно, кроша зомби десятками, превращая первые волны в кровавую кашу. Рядом метались роботы-собаки, их закрепленное на спине вооружение истребляло зомби до тех пор, пока не истощался боекомплект или машина не оказывалась похороненной под грудой плоти. Единство могло позволить себе потери один к сорока или выше...

Вадим видел, как полдесятка прыгунов ворвалось в один переулок и половина их тут же легла под огнём БМП ''Пума'', впрочем, ее это не спасло. Подбежавшая с тыла тройка прыгунов быстро перевернула машину на бок и начала безжалостно кромсать, выводя внешние системы наблюдения, вооружения из строя.

В небе жужжали камикадзе-дроны, устремляющиеся с неба к приоритетным целям. Основатели предпочитали выбивать прыгунов или развитых с омегами, теми, кто может координировать орду или причинить наибольший ущерб. Зомби сами по себе ничего серьезного из себя не представляли.

Один беспилотник с оглушительным ударом врезался в броневик ''Тигр''. Вспыхнуло пламя, морпехи-омеги посыпали наружу, обожженные, с осколочными ранениями, но выполнение боевой задачи они не прекратили.

Менее чем за два часа серый поток заражённых сомкнулся вокруг Большого Петергофского дворца. И Вадим, остановившись среди руин, почувствовал: первая фаза операции выполнена.

— Загнали в клетку, — сказал он тихо. — Гарнизон заперт.

Внутри дворца оставалось не меньше трёхсот противников, но теперь они были в ловушке.

Вадим поднялся на балкон полуразрушенного дома, откуда открывался вид на Большой Петергофский дворец. В темноте он светился странно неуместно — позолоченные статуи и резные фасады, за которыми пряталась испуганная кучка врагов. Город уже молчал, лишь глухим эхом отзывались автоматные очереди, где заражённые ещё догрызали загнанные в угол группы Основателей.

Вадим взял под удаленный контроль зомби и направил его к дворцу:

— Гарнизон Петергофа... -голосовые связки ходока сохранились в достаточной степени для речи. — Слушайте меня внимательно. Вы окружены. Ваша эвакуация сорвана, помощь не придёт. Предлагаю сдаться, ваши жизни будут сохранены, вам не причинят вреда. Мы не звери. Но если будете упорствовать — дворец разберём до последнего кирпича.

Фасад молчал. Только спустя минуту прозвучал короткий залп пулемёта, больше похожий на жест отчаяния, чем на попытку прорвать блокаду.

Стасевич стоял рядом, руки за спиной, и смотрел через бинокль бинокля на заложенные мешками с песком окна дворца. Его лицо оставалось каменным, но в голосе прозвучала довольная нотка:

— Они не ожидали от нас такой стремительности, слишком быстро всё произошло. Суперкомп просчитался.

— Даже машина ошибается, — заметил Вадим. — Особенно когда сталкивается с тем, что не укладывается в модели.

Дворец по-прежнему оставался нем. Прошло десять долгих минут, в воздухе висело напряжение, будто город задержал дыхание. Наконец по радиоканалу, который использовали омеги в некоторых случаях, пробился голос, искажённый шипением помех:

— Мы пришлём переговорщика.

Вадим переглянулся со Стасевичем, потом вновь направил сигнал:

— Принято. Но учтите, любая провокация, и мы выкатим танки. Прямой наводкой сметём этот дворец, каким бы шедевром архитектуры он ни был. Мне жаль рушить памятник, но жизни моих людей дороже.

Он отключил канал и опустился на корточки. На секунду позволил себе закрыть глаза: усталость давила, но вместе с ней ощущалась и странная лёгкость, шаг был сделан, враг загнан в угол.

Теперь оставалось дождаться, кого же они пошлют для переговоров.

Встретились у здания музея коллекционеров, что стояло чуть в стороне от дворца. Половина окон выбита, фасад посечен осколками, но вывеска ещё держалась. Вадим вышел туда с Дружком и парой ульевых воинов для видимости. Остальные оставались в засаде, оружие держали наготове.

Тут показалась троица: мужчина лет пятидесяти и двое вооружённых охранников в чёрной униформе, тяжелых бронежилетах с фартуками и наплечниками, автоматы SCAR со всякими электронными приблудами, подствольными гранатометами. Армия будущего, мать их...

В отличие от сопровождающих переговорщик не надел противогаза с каской, шагал уверенно, хотя было видно, что он осторожен.

— Я комендант Петергофа, — сказал он, кивнув Вадиму. Голос звучал низко, но с заметным прибалтийским акцентом. — Прошу... разрешите вывести людей. Вы нас окружили, да, но... не убивайте.

Слова ломались на непривычных окончаниях: ''разрешитэ'', ''людэй''. Вадим отметил про себя: явно не русский, скорее латыш или литовец. Значит, Основатели и правда собрали у себя кого угодно, интернационал под знаменем ИИ.

— Вы окружены, — спокойно ответил Вадим, сложив руки за спиной. — Мы предложили вам жизнь. Сдаётесь — живёте. Выводить никого не дам.

Комендант чуть нахмурился, уголок его губ дёрнулся.

— Но так... не по-честному. Мы пришли сюда, думали, у нас есть силы держать Петергоф. А вы... как из-под земли. Людей много, да, но ведь не все хотят умирать.

— Никто и не требует, — Вадим пожал плечами. — Но из дворца вы не выйдете. Я не настолько наивен, чтобы позволить вам перегруппироваться и вернуться с подкреплением.

Мужчина на миг отвёл взгляд в сторону, будто прикидывая варианты. Вадим уловил в нём привычку старого офицера, человека, который не первый раз ведёт переговоры под прицелами.

— Дайте мне гарантии, — наконец сказал он. — Что люди... останутся живы. Что их не… разберёте на мясо.

— Гарантии дам. Но только если вы сложите оружие и сдадитесь целиком.

В воздухе повисло напряжение. Дружок едва заметно шевельнулся, передавая сигнал: солдаты у коменданта держат пальцы близко к спусковым крючкам. Вадим сделал шаг вперёд.

— Выбор у вас простой, — произнёс он тихо, почти без эмоций. — Сдаться и жить. Или дождаться, когда мои танки разнесут дворец.

Он смотрел прямо в глаза переговорщику, и тот отвёл взгляд первым.

— Танки?

— Да, дядя, прикинь. Самые настоящие танки... броней, пушками, со всем, как положено. Не мы первые устроили войну, истребляли гражданских, которые пытались эвакуироваться на материк.

Прибалту будто стало тесно в бронежилете, он скрестил руки на груди.

— Я был против ударов по гражданским, — заговорил он после паузы, подбирая слова. — Но ДИРЕКТОР... он обосновал. Сказал: эвакуация — это ошибка. Заражённые делают из спасенных управляемых марионеток. Если их останавливать жёстко, в конце концов, это благо для них самих.

— Вот оно как. Великая арифметика спасения — минус тысяча жизней, плюс галочка в отчёте. А что насчет зачисток выживших, концлагерей?

— Не так, — комендант покачал головой, и голос его стал твёрже. — Вы… вы не понимаете, среди малых групп выживших много латентных носителей, которые в любой момент могут стать чудовищами... В лагерях чистые люди получают кров, еду, медицинскую помощь. Это временно. Когда ситуация стабилизируется, их отпустят, это не концлагеря.

Вадим шагнул ближе, глаза сверкнули.

— Да ладно? Ты сам веришь в этот бред? Я прекрасно осведомлён, как ваши Основатели ''спасают''. Стариков списывают как неликвид. Эксперименты на людях, будто они лабораторные крысы и всё это под вывеской заботы о будущем.

Комендант резко вздохнул, будто удар в грудь получил.

— Это... неправда! — возразил он, даже шагнул вперёд. — В тех местах люди живут. Их кормят. Их лечат. Там нет убийств!

— Угу, — Вадим кивнул с издёвкой. — Сказки ещё расскажи, что у вас там санатории с массажем и бассейнами. Я слышал по радио ваши ''спасательные'' меры от местных, которых вы загоняли как животных и расстреливали.

Прибалта на миг передёрнуло, но он не опустил взгляда.

— Всё, что делает ДИРЕКТОР — ради выживания человечества. Он не допускает ошибок.

— Ага, — Вадим криво усмехнулся. — Вот только странно, раз такой умный и непогрешимый, как же он просчитался с нами?

— За вами установлено плотное наблюдение. Подобных вам альф очень мало, остальные известные особи представляют из себя свихнувшихся психопатов... Вирус изменил их мозг, личность, а вы... Вы остались собой, научились контролировать мутации, управляете вирусом как... конструктором, пытаетесь восстановить город...

— Вы могли бы спокойно прийти ко мне и просто поговорить, — заметил Вадим. — Без стрельбы, угроз, лишних жертв.

— После неудачной операции по захвату ДИРЕКТОР приказал вести удаленное наблюдение.

— А Ломоносов с Петергофом вы заняли чисто случайно, да? Не ссы мне в уши, дядя... Хотя ушей у меня уже нет.

— Мы собирались после зачистки и дезинфекции постепенно переселять сюда гражданское население! В том числе из Кронштадта... Здесь, удобная локация. Мало ульев, зараженных, близость к морю и АЭС.

— Ваши действия говорят об обратном. Сложите оружие и вас пощадят, ваши люди будут использоваться как заложники для дальнейших переговоров с командованием Основателей, ДИРЕКТОРом. Подкрепление не придет, Петергоф отрезан, но я также понимаю, что Единству не тягаться с армией, у которого ресурсов в сто раз больше, чем у меня

''Пока что больше... ''

— Хорошо, — опустил голову прибалт. — Мы не смертники и сдадимся.

— Славно!