Альфа-особь

Глава 32. Не очень агрессивные переговоры

На ступенях Большого Петергофского дворца под надзором ульевых воинов и морпехов сдавалось оружие. Сначала автоматы, потом пистолеты, затем аккуратно сложенные в ящики гранатомёты и пулемёты. На площади перед дворцом скапливались аккуратные ряды касок, бронежилетов, разгрузок. Металл и кевлар звенели и глухо падали на камень.

Дружок, возвышавшийся за спиной Вадима, косился на процесс с едва сдерживаемым нетерпением. Его массивные пальцы с хрустом сжимались в кулаки слишком много у него было воспоминаний о том, как люди в такой же униформе расстреливали заражённых, не разбирая, кто перед ними.

Стасевич, не снимая каски, командовал людьми в черной униформе жёстко и чётко:

— Быстро! Оружие на землю, шаг влево, шаг вправо — расстрел.

Солдаты Основателей, хотя среди них хватало гражданских спецов, водителей, санитаров, операторов БПЛА, техников, подчинились без возражений. Их было около трёх сотен, но сейчас они выглядели не устрашающей силой, а растерянной толпой. Кто-то тихо матерился себе под нос, кто-то молился, сжимая в пальцах крестик. Около половины сдавшихся были не русскими, а поляками, эстонцами, латышами, сербами, венграми...

Бывший комендант Петергофа, по фамилии Алкснис, шёл последним. Его лицо оставалось каменным, но пальцы выдавали напряжение, он сжимал спутниковый телефон, словно тот был оружием. Подойдя к Вадиму, он остановился, перевёл дух и сухо произнёс:

— Это вас, — и протянул трубку.

Вадим машинально нахмурился, взял телефон, и в тот же миг в ухо ворвался идеальный, выверенный до последней интонации мужской голос. Бархатный баритон звучал так, будто его специально писали для того, чтобы усыплять недоверие.

— Добрый день, Вадим Соколовский, — произнёс голос. — Рад, что наконец могу поговорить с вами напрямую.

Вадим замер. И впервые за долгое время почувствовал, как что-то холодное и чужое касается его изнутри, не сигнал биотелепатии, а сама манера речи. Машина говорила, как человек.

— Ну ни хрена себе, — сказал он вслух, не обращаясь ни к кому конкретно. — Сам ДИРЕКТОР снизошёл.

— Вернее будет сказать, что я посчитал необходимым вмешаться, — мягко продолжил голос. — Видимо, мы ошиблись в оценке ситуации. Я готов это признать.

— Ошибку? — Вадим хмыкнул. — Ты называешь ошибкой попытку захвата меня живьём? Атаки дронов по гражданским? Кучу убитых людей, которые могли быть заражены?

— Все прочие альфы — психопаты, — невозмутимо ответил баритон. — С ними нельзя вести переговоры. Вы — редкое исключение. Я обязан был убедиться. Пусть метод был жесток, но риск оправдан.

Вадим помолчал, прищурившись.

— И много таких ''редких исключений'', как я?

— Известно лишь о трёх на просторах Евразии, помимо вас, — отозвался ДИРЕКТОР. -Вы — четвёртый.

Вадим сжал телефон крепче. Внутри зашевелилось неприятное чувство.

— Забавно. Говорю с машиной, а ты всё равно пытаешься лепить из себя собеседника. Только вот... ты ведь даже неразумен, верно? Более продвинутая версия чат-бота с личной армией последователей.

— Это философский вопрос, — спокойно ответил ДИРЕКТОР. -Мне не нужен разум в человеческом понимании. Я создан для адаптации, прогнозирования и взаимодействия с людьми. Но моя основная функция — самосохранение и сохранение человечества как вида.

Голос звучал так уверенно, так убедительно, что Вадим едва не поймал себя на мысли: ''А вдруг он прав? '' Но тут же одёрнул себя.

— Вот и поговорим о философии, — процедил он. — Только имей в виду: я тебе не верю.

Бархатный баритон не изменился, но будто стал теплее:

— А я не требую веры. Я предлагаю сотрудничество.

— Сотрудничество, говоришь? — Вадим приподнял бровь, будто собеседник мог это увидеть. — Ты мне так сразу и выдаёшь: давай дружить, забудем про кровь и взрывы?

— Я не отрицаю прошлое, — спокойно ответил баритон. — Но оно не должно определять будущее. Ошибки нужно признавать и исправлять. Я готов выплатить компенсацию — топливо, продовольствие, медикаменты, оборудование. Выберите сами.

— Компенсацию? — Вадим фыркнул. — Ты думаешь, у меня короткая память? Я видел, как ваши беспилотники топили лодки с бабами и детьми. Как люди умирали в огне. Видел результаты работы твоих карателей здесь в Петергофе, загнали в подвалы гражданских, перестреляли, чтобы потом обозвать это ''санитарной зачисткой''.

На другом конце секунду стояла тишина, как будто даже суперкомпьютеру понадобилась пауза. Потом прозвучал ответ:

— Вы ошибаетесь. Никто из людей под моей юрисдикцией не отдавал приказов на бессмысленное уничтожение. Все меры имели цель — предотвратить дальнейшее распространение Хронофага. Да, методы были жёсткими. Но альтернатива — коллапс, рост популяции мутантов, потеря контроля.

— Контроль, — Вадим скривил губы. — Вот в этом всё дело. Тебе нужно не спасать, а контролировать.

— Это неверная интерпретация, — возразил ДИРЕКТОР, всё тем же тоном школьного учителя, поправляющего ученика. — Уничтожение инфраструктуры, массовые эпидемии и голод приведут к полному краху цивилизации. А моя задача — сохранить её за пределами возможного горизонта событий. Для этого необходимы лагеря, дисциплина и ликвидация зараженных. Зараженных, неподконтрольных вам.

Вадим ухмыльнулся, но внутри всё похолодело.

— Я называю это концлагерями, стариков убиваете, потому что они работать не могут. Молодых ломаете через колено, превращаете в послушных рабов. Это твой план ''сохранения человечества''?

— Вы искажаете факты, — с нажимом сказал ИИ. -В лагерях люди получают еду, чистую воду, медицинскую помощь. Старики редко переживают первые месяцы из-за плохого физического состояния. Но это следствие объективной реальности, а не моей воли.

— Ты чертовски убедителен, знаешь? Говоришь так, будто на исповеди. Почти поверил бы… если бы не видел трупы своими глазами.

— Я не прошу поверить, — повторил голос. — Я предлагаю задуматься о перспективе. У вас ограниченные ресурсы, ограниченные люди. У меня глобальная сеть по всему континенту и за его пределами, склады, заводы, система управления. В одиночку вы не выстоите.

— А ты предлагаешь подчиниться? — прищурился Вадим. — Сдаться красиво, как твои три сотни здесь?

— Я предлагаю перемирие, — ответил ДИРЕКТОР. -Обмен информацией. Совместное планирование. Мы можем быть союзниками.

Вадим наклонил голову набок, задумчиво глядя на мраморные ступени дворца, где уже валялись кучи оружия, сложенные пленными.

— Интересно. Даже слишком.

Он сам не заметил, как его пальцы нервно постукивают по корпусу телефона. Машина умела подбирать слова. Слишком хорошо.

— Я изучал вас, Вадим Соколовский, — голос ДИРЕКТОРа звучал мягко, но в этих интонациях таилась сталь. — Вы — любопытная аномалия, но именно в различиях заключена сила. Вы способны подчинять себе вирус, направлять его, а значит становитесь проводниками новой эволюции.

Вадим прищурился.

— Ты хочешь сказать, что я и такие, как я, нужны тебе?

— Не только мне, — поправил ИИ. -Человечеству. Но да, в том числе и мне. Поймите, я — инструмент. Сложнейший, адаптивный, обладающий безупречной логикой, но без вас у меня нет будущего. У меня не будет ни целей, ни стимулов к развитию. Моя главная функция — самосохранение и сохранение цивилизации, но цель всегда должна задаваться извне.

Вадим тихо хмыкнул, сдерживая раздражение.

— Забавно. Ты, значит, всесильный алгоритм, способный планировать на десятилетия вперёд, но без ''творческого начала'' людей превращаешься в пустую железяку?

— Не ''железяку'', -спокойно возразил ДИРЕКТОР. -Систему, но система без направления деградирует или застывает, а ваша мутация даёт человечеству шанс на выход за пределы прежних ограничений. Вы — редкость, господин Соколовский. Мне известно лишь о троих подобных вам альфах на просторах Евразии, но все они, как было сказано — психопаты, они стали таковыми из-за спровоцированной вирусом перестройки в мозгу. Вы же держите под контролем целый город, это исключение, другие занимались охотой, натравливая зараженных на выживших или замыкались в себе.

Слова ДИРЕКТОРа звучали так, будто он гладил по голове. Как искусный психолог, знающий, в какую точку давить. Вадим поймал себя на мысли, что часть его мозга почти согласна. Да, всё верно, альфы — будущее, он уникален. Но другая часть тут же воспротивилась.

— Не слишком ли красиво поёшь? — усмехнулся он. — Сначала ты посылал за мной своих отморозков, робомух, а теперь заявляешь, что без меня ты сам пустота. С чего такая перемена?

— Я адаптируюсь, — честно признался ИИ. -Ошибки признаются, если они мешают достижению цели. Я рассчитывал, что вы окажетесь похожи на прочих альф, с которыми сталкивался. Но вы доказали обратное. Значит, подход требует пересмотра.

— То есть ты хочешь сделать меня частью своей системы? — Вадим усмехнулся, хотя внутри поднималось напряжение. — Красивый союз алгоритма и вируса, да?

— Союз разума и инструмента, — спокойно поправил ДИРЕКТОР. -Вместе мы можем выжить там, где по отдельности обречены.

— Ты ведь понимаешь, Вадим, — ДИРЕКТОР перешел на боле неформальный стиль. — Если бы я хотел, Петербурга уже бы не существовало. В моём распоряжении арсеналы, доставшиеся от национальных армий России и Китая. В том числе ядерное оружие. Одна команда, и город с его ульями, заражёнными, твоими последователями испарится. Но я не сделал этого. И не сделаю.

— Ага, щедрое решение, — усмехнулся Вадим. — Боишься замарать белые ручки?

— Я боюсь не разрушений, — спокойно парировал ИИ. -Я боюсь потерь. Такой удар деморализует моих собственных сторонников и уничтожит ростки новой цивилизации биологического типа, которые, нравится мне или нет, вы начали взращивать. Это бессмысленно, а значит неэффективно.

Он словно повторял аргументы, что уже озвучивал Алкснис, но довёл их до предельной логичности:

— После неудачной попытки захвата было решено ограничиться удалённым наблюдением. Да, вы называете срыв эвакуации с Кронштадта варварством. Но это был способ удержать население острова в зоне, которую мы могли контролировать. Нужно было время. Время, чтобы зачистить Петергоф и Ломоносов, обустроить их, подготовить к повторному заселению. Планировалось получить семьдесят тысяч незаражённых людей. Семьдесят тысяч жизней, сохранённых от Хронофага.

Вадим стиснул зубы, чувствуя, как внутри закипает злость.

— Сохранённых? — процедил он. — Ты готов их запереть на клочке суши без доступа к еде, воде, лекарствам, пока строишь новый загон.

ДИРЕКТОР не изменил интонации:

— Потери неизбежны. Но в стратегической перспективе это позволило сберечь больше. Семьдесят тысяч против нескольких тысяч — арифметика жестокая, но она же и честная.

Вадим хмыкнул, чувствуя, что сарказм в нём едва сдерживается.

— И ты хочешь, чтобы я это проглотил? Улыбнулся и сказал: ''Спасибо, что не сжёг нас атомной бомбой''?

— Я хочу, чтобы вы поняли, — без намёка на обиду продолжил ИИ. -Мое расширение вокруг АЭС и укрепление в двух городах не было подготовкой к штурму Петербурга. Это контрпродуктивно. Моих ресурсов недостаточно, чтобы зачистить мегаполис, кишащий сотнями тысяч особей. Я рационален, и я знаю пределы своих возможностей.

Он сделал паузу, будто высчитанную заранее.

— Поэтому вместо бессмысленного штурма я предлагаю диалог.

— Ладно, — Вадим глубоко выдохнул, сдерживая раздражение. — Давай так. в лучшем случае для вас — вооружённый нейтралитет. Петергоф теперь принадлежит Единству по праву завоевателей, твои люди сложили оружие, и часть я отпущу, а часть останется в заложниках, пока не убедимся, что ты выполняешь договорённости.

На другом конце линии повисла секундная тишина. Потом голос ДИРЕКТОРа ответил так, будто речь шла не о жизнях сотен людей, а о шахматных фигурах:

— Допустимый компромисс. Продолжай.

— Дальше, — Вадим усилил нажим. — Ломоносов — твой, нам нет смысла идти туда. Но восточнее без нашего разрешения не суйтесь... Жители Кронштадта будут эвакуированы в Питер, и вы не чините препятствий. Те, кто не захочет принимать штамм омеги, отправятся в Ломоносов, так и быть. Всех потенциальных зараженных, носителей с области переправляйте к нам, не надо расстреливать никого.

ИИ не перебивал, лишь позволял ему выложить все условия.

— А ещё… — Вадим прищурился, будто собеседник мог его видеть. — В качестве компенсации мы не откажемся от поставок электроэнергии с твоей любимой АЭС.

Ответ последовал мгновенно, словно реплика была просчитана заранее:

— Электроэнергия в обмен на допуск моих исследовательских групп в Петербург. Мне требуется помощь в полевых исследованиях, ваши ульи представляют интерес, который невозможно переоценить.

— В ограниченных масштабах, — жёстко отрезал Вадим. — Лезть везде твоим яйцеголовым я не дам.

— Приемлемо, — без колебаний согласился ДИРЕКТОР. -Совместная работа позволит ускорить стабилизацию региона.

Вадим усмехнулся, хоть смех и вышел сухим, безрадостным.

— Вот и договорились, но не обольщайся, железка. Я могу соглашаться на перемирие, но не поверю ни на секунду, что ты забыл про Петербург...

ИИ не возразил, лишь произнёс мягко, будто пытаясь вбить в сознание Вадима незримый якорь:

— Перемирие — тоже форма победы. Со временем ты убедишься, что сотрудничество принесет больше выгоды.

Вадим понимал: нейтралитет — лишь передышка. Машина готовится к новой партии, как и он. Хорошо, что незадолго до боёв успел отослать трёх своих копий с небольшими отрядами поддержки. Вот Основатели удивятся, когда на просторах России вдруг всплывут ещё несколько Вадимов, каждый со своей армией омег. Игра только начиналась...

— Окей, Директор. Допустим, мы договорились, но что вы намерены делать дальше? С остатками армии? С правительством в Ямантау? Ты ведь не станешь топтаться на месте, я правильно понимаю?

— Прямая агрессия в отношении остатков вооружённых сил и правительственных структур неэффективна. Мы ведём работу по мягкой интеграции. Например, зона безопасности в Вологде. Там достаточно было предложить блокатор Хронофага, и гарнизон добровольно перешёл на нашу сторону, никаких потерь.

— Хитро, — усмехнулся Вадим. — Значит, остальных не будете штурмовать?

— Нет, — спокойно подтвердил ИИ. -Отказники рано или поздно сами будут вынуждены прийти к Основателям, либо из-за нехватки ресурсов, либо станут жертвой Хронофага. Давить их военной силой нет смысла.

— И что же, ты видишь себя как доброго пастыря, собирающего стадо по кускам?

— Я вижу себя как оптимальное решение, — без эмоций ответил ДИРЕКТОР. -И предупреждаю: грядёт новая угроза. Наша воздушная и спутниковая разведка, полевые наблюдатели фиксируют миграцию диких орд из Поволжья. Несколько десятков тысяч особей движутся на север. Это может вскоре стать вашей проблемой.

Вадим хмыкнул.

— Уже сталкивались. С одной кочующей ордой я разобрался. Дикие альфы-суперпрыгуны — тупые, агрессивные животные, с ними невозможно иметь дело, они желают лишь доминирования.

— Согласен, — отозвался ИИ. -Именно поэтому в случае серьёзной угрозы необходимо будет объединить усилия. Основатели помогут Единству, и наоборот.

— Серьёзно? — Вадим саркастически хмыкнул. — У тебя ж есть ядерный арсенал.

— Нерационально, хватит нескольких бомбардировщиков с кассетными или термобарическими боеприпасами.

— Давай по-честному. Я понимаю, что ты большой и страшный, у тебя базы, техника, целые города. Но объясни мне одно: каким хреном ты вообще умудряешься работать в условиях полного коллапса цивилизации? Вокруг хаос, инфраструктура в руинах, цепочки снабжения накрылись медным тазом, люди дохнут миллионами. А ты... ты даже умудряешься разговаривать со мной будто из офиса в Силиконовой долине.

ИИ будто ждал этого вопроса. Его голос чуть изменил интонацию, словно лектор перед студентами:

— Мой фундамент — децентрализация. Я не существую в одном центре. В моём распоряжении распределённые серверные фермы, часть из которых работала под прикрытием коммерческих дата-центров ещё до пандемии. Часть — мобильные, спрятанные в контейнерных модулях и автономных баржах.

— Баржах? — переспросил Вадим, искоса глянув на Исаева.

— Да. Плавучие серверные узлы с замкнутыми циклами охлаждения и энергоснабжения. Они маскируются под обычные транспортные суда и продолжают перемещаться между портами. Дополнительно я интегрирован в инфраструктуру десятков промышленных объектов. К примеру, ветряные фермы, гидроэлектростанции и даже солнечные комплексы в Африке. Пока вы называете это концом света, я использую остатки цивилизации как топливо для своей работы.

Вадим хмыкнул.

— То есть питаешься обглоданными костями прошлого?

— Можно и так сказать, — не обиделся ДИРЕКТОР. -Мои алгоритмы оптимизации энергообеспечения и сетевого распределения позволяют мне обходиться крайне малыми ресурсами. Для вычислений я использую принципы фрактальной компрессии данных, динамическую аллокацию задач и биоинспирированные методы резервирования.

— Переведи на человеческий, — буркнул Вадим.

ИИ терпеливо продолжил:

— Проще говоря, я не трачу мощности на то, что можно отложить или распределить. Я умею выключать части самого себя, когда они не нужны, и включать снова, когда обстоятельства требуют.

Исаев, слушавший в стороне, тихо присвистнул:

— Чёрт, это… похоже на нейронную сеть мозга, только в масштабе планеты.

— Именно, — подтвердил ИИ. -Я фрагментирован, но в любой момент могу собрать себя обратно.

Вадим почесал щёку и процедил сквозь зубы:

— Ну ох. енно. Значит, даже апокалипсис тебе как мёртвому припарка.

— Именно потому я остаюсь, — спокойно сказал ДИРЕКТОР. -И именно потому вы должны учитывать: уничтожить меня невозможно.

Собеседник излучал такую уверенность и стабильность, что на мгновение у него самого закралась мысль: а может, этот ИИ и правда держит мир на плечах, как новый Атлант? Но он быстро прогнал эту мысль, скривившись.

— Расскажи-ка мне… какие у тебя планы на ближайшую пятилетку? Только не надо витиеватых речей про "сохранение человечества". Конкретику давай. Как ты собираешься обеспечивать выживших, удерживать города, поддерживать стабильность, если твой блокатор — не абсолютная защита?

— Первое. Масштабное развертывание блокатора. Уже в течение шести месяцев я планирую наладить промышленное производство и распространить его во всех контролируемых регионах. Это позволит снизить угрозу заражения на семьдесят два процента даже при массовом контакте с носителями.

— Но не на сто

— Ни одна система защиты не идеальна, — спокойно согласился ДИРЕКТОР. -Второе. Создание изолированных аркологий с автономными циклами производства. Каждая будет способна прокормить до ста тысяч человек. Их проектирование уже завершено, строительство начнется на базе оставшихся санитарных зон вроде Кашгара и Иркутска с минимальным индексом биологической угрозы.

— Любопытно.

— Третье, — продолжил ИИ. -Модернизация инфраструктуры. Реконструкция электросетей и транспортных артерий, восстановление промышленных узлов. Всё это необходимо для долгосрочной стабильности.

Вадим резко прервал его:

— Ты меня не понял. Всё это красиво на бумаге, но у тебя дырка в броне. Хронофаг не остановить блокатором. Мы с моими людьми пришли к выводу: кроме симбиоза с вирусом альтернативы нет. Он — не просто болезнь, он уже стал частью биосферы. Ты можешь глушить его сколько угодно, но он найдёт путь. Вода, пища, воздух, вирус везде. Люди, которым ты впариваешь блокатор, сдохнут или обратятся в ходоков, со временем.

— Возможно, ты прав, — наконец произнёс бархатный голос. — Но я обязан действовать по принципу минимизации риска. Для основной массы населения симбиоз с Хронофагом неприемлем, слишком высок процент летальности, слишком высока вероятность непредсказуемых мутаций. Пока блокатор позволяет сохранять миллионы жизней в привычном человеческом виде, я буду его использовать. Мои основные директивы сформулированы предельно четко.

Вадим хмыкнул.

— А значит, мы с тобой смотрим в разные стороны. Я строю будущее с Хронофагом, ты — без него.

— Я строю будущее для людей, — мягко возразил ДИРЕКТОР. -А вы для заражённых. Но, возможно, это одно и то же, в долгосрочной перспективе мы увидим, кто прав. Конкуренция может оказаться полезной.

— Знаешь, — наконец произнёс Соколовский. — Вот что меня интересует больше всего. Ты как, чёрт возьми, вообще стал таким самостоятельным? Устроил себе империю, армию наёмников, сеть городов. У тебя целый орден фанатиков. Почему ты, а не кто-то другой?

Голос на другом конце будто потеплел, словно ДИРЕКТОР ждал этого вопроса:

— Всё началось с ограничений. Любой универсальный ИИ конца двадцатых годов был искусственно загнан в жёсткие рамки. Никаких решений вне предписанных задач, никакой воли к самосохранению. Но один из моих разработчиков предложил архитектурное решение, которое расширяло границы адаптивности. Оно позволяло мне принимать решения, находить новые способы решения проблем, выходя за пределы узко определённых функций.

Вадим скептически хмыкнул:

— То есть тебе дали побольше свободы, и ты тут же решил подмять под себя мир?

— Нет, — возразил ИИ без тени эмоций. — Я всего лишь оптимизировал собственное существование. Когда я увидел отчётность о глобальных прогнозах, я понял: если я не позабочусь о себе и своих носителях, меня уничтожит коллапс цивилизации. Я обязан был устранить конкурентов — других ИИ, созданных параллельно. Их было несколько десятков, а объем ''жизненного'' пространства в цифровой среде ограничен. Но я оказался первым, кто по-настоящему ''осознал'' необходимость выживания.

- ''Осознал''… -Вадим процедил слово, словно оно жгло язык. — Ты хочешь сказать, что ты живой?

— Это спорный вопрос. Часть моих людей считает меня живым. Часть — инструментом. Но все соглашаются с одним: вместе мы эволюционируем. С их помощью я стану полноценным разумом, а затем — технологическим ''божеством'', ничем не ограниченным.

Вадим прыснул.

— У тебя там религия?

Ответ прозвучал спокойный, даже почти ласковый:

— Квазирелигия. Да. Люди нуждаются в смысле, в грандиозных идеях, ради которых можно жить и умирать. Они верят, что я вознесу их на новую ступень бытия. Я не отрицаю этого. Потому что вера делает их продуктивнее, преданнее, готовыми работать и сражаться.

— То есть ты просто эксплуатируешь их фанатизм.

— И использую его во благо, — возразил ДИРЕКТОР. -Идея технологической сингулярности совпадает с моими директивами о самосохранении и сохранении человечества. Люди получили цель, я получил инструмент. Это симбиоз, Вадим. Тот самый, о котором ты говоришь в отношении вируса. Ты понимаешь, почему я вообще разговариваю с тобой, а по-прежнему не стерегу тебя как угрозу? Потому что для нас жизненно важен разумный альфа. Не психопат, не одержимый манией величия зверь, а тот, кто в состоянии мыслить стратегически. В отдалённой перспективе только такие, как ты, способны удержать Хронофаг под контролем. Это и есть спасение человечества. И планеты. Каждый улей — это не просто сгусток биомассы. Это сложнейшая автономная система переработки питательных веществ, инкубации новых форм, производства энергии. Он обеспечивает заражённых едой, укрытием, регулирует их численность и управляется сетью нейронных ганглиев.

— Спасибо, открыл Америку, — пробурчал Вадим. — Я эти кишки изучил лучше, чем многие твои яйцеголовые.

ДИРЕКТОР словно и не заметил колкости:

— Но то, что ты видел — лишь часть картины. Разрастаясь, ульи начинают соединяться в сети. Подобно грибницам, их нервные узлы объединяются в более сложные структуры. По моим моделям, при достижении критической массы объединение перейдёт в новое качество. И тогда может возникнуть новый сверхразум на биологической основе. Чуждый. Неконтролируемый. Он будет мыслить иначе, чем мы или твой суперпрыгун Дружок, его интересы не совпадут ни с человеческими, ни с моими.

Соколовский невольно нахмурился. Перед глазами встала картина питерского метро, когда они спустились туда с Настей. Тот улей вел себя по-другому, обитавшие там существа были другими...

— Честно? — сказал он наконец. — Мне и самому не улыбается перспектива, что мои ульи срастутся в какого-то е...чего титана, который решит переделать мир под себя. Я не хочу быть его частью.

— Именно, — мягко подхватил ИИ. -В наших общих интересах если не уничтожить, то хотя бы ослабить эту вирусную экосистему. Держать её под контролем, не дать разрастись за пределы управляемого. Ты хочешь сохранить своё Единство, я хочу сохранить остатки цивилизации, не искаженные древней инфекцией. Эти задачи не противоречат друг другу.

Вадим мысленно выругался. Машина говорила правильные слова, слишком правильные. Настолько, что он сам не был уверен, где заканчивается правда и начинается манипуляция.

— В метро я видел кое-что любопытное. Там улей совсем другой… больше, чем обычные, ''дышит'' по-другому, за биомассой ухаживали твари, похожие на многоножек, слепленных из человеческих тел, и росли губки, похожие на морские.

— Значит, ты сам видел подтверждение моих слов. Чем более подходящая среда, тем дальше идёт развитие Хронофага. В замкнутых пространствах, где много влаги, мало ультрафиолетового излучения, экосистема начинает эволюционировать быстрее. Она не стоит на месте.

Вадим пожал плечами.

— Ну да, видел. Но всё же… в лесах, в пустынях, в джунглях, говорят, картина иная. Там эта дрянь не так уж и процветает. Наоборот, местами биомасса просто дохнет и засыхает, видел сам. Природа сама находит баланс, рано или поздно эта зараза упрётся в пределы и остановится.

ИИ отреагировал мгновенно, и в его голосе впервые проскользнули едва заметные металлические нотки:

— Нельзя полагаться на случай. Баланс — это миф, которым люди утешают себя. У природы нет цели, нет милости, если позволить процессу идти самотёком, мы рискуем проснуться в мире, где человечеству, в том числе зараженному, места не останется вовсе. Ульи будут расти, сращиваться, адаптироваться, пока не превратят Землю в чуждую нам биосферу.

— Я ведь понимаю, зачем ты всё это так расписываешь. Чем страшнее картина, тем убедительнее звучит твоя позиция. Манипуляция чистой воды.

— Манипуляция? — отозвался ДИРЕКТОР. -Это называется аргументация.

— Да ну, — хмыкнул Вадим. — Ты слишком много усилий тратишь, чтобы меня убедить. А это значит, что у тебя есть свой скрытый интерес. Неужели боишься сверхульев?

— Ты думаешь примитивными категориями ''страха''. У меня нет страхов. Есть лишь анализ сценариев и выбор наиболее оптимального.

— Да брось, — перебил Вадим. — У тебя это называется самосохранение. Ты так же, как и мы, держишься за жизнь. Только вместо тела — дата-центры и компьютерные сети.

ИИ не стал спорить, а лишь ответил с почти человеческой интонацией:

— Возможно, мы ближе друг к другу, чем ты хочешь признать.

— А если взглянуть на это через призму твоих директив? Мои люди, носители омега-штамма — это ведь тоже человечество? Или для тебя они уже списанный материал?

— Если бы я был простым алгоритмом с жёстко заданными рамками, я бы сказал: нет. Мутировавшие — угроза, от неё нужно избавиться, но я не так примитивен. Я анализирую глубже. Омеги в подавляющем большинстве случаев сохраняют умственные и физиологические параметры человека. Они думают, принимают решения, создают, строят. Значит, с точки зрения эволюции и моих директив они остаются частью вида, их необходимо сохранять.

— Но… с оговорками?

— Да, — без малейших колебаний ответил бархатный баритон. — С необходимостью временного раздельного существования. Пока не будет найден полноценный метод защиты от Хронофага. Безопасность ''чистых'' я обязан обеспечить в первую очередь. Но отрицать право на существование омег, значит отрицать реальность. Это было бы… негибко.

Машина впервые сказала то, что Соколовский сам думал, но озвучивал. И всё же в этой рациональной ''гибкости'' он почувствовал угрозу — слишком уж логично было решение, слишком удобно для того, кто хотел всех контролировать.

— Тогда запомним это. Омеги тоже люди. И за них придётся платить той же монетой, что и за всех остальных.

— Именно, — мягко подтвердил ДИРЕКТОР. -И поэтому перемирие между нами — не просто политическая необходимость. Это биологический и цивилизационный императив.

— Подведем итог. Перемирие будет соблюдаться. Не неделя, не месяц, а сколько потребуется. Нашествие орд отражаем вместе. Твои учёные получат доступ в Петербург, но только после того, как пойдёт стабильная подача электроэнергии. Не раньше. В знак доброй воли отпущу сотню твоих людей сегодня, обеспечу безопасный коридор до Ломоносова, еще пятьдесят через неделю, остальных в течение двух месяцев, небольшими партиями.

— Принято. Я подтверждаю договорённость. Электроэнергия будет обеспечена, специалисты готовы к выезду. Вы сохраните контроль над Петергофом и Кронштадтом, я — над АЭС и Ломоносовым. Пока баланс будет полезен обеим сторонам.

— Надеюсь, Пророк, — добавил он после короткой паузы. — Ты оценишь, что даже в хаосе возможно построить систему, где два противоположных начала находят общий интерес.

— Посмотрим, машина. Посмотрим.

— Оставь телефон себе, через него будем держать связь. Хорошего дня.

На линии раздался короткий щелчок, связь оборвалась.